Значения взаимоотношений социальных групп для межгруппового взаимодействия и основные тенденции их развития

Значение взаимоотношений для поведения личности наиболее ярко проявляется при исследовании межгрупповыхъ конфликтов.

Так, исследования межнациональных отношений в Кыргызстане, проведенные Элебаевой А.Б., показали, что конфликт из-за ограниченных ресурсов, нарушающий материально-денежный обмен, вызывает интенсивный обмен социально-психологическими отношениями, направленный на изменение социальной структуры.

Признаком очевидного дефицита соответствующих ресурсов служит структура занятости трудоспособного населения. То, что этот дефицит носил выраженный национальный характер, говорят данные Госкомтруда и переписи населения.

“По данным Госкомтруда Казахской ССР только в Гурьевской области 18,5 тыс. человек трудоспособного возраста не заняты в общественном производстве. К моменту событий в Новом Узене без работы в городе были более 3 тыс., в г.Форт-Шевченко – 400 человек. В то же время бесперебойно высаживались “десанты” вахтовиков, доставляя специалистов, руководство и даже обслуживающий персонал, составляющие в общем от 80 до 99% работающих, из которых только 15% были квалифицированными рабочими” (226,с.38).

“Отсутствие рабочих мест на селе вынуждает значительную часть узбекского населения, составляющая 26% общего состава населения, проживает в городах Ошской области. Значительная часть узбекского населения занята в торговле или в общественном питании, где они составляют соответственно 71% и 74,7%, среди водителей такси в г.Оше 79% лиц узбекской национальности, а в горпромторге – 84%.” (Там же, с.40).

Но причина этого дефицита ресурсов приписывается не общеэкономической ситуации, а несправедливому отношению со стороны конкретной национальной группы. В данном случае, возникает узбекско-киргизский конфликт. Конфликт разрешается не попытками изменения экономической ситуации, а желанием разрушить сложившуюся социальную структуру. Причем, как следует из описания исследования, наибольшую активность проявила узбекская национальная группа, которая занимала не худшую экономическую позицию в Киргизии.

Анализируя конфликты в Новом Узене, Оше, Фергане, Сумгаите, автор приходит к следующему выводу: “Независимо от конкретных социально-экономических и историко-культурных причин, непосредственным толчком ко всем этим столкновениям послужили спровоцировавшие конфликт социально-психологические факторы, оскорбление национальных чувств, эксплуатация этнических предрассудков” (Там же, с.43). То есть начало конфликта характеризуется процессом восприятия негативных социально-психологических отношений со стороны конкретной группы.

Те же процессы мы наблюдаем в исследованиях межнациональной ситуации в более благополучном в отношении распределения ресурсов регионе, в Молдове, проведенные Г.С.Степановой (180). Наиболее часто обсуждаемые проблемы связаны со структурой социальных статусов и состоянием национальной культуры.

Претензии молдавской национальной группы по поводу первой проблемы заключены в преобладании 14% других национальностей среди руководящего состава в области народного хозяйства. Однако, учитывая, что молдаван со средним и высшим образованием в несколько раз меньше чем представителей других национальностей, то, с сугубо экономический точки зрения, молдавская национальная группа находится в привилегированном положении и оснований для конфликта, казалось бы, нет.

Вторая проблема связана с опасениями разрушения национальной культуры. “По данным В.Д.Цуркан, 73% молдаван в г.Кишиневе говорят дома на молдавском, на работе – лишь 46,2% говорят на молдавском всегда и часто и 40,5% - редко. В государственных учреждениях прибегают к родному языку – 7,7% молдаван – всегда, 12,3% - часто, 34,6% - редко. На русском языке, на работе 89,1% молдаван говорят всегда и часто, при посещении гос. учреждений 60,8% говорят на русском всегда. Редко используют родной язык 34,6% молдаван, а русский язык редко используют лишь 2,7% молдаван.” (180,с.65).

С точки зрения материального обмена, то есть с сугубо экономической позиции, ситуация вполне объяснима условиями взаимодействия в русскоязычной социальной системе. Три четверти молдаван в Кишиневе (на 1981г.) назвали Родиной СССР (180, с.56).

С социально-психологической точки зрения можно обнаружить не снижение, а, наоборот, некоторое укрепление молдавской национальной идентичности. Так, при увеличении абсолютной численности русского населения с1970 по 1979 год на 22% удельный вес русских, владеющих молдавским языком, снизился только на 2,7%. То есть увеличилось относительной число русских, владеющих молдавским языком.

В отношении других элементов культуры можно привести следующие данные: “Так, у молдаван сильнее, чем у русских тяга к традиционным, национальным видам духовной культуры: народным танцам и музыке. Примерно 74% молдаван в городе отдало предпочтение народной музыке и танцам и лишь 43% русских горожан предпочли свою народную культуру…” (Там же, с.58). Ситуация очень благоприятная в условиях усиления влияния массовой культуры. Это особенно подтверждается фактом предпочтения сорока процентами русских молдавской народной музыки и танцев.

Такое усиление идентичности вряд ли можно объяснить каким-либо одним фактором материального обмена. Скорее здесь, также как и в предыдущем конфликте, общее состояние системы трансформируется в отношения группы к другим конкретным социальным группам, как ответная реакция на отношение этих групп к ней.

В связи с национальными группами русских, гагаузов, болгар, украинцев Г.С.Степанова делает справедливый, на наш взгляд, вывод: “Ни для кого не секрет, что актуализация национального самосознания представителей других национальностей (гагаузов, болгар, русских, украинцев и т.д.) произошла позже аналогичного процесса среди молдавского народа и как реакция на него” (Там же, с.61). Но это не просто реакция на фоне общих процессов, а реакция на восприятие ответствующих отношений к группе со стороны других.

Еще более рельефно проблема взаимности отношений проявляется в ситуации межнациональных конфликтов в Прибалтийских республиках. П.Лакис, исследуя языковую проблему Латвии, отмечает: “В эмпирическом обобщении это выглядит следующим образом – латыши часто обвиняют русских в нежелании общаться на латышском языке, в проявлении ими своего национального превосходства, русские же наоборот – упрекают латышей в национализме” (87, с.93).

Чтобы уточнить значение взаимности отношений в социальной жизни личности, мы провели опрос 536 респондентов, как мужчин, так и женщин, в возрасте от 25 до 50 лет (самый активный возраст в социальном смысле) и разных профессий. Результаты оказались следующие:

Вопрос: Если бы Вам представилась возможность свободно выбрать место жительства, какое государство Вы бы выбрали?

Вопрос: Как Вы считаете, от чего обычно на производстве зависят отношения рабочей группы к другим подразделениям в процессе совместной работы?

Вопрос: Как Вы считаете, от чего больше всего зависят отношения Вашей дружеской компани к другим группам людей?

Вопрос: Представьте, что Вы купили в магазине бытовой прибор, но он вскоре вышел из строя. Какое чувство у Вас появится в первую очередь?

Вопрос: Если Вы посмотрели фильм, который Вам очень понравился, что Вы подумаете в первую очередь?

Результаты анализа некоторых исследований межнациональных конфликтов и ответов респондентов говорят о том, что, по крайней мере в российской культуре, взаимность отношений играет определяющую роль при конструировании межгрупповых отношений как в процессе общения, так и в производственной деятельности. Результаты простого материально-денежного обмена нередко трансформируются в восприятие отношения к себе со стороны других групп. Взаимность отношений, видимо, особенно важна в ситуации неблагоприятного взаимодействия.

Общество и человек, таким образом, становятся наиболее чувствительными к групповым взаимоотношениям и наибольшее свое внимание концентрируют именно на них. Поэтому регулирование взаимоотношений между общественными группами становится прерогативой государства, которое собственно и представляет своей структурой сеть специализированных институтов, обладающих властью, способной контролировать и направлять активность групповых субъектов внутри государства и воздействовать на межгосударственные отношения с помощью дипломатических институтов в сфере внешней политики.

В исследованиях межгрупповых отношений в производственной организации нами было установлено, что при построении группой своих отношений с другой группой предъявляются более строгие требования к таким качествам своей группы, которые характеризуют ее как самостоятельного и активного элемента организации. С другой стороны, повышаются требования к правдивости, к искренности групповой информации, к чувству коллективизма (181а). Иными словами, наряду со стремлением быть автономной и самодостаточной, производственная группа стремится быть достойным членом производственной организации в целом.

Эти выводы касаются взаимоотношений малых групп в рамках строгой регламентации действий и норм, регулирующих межгрупповые отношения.

Целесообразно посмотреть, будут ли эти тенденции проявляться при взаимодействии групп, в которых многие процессы развиваются спонтанно, в условиях неопределенности межгрупповой ситуации и, особенно в состоянии межгруппового конфликта.

В 1990 году при исследовании межнациональных отношений нами были получены данные, подтверждающие стремление к самостоятельности на уровне национальных групп[12]. Эти данные говорят о наличии у них установок, связанных со способом взаимодействия, позволяющем социальной группе сохраниться по возможности самостоятельным элементом социальной системы.

Так, предложения о членстве в семье или дружеских связях с представителями некоторых других национальностей были встречены гораздо лояльнее, чем предложения о проживании в одном городе и тем более, соседстве или родственных связях (см. таблицу 2 и рисунок 3).

Таблица 2

Рис. 3

Такие результаты подтверждают положение о стремлении социальных групп сохранить степень контроля над ситуацией межгруппового взаимодействия и, тем самым, сохранит себя самостоятельными, автономными образованьями.

О том, что в данном случае работают общесистемные факторы, а не частные конкретные ситуации личных встреч с представителями различных национальных групп, говорит результат расщепления выборки. Когда мы анализируем ответы только членов малочисленных национальных групп, то видим удивительную симметрию результатов относительно результатов всей выборки, подавляющую часть которой составляют русские (см. таблицу 3 и рисунок 4).

В противном случае трудно было бы ожидать такого точного повторения рельефа социальных установок основной группы членами малочисленных национальных групп, каждая из которых имеет уникальную ситуацию взаимодействия.

Ту же картину мы видим при расщеплении ответов респондентов по социальному составу (студенты, служащие, рабочие, инженерно-технические работники).

Таблица 3

Рис.4

О том, что такая тенденция непосредственно затрагивает взаимоотношения групп, говорят исследования Н.М.Лебедевой. Обобщая результаты, она отмечает: “…на основе наших данных мы пришли к выводу, что чем более сохранена группа как целостный и самостоятельный субъект, тем более позитивно ее представители воспринимают и оценивают другие культурные группы” (92, с.215).

А, как мы уже заключили ранее, оценка группы непосредственно влияет на отношение к ней со стороны оцениваемой группы.

Однако, стремление к автономии неразрывно связано со вторым фактором, который отчетливо обнаружился в исследованиях межгрупповых отношений в производственной организации. Группа не может стремиться к абсолютной автономии. Она будет стремиться к автономии, но в границах системы, элементом которой она себя считает. Поэтому в ситуации межгруппового конфликта свойства системы будут оказывать существенное влияние на взаимоотношения конкретных групп.

Вновь обратимся к анализу межнациональных конфликтов.

В Молдове одной из претензий, предъявляемой в ходе развития межнациональной напряженности, считается меньшая доля молдаван, чем представителей русскоязычного населения, среди руководителей различного ранга. “ Молдова, имея в составе 64,5% молдаван, среди руководителей различного ранга в области народного хозяйства, имеет лишь 50,6% представителей молдавской национальности. …Так, украинцев среди них (руководителей) – 23,5%, русских – 14,4%, болгар – 3,5%, гагаузов – 2,8%, белорусов – 0,6% (на начало 1990 года)” (180, с.68). Однако, если учесть, что украинское население Молдовы немного более многочисленное, русских со средним и высшим образованием в 1,5 раза больше, чем украинцев и в 3 раза больше, чем молдаван, а среди руководителей – украинцев почти в 2 раза больше, чем русских, то, объективно говоря, напряженность в данном отношении должна быть направлена против украинцев. Но большее напряжение, как показывают данные исследования, испытывают в Молдове русские.

Можем предположить, что общесистемные факторы распространяются на конкретную группу, отождествляя ее с конкретной проблемой.

В Прибалтийских конфликтах влияние общесистемного фактора видно наиболее отчетливо. Об этом говорит характер претензий, которые предъявляются русскому населению. “Например, 27% опрошенных учащихся латышского потока не смогли назвать ни одной работы Н.Гоголя, а у остальных чаще всего отмечались лишь наиболее популярные его работы – “Мертвые души” и “Ревизор”. В свою очередь респонденты русской национальности – соответственно 80% и 87% не смогли назвать ни одного произведения наиболее знаменитых классиков латышской литературы – Я.Райниса, и Р.Блауманиса.” (87, с.97). Следует учесть, что произведения Н.В.Гоголя, украинца по национальности, имели общесистемное значение и являлись наднациональным достоянием. Поэтому вполне объяснимо, что общесистемная информация имела большее распространение среди различных общностей. Так же как и в предыдущем случае, будучи распространенной на конкретную социальную группу, эта диспропорция, в общем-то общесистемной природы, начала восприниматься как факт пренебрежения к национальной культуре и, соответственно, влиять на взаимное отношение к этой группе.

То, что общесистемные факторы в условиях нормально работающей социальной системы играют существенную роль и ограничивают тенденцию к автономизации элементов социальной системы, говорят исследования Л.И.Науменко, сравнившей представления об этнической и гражданской принадлежности студентов Литвы и Белоруссии. “Если представления о принадлежности к социальным общностям у белорусов, русских и представителей других национальностей носили обобщенный, “безадресный” характер (например, “патриот”, “гражданин” и др.) или были адресованы к более широким категориям (“славянин”, “русскоязычен”, “гражданин СССР” и др.), то для литовцев наиболее характерной была конкретизированность социальных представлений, их адресованность к тому, что связано с Литвой и событиями, там происходящими” (121, с.242).

Эти представления задают те направления, по которым строятся взаимоотношения групп. Так, в ситуации Белоруссии, которая не испытывала такого напряженного социального конфликта как Литва, взаимоотношения, связанные с многонациональной социальной системой будут более значимы для групп, чем взаимоотношения, связанные с мононациональной системой, в данном случае, внутригрупповые отношения.

Данные, полученные в Молдове в период относительно стабильно работавшей социальной системы, обнаруживают значение общесистемных факторов. “Этносоциологический опрос показал благоприятную картину. По его данным (2) три четверти молдаван в Кишиневе (на 1981 г.) назвали Родиной Советский Союз, остальные – Молдавию” (180, с.56).

Исследования взаимоотношений в производственной организации так же подтвердили факт превалирования общесистемных факторов. Безусловно-важными качествами, которые определяю отношение к группе-партнеру по взаимодействию всеми группами были признаны качества, делающие группы эффективными деятелями в достижении системной цели (181а).