Глава одиннадцатая. Представительство Американского Красного Креста

БЕРЕГ

23 сентября 1920 г. Пар иж.

Представительство Американского Красного Креста.

Прибытие «Йоми Мару» в Брест ожидается в полдень 25 сентября. В связи с выгрузкой необходимо позаботиться о тысяче детей и взрослых и об их ночлеге на пристани либо на стоящем борт о борт лихтере.

Наши кухни можно будет использовать для приготовления пищи.

Просим приобрести следующие продовольственные запасы: 3 туши говяжьего мяса, по 200 фунтов моркови, свеклы, лука, а также других овощей. Необходимо 450 комплектов нижнего белья для мальчиков и 30 комплектов для военнопленных, работающих по найму.

Пароходу требуется 500 тонн наилучшего угля, 500 тонн пресной воды и 7 тонн льда.

Здоровье отличное. Инфекционных заболеваний нет.

Начальник Петроградской детской колонии,

полковник Р. X. Аллен.

В Нью‑Йорке Каяхара наслушался о крутом нраве Бискайского залива – у моряков это даже вошло в поговорку. Ему рассказали много чего об этом проклятом месте, где море беспричинно впадает в ярость и встает стеной на пути мореплавателя.

Но, к счастью, «Йоми Мару» сопутствовала хорошая погода. Не только в океане. Уставший после недавнего шторма Бискайский залив был чист и спокоен. Похоже, он накапливал силы перед тем, как вновь ожесточиться. Но это уже не беспокоило капитана. От Бреста его отделяли считанные часы. Вряд ли что‑то случится за это время.

Но случилось. Неожиданно опустился туман. Осторожный Каяхара снизил скорость наполовину. И лишь к утру, когда видимость улучшилась, двигателю вновь добавили оборотов.

Вскоре открылся берег. Пароход нацелился на вход в гавань.

Дети не могли пропустить этого зрелища. Когда земли много, когда она перед глазами, – ее не замечаешь. Ты ее продолжение. Но стоит оказаться в открытом море, как берег начинает сниться.

Каяхара принарядился. Белый китель с золотыми шевронами. Пуговицы начищены мелом. До блеска. Каждая – как солнышко. Сияет и лицо капитана. Это видно даже снизу, с палубы. Встреча с берегом радует его не меньше, чем детей. Каяхара побывал во многих морях, но ни разу не посещал Европы.

Боцман застыл у брашпиля. Краем глаза он наблюдает за капитаном, переминающимся на мостике с ноги на ногу.

Наконец звучит команда:

– Отдать якорь!

Грохочет якорная цепь. Грубый, но такой желанный звук, возвестивший – океан позади!

«Йоми Мару» дает знать о прибытии в Европу низким и прерывистым гудком. В ответ – тысячеголосый хор счастливых пассажиров.

С середины гавани, где застыло судно, замечательный обзор. После морского однообразия все выглядит необыкновенно живописно. Полукружье скалистых холмов… Старинные замки… И сам город, хорошо различимый с расстояния в несколько миль.

Жаль, не удастся увидеть все это вблизи. Дети уже знают – прогулок не будет.

Кроме американского и японского, подняты и сигнальные флаги. Они приглашают санитарного врача и лоцмана.

Ни одного замечания. Все дети здоровы. Карантинная служба разрешает судну пристать к берегу.

Сначала «Йоми Мару» пробирается своим ходом между двумя волнорезами. Затем его подхватывает маленький пыхтящий буксир и аккуратно подводит к одному из пирсов.

– Ювелирная работа, – благодарит Каяхара лоцмана и вытирает пот со лба.

Теперь дело за американской администрацией.

Первым на пароход поднимается доктор Эверсол. А вслед за ним два офицера из Парижского отделения Красного Креста – майор Свифт и майор Робертсон. Первый возглавляет информационный отдел, второй – глава отдела перевозок.

– Все готово к высадке детей, – сказал Свифт. – Если хотите, можно прямо сейчас осмотреть место, где разместится колония.

Аллен решил спуститься на причал вместе с Ханной Кемпбелл и Барлом Бремхоллом.

– Можно, я сниму туфли? – спросила Ханна своим звучным голосом. – Так хочется прогуляться босиком!..

Майор Свифт посмотрел на нее с любопытством.

– Знали бы вы, – перехватила она его взгляд, – как надоело ходить по железной палубе. Каждый шаг отдается в голове.

– Уверен, – сказал Бремхолл, – вашему примеру последуют дети. И тоже снимут башмаки.

– Нисколько не удивлюсь этому, – спокойно ответила миссис Кемпбелл. – Не вы ли однажды назвали меня гусыней, а младших детей – моим выводком?

Они подошли к складу, такому же длинному, как пароход. Аллен не удивился бы, прочитай он на складской стене какое‑нибудь название и порт приписки.

– Этот пакгауз мы приготовили для мальчиков, – сказал Робертсон.

– Здесь можно играть в футбол, – восхищенно заметил Аллен, когда они вошли внутрь.

– А девочки? – ревниво спросила Ханна.

– Их мы разместим в соседнем пакгаузе, – ответил Робертсон.

– Детям здесь будет хорошо, – согласилась Ханна. – Но как быть с ночлегом? Не перенести ли сюда матрасы и постельное белье?

– Это ни к чему. Колония будет находиться на берегу только днем, во время грузовых работ. А ночью – снова на пароход, на свои спальные места.

– А как будем кормить? Тысяча голодных ртов – это не шутка, – не унималась Ханна.

– И это продумано. Мы не станем отключать судовые кухни… А овощи, фрукты, хлеб и молоко будем доставлять из города.

Такой ответ вполне удовлетворил миссис Кемпбелл. Зато у Бремхолла были свои вопросы и сомнения. Он напомнил, как мальчишки убегали из Водсворта. Даже полицейские не могли совладать с их предприимчивостью и хитростью.

– Детям не разрешен выход в город, – успокоил его Свифт. – Отказано также русскому персоналу и военнопленным. Разрешено только тем, у кого американский паспорт и французская виза.

– Наших подростков это не остановит, – махнул рукой Бремхолл. – Вот увидите!..

– Думаю, французские жандармы покруче американских полицейских, – сказал Свифт. – К тому же обратите внимание, какие здесь заборы.

Он повернулся, чтобы показать ограждение, и удивленно воскликнул:

– А вот и первые зеваки!

Майор показал на головы, торчавшие поверх забора. У кого‑то даже бинокль в руках.

– Ничего удивительного, – сказал Робертсон, – в вечерних газетах появились сообщения о вашем пароходе. Так что ждите нашествия. В том числе и репортеров.