Нобелевская забывчивость

Болтали про него всякое. Что он продал душу дьяволу. Что он проклятие рода человеческого. Что нажил состояние кровью, а потом решил откупиться от людей и задумал давать премию. И будто он нарочно «забыл» включить в эту премию математиков, потому что один из них отбил его жену!

Ну, про жену, конечно, выдумки: Нобель никогда и женат‑то не был. Несмотря на немалое состояние, этот человек был самым непривлекательным вариантом для дамочек, жаждущих семейного счастья и устроенного быта. А насчет остального ‑ не бывает дыма без огня. Эти слова как нельзя лучше подходят Альфреду Нобелю.

Игры с нитроглицерином оказались не так безобидны, как ему хотелось думать. Первый же «звонок» ‑ взрыв на фабрике под Стокгольмом, ‑ и погибает младший брат Нобеля Эмиль. Через год случился взрыв на руднике, потом на одном из заводов. Так что, постигнув тайны детонации, Нобель с удивлением осознал, что это было гораздо проще, чем научить людей соблюдать правила техники безопасности.

Злая молва раздувала дурную славу ученого. Даже втридорога он не мог купить себе помещение под новую лабораторию: каждый боялся оказаться по соседству с нитроглицерином. На барже, куда Нобель переселился подальше от людей, тоже не было ему покоя. Пришлось уезжать из страны, потом из другой, третьей. «Самый богатый бродяга Европы» ‑ вот как его прозвали. А он мечтал совсем отойти от дел и тихонько заниматься наукой, только наукой.

Мало кто вкладывал в научные разработки столько средств, энтузиазма и времени, сколько Альфред Нобель. Его посещали какие‑то полуадекватные изобретатели, и они бывали выслушаны с большим интересом, чем всякие банкиры и инвесторы.

Но по мере того, как росли доходы Нобеля, росла и неприязнь общества к нему. И это при том, что к рабочим на своих предприятиях он был весьма щедр: хорошо платил, строил больницы и школы, даже организовал бесплатный транспорт для поездок на работу. А однажды, когда ему показалось, что доходы упали, сам явился устраиваться на один из своих заводов химиком!

Как‑то Нобелю«посчастливилось» прочесть в газете новость о смерти самого себя. Торопыги‑репортеры перепутали Альфреда с его братом, но даже не это расстроило Нобеля. Ни одного доброго слова не было в этом некрологе, где его называли торговцем смертью.

Со своим одиночеством Нобель уже смирился. Удачливый делец был на редкость невезуч в любви. Любовь и математика‑ вот то, что ему так и не покорилось.

Полюбить‑ так королеву, всегда считал Нобель. Сара Бернар была королевой театральных подмостков и вполне логично стала королевой его сердца. Чуть было не сделав ей предложение, тридцатилетний Альфред все же посоветовался с мамой. И. мама его выбор не одобрила.

Найти другую королеву оказалось настолько проблематично, что пришлось смириться и дать объявление в газету‑ нет, не о поиске невесты, а о вакансии компаньонки‑секретаря. И сразу отклик: свое резюме направила Берта Кински, девушка из титулованной, но сильно обедневшей семьи.

Секретарские обязанности быстро свелись к ежедневным прогулкам с Нобелем по саду. Берта была умна, начитанна, привлекательна. И‑ помолвлена с другим. Так что с королевой Нобелю снова не повезло.

После этого, по‑видимому, Нобель подумал, что пора с королевами завязывать. Взял да и влюбился в простушку! Софи Гесс торговала цветами в лавке и не годилась Нобелю даже в секретари. Она с трудом выводила буквы, однако быстро научилась вить из нового поклонника веревки. Только жениться на ней Нобель, к счастью, не решился. Не дождавшись, Софи выскочила за другого, при этом не переставая клянчить у Нобеля деньги.

Истории эти были печальны, но самая печальная случилась все же много раньше‑ в России, которую Нобель считал своей второй родиной. Альфреду было тогда всего семнадцать.

В Петербурге, в доме, где собирались иностранцы, он встретил Анну Дезри. Впечатлительный юноша был покорен ее красотой, Анна же просто любила болтать с ним. А сама явно симпатизировала бойкому математику Францу Лемаржу!

Мучительно наблюдал Нобель за общением этой парочки. Чувствуя себя обиженным и униженным, он и не догадывался, что Лемарж готовит ему еще большее унижение. Когда собралось побольше гостей, этот хлыщ громко обратился к Нобелю с каким‑то математическим вопросом. Альфред стушевался (ну, не любил он эту науку, зато в остальных преуспел!). Лемаржу показалось недостаточно: он набросал на салфетке какие‑ то цифры и потребовал от Нобеля решения задачки. Вконец смущенный, Нобель выбежал из зала прочь.

Вот с тех самых пор, говорят, математики никогда не пользовались его расположением. Будь вы литератором, физиком, биологом ‑ на Нобелевскую премию можете рассчитывать. Но если вы математик, для вас не найдется даже подходящей номинации.

А если серьезно, то причина может быть совсем не в любви (точнее, нелюбви). Нобель был инженером, человеком практики, а не теории. И премию свою задумывал как награду изобретателям от изобретателя. Математика казалась ему слишком абстрактной, слишком далекой от реальности.

Странно, но изначально Нобелевскую премию никто не оценил. У всех нашлись и тут свои претензии к ее основателю: борцы за мир кричали, что нельзя принимать в дар деньги, полученные от продажи взрывчатки, ученые сомневались, что можно сделать справедливый выбор, когда на кону немалый куш. А дальние родственнички и вовсе пытались оспорить завещание. Бернард Шоу, получивший премиальную сумму, был настолько атакован просителями, что шутил: «Изобретение динамита еще можно простить Альфреду Нобелю, но только враг человечества способен на изобретение Нобелевской премии».

Зато Берта Кински (теперь уже Берта фот Зуттнер) своей премии обрадовалась. Она получила ее за вклад в борьбу за мир, возглавляя движение пацифистов. Размер Нобелевской премии уже тогда в семьдесят раз превышал престижную на тот момент денежную награду к медали Рутфорда.

Наследство Альфреда Нобеля стало принадлежать человечеству, так не любившему его. А страшную жидкость нитроглицерин ничтоже сумняшеся прописали Альфреду Нобелю доктора, когда тот серьезно заболел. «Ну не ирония ли судьбы?» ‑ спрашивал сам себя этот великий человек.