Часть II. Древнеегипетские мифы 2 Page

В силу изложенного неудивительно, что гелиопольское сказание дошло до нас не только в отдельных отрывках, но и в виде полных описаний всего процесса мироздания. Перевод одной из таких записей этого мифа, сохраненный нам на папирусе позднего времени, дается ниже (с. 243). Вкратце содержание его сводится к следующему: возникнув из хаоса, бог солнца Атум-Ра оплодотворяет себя самого, проглатывая собственное семя. Изрыгнув после этого первую пару богов: бога воздуха Шу и богиню влаги Тефнут, Атум становится тем самым прародителем всех прочих богов и творцом мира, так как Шу и Тефнут рождают бога земли Геба и богиню неба Нут, которые, в свою очередь, производят Осириса и Исиду, Сета и Нефтиду. Отныне знаменитая гелиопольская «Великая Девятка богов», т.е. Атум-Ра, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Осирис, Исида, Сет и Нефтида, становится во главе египетского пантеона, и творимые в других центрах по ее образу и подобию различные иные «Девятки» будут различаться от нее главным образом только заменой некоторых богов божествами местными с обычным возведением в роль творца мира главного местного бога, часто к тому же сливаемого с гелиопольским Ра.

Основная же сущность патриархальной космогонии остается неизменной. Бог, рождающий других богов, отныне является постоянкой изначальной фигурой, и религиозные гимны подчеркивают рождение солнца без матери, непосредственно от отца:

Слава тебе, сын Ра,

Зачатый самим Атумом,

Ставший сам,

Не имевщий матери

(P. Harris I, 8—9).

Подобно тому как греческая мифология, отражая торжество патриархата, заставляет Зевса не только доносить зашитым в своем бедре преждевременно рожденного Семелой Диониса, но и родить из собственной головы без посредства богини или смертной женщины Афину-Палладу, деву-воительницу, защитницу своего отца, так и мифология древнего Египта закрепляет победу отцовского рода в новых космогонических сказаниях, полностью отменяющих прежние представления и выдвигающих вместо них собственное учение.

Образование моногамной семьи также наложило свой отпечаток на мифы о создании мира и богов, и следы этого сказались на появлении объединенных культов божественных пар и троиц, состоявших из богов-супругов с младенцем-сыном; таковы культы Птаха, Сохмет и Нефертума, Осириса, Исиды и Гора, Амона, Мут и Хонсу.

С постепенным ростом территориальных объединений, с созданием рабовладельческой деспотии, с выдвижением определенных центров — Гелиополя, Гермополя, Абидоса, Мемфиса — космогонические сказания начинают группироваться около этих центров, наряду с усилением которых развиваются и их культы.

В связи с этим мифы приобретают новые черты, с одной стороны, способствующие закреплению власти господствующей верхушки общества, а с другой — отражающие политическую борьбу отдельных областей.

Крепнущее жречество растущих и богатеющих местных святилищ, неразрывно связанное с господствующей рабовладельческой верхушкой своих областей, пользуется космогоническими мифами и для усиления положения этой верхушки, и для прославления своих культов, подчеркивая роль местного бога-мироздателя и низводя всех прочих богов до положения его порождений.

Выше мы уже видели гелиопольскую версию такой местной космогонии, получившей, в силу отмеченных особых условий, впоследствии столь большое значение. Однако наряду с этим сказанием существовали и другие, и из дошедших до нас вариантов, несомненно, интереснейшим является мемфисский. Сохранилось это сказание на позднем памятнике [Sethe, 1928a], но анализ языка показал, что текст восходит еще к концу IV тысячелетия до н.э.

Согласно этому тексту, творцом богов и всего мира является мемфисский бог Птах, из которого произошли восемь других Птахов. Эти восемь Птахов носят имена богов, известных нам по другим сказаниям и почитавшихся в иных областях Египта, причем существенно, что и сам Атум, глава гелиопольской «Девятки богов», творец мира и богов по гелиопольскому мифу, оказывается также происходящим от Птаха.

Таким образом, мемфисский Птах являлся в местной легенде и старше и могущественнее великого гелиопольского бога, а мемфисский культ объявлял себя тем самым главенствующим по отношению к гелиопольскому.

Однако основное значение мемфисской легенды не в этом: исключительно важна огромная разница в самом процессе мироздания в гелиопольском и мемфисском сказаниях. В то время как в первом бог-творец зачинает первую пару богов, проглатывая свое семя, извергнутое им в его собственный рот, и затем рождает эту пару богов, выплевывая их изо рта, в мемфисской легенде бог творит «сердцем и языком», т.е. мыслью и словом: «Оно (сердце. — М.М.) дает выходить всякому знанию, и язык повторяет все задуманное сердцем» [Sethe, 1928a, стк. 56].

Таким образом, бог-творец создает богов и всю вселенную путем изречения своей мысли.

Это существеннейшее принципиальное различие обоих сказаний, явившееся в результате разных мировосприятий двух отдаленных друг от друга не только по времени, но и по общественному развитию исторических этапов египетского общества, своеобразно подчеркивает и сам текст мемфисской легенды, указывая, что «Девятка богов» Птаха — «это зубы и губы в этих устах», в то время как «Девятка богов Атума возникла через его семя и его пальцы» (стк. 55).

Также мыслью и словом творит Птах богов, города, искусства, жизнь для праведных и смерть для грешных: «И была дана жизнь миролюбивому, и была дана смерть преступнику, и были созданы всякие работы и всякие искусства, труды рук, хождение ног, движение всех членов, согласно этому приказанию, задуманному сердцем и выраженному языком и творящему назначение всех вещей... И он родил богов, он создал города, он основал номы, он поставил богов в их святилища, он учредил их жертвы, он основал их храмы, он создал их тела7 по желанию их сердец. И вошли боги в свои тела из всякого дерева, из всякого камня, из всякой глины» (стк. 57—61).

В полном соответствии с различием процессов творчества находится и различие творимого Птахом от того, что создавали боги прежних сказаний; миф о боге-творце, возникший уже на почве рабовладельческого Египта, не позволяет этому творцу ограничиться рождением богов и созданием природы, а заставляет его создавать области и города, основывать храмы и даже организовывать все местные культы вплоть до определения положенных каждому богу жертв и обеспечения богов статуями из избранных ими материалов. Перед нами картина сотворения мира, разительно отличающаяся от всех предшествующих и ясно указывающая на то, что породившие ее религиозные взгляды были уже совершенно иними, сложившимися в новых, отличных от прежних общественных условиях.

Эти новые общественные условия отразились не только во вновь появившихся сказаниях, но и на ряде уже известных нам легенд, возникновение которых относится к более ранним периодам и которые теперь подверглись существенным изменениям. Основным действующим лицом и мифов и гимнов, повествующих о сотворении мира, является теперь бог-творец, явно принимающий облик фараона и наделенный всеми атрибутами царской власти.

Это уже не прежний племенной бог, подобный древнему Гебу, так и вошедшему в египетский пантеон с архаическим родовым титулом «владыки богов»: творцом мира в религиозных гимнах выступает теперь бог-царь, и будет ли это Амон-Ра, Птах или Хнум, он равно облечен всеми чертами царей Египта.

Так, знаменитый «Большой гимн» Амону [P.Boulaq 17; Mariette, 1872, табл. 2—13], сохраняя представление о том, что бог-творец есть

Отец отцов и всех богов.

Поднявший небо и утвердивший землю,

что он —

Образ единственный, создавший все сущее,

И что

Вышли люди из его глаз,

Стали боги из его уст, —

одновременно очень четко показывает, что бог-творец это —

Царь, да живет он, да здравствует, да будет благополучен,

Глава всех богов.

Амон назван «Повторяющим коронования в Гелиополе», имя его заключается в особый овал, которым всегда окружались имена фараонов, и гимн, восхваляя его как творца всего мира, величает его в то же время всеми титулами фараонов и подробно перечисляет все короны и жезлы, которыми владеет царь богов:

Царь Верхнего и Нижнего Египта, правописный,

Глава обеих земель,

Великий силой, владыка мощи,

Глава, создавший землю всю.

……………………

Владыка урея, высокий двумя перьями.

Прекрасный диадемой, высокий белой короной.

Любят боги смотреть на тебя,

Когда двойная корона пребывает на твоем челе.

…………………………….

Боги склоняются перед твоим величеством,

Восхваляя силу сотворившего их.

Так же как и в «Большом гимне», творец мира наделен всеми чертами земного владыки Египта и в другом гимне Амону (Лейденский гимн: [Gardiner, 1905]), где последний также поставлен в центре древнейших мифов о сотворении мира, причем здесь соединены воедино несколько различных версий древних космогонии.

Подобно фараону, Аман-Pa объявляется теперь грозным владыкой мира:

Область всякая под ужасом твоим...

Имя твое высоко, могуче и сильно...

Его — земля Южная так же, как и Северная,

Схватил он их, единственный в силе своей

[там же, гл. 6, 30].

Но этого мало: Амон не только облечен во все царские инсигнии и владеет всеми землями, над которыми простиралась власть царя Египта, но:

Его — список каждый с перечнем земель,

Начало веревки вплоть до конца ее...

Его — царский локоть8, который обмеряет камни

[там же, гл. 60],

т.е. он, как и фараон, является владельцем и кадастровых списков, основы фиска, даже «веревки» — неизменного орудия обмера земли.

Рис. 11.

Бог Амон-Ра [Erman, 1934, рис. 47]

В целях закрепления и усиленного распространения учения о божественном происхождении царской власти бог-творец мира объявляется отцом фараона по плоти, и в религиозной литературе Египта образ бога-творца все теснее и теснее переплетается с чертами фараона. В коронационных и победных гимнах фараонов и в гимнах богам-демиургам мы найдем одни и те же постоянные эпитеты, одни и те же основные сравнения — со львом, быком и соколом, прославление единого и общего образа фараона-бога и бога-фараона как всемогущего владыки и милостивого господина и защитника. Те же три основных момента подчеркиваются при воспевании и бога-творца, и фараона: и тот и другой изображаются, во-первых, наводящими на врагов смертный ужас всесильными завоевателями, во-вторых, властителями мира и, в-третьих, заботливыми правителями, под управлением которых процветают люди.

Рис. 12.

Стела с молитвой к Амону [Erman, 1934, рис. 53]

Одновременно внушается представление о том, что бог-творец особо и неизменно покровительствует и всячески поддерживает своего возлюбленного сына и избранника фараона; не случайно автор поэмы о «Битве при Кадеше» [Kuentz, 1930] заставляет Рамсеса II в трудную минуту грозящего ему поражения в бою с хеттами обращаться с берегов далекого Оронта за помощью к своему «отцу», богу Амону-Ра, и в следующих выражениях требовать поддержать «сына»:

Что же будет теперь, отец мой Амон?

Иль не вспомнит отец о сыне своем?

Творил ли я что помимо тебя?

И ходил, и стоял я по воле твоей.

…………………………

Иль не строил я тебе много памятников,

Не дал в храмы твои моих пленников?

Я построил тебе храмы долгих лет,

Дал имущество мое тебе в собственность.

………………………….

Посылал я в моря корабли для тебя.

Да доставят тебе приношения стран.

Таким образом, все действия царя как бы освящаются авторитетом бога-творца, ибо провозглашается, что все поступки фараона совершаются им согласно воле его отца, бога, старейшего и сильнейшего из всех богов, создателя и самих богов, и всей вселенной.

Жречество вообще умело и разнообразно пользуется мифами в целях своей пропаганды. Широко известные древние легенды неизменно повторяются в религиозных гимнах, и посреди строф, то восхваляющих Амона-Ра как творца богов, людей, животных и растений, то воспевающих его постоянную борьбу и неизменную победу над извечным его врагом — чудовищным змеем, мы находим строфы, полные пламенной проповеди культа Амона и пропаганды его знаменитой святыни — Карнакского храма:

Отражающий зло, отгоняющий болезни...

Отверзающий очи, отвращающий беды...

Спасающий любимого, даже если он в преисподней...

Слышащий вопли взывающего к нему,

Мгновенно приходящий издалека к зовущему его,

Он удлиняет жизнь и сокращает ее.

Амон — это водяное заклятье, когда имя его на воде:

Бессилен крокодил, когда звучит его имя...

Лучше он, чем миллионы тому, кто положил его в своем сердце,

И сильнее один именем его, чем сотни тысяч

(Лейденский гимн, гл. 70).

В уже цитированной поэме о «Битве при Кадеше» Рамсес II почти в тех же словах говорит о могуществе Амона:

Я зову, ибо вижу, что лучше Амон,

Чем миллионы пехоты, чем сотни тысяч конных.

Чем десятки тысяч братьев и детей,

Даже если встанут они единодушно.

В целях той же пропаганды в образ бога-творца вносятся черты защитника угнетенных и обездоленных. Про него поют, что он —

Слышащий жалобы того, кто в оковах,

Мягкий сердцем, когда воззовут к нему.

Отнимающий боящегося от гордого сердцем.

С другой стороны, в связи с развитием различных религиозно-философских систем египетские религиозные тексты все чаще и чаще начинают выделять как основные черты облика бога-мироздателя его изначальность и вечность, вездесущность и всемогущество, всеведение и всеблагость. Бог объявляется владыкой знания и подателем откровения. В дальнейшем развитие этих, все более религиозно-философских учений, ограничиваясь узкожреческой средой, идет по пути абстрактных богословских построений. Тексты наполняются сплетением образов и эпитетов богов, часто основанных даже не на внутреннем сходстве их функций, а на внешнем созвучии имен с теми или иными предметами, событиями, понятиями. Эти поздние тексты явились богатой почвой для широкого расцвета всевозможных заклинаний и сложных обрядов.

Через позднейшие религиозно-философские трактаты, ритуальные песнопения и заклинания египетские представления о создании мира доживают до эллинистического и римского времени и выходят далеко за пределы самого Египта.

1. Шмуну (греч. Гермополь) — столица XVI верхнеегипетского нома. Главное божество — бог мудрости и письма Тот, сопоставленный греками с Гермесом, откуда и греческое название города. Древнеегипетское название города значит «Восемь», что стоит в связи с почитавшимися в данном городе восемью богами. Согласно мифу, эти боги присутствовали при появлении солнца из лотоса.

2. Гермопольское сказание и связанные с ним легенды изучены К.Зетэ (Зете): [Sethe, 1929]. См. также: [Roeder, 1933, с. 1—27; Moret, 1917, с. 499]. Позднее аналогичное сказание о появлении солнца из лотоса, выросшего на первоначальном холме, было приурочено и к Фивам (LD III, 24d; IV, 21с).

3. Он (греч. Гелиополь) — столица XIII нижнеегипетского нома. Главное божество — бог солнца Ра, сопоставленный греками с Гелиосом, откуда и происходит греческое название города.

4. В позднейшие времена гусь являлся олицетворением бога земли Геба.

5. См. перевод сказки: [Викентьев, 1917, с. 88].

6. Это явление стоит в тесной связи с наличием вообще значительных пережитков матриархата в некоторых сторонах культуры древнего Египта. См. об этом: [Матье, 1954, с. 45—75].

7. Т.е. культовые статуи, бывшие, по египетским религиозным учениям, телами для богов, их воплощениями. Аналогичное назначение имели и портретные статуи умерших людей, которые ставились в гробницы и должны были служить для воплощения души в случае порчи тела.

8. Локоть — мера длины, равная 52 см.

Глава II Сказания о Солнце

Египетские сказания о сотворении мира — это почти всегда сказания о сотворении солнца. Мы видели, что даже в тех случаях, когда миф не ограничивается описанием одного только этого события, а рассказывает и о происхождении всей природы, богов и людей, и тогда первое и главное место в нем занимает все же появление солнца, и впоследствии именно солнечный бог выступает творцом вселенной в основных космогонических вариантах. В полном соответствии с этим исключительным положением солнечного божества в мифах о сотворении мира солнце является главным героем целого ряда особых, солярных сказаний. Борьба солнца с его вечными врагами — мраком и водной стихией, смена времен года, предания о солнечном глазе — его любимой дочери, могучей защитнице своего отца, — вот основная тематика этих легенд.

Из них дошли до нас записи «Сказания о Ра и змее почтенном», «Сказания об истреблении согрешивших людей», «Сказания о Горе Бехдетском, Крылатом Солнце» и «Сказания о низвержении Апопа». После длительных и детальных исследований ряда ученых было в общих чертах восстановлено из отдельных фрагментов поздних текстов интереснейшее «Сказание о возвращении Хатор-Тефнут из Нубии». Однако все это, несомненно, только незначительная часть многочисленных легенд, о существовании которых, так же как и о ряде космогонических преданий, мы знаем только по отрывочным данным.

Из всех солярных сказаний Египта самую обширную группу составляют сказания о борьбе солнца с его врагами. Эти сказания восходят к древнейшим временам. Упоминания о битве солнца с его врагом змеем имеются уже в Текстах пирамид.

Ра восходит против тебя.

Гор натягивает свои девять луков

Против этого духа, выходящего из земли,

С отрубленной головой,

С отрезанным хвостом!

О змей Джесер!..

Вернись, низвергнись!..

Шу стоит на твоих кольцах!

Вернись, низвергнись!

(Руr. 385).

Борьба солнца с его врагами красной нитью проходит через весь ритуал солярного культа, и в каждом гимне солнечному божеству неизменно восхваляется победа последнего над чудовищным противником.

Сам солнечный бог и его враги выступают в этих сказаниях в различных образах, не менее разнообразны и места сражений солнца-победоносца. Так, мы видим солнечного бога Атума, который в виде ихневмона пожирает своего врага — змея (Руr., § 425; также [Sethe, 19286, с. 50—53]).

Далее, существовало множество сказаний, повествовавших о солярных богах, сражавшихся с огромным крокодилом Мага и пронзавших его своими копьями. Среди таких богов — победителей крокодила были Ра, Шу-Онурис, Монту, Сопду и др.

Тексты сохранили нам упоминания об этих битвах:

Назад, Мага, сын Сета!

Да не будешь ты управлять своим хвостом!

Да не будешь ты схватывать своими руками!

Да не откроешь ты своей пасти!

Станет вода дыханием пламени пред тобою,

И пальцы семьдесят семи богов да будут в твоем глазу

(Р.Наrris VI, 5—8).

Я — Онурис, прекрасный воин, я — великий, владыка мощи.

Не схватывай, ибо я Монту!

Не приближайся, ибо я Сутех!

Не поднимай твоих рук на меня, ибо я Сопду!

Не приближайся, ибо я Спаситель!

(P.Harris VIII, 5—7).

Согласно одной из легенд, Шу-Онурис, старший сын Ра, неизменно сопровождает своего отца во время его плавания по небесному Нилу. С копьем в руке стоит он на носу солнечной ладьи и охраняет Ра от нападения гигантского крокодила:

Слава тебе, Шу, наследник Ра,

Старший сын, вышедший из его тела!..

Поражающий врагов ежедневно!..

Утренняя ладья в ликовании.

Когда они 1 видят Шу, сына Ра, победителя,

Ибо вонзил он копье свое в злого

(Р.Harris I, 2—4).

Мы встречаем сына солнца, защищающего своего отца от врагов, в целом ряде легенд. Одним из наиболее полно сохранившихся подобных сказаний является эдфусский миф о Горе Бехдетском, Крылатом Солнце. Текст этого мифа, высеченный на внутренней стороне наружной стены храма Гора в Эдфу, рассказывает о том, как «великим Крылатым Солнцем», сияя многоцветными радужными перьями, летит Гор Бехдетский перед ладьей Ра, побеждая всех врагов последнего, крокодилов и гиппопотамов. От Нубии до Дельты, в целом ряде городов долины Нила, происходят кровопролитные сражения, неизменно оканчивающиеся победой Гора. Иногда он принимает вид «могучего человека с ликом сокола, увенчанного белой короной и красной короной, двумя перьями и двумя уреями». Крокодилы и гиппопотамы пытаются подплыть к ладье Ра и открывают свои пасти, готовясь поразить его, но на них немедленно нападет Гор со своей свитой и уничтожает врагов, нанося им смертельные раны.

Сопоставление ряда текстов дает возможность заключить о существовании легенды, согласно которой Ра в образе огненно-рыжего кота под священной сикоморой города Гелиополя победил огромного разноцветного змея и отрезал ему голову. Этот миф отражен в одной из виньеток к 17-й главе Книги мертвых [Budge, 1894, табл. 10], где под зеленой густой сикоморой изображен ярко-рыжий кот, отрезающий большим ножом голову змея. В соответствующих строках текста указанной главы читаем следующее: «Я этот великий кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, в ночь битвы, тот, который сторожил виновных в день истребления врагов вседержателя».

«Что это? Великий кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, это сам Pa» [Lepsius, 1842, гл. XVII, 45 и сл.].

Этот текст Книги мертвых не одинок: среди длинного перечня «хвалений Ра» на стенах гробниц царей XIX и XX династий мы вновь встречаем Ра в образе кота:

Слава тебе Ра, высокий могуществом:

Ты — великий кот, мститель богов

[Хваления Ра, 56: Budge, 1904,1, с. 345; см. также: Naville, 1875].

Рис. 13. Крылатое солнце [Erman, 1934, рис. 14]

Рис. 14. Борьба солнца с крокодилом [Budge, 1912, табл. 12]

Сравнение приведенных текстов и рисунка с другим текстом Книги мертвых дает возможность установить, что змея, убитого Ра в Гелиополе, звали Ими-Ухенеф и что предварительно «он судился с богом Ра о разделе Гелиополя» [Schott, 1929, с. 63, [стк. 17; с. 65, стк. 18].

Таким образом, мы имеем здесь следы какого-то крайне интересного варианта сказания о змееборчестве солнечного божества, одним из эпизодов которого был суд между Ра и змеем, происходивший в Гелиополе, причем предметом тяжбы был, по-видимому, вопрос о владычестве над Гелиополем. Наряду с образом солнца-кота древнейшие религиозные тексты сохранили нам ряд упоминаний о солнечной богине Мафдет, поражающей врагов в облике самки гепарда или рыси:

Прыгнула Мафдет на загривок змея Индиф,

Прыгнула она вновь и на загривок змея Джесер-теп

(Руr., § 438).

Рис. 15. Ра в образе кота убивает змея [Budge, 1899, табл. 11]

Иногда Мафдет сражается против змея вместе с богом Ра, помогая ему в его борьбе:

Поднимается Ра и его урей на его челе

Против этого змея, вышедшего из земли...

Отрезает он твою голову этим ножом,

который был в руке Мафдет

(Руr. 298; ср. Руr., § 440, 441, 685, 686, 689).

Назад, идущий, которого заставляют отступать,

Порождение Апопа!..

Дрожи! Я — Ра! Дрожи! Назад!

Истребляют твой яд,

Ра тебя опрокидывает,

Боги тебя опрокидывают.

Сердце твое вырвано Мафдет,

Ты закован скорпионом.

Рана твоя предписана истиной

[Кн. м., гл. 39, 1—3].

Особенно многочисленны, однако, упоминания текстов о битвах солнечного бога, происходивших в преисподней во время его еженощного подземного путешествия. По-видимому, наиболее распространенным из всей разбираемой труппы сказаний был именно миф о сражении Ра с великим змеем преисподней — Апопом, подробное изложение которого дано ниже. Постепенно Апоп становится в египетской религиозной литературе как бы собирательным образом врагов солнца. Это он является постоянным объектом заклятий солярных гимнов и магических ритуалов, и не случайно как раз миф о низвержении Апопа сохранился наиболее полно: и в виде текстуальной записи, и в виде многочисленных иллюстраций.

Из приведенного, далеко не исчерпывающего перечня сказаний о битвах и победах солнечных богов Египта видно, насколько разнообразны и многочисленны были эти сказания. Возникнув в отдаленнейшие времена, они жили в долине Нила до последних веков существования египетской религии. Характерно, что именно эта группа мифов дала тематику для тех обрядов, которые должны были обеспечивать фараонам победы над их врагами, внешними и внутренними. Эти обряды развились затем в своеобразные религиозные драмы, исполнявшиеся в храмах. Как мы увидим ниже, такие драмы получили особое значение в птолемеевское время, когда тексты позволяют явно установить их политическую роль. Понятно поэтому, что образ солнца — победоносного воина, сначала пешего, а позднее всадника, впоследствии в сильнейшей степени повлиял и мифологически и иконографически на создание в христианском Египте многочисленных культов святых всадников-победоносцев: Сисинния, Фиваммона, Феодора и др.

Повсеместное возникновение и многовековое существование разбираемых легенд, естественно, должно было иметь результатом те различные оформления единой по существу темы, которые мы отмечали выше. Сопоставляя дошедшие до нас полные записи легенд с солярными гимнами, отдельными данными других религиозных текстов и иконографическим материалом, мы постоянно встречаем неизбежное разнообразие мест и обстоятельств сражений, имен и обликов самого солнца и его врагов.

Исторические условия, повлиявшие в свое время на возникновение множества местных космогонических легенд (см. выше), отразились и на появлении местных сказаний о битвах солнечных богов. Подобно тому как все основные центры Египта утверждали, что именно на их территории родилось солнце и отсюда начал существовать мир, так же упорно указывали они у себя и места сражений солнца с его врагами. Эти сражения локализуются мифами под священной сикоморой Гелиополя, в Эдфу, в Фивах, в Дендера — словом, во множестве городов по всему течению Нила.

Не могли не наложить своего отпечатка на солярные мифы и предшествовавшие им представления. В этом свете становится понятным и то, что солнечный бог выступает в разбираемых сказаниях то сокологоловым воином, то ихневмоном, то огненно-рыжим котом: при ближайшем рассмотрении этих разнообразных обликов солнца-победоносца из-под звериного или птичьего образа ясно проступают черты древнейших тотемистических культов.

Столь различные по своему внешнему оформлению сказания о борьбе солнца с его врагами имеют в своей основе общее содержание: это — борьба света и мрака, солнца и водяной стихии. Каждый египетский солнечный бог, был ли то Ра, Шу-Онурис, Гор или Монту, сражался и побеждал олицетворявших собой воду, бурю и преисподнюю змей, крокодилов и гиппопотамов.

О подлинной природе врагов солнца говорят многие египетские тексты. Так, Тексты пирамид (§ 500), советуя солнцу Ра взять с собой душу умершего фараона на помощь для борьбы против врагов, отчетливо указывают, в чем эта помощь должна выразиться: «Да возьмешь ты с собой имярек, который для тебя прогоняет непогоду, который для тебя побеждает тучи, который для тебя разгоняет туман». Об этом же характере врагов солнца говорит и один магический текст, обращенный к первенцу Ра, богу Шу, охраняющему с копьем в руке ладью своего отца от нападения врагов: «Ты прогоняешь непогоду, после того как осветил ты тучи» (P. Harris II, 5—6), причем этот же текст в качестве одного из имен Шу называет эпитет «Прогоняющий непогоду».

Исключительно важные сведения о существовании сказания о битве солнечного бога с водяной стихией при сотворении мира сообщает один из папирусов Государственного Эрмитажа, в котором имеется следующее описание мироздания: «Он сотворил небо и землю для сердца их (людей. — М.М.). Он уничтожил хаос воды. Он сотворил дыхание жизни для их ноздрей. Они — его образ, вышедший из его плоти. Он восходит на небе для их сердец. Он сотворил им растения, животных, птиц и рыб, чтобы их насытить» [Golenischeff, 1913, табл. 14, стк. 131 и сл.].