Часть 1. Выбор 3 page

- Здорово, чувак, - как всегда, в веселой манере поприветствовал Женю Ухов.

- Привет.

- Через пару недель обещали снег, ура!

- Ага.

- А Максим Александрович говорит, что я даже попадаю в щит – значит, есть плюсы.

- Угу.

- Тебе неинтересно, да?..

- О… ну хорошо. Расскажи, что у тебя за тренер, я так и не знаю о нем ничего, а слухи ходят. Он бизнесмен?

- У него свой магазин спорттоваров в городе, но Максим Александрович еще год назад был хорошим и известным биатлонистом. Так что наш директор попросил его помочь, и он не отказался.

- Ну, а чем он знаменит?

- Двукратный бронзовый призер Игр, четырехкратный чемпион мира, - с гордостью заметил Паша.

- Мм, неплохо. А почему ты тогда больше радуешься моему тренеру?

- Не знаю, он мне всегда нравился больше, - хмыкнул Ухов. – Но это не значит, что Максим Александрович чем-то хуже. Наоборот, он отличный человек, я и не подозревал. И как спортсмен крут.

- Понятно. Да, он вроде веселый дядька, - вспомнил и Женя, угрюмо кивая и торопясь к двери школы.

- Веселый, но и строгий, у него не забалуешь, - сказал Паша, заходя за Жекой в холл. – Но да, мы успеваем и по душам поговорить, и посмеяться – никогда раньше таких крутых тренеров не видел. Вот, что значит, - молодой тренер. Пусть он и не тренер вовсе.

- Мой тоже молодой, а толку. Ладно, Ухов, пора. Опаздывать нельзя, - он помахал бывшему другу рукой, сворачивая к раздевалкам.

- Бывай!

А дальше Жене приходилось терзаться между желанием убить Жидкова и свалить из зала прямо сейчас. Он снова гонял по залу и занимался на тренажерах в течение полутора часов. Ларионова бесило буквально все: от собственной боли в мышцах, одышки, которой не было еще весной, до вычурного костюмчика Дмитрия Сергеевича, его раздражающе-спокойного тона, снисходительной улыбки, когда Джо падал прямо перед ним после бега, а тренер разрешал сделать двухминутный перерыв… Он совершенно истощился. Женя понимал, что дело, конечно, не в тренере, и объемы физподготовки ничуть не стали больше или сложнее. Все дело было в его пропусках (а на дневные занятия он чаще не ходил, ссылаясь на загруженность в школе), лени и, разумеется, в курении. И отчасти в беспорядочных половых связях. Но подростку проще было винить во всех своих бедах одного человека – тренера Жидкова.

А тот, зараза, еще и подвозил Джо до дома, на своем шикарном авто, что было довольно захватывающе, на самом деле. Приходилось кривиться, будто нет. В тот вечер главный враг вдруг еще и решил остаться на ужин у Ларионовых. Зашибись.

***

Идея приехать в провинцию принадлежала, конечно, не Жидкову. Спешно закруглив с карьерой биатлониста, он даже не представлял, куда пойдет дальше. Впервые решение было принято скорее на эмоциях, нежели обдуманно. Олимпиада-18 прошла, он свое получил, и более целей в спорте не видел. БХГ однажды чуть не покорился Диме, однако теперь уже и не достичь бы той вершины. Тем не менее, приняв решение, Жидков был на распутье недолго. Предложений от чиновников и тренеров было, хоть отбавляй. Однако в родном Питере свободного места не нашлось, а в Москве кресло было облюбовано Хитриным, вот Дима и поначалу сник. Волею судьбы, первым же звонком от Максима и определилась временная, как говорил себе Жидков, но неплохая карьера, пусть и в захолустье: Творцов сообщил о вакантной должности в спортшколе, куда Дмитрия возьмут с превеликим удовольствием, несмотря на отсутствие должной профессии. Знакомые тренера подкинули Диме несколько вариантов тренировочных программ, и Жидков согласился на авантюру, приехал в городишко. А тут вдруг и сам Макс заявился помочь молодому биатлету со стрельбой – удивительно, что со своими «успехами» в стрельбе Творцов взялся за парня, но он и вправду тренировал лучше, чем стрелял сам. Так, Дмитрий и вовсе обрадовался новой работе.

А сегодня он решился принять предложение поужинать у Светланы Романовны Ларионовой, к которой Жидков возил своего ученика домой. Как-то все ограничивалось сперва просто «доставкой» сына, потом тренер соглашался взять какой-нибудь стряпни его матери с собой, а сегодня повелся на уговоры Светланы Романовны и вовсе посидеть с ними. Сам Евгений, к слову, только услышав про предложение матери, тут же скрылся в своей комнате и врубил тяжелый рок.

Кухня была скромной: несколько настенных шкафчиков, старая плита, пошарпанный стол, убитые временем занавески, на которые уставился Дима… Помимо Светланы, тут была и ее дочь, Софья, которую Дмитрий мельком видел в спортшколе с мальчишкой-биатлонистом, но сам про нее ничего не знал. Девочка оказалась красивой – вся в маму, которой он и залюбовался случайно…

- Мой сын – не подарок, - смущенно сказала Ларионова, накладывая Жидкову картофельного пюре и тефтелек. Дмитрий вдохнул знакомый запах котлеток, каких готовила ему мама. – Но вы, я вижу, вызываете у него уважение. Он вам не грубит?

- Честно говоря, бывает разное, - признался Дима, слегка улыбнувшись. – И если быть до конца откровенным, то в чем-то Женя стал уступать, если сравнить его показатели с прошлым сезоном.

- Ох, - взгрустнула Светлана. – Надо же.

- Но все предстоит проверить на снегу, - сразу добавил Жидков. – Говорят, через пару недель уже пойдут заморозки, что нам на руку.

- Да, я слышала… Но у него есть шансы пробиться выше?

- Светлана Романовна, конечно, есть, - усмехнулся Дмитрий, почувствовав себя свободнее. – Он у нас один такой чемпион на всю область.

- Хочется верить, - вздохнула мать. – Потому что в других областях от него толку не будет. Одни «тройки», кроме физкультуры и литературы.

- Понимаю, - кивнул Дмитрий, хотя сам и учился в школе хорошо. – Я взялся за вашего сына и постараюсь добиться от него максимума.

- Да, Дмитрий Сергеевич, пожалуйста, не лишайте мальчика шанса на светлое будущее. Сонечка, золотко, - обратилась Светлана к дочери, - ты все уроки сделала?

- Нет, мам, - вздохнула Софья, поднимаясь и удаляясь из кухни, - всего доброго, Дмитрий Сергеевич, - тоскливым взглядом провожая Жидкова.

- Дочка у вас хорошая, - не мог не отметить Дима.

- Да, она умница, - подтвердила мать. – Хотите десерт, Дмитрий Сергеевич?

Он уже доел горячее, и Светлана Романовна подлила ему чаю и предложила пирог.

- Да. Но мне неловко, что вы зовете меня по отчеству, - улыбнулся Жидков. – Мы с вами вроде ровесники. И я совсем ничего не знаю о вас, вы кем работаете?

- Ох и правда, - заулыбалась Светлана. – Хорошо, и вы зовите меня без отчества. Я работаю оператором на почте – скучно, платят немного, но стабильно и можно подрабатывать почтальоном.

- Да, благородная профессия, - кивнул Жидков, не особо, правда, представляя, что он выбрал бы такую карьеру… - Тогда, может, перейдем на «ты»?

- С удовольствием.

Светлана поразительно красиво улыбалась. Дмитрий задавался вопросом, зачем вообще такой видной женщине прозябать на почте?.. К тому же, и по возрасту она явно была не особо старше него. Не будь у Ларионовой двоих детей, подумал бы, что и младше. И эти добрые синие глаза, длинные шикарные волосы… Дима сглотнул, прикрывшись чашкой: не так давно у него неважно закончились отношения, и обжигаться снова он не торопился.

- Вот и хорошо, а мне пора, - слабо улыбнулся Дмитрий, взглянув на часы: и правда, время было за десятый час. – Спасибо за ужин, давно так не ел.

Сказал и осекся, мысленно закатив глаза: «вот ты, Дима, и прокололся», - подумалось ему. Тем не менее, Светлана проводила тренера и осталась довольна вечером. Новые ощущения и впечатления ей тоже несказанно нравились.

***

К счастью, на следующее утро настала суббота, и Женя с большим удовольствием ушел на все выходные в гараж, где у него с ребятами была музыкальная репетиционная точка. Матери он соврал, что идет к другу отдыхать и делать уроки. Ему было невдомек, что и она, и Соня давно догадались о правде, но и тогда Джо было бы плевать. И именно в эту субботу Софи послала за братом своих верных стражников – убедиться, что с Женей все хорошо.

Бастиэль и Гавриэль предчувствовали, что все плохо, но не знали, насколько. Они незримо долетели до гаража и на приличном расстоянии уже были слышны убойно громкие и быстрые гитарные рифы, а скорость барабанов вообще не воспринималась. Но страшнее всего звучал местами фальшивый, но очень эмоциональный вокал.

Жизнь разносилась как туфля,

И с потолка растет петля

Проклятая петля!

Душу выпьет конопля

Тело приберет земля.*

Ангелы с круглыми глазами вошли внутрь. В целом, гараж выглядел уютненько, если мы говорим о панк-рокерах. Потрепанный диван у стены, нигде не валялись окурки, а сами парни были в тапках – пол был относительно чист. На противоположной стене, за барабанами, висел приветственный плакат «веселого роджера». Но вот сами музыканты… Их внешний вид поражал и убивал наповал: дело было не в черных одеяниях, а в абсолютной неадекватности, неряшливости, один из них и вовсе полулежал на стуле, в обнимку с гитарой и пытался шевелить по ней пальцами, хотя на самом деле отключался к середине песни всякий раз. Барабанщик тоже выглядел жалко: молотил, что было сил, вертел головой, но вряд ли слышал хоть что-нибудь и хоть кого-нибудь. Так, после доигранной кое-как песни про «петлю», Женя, выглядящий самым нормальным, взял микрофон у гитариста и громко сказал недовольным тоном:

- Вы, чертовы идиоты, давайте хоть раз отыграем приличную репу! Я на фест хочу!

- Чувак, расслабься, - протянул тот, что спал на стуле, и, к слову, вновь отрубился.

- С тобой и вообще говорить не о чем, гребаный героинщик Лёва, - с ненавистью выплюнул Женя, мельком взглянув на своего приятеля. – Но вы-то, парни, соберитесь. Феня, ну не пей ты на репах.

- Э, я иначе никакой буду, недрайвовый! – возмутился барабанщик, тыкая себя в грудь. Он даже взгляд сфокусировать толком не мог…

- Да успокойся, Джо, - похлопал его по плечу стоящий ближе всех вокалист-гитарист. Сам Ларионов, судя по всему, был басистом. – Все будет окейно, мы почти готовы к фесту.

- Это просто капец. Я хочу играть панк-рок на хорошем уровне, а у нас вырисовывается чухня, - вздохнул Женя.

- А нам всем круто, - хихикнул гитарист. – Давай, отыграем еще раз.

- Я выйду, покурю.

Расстроенный Женя вышел из гаража, прямо так, в тапках. Он нащупал в кармане школьной еще рубашки сигареты, поднес зажигалку к одной и затянулся. Ничего лучше дыма не было. За ним вдруг вышел и гитарист.

- Ты чего? Закурил? – морщась, спросил Женя.

- Нет, решил предложить тебе вливаться в наши ряды…

- Только не говори, что и ты героинщик, - раздраженно бросил Женя.

- Нет, я не придурок, - удивился вокалист. – На, посмотри, - он протянул Джо какой-то маленький пакетик с белым порошком.

- О черт, почему я сразу не понял, откуда взялась твоя кличка «Кока»? – Ларионов провел ладонью по лицу. А Кока начал говорить о прелестях кокаина, о его безвредности, необходимости…

Жизнь катилась в Ад. Даже ангелы это понимали.

Глава 3.

Кока протягивал Джо пакетик, а Женя все смотрел и не мог решиться: попробовать или нет? В конце концов, никакие слова не убедили бы его, он и не слушал того, что нес Кока. Жене было важно одно: свобода, более яркий, другой по своей сути мир и никакого однообразия. А что может быстро дать ему все это? Пожалуй, порошок и даст. Поэтому Джо молча взял у него пакетик и лишь уточнил, что с ним нужно делать. Вернувшись, в гараж Кока ему все показал, и Женя вдохнул кокаина…

Бастиэль и Гавриэль вернулись к Софье. Они были поражены увиденным. Даже для них, для ангелов Женя был очень уж трудным, странным созданием. Но Басти, как более продвинутый, догадывался, что о наркотиках девочке лучше не сообщать. Гаври был против. Они дождались, пока вечером Соня останется в комнате одна, доиграет на скрипке, и устроились поудобнее, чтобы рассказать ей.

- Так что мне делать? – сперва спросила их Софи. – Как быть с Тимой?

- Ах, это, - вспомнил Басти. – Он убежал, потому что ему стыдно, что девочка за него заступается, а сам Тимофей не может.

- Но почему он не дерется с ними?

- Сонь, ты тоже не из смелых, - мягко сказал Гавриэль, по-отечески улыбаясь. – Понимаешь, в ситуации, когда грозит опасность твоему близкому, ты не испугалась, потому что ты девочка, в тебе есть материнский инстинкт. А мальчикам, вроде Тимы, труднее.

- У него есть отец, но нет примера перед глазами, - добавил Бастиэль. – Тима ранимый мальчик, мягкий. Растет сам по себе. Папа тоже ни с кем не конфликтует, и сыну неоткуда брать знания, а главное – опыт, как ему поступать. Он не убегает, но и ответить обидчикам не может. Будь с ним рядом, и мы будем вас оберегать.

- Но неужели вы не можете вообще оградить Тиму от неприятностей? Раз он добрый, хороший мальчик, - насупилась Софи.

- Соня, не все просто с судьбой, - сказал Гавриэль.

Бастиэль взял слово вместо него:

- Нельзя поменять то, что должно произойти, но можно немного изменить детали. То есть Тиму будут преследовать и дальше, но без нашего вмешательства все эти драки будут гораздо хуже, понимаешь?

- Понимаю, - буркнула Софи. – Но лучше бы все это остановили, ангелы.

- Мы подневольные, - повел плечом Гавриэль. – И никому не победить Судьбу, кроме Смерти.

- Молодец, Гаври, просвети ее еще про Смерть, - мрачно подметил Бастиэль, качая головой. Соня округлила глаза. – Не бери в голову, малыш. Главное, уясни: ничего не происходит просто так. Судьбе угодно, чтобы Тима прошел такую жизненную школу – он станет сильнее.

- Каждому выпадают испытания, Соня, - добавил Гавриэль. – И он справится.

- Но вы не знаете, что с ним будет, верно? – усомнилась Софья, переживая за друга.

- Никто не знает, - пожал плечами Гавриэль, тоже проникшись ситуацией и почти научившись сочувствовать.

Софи недолго поразмышляла и вспомнила про брата.

- Как там Женя?

Гавриэль и Бастиэль тревожно переглянулись.

- Нам придется спасать его, - просто сказал Басти. – Не волнуйся, кое-что подстроить мы сумеем.

- А что, все настолько плохо? Что с ним? – испугалась Софья.

- Ничего особенного, - отвертелся Бастиэль. – Кому из тренеров ты бы доверила помощь своему брату? Думаю, именно они могли бы повлиять на Женю.

- Мм… Оба молодых тренера хороши, - задумалась Софья. – Я не знаю, ты слишком сложно спрашиваешь.

- Я знаю, кто с этим справится, - сказал Гавриэль, посмотрев на Басти. Тот кивнул, словно прочтя мысли своего брата.

Соне оставалось лишь довериться им.

***

Женька попробовал порошочка, и репетиция показалась ему самым прекрасным, что он слышал в своей жизни. Совсем изменились звуки, став идеальными, появились чудесные картинки. Но в целом ничего сверхособенного Ларионов не ощутил. Воскресенье прошло в обычном режиме, и в понедельник днем он даже почувствовал в себе прилив сил и пошел на тренировку.

Стоило ему увидеть Жидкова, все желание, правда, пропало. Женя сам не знал, за что, но он невзлюбил тренера окончательно. Дмитрий Сергеевич ждал его у входа, в холле.

- Надо же, я думал, ты не явишься, - язвительно заметил Жидков.

- Решил почтить вас своим присутствием.

- Отлично, я договорился, и тебе дадут лыжероллеры, как ты и хотел, - он показал рукой налево, где имелась комната с инвентарем.

Женя мотнул головой, недовольно поджимая губы, и направился туда, чтобы взять лыжероллеры и палки.

Жидков теперь ожидал Ларионова на улице. Пока тот переодевался, к Диме подошел Максим, чья стрелковая тренировка со старшими закончилась час назад.

- Я думал, ты уже ушел домой, - сказал Дмитрий.

- Да, я, собственно, бумагами тут занят, - кивнул Творцов. – Твой-то пришел?

- Пришел, - хмыкнул Жидков.

Из здания, наконец, появился и Женя в длинных спортивных штанах и футболке. В руках он небрежно держал лыжероллеры и палки, еле-как передвигался. Творцов громко усмехнулся, Жидков нахмурился.

- Женя, ты издеваешься? Длинные штаны, тем более такие, тебе тут не подойдут. Нужны бриджи или шорты. Есть с собой сменка?

- Нет.

- А мастерка хоть есть? Ты замерзнешь.

- Мне и так хорошо, - буркнул Женя.

Максим поставил руки на бока: он о чем-то задумался. Дмитрий, вздохнув, достал секундомер. Ларионов встал перед ними на асфальт и надел лыжероллеры. Трасса уходила со стадиона в лес, но была она небольшой – так, что просматривалась она почти вся, за исключением отдельных спусков, поворотов. Но в целом это было удобно – не бегать за спортсменом по трассе, а видеть большую часть с места.

- Чего такой вялый, чемпион? – бодро спросил Женю Творцов.

Ларионов недобро покосился на Максима Александровича. Джо натянул шлем, взял палки.

- Женя, три круга – в свободном темпе, я засекаю время, - скомандовал Жидков, и отправил его.

Максим вдруг хитро улыбнулся.

- А я тоже прокачусь, - вдруг сказал он.

- Макс, ты что-то задумал? – напрягся Дима, прекрасно зная Творцова.

- Не бойся, все отлично, - заверил его Максим и побежал за лыжероллерами.

- Макс! – пытался остановить его Жидков, но сам он был в классическом костюме и точно не мог тоже выйти погоняться.

Уже через несколько минут Творцов мчал по трассе и со свистом догнал еле плетущегося Ларионова.

- Чего, черепаха, панцирь-то не мешает? – крикнул ему Максим Александрович.

Женя не реагировал. Он спинным мозгом чуял, что этот биатлонный тренер неспроста появился на стадионе. Но эта гонка, пожалуй, была неожиданной и чересчур. Ларионов хмурился и не смотрел на него, хоть Творцов и умудрялся поддерживать хороший темп и заглядывать ему, Жене, в глаза.

- Ларионов! Чего такой вялый? – он говорил нарочито громким и забавляющимся тоном.

Женька, конечно, начинал нервничать и злиться. Нагрубить именно Максиму Александровичу он не мог, а что приличного тут скажешь?

- Ну же, парень, поднажми! Старик тебя обходит! – все не унимался Творцов.

Они проходили поворот, и Максим, совсем не глядя, прекрасно вписался в поворот по внешнему радиусу, да еще и ускорился. Женя был убежден, что ни в жизнь не сумел бы одновременно следить за соперником и трассой, да еще и быть настолько смелым, чтобы решиться обгонять на повороте.

Тем не менее, адреналин закипел в жилах Ларионова, и он помчался следом. Максим поддался и сбавил темп, но выглядело все так, будто это Женя прибавил, конечно. Ларионов разошелся, и вправду, вернулся к тем скоростям, что были с ним зимой, год назад, когда он разметал всех на своем пути. Дмитрий Сергеевич был сильно удивлен, когда Женя проезжал мимо него, а Максим ему только ободряюще кивал, так же проносясь мимо.

Три круга завершились, однако не так спокойно, как казалось. Творцов вылетел из-за плеча Жени, чего он вообще не заметил, и выскочил на прямую, так усиленно работая палками, что чуть не разломал его палки в щепки. Максим нарочно тормозил, чтобы они с Ларионовым выехали на импровизированный финиш вдвоем. Тренер сделал выпад, и обыграл Евгения ровно на полботинка…

Максим Александрович с самодовольным видом снял лыжероллеры и отошел к Жидкову. Ларионов пыхтел от гнева и усталости, согнувшись пополам и не в силах снять лыжероллеры.

- Макс, я не понял. У меня планы, задачи, - начал с претензий Дима.

- Прости, Димон, я хотел помочь, - всплеснул руками Максим, стягивая с себя шлем. В целом, для него это было легкой ободряющей пробежкой – ничего сверхсложного или тяжелого, будто и не уходил из спорта.

- Может, ты еще его себе заберешь? – насупился Жидков.

- Дим, ему нужна была встряска, - убежденно добавил Творцов, все улыбаясь. - Понимаю твою тренерскую ревность, и я к тебе с большим уважением, чисто по-дружески заметил ситуацию. Вот увидишь, парень у тебя забегает. Все-все, удаляюсь, - он поднял ладони и удалился.

Жидков обернулся на своего ученика. Женя тяжело дышал и стягивал лыжероллеры. Впрочем, кажется, тренировка и вправду пошла ему на пользу, как посчитал тренер.

- Жду тебя вечером, можешь идти. Надеюсь, больше к помощи Максима Александровича прибегать не придется.

- Конечно, сами-то не можете, - сплюнул Женя, бросив попытку подняться и усевшись на асфальт, выставив ноги в носках.

- За свой острый язык, рано или поздно, придется отвечать, - жестко сказал Жидков, глядя на него сверху вниз.

Дмитрий ушел.

***

Но вечером Ларионов не пришел вовсе. Дима стоял в холле, сверял часы, но ученик Творцова давно прибыл, а Жени все не было. Нервы Жидкова не выдержали, и он направился в стрелковую.

В оружейке была занята лишь одна кабинка. Паша держал винтовку, а Максим стоял рядом и наставительно вещал:

- Нет, Паша, нельзя совсем задерживать дыхание. И не надо сильно сжимать винтовку, расслабь кисть.

- Макс, можно на минутку? – вмешался Жидков.

Творцов оставил Ухова и отошел с Дмитрием.

- Ларионов не пришел, - шепнул Жидков, теребя свой перстень.

- Мда, загадка, - сложив руки на груди, отметил Творцов, хмурясь. – Съезди к нему домой, поговори.

- Оу, спасибо, - недовольным тоном ответил Дима, разворачиваясь.

- Димка, не обижайся, - попросил его Максим.

- Да ладно, - взмахнул рукой Дима, торопясь.

Он сел в машину и поехал до дома Ларионовых. На Макса Дима, конечно, немного злился: не дело было влезать в работу тренера, но в чем-то Творцов оказался прав. Система тренировок Евгению явно не подходила – он все дальше удалялся от спорта и делал это намеренно.

Оказавшись у квартиры Жени, Дима несколько заволновался, прежде чем позвонить в дверь. Тем не менее, стоять без дела было бессмысленно. Дверь открыла Светлана.

- Дмитрий? А где Женя? – удивилась она.

Жидков провел рукой по макушке.

- Я решил, он дома. Его нет?

- Нет, - встревожилась мать.

- Так, не волнуйся, мы его найдем, - пообещал Дмитрий.

Светлана наспех надела куртку поверх халата, сменила тапки на сапоги и сразу выскочила за Жидковым.

Правда, далеко от парадной они не ушли. Погруженный в свои мысли, по дорожке вышагивал Джо, глядя себе под ноги. Сверху у него был накинут капюшон.

- Женя? – поразилась Светлана, останавливая сына, дотронувшись до его локтя.

Ларионов вытаращился на них с Жидковым, совсем не ожидая встретиться с ними, да еще с обоими.

- Женя! – прикрикнула мать. – Ты где был?

- У девочки одной, - не стал врать Женя.

- Евгений, потрудись объяснить, почему ты не пришел на занятие.

- Ой, я так устал, - покачал головой Ларионов.

- Позвольте мне, Дмитрий Сергеевич, - сказала Светлана. – Ступай домой, юноша, нас ждет серьезный разговор.

Женя пожал плечами и спокойно поднялся домой. Ларионова явно была потеряна и не знала, куда деваться, не глядя на Дмитрия. Она кусала губы, чувствуя свою вину.

- Простите меня, что заставила вас всполошиться.

- Это я приехал к вам…к тебе, - вспомнил Дима. Светлана кивнула. – Надо было позвонить. У меня нет твоего номера.

- Запиши, конечно.

Она продиктовала ему свой номер. Дмитрий внес его в свой мобильный.

- Я не понимаю, что происходит с Евгением, - честно сознался Жидков. – Не расскажешь мне о нем? – он кивнул на свою черную машину, светящуюся фарами во тьме.

- Да, вообще-то мысль нужная. Только я переоденусь. У меня, к слову, есть пирожки. Может, лучше поднимешься?

- Извини, но я думаю, что лучше будет поговорить внизу, - замялся Жидков. – А пирожки…если можно, один.

- Поняла, - усмехнулась Светлана и помчалась наверх.

Дима прошел в авто. Он приоткрыл форточку, чтобы запустить свежего воздуха и вытянул руку наружу. Ненадолго прикрыл глаза. Отрицать самому себе было глупо, при виде Светланы он сходил с ума. Организм реагировал соответственно. Ему хотелось узнать о ней как можно больше. А еще лучше – дотронуться, почувствовать вкус ее губ… Дмитрий распахнул глаза, качнув головой. Он достал из бардачка жвачку и закинул в рот: не будь он спортсменом, точно бы закурил. Слишком щекотливой выходила ситуация: Жидков совсем перестал злиться на Творцова, почти не интересовался тем, что его оскорбляет какой-то щенок, но был полностью погружен в мысли о Светлане, которую собирался расспрашивать отнюдь не о сыне. Профессионал внутри Димы вопил от неправильности, но романтичный Жидков не желал слушать того внутреннего прагматика.

В машину постучалась Светлана. Дима открыл ей дверь, вдруг начав волноваться перед ней. Она уже не выглядела растрепанной, в халате, а была той милой прекрасной женщиной, что предстала перед Дмитрием еще при первой встрече.

- Итак, чем занимается Женя? Я так понимаю, в школу он тоже не ходит?

- Я подозреваю, что пропускает он много. А на выходные врет, что ходит к однокласснику. На самом деле у Жени есть панк-группа.

- Увлечение панком многое объясняет, но не все, - поразился Жидков. – Но что такое? Почему вдруг он перестал желать заниматься лыжами? Давно?

- Нет, я бы не сказала. Лет в тринадцать Женя мечтал пойти в биатлон, вслед за Пашкой. Но стрельба у него не выходило, а первые лыжные соревнования принесли победу, и он решил остаться в них. Год или меньше Женя заявил, что устал от спорта. Ходит туда по наитию… Старый тренер ушел из-за него. Надеюсь, ты не передумаешь с ним работать?

- Ну нет, это несерьезно, - поморщился Жидков. – Попробую найти способ повысить его мотивацию. Знать бы побольше информации… То, что пропускает школу – плохой знак.

- Друзей его я не знаю, но они явно не из хорошей компании.

- Разберемся, - кивнул Дима.- Парню главное пройти отбор, и новая цель увлечет его. Такое нередко, когда добился всего, что было возможно, а для новых вершин у тебя нет реальных шансов. У Жени он должен появиться.

- Спасибо, - признательно сказала Светлана, улыбнувшись. – Я буду благодарна, если все получится.

- Я сам буду рад, мой первый личный ученик, - не кривил душой Жидков.

- Почему сам так рано оставил спорт? Травма? – прищурилась из интереса она.

- Колено шалит, но это не травма. Я не видел для себя цели, - ответил Дима. – Как и резервов, чтобы ее найти.

- Ты прошел две Олимпиады, несколько чемпионатов мира. Боюсь и представить, как за тебя переживали родители.

- Я сам боюсь, - хмыкнул Дмитрий. – Это не описать, очевидно, только испытать самому. По этой причине я бы не отдал детей в спорт высших достижений.

- Но если они будут талантливы, то это будет несправедливо.

- Зато все живы-здоровы, - засмеялся Жидков. – Не, препятствовать тогда я не стану точно.

Они разулыбались, и повисла неловкая тишина. Светлана смотрела то на свои колени, то на подъезд. Сам Дима не мог оторвать от нее глаз и прямо-таки запоминал все черточки ее лица, разглядел даже мелкий шрам над бровью. Тема детей вышла сама-собой, и Дмитрий обычно не любил говорить о карапузах, но сейчас и не чувствовал никакой неприязни, что возникала, стоило кому-то начать с ним разговор о них. Ему почему-то казалось, что он еще слишком молод для семьи, но в беседе со Светланой – матерью двоих детей – его совсем не смущала мысль о каком-то семейном пристанище…

Дима ведь не был бабником, не стремился перетискать всех дамочек-фанаточек, напротив, хотел постоянства, но чисто из-за большого количества биатлона в его жизни теперь, уйдя из спорта, он желал только лишь свободного времени. Личного. Принадлежащего ему одному. Ни тренеру, ни команде или спарринг-партнеру, ни друзьям-однокашникам, ни журналюгам. Только себе. Своим потребностям, интересам, целям.

А рядом со Светланой непроизвольно задумываешься о чем-то большем. О тех, о ком он еще мог бы заботиться и любить, раз появилось столько времени без бесконечных сборов и этапов. О тех, кто будет так же любить и заботиться о тебе. Ни менеджер или тренер команды, ни твои друзья или фанаты, ни тот, кто ради исключения захватит и постирает твою футболку – просто тот, кто выслушает, поддержит, обнимет тебя, когда трудно, поцелует, приголубит…

- Мне надо вернуться, уложить Сонечку спать, - сказала Светлана, вырвав Диму из грез.

- Ах, да, конечно, - кивнул он, потерявшись.

- Ну, я пойду.

Она медлила. Этого нельзя было не заметить.

- Увидимся? – спросил Жидков.

- Да, - усмехнулась Светлана и вышла из авто, помахав ему.

И только потом Дима схватился за голову и чуть не выдернул от досады волосы: ну почему он не поцеловал эту необыкновенной красоты женщину?..

Глава 4.

Ноябрь, 11-е

Утром выпал первый серьезный слой снега. Все ребята-зимники подаставали из чехлов и чуланов свои лыжи, кто-то уже в школе устроил первый «расстрел» своих одноклассников, кто-то от радости полез на деревянную горку и содрал штаны – льда-то там по-прежнему не было, но этот кто-то все равно остался доволен. А некоторые с грустью убирали велосипеды…Зима неутомимо приближалась.

Гавриэль и Бастиэль этим холодным, снежным днем, когда начинало темнеть, отправились совершить променад. Проведать всех тех, кого они подозревали в том, что они могут принести опасность Софье. Ведь выяснить за два месяца им до сих пор ничего не удалось.

Первым по традиции оказался доцент Чуприн. Ангелы решили ни во что не вмешиваться, а просто наблюдать за своими подозреваемыми. И даже не вслушиваться в их речи. Так, Виктор Владимирович обнаружился в той же самой аудитории, что ангелы видели его впервые, и с той самой девушкой Викой. Чуприн явно говорил с ней на повышенных тонах, Виктория сидела подле него и плакала, закрывая лицо ладошками. Доцент был настолько взбешен, что его лоб покрылся испариной. Руки его сжимали листок, от которого, похоже, совсем ничего не останется. Гавриэль позволил себе тихонько заглянуть в листочек, не потревожив никого из присутствующих людей. На бумаге были нарисованы сердечки вокруг схематично изображенного его, Чуприна.