Часть 1. Выбор 5 page

- Когда ты полюбил рок? – удивленно спросил Дима, пытаясь перекричать музыку.

- Да никогда, мне просто весело! Я молод и полон энергии! А главное, свободен от спорта! – довольно вопил Хитрин.

- Министр… - пробормотал Жидков.

Творцов только заулыбался, но не вполне поддерживая, правда, такую любовь к клубам. Прошли его годы, когда он мог беззаветно танцевать под любую музыку и получать удовольствие. Теперь клубы Максима совсем не заботили, впрочем, и острой неприязни к ним не было. Чего не скажешь о Диме.

- Тох, я так не могу, голова раскалывается, - пожаловался Дмитрий во время паузы между песнями. – Я поеду домой.

- Ты чего как старикан? – хлопнул его по плечу Антон.

- У меня тренировка завтра, не, я хочу отдохнуть перед ней, - помотал головой Жидков. – Не серчай, дружище.

- Макс, ты-то не будешь журчать? – Хитрин посмотрел на Творцова.

- Я останусь, уговорил, - рассмеялся Максим.

Жидков попрощался с ними и ушел.

Меж тем выбежал ведущий и с наигранным весельем объявил следующий коллектив. На сцену постепенно выгрузились парни в кожаных одеждах и приступили к исполнению. Уже через пару минут они, полностью невменяемые, вовсю отрывались. Барабанщик молотил как ошпаренный, на его голове царил полный хаос. Ритм-гитарист валялся на сцене и едва шевелился. Басист прыгал, доставая головой до потолка, все грозился дать большим ботинком в лицо кому-нибудь из не менее активных зрителей. Гитарист хрипел в микрофон неразборчивым голосом, но припев был громким и четким, подпевал весь зал.

Среди ублюдков шел артист

В кожаном плаще

Мертвый анархист!

Крикнул он: Хой!

Челюсть долой!

Трупов вел он за собой!*

Хитрин в какой-то момент снял пиджак и выскочил к толпе, совершенно очарованный теми, кто под эту песню совершал абсолютно невиданные пляски, дикие, но вместе с тем какие-то сплачивающие. А Творцов невольно бросил взгляд на сцену: увиденное его совершенно не впечатляло и адские звуки музыки – тоже. В текст он и не вслушивался. Но стоило ему приглядеться к группе, как Макс округлил глаза: Ларионова узнать в басисте было трудно, но возможно. Максим и не стал бы лезть, разбираться, предъявлять претензии к парню – тем более что ничего такого Женька не делал. Но посмотреть на него поближе все-таки стоило бы. Любопытство пересилило, и Творцов пробрался к сцене поближе. Сквозь кучку скачущих людей это было сделать, конечно, нелегко, но он околотными путями все-таки дошел.

В целом, Макс не увидел чего-то подозрительного в Жене и его компании. Но какое-то предчувствие в нем все же поселилось.

Сразу после их группы выступило еще два коллектива, после чего Творцов силком затолкал бушующего Хитрина в его машину и увез его к себе.

***

Сразу после их первого выступления группа внезапно развалилась. Той же ночью. Лёва провалялся на сцене больше половины их песен и совсем ничего не играл. И именно из-за этого начался их спор, когда все участники группы после того, как отыграли и покинули клуб, направились разгуливать по пустынным ночным улицам.

- Лёва, я так думаю, тебе, нахрен, пора уходить из группы, - первым высказался Джо.

- Черта-с-два! На мне все держится! – горячо возразил Лева.

- Издеваешься? – скривился Кока. – Джо прав, тебе пора, приятель.

- ЭЭ! Да вы сбрендили! – возмутился их барабанщик, Феня. – Левка – отличный парень! Наш друг! Нельзя его выгонять!

Женя остановился, встав на крышку колодца. Он сунул руки в карманы, насупившись, уставился на Леву и Феню.

- В таком случае уходите оба. Феня, ты хороший барабанщик, и выбирать тебе. Но Леву я терпеть больше не хочу, - строго сказал Джо.

Лева поправил челку, упавшую на глаза. Он выглядел обиженным и оскорбленным.

- Это потому, что я на героине? – набычился он, нелепо переступая на месте с ноги на ногу. – Так вот, вы, два шизанутых кокаинщика, - Лева подошел к Джо и Коке и тыкнул в них пальцем, - ничуть не лучше меня. Ваша штука убивает чуть медленнее, балуйтесь, да не завирайтесь.

- Это не потому, что ты на героине, - произнес Женя.

- Ой, да пошли вы! Поумерь свои подростковые комплексы, а я свалю, - раздраженно бросил Лева, пнув камень, и гордо развернулся. Феня последовал за ним, проводив бывших приятелей ненавистным взглядом.

- И что будем делать? – спросил у Жени Кока.

- Ничего, поиграем вдвоем. Но сделаем перерыв, я устал, - провел ладонью по лицу Женя.

- Давно принимал?

- Утром.

- Ну так прими, и будет хорошо.

- У меня кончилось.

- Давай бабла, завтра к тебе в школу занесу по-тихой, - пообещал Кока.

- Подождешь меня на перемене, - предупредил Женя, вглядываясь в глаза друга и отсчитывая ему деньги, что у него имелись: на еду он их так и не потратил. – Ты меня очень выручишь, спасибо.

На сим и они разошлись. Коке надо было в другую сторону, и он чуть не заплутал по дороге домой. Женя, полный гнева, раздражения и усталости побрел домой. Спать, однако, совсем не хотелось.

Вечером следующего дня по пути на тренировку Женька все еще нервничал, а от того забылся и достал сигарету по дороге к спортшколе, сразу с остановки. Кока ничего не принес и не отвечал на звонки, Феня и Лева отказывались с ним говорить – друзей Джо растерял в один миг.

Он шел, швыркал носом, курил и смотрел себе под ноги, зная, что все равно никого из спортсменов не встретит – максимум, Ухова. Да так и не заметил, что сзади него идет тренер Творцов. Максим резко схватил его за плечи, и Женя едва не ударил его в лицо, вовремя узнав и совершенно опешив. Даже сигарета выпала изо рта.

- Потуши, - сказал Максим Александрович.

Женя не сразу очнулся, но сообразил и затоптал окурок.

- Не говорите Дмитрию Сергеевичу, - неловко сказал он, проведя рукой по затылку, - пожалуйста.

- Ох и допрыгаешься ты, Ларионов, - покачал головой Творцов, произнеся преувеличенно веселым тоном. – Бросай курить, я серьезно. Пообещаешь – не скажу.

- Обещаю, - буркнул Женя.

- Не слышу.

- Обещаю, - громче сказал Ларионов. Он и сам не понимал, почему так робел именно перед Творцовым, и вообще робел, что ему было несвойственно, но это действительно происходило с ним всякий раз, как только этот тренер появился. И уж вроде бы стрелковый тренер никак не сообщается с лыжниками, но даже в этом Жене не повезло: Максим Александрович проводил время с Жидковым едва ли не чаще, чем со своими воспитанниками. Вот ведь…

- Дерьмо, - совсем тихо выдал Джо, плетясь подальше от биатлонного тренера.

Все новые и новые сюрпризы.

*Король и шут «Мертвый анархист».

Глава 6.

Женька вернулся с тренировки разбитый. Но он не чувствовал никакого раздражения к тренеру, а лишь ощущал зуд в носу и жгучее желание немедленно принять порошка. О дилерах Ларионов понятия не имел, и куда-либо кидаться было бессмысленно. Женя терпел все свои внутренние переживания, силился, но становилось хуже и хуже.

Он прошел в квартиру, кинул в проходе лыжи, кое-как разулся и поплелся к себе. Проходя мимо комнаты сестры, Женя смотрел в пол и вдруг увидел, как что-то беленькое посыпано на пороге. Он остановился и протер глаза. Джо почудилось, что весь пол усыпан его вожделенным порошочком, и Ларионов прильнул к линолеуму.

Соня слышала, как кто-то вошкается у ее двери, и, конечно, поспешила выглянуть. Открыла дверь и застыла: брат ползал по полу и облизывал его. Ангелы незримо пристроились позади Софьи, Гавриэль бережно прикрыл ей глаза, чтобы девушка не сильно волновалась из-за Жени… Он заметил сестру.

- Откуда у тебя это, малая?

- Что? Соль?

- Соль? – Женя был сильно удивлен и разочарован, отпрянул от линолеума, но подняться не сумел. – Нафига?

- Ангелы говорят, чтобы защититься от нечистой силы…

- Ангелы? Сонька, у меня мозги сохнут от тебя, - пролепетал Женя.

Бастиэль легонько увел ее.

- Вы обещали помочь, - посмотрела на ангелов Софья, стоило ей вернуться в спальню.

- Не волнуйся, тренера уже близки к разгадке, - подмигнул Басти. Соня не поняла его аллегорий.

- Мы медленно, но верно направляем к нужным мыслям, подталкиваем, - пояснил Гаври. – Прямых ответов мы дать не можем, пойми.

Меж тем домой вернулась и мама. Она увидела соль на полу, перемазанный в ней рот Жени, сам Женька, валяющийся без сил. Светлана попыталась поднять сына за руки, но он начал упираться ногами. Мать бросила это занятие, качая головой, и прошла на кухню, где обнаружила, что оставленных ею порций обеда одна нетронута.

- Женя, ты почему не ешь?!

Джо пробормотал что-то нечленораздельное.

- Да что с тобой? Прекращай, подымайся, - строго сказала Светлана.

- Неа.

Ларионова беспомощно опустилась на стул на кухне, оттуда видя своего сына. В руках она сжимала мобильный, думая, позвонить ли человеку, который мог бы подсказать, как ей быть.

Светлана Романовна понимала, что отношения с личным тренером сына – не лучшая идея. Но она настолько не привыкла к вниманию и уважению от мужчины, а такие волнующе-парящие чувства как влюбленность и вовсе притупились, что Света отступать совсем не хотела. При мысли о Диме сердце приятно замирало. Она не была очарована им сразу, но вот свидание прошло просто фантастично, и галантный Дмитрий, его обходительность и неторопливость – а не заметить, как он пожирает ее взглядом, нереально – очень подкупала. Ларионова не верила в судьбу, в удачу, двенадцать лет Светлана выживала с двумя детьми, перебивалась с мелкой зарплатой почтальона, подрабатывала уборщицей, няней… Конечно, хотелось, наконец, и личного счастья, и, похоже, белая полоса-таки настала у Светланы, однако счастье – материя зыбкая, и как бы не ошибиться, не обмануться снова.

В одном она не сомневалась: в помощи Дмитрий точно не откажет.

«Дима, я не отвлекаю тебя?»

«Нет. Света, что-то случилось?» - он словно почувствовал неладное.

«Просто… Женя он, похоже, то ли пьян, то ли что. Как мне заставить его подняться? У меня сил не хватает…»

«Свет, тебе нужна помощь? Я приеду».

«Ты не обязан…»

«О чем речь, я его тренер, и не посторонний человек. Еду», - решительно сказал Жидков.

Дмитрий примчался через двадцать минут. Женя так и не встал и не пытался, все силился что-то сказать, еле волоча языком. Жидков вошел, увидев встревоженную Светлану, и сам поднял сопротивляющегося и довольно тяжелого Евгения, и с горем-пополам утащил до спальни. Там Света раздела сына и закрыла одеялом. Женя вроде бы даже успокоился.

Лишь после этой суеты Светлана проводила Диму на кухню, подала чаю и почувствовала себя неловко.

- Не совсем понимаю, что с ним, - признал Жидков, за размышлениями качая головой. – На рядовое пьянство не похоже, и запаха нет.

- Может, сейчас какой-то особенный алкоголь? – предположила Светлана, кусая ногти и обнимая себя руками. Она стояла у шкафчиков.

- Нет, - помотал головой Дмитрий. – Я не спец, но уверен, что нет. Но завтра все выясню. С ним впервые такое?

- Бывало, что выпьет или придет под утро, но чтобы так… Около часа лежал, не вставал и даже пытался облизать пол. Соль еще откуда-то взялась, - Света передернула плечами.

- Хм, странно.

- Глупо, должно быть, с моей стороны и нетактично было втягивать в это тебя, извини, - раскаивалась Светлана.

Жидков отставил чашку в сторону и подошел, чтобы обнять ее. Света вдруг напряглась, хоть и не показала этого внешне.

- Послушай, так уж вышло, что твой бывший оставил вас. Но сейчас с вами я, и мне не все равно, что происходит с Женей и твоей семьей, - произнес Дима. – И я ценю, что ты позвала меня.

Он посмотрел ей в глаза. Светлана колебалась, все еще виновато глядя на него.

- Ты боишься за сына или боишься меня? – тихо спросил Дмитрий, пристально глядя в глаза Свете.

Она повела плечом и убрала руки от лица, позволив Жидкову приблизиться и поцеловать Светлану. Она и сама прильнула к нему, почувствовав искренность и доброту намерений Димы. После чего он просто обнял ее покрепче, и Света вконец успокоилась.

- Я обязательно все выясню, - повторил он, имея в виду проблемы Жени. – Тебе пора отдыхать. Который час?

- Почти полдвенадцатого. Очень быстро пролетело время, надо же, - удивилась Светлана, рассматривая настенные часы.

- И мне пора домой, - засобирался Жидков.

- Я бы оставила тебя здесь…

- Но твоим детям лучше не видеть меня утром, - понимающе улыбнулся Дима, удаляясь из кухни.

***

Жидков начинал переживать за Женю, безусловно. Но стоило все проверить в деле. Так, на ближайшей тренировке Дима пригласил врача, который сделал замеры до и после физических нагрузок. Он отправил Евгения преодолевать три километра на лыжах.

Ларионов приплелся, показав результат в два раза хуже по времени, чем на недавних контрольных стартах. Где, к слову, километров-то была на два больше. Женя совсем спекся. Хотя лыжи у него были новые, и Жидков лично проследил за тем, чтобы ему хорошо их смазали.

- И что с тобой на этот раз? – возвышаясь над Женей, строго спросил Дмитрий Сергеевич.

Женя стоял на коленях, тяжело дыша. У него кружилась голова, рябило в глазах, а снег казался спасением – потому он и не торопился вставать с него.

- Лыжи новые, отличные, - продолжал Жидков. – Через пятнадцать минут жду в кабинете. Иди, переодевайся.

Дмитрий Сергеевич деловито развернулся и ушел. По дороге он столкнулся с мальчишкой-биатлонистом, который нес в руках винтовку. Тот явно спешил выйти незамеченным. Жидков догнал его и окликнул:

- Парень, ты куда-то это?

- Я… - он замялся.

- Ты, кажется, друг Сони Ларионовой? – припоминал Жидков. Он видел их вместе.

- Ну да… Чуприн я, Тимофей.

- Ясно, Тимофей. Так куда ты с винтовкой? Я уверен, что тебе рано уносить ее с собой.

- Простите, я случайно, - промямлил Чуприн с виноватым видом.

- Иди, отнеси ее на место. Не плошай, парень, очень опасно ходить с винтовкой, - качнул головой Жидков.

- Меня теперь посадят?.. – робко спросил он.

- Нет, - хмыкнул Дима. – Ты ведь ошибся, не так ли? – Тимофей закивал. – Но тебе бы крупно влетело, поверь.

Чуприн закивал, поскорее удаляясь с винтовкой к залу. Дмитрий задумчиво проводил его взглядом, но потом зашагал к кабинету.

Женя от безразличия медленно переходил к полнейшему унынию. Музыка и друзья вселяли в него оптимизм, у него была цель, и он мог терпеть лыжи. Когда группы не стало, Джо потерял частичку себя. Да еще этот зуд… Возможно, он переживал бы сильнее, но апатия овладела им вчера, а сегодня подавленность, удрученность. Ему было все равно, что скажет тренер Жидков, что думает тренер Творцов, и что там за тараканы у Софьи в голове. Ничего не волновало, кроме собственных, удушающих ощущений. Подавляющих волю, ухудшающих не только бег, но и шевеление конечностями в принципе. Даже говорить сил не хватало.

Жидков вызвал Ларионова в кабинет, который сам делил с Творцовым: небольшое помещение с рабочим столом, кипой бумаг в шкафу. Женя, потирая виски, уселся подле стола, напротив входа, сам Дмитрий, наклонившись корпусом вперед, восседал за столом, держал в руках бумаги.

- Врач сказал, что твое физическое состояние ухудшилось с весны на 5%. Я тебя совсем не знаю, но, судя по статистическим данным, твоя «физика» обычно шла в рост. Плюс у тебя давление скачет, пульс не в норме. Но мы едва перешли на снег, чтобы твоя форма настолько менялась. Скажи мне, в чем дело?

- Понятия не имею, Дмитрий Сергеевич.

- Ты должен понимать, Женя, что мне придется приставлять к тебе врача на каждой тренировке.

Ларионов хмурился. Подставляться ему не хотелось, но и что-либо выдумывать – тоже не особо.

- Женя, ты выпиваешь или принимаешь что-то? – серьезно спросил Жидков, пронзая его взглядом.

Джо мотал головой.

В кабинет вдруг вошел Максим Александрович.

- Ой, вы разговариваете? Я на минуточку, - бросил он Дмитрию, копошась в бумагах на рабочем столе. Уходя, Творцов внимательно посмотрел на Женю, отчего тот даже присмирел. Жидков этому удивился.

- Вы о чем-то говорили с Максимом Александровичем?

- Нет, - быстро ответил Женя.

- Ну-ну. В общем, ты меня понял? На следующей тренировке тебя полностью обследуют: до, во время и после. Если мы не установим причину, то отправим тебя на мед.обследование. Мне нужен здоровый лыжник.

- Хорошо, - равнодушно кивнул Женя.

- Можешь идти.

Подозрительно быстро согласился Ларионов и ушел. Дмитрий был намерен переговорить с Максимом…

Меж тем Максим Александрович подловил Ларионова в коридоре.

- Отойдем, парень?

Творцов вывел Женю на улицу. Они прошли несколько шагов и остановились для разговора.

- Ну что, ты солгал мне, не так ли? Все еще куришь? – тренер сощурил глаза.

- Какое вам дело, вы не мой тренер, - отмахнулся Ларионов, чувствуя все большее утомление.

- Я скажу тебе, какое. Ты гробишь свое здоровье. Если ты свалишься на дистанции без чувств – поверь, достанется всем тренерам, - грубо заметил Максим Александрович, кривя губы. – Но если серьезно, ты – обычный парень-подросток, возомнивший себя бессмертным. Ты куришь, пьешь и одновременно получаешь повышенные физические нагрузки – твое сердце просто разорвется, и это правда.

- Ладно вам пугать, - цокнул языком Женя, все держась за голову. – Мне все равно.

Творцов тяжело вздохнул.

- Знаешь, что называют фотофинишем?

- Естественно, - скучающе пробормотал Ларионов.

- Между двумя и более спортсменами, чей финиш пришелся менее чем с разницей в 0,1 секунду, а в расстоянии это, как правило, 2,4 и менее сантиметров – отсчет идет от лыжного ботинка. Вот и представь, что ты сейчас на 2,4 см от спорта. Одной ногой ты все еще здесь, но второй – уже далеко. Ты – хороший лыжник, я видел твои результаты и статистику. Но если ты не бросишь курить и заниматься разными глупостями, зимой все твое превосходство спадет, и к январю ты провалишь все отборы, навсегда зависнешь или на других отборах, или вовсе потеряешь все шансы.

- Вы хотите правды? – исподлобья посмотрел Женя. Голова вообще раскалывалась.

- Хочу.

- Я ненавижу спорт и лыжи. Я давно хочу свалить. Мне все равно, что я больше не буду выигрывать.

. – Поэтому начал курить?

- Нет, не поэтому.

- Дима не отпустит тебя, я бы не стал. Ради чего ты хочешь бросить спорт?

- Я не обязан отвечать.

- Я в курсе, что ты играешь в группе. Из-за музыки?

- О, ну хорошо, - слегка удивился Женя, но признался. - Я хочу быть панк-музыкантом, жить свободной жизнью, а не той, где все расписано по часам. И нагрузки мне осточертели.

- Ты слабый тип, оказывается. Давай так: я докажу, что мой мир лучше, и тебе самое место в спорте. Но для этого тебе придется меня выслушивать.

- И вы не скажете Дмитрию Сергеевичу?

- Думаю, ему все же придется сказать. Твой тренер за тебя в ответе, не я.

- Если вам не удастся уговорить меня, то отпустите?

- Да.

- Идет.

Женя спешно зашагал домой. Творцов в раздумье вернулся в здание: он догадывался, что курение и выпивка в такие короткие сроки не способны настолько все ухудшить, и, вероятно, дело было в чем-то еще. Например, в наркотиках.

Глава 7.

Быстро и совершенно неожиданно наступал декабрь. А значит, вместе с похолоданием и отборочные в юниорские команды. Биатлонисты от шестнадцати до восемнадцати лет выезжали уже через три недели, лыжникам дали фору в еще одну неделю – впрочем, из них имелся-то всего один, Ларионов, но из других регионов их насчитывалось даже больше, чем биатлонистов.

Ангелы Бастиэль и Гавриэль внимательно следили за Тимой, но пока ничего не предвещало беды. Он ходил на тренировки, его оскорбляли как там, так и в школе, виделся с Соней, она тоже приходила посмотреть на него в спортзале, а потом и на улице.

Светлана Романовна сегодня спешила в кино на свидание с Дмитрием, у нее был важный день. Она была совсем невнимательна от радости и торопливо прихлопнула входную дверь, развернулась и столкнулась с Виктором Владимировичем на площадке. Чуприн нахмурил брови – как и всегда – и пробубнил что-то невнятное. Обычно Света молча поджимала губу и в лучшем случае здоровалась, но сейчас была слишком воодушевлена и захотела делиться этим настроением со всеми.

- Здравствуйте, уважаемый профессор, - расплылась в улыбке Ларионова.

- Я доцент, - понуро пояснил Чуприн, но он, пожалуй, был удивлен такому радушию Светы.

- Как ваши дела на работе?

- Неплохо, - последовал короткий сухой ответ. – А вам, что, премию дали? Или ваш сын Олимпиаду выиграл?

- Ни то, ни другое, - рассмеялась Светлана, не обратив внимания на язвительные нотки. – Вы узко мыслите, Виктор Владимирович, а для хорошего настроения много не надо. Попробуйте, и у вас тоже получится.

Она подарила ему улыбку и ушла. Чуприн стоял в легком шоке, и словно часть тяжкого груза, что он нес из года в год, стала меньше. Просто никто не улыбался ему искренне и душевно. Без каких-либо выгод.

***

А Женька все метался, не зная, покупать ему нового кокаина, или нет. Он даже нашел надежного дилера. И деньги у него имелись. Но что-то тормозило, как будто какие-то высшие силы.

Впрочем, вечером перед тренировкой Ларионов все-таки пошел на встречу и приобрел порошка. Он чуть употребил его и поехал до спортшколы, спрятав остатки в кармане.

На каждой вечерней тренировке, как тренер и предупреждал, Женю осматривал врач. Особенно, что касалось забегов по трассе. Вот и сейчас он провел необходимые тесты, и Джо отправился бежать дистанцию на лыжах. Жидков наблюдал за ним с секундомером.

Женя бежал и чувствовал прилив сил, невероятный поток энергии. Он улыбался во весь рот и гнал, как прошлой зимой, а то и быстрее. В голове царил туман, и ничего иного кроме эйфории. Джо слышал, как скрипел под лыжами снег, ощущал, как морозец ложится на его щеки – его ощущения вообще удвоились, и он слышал, как хрустят пальцы на ногах, пульсирует кровь в ушах. При этом оно совершенно не беспокоило Ларионова. Деревья проносились один за другим, руки работали на автомате, ноги грозились не останавливаться вовсе. И вот, финиш настигнут – километры как один метр, пролетели незаметно.

***

У Димы жизнь завертелась. Стремительно развивался роман со Светой, вчера они были в кино, до этого – в кафе, ресторане. А сегодня утром, конечно, сомневаясь, но он по смс пригласил Светлану в бассейн, и она согласилась. Поплавать он давно хотел, а уж в компании со Светой и вовсе. Меж тем ситуация с Женей все не прояснялась, хоть Жидков и заверил его мать, что все сделает. Дома Евгений, кажется, буянить перестал, что уже радовало и Свету, и Диму, но на тренировках его состояние четко прослеживалось и ухудшалось с каждым разом. С Максом Дмитрий тоже состыковался, но тот обещал помогать, сказал, что у него есть догадки, и он кое-что знает, но подробности пока не сообщил. Приходилось слепо доверять пусть и некогда партнеру по команде, но не в полной мере все же другу.

Дима был готов увидеть очередные спады у Жени, пока тот бежал положенные километры. Однако на финише Ларионов не рухнул на снег, он был разрумянившимся и вполне активным, да и врач удивленно показал результаты тестов, где Женя прибавил за три дня более, чем на 7%, пульс не был в норме, и выходил за пределы, но в другую сторону, намного более оптимистичную. Доктора отпустили, а Жидков подошел к Евгению, не дождавшись, пока тот снимет лыжи, и показал ему записи.

- Ну, и как ты это объяснишь? Не бывает так, Женя.

- Почему не бывает? Ваши тренировки дают результат, - он нахально улыбнулся. – Вы же хотели, чтобы я разогнался для отбора, и я постарался.

- Не верится мне, - сощурив глаза, посмотрел на него Дмитрий. – Давай, скажи мне прямо: ты на таблетках?

- Что? Нет, конечно, - Женя интенсивно выразил удивление и недоумение. – Вам не угодишь, тренер. На сегодня все?

- Все, - кивнул Жидков, потирая подбородок.

Он собирался уйти, когда из здания школы вышел Максим. Дима чуть отошел к нему и помахал рукой, подзывая к себе.

- Ты разве не занимаешься стрельбой с Уховым?

- Пашка у меня молодец, - довольно сообщил Макс. – Пять из пяти не выбивает, но четыре – стабильно. А при его ходе вообще будет отлично. Так что мы решили собираться только раз в неделю, чтобы не переусердствовать. Про отборы знаешь?

- Знаю. Много у тебя готовых парней, как считаешь?

- В плане стрельбы есть один снайпер, но ставлю я на Пашу, конечно, - улыбнулся Максим. – Как твой Ларионов? – он заглянул через плечо Жидкову.

- Ускорился внезапно. Слушай, я о нем и хотел с тобой поговорить. Что же ты такого знаешь?

Макс собирался ответить, когда Женя проходил мимо и выронил маленький пакетик.

- Ларионов, стоять, - притормозил его Творцов. – Что там выпало?

Женька заозирался, делая вид, что не понимает, о чем речь. Жидков недоуменно обернулся, а Творцов уже поднял пакетик.

- Только не говори, что это мука, - укоризненно заметил Максим.

- Это что за черт?! – не на шутку разозлился Дмитрий, выпучив глаза. – Макс, ты знаешь об этом? Что там?

- Я не знаю, - помотал головой Творцов. Они оба пронзили взглядами Женю, который нервно улыбался и молчал. – Ларионов курит, играет панк-рок, у меня были опасения, что и употребляет. Отсюда ухудшение показателей, а теперь и резкое улучшение. Так же, Дима, ты говорил, что Женя похудел и почти не ест.

- Я спрашиваю: что это?! – повторил вопрос Жидков, испепеляя глазами Ларионова.

- Наркотики, что еще, - мотнул головой Женя.

Дима едва не бросился вытрясать из Ларионова душу, не меньше, но Максим придержал его. Он был тоже неприятно удивлен, но не так ошарашен.

- Клянусь, я бы убил уже, будь на твоем месте мой Паша, - сохраняя спокойствие, пояснил Творцов. – Но от Ларионова такое можно было ожидать, хоть и горько признавать.

- Да как можно?! – все негодовал Жидков, смотря исключительно на Женю, который покачивался на месте. – Ларионов, и давно?

Женя помотал головой.

- Я надеру тебе уши, - качнул головой Дима, понизив тон.

- Вы мне не мамка и пока не папка, - выплюнул Женя.

- Хамить – последнее средство. Мы это уже проходили.

- Постой, Дима, у нас есть способ. Надо заставить его полюбить спорт, - вмешался Максим. – И у меня есть первые идеи.

- Мы должны поторопиться, если хотим отправим этого… недоумка на отбор, - не стал сдерживаться на крепкое словцо Дима.

- Я тебе объясню затею, идем, - Максим чуть отвел Дмитрия и быстро рассказал ему все. Тот одобрительно кивнул.

- Хорошо, днем пусть едет к тебе, - согласился Дима.

- Да, давай.

- Женя, в среду днем вместо тренировки едешь к Максиму Александровичу.

- Я тебе проведу познавательную лекцию, - пояснил Макс. – Ты в какой школе? Заберу тебя.

Женя назвал номер школы и мрачно поплелся собираться домой. А тренера пожали друг другу руки и тоже разошлись. В конце концов, как и раньше, за одну команду, двоим действовать оно легче.

***

В среду Женя появился в квартире у Максима Александровича. Скромный интерьер комнат Ларионова ничуть не удивил и не заботил. Творцов налил ему чая и отвел сразу в гостиную. Устроился за ноутбуком и открыл для него галерею своих фотографий разных лет.

Первыми были снимки далеких две тысячи шестых-девятых годов: Макс светился на них, и был непременно увешан одной и более медалями. Потом он показал фотографию с Ванкуверской Олимпиады, где на груди у четырех российских счастливчиков красовались бронзовые медали, а затем сразу последовало фото из Сочинской: сияющий Творцов с бронзовой медалью. Все это пояснял Максим.

- У меня много медалей было, побед и триумфов. Но намного важнее другое: да, успехи пришли ко мне рано, но потом последовал такой спад, такая яма… Я не сломался и восстал, поднялся из низов, в две тысячи тринадцатом, и, как ты понимаешь, добегал до две тысячи семнадцатого, получив еще пару титулов. Понимаешь? Какой можно сделать вывод?

- Что вы выбрались из ямы, - уныло повторил Женя, без особого энтузиазма глядя на монитор компа.

- Неправильный ответ. У меня была травма спины, но даже это не помешало мне идти дальше, верить в себя и вернуться к лучшим результатам. Почти два года, и я практически отчаялся, когда вдруг удача повернулась ко мне лицом. Помнишь, я упоминал фотофиниш?

- Да, что-то про сантиметры, - вяло произнес Ларионов.

- 2,4 сантиметра, - недовольно уточнил Максим. – Но ты уже далек от них. В моей биатлонной жизни было несколько фактических фотофинишей, а вот поучительных, метафорических – многим больше. И я не жалею ни об одном из уроков, посланных мне судьбой.

Олимпиада и упущенные личные медали, и травма спины, о которой я не знал больше года, хотя боли и были временами. Затем долгое и томительное лечение, восстановление, когда от меня многие отвернулись, как от списанной торбы… Но я не давал о себе забыть, все трепыхался.

К олимпийскому году готовился отдельной группой, даже поначалу без тренера, но потом на IBU добился победы и бронзы. В итоге, прошел в сборную. Что было крайне нелегко, ужасно трудно, с мыслями об уходе, знаешь. Все воздалось олимпийской бронзовой медалью в индивидуалке – единственная гонка, куда я пробился. А годом позже на чемпионате я стал четырехкратным, попав в эстафетный состав. И взял серебро в той же индивидуалке. Упущенные скоростные навыки не вернулись, и бороться за что-то еще уже не осталось ресурсов. Но я бился, несмотря ни на что.