Ультиматум

Главный администратор Водсворта, розовощекий и щеголеватый лейтенант Талбот, придя утром на работу, увидел главную экономку, склонившуюся над столом – в той же позе, что и накануне вечером, когда они расстались.

– Миссис Кемпбелл, похоже, вы совсем не спали?

– Спала, но проснулась чуть раньше солнца.

– А легли когда?

– Ждала, пока уснет лагерь.

– Разве это не забота воспитателей?

– Я должна пожелать детям спокойной ночи. Это мое правило и привычка. Где бы мы ни были, на пароходе или берегу.

– В одном сердце всем не хватит места.

– Лейтенант, вы еще молоды. Но со временем поймете – сердце без границ. Оно как Вселенная.

Столы Кемпбелл и Талбота рядом. Кто‑то хорошо придумал – пусть служащие Красного Креста и военная администрация работают сообща. Тогда не будет проблем. База береговой охраны станет лагерем и для детей.

Ханна Кемпбелл опасалась, как бы в Водсворте не повторился Панамский канал. Тогда палуба «Йоми Мару» была завалена банановой кожурой и раздавленными плодами. Дети набивали свои рубашки апельсинами, манго, конфетами и другими угощениями. И прятали все это как белки – про запас. Под койками и в прочих местах.

Они и сейчас получали немало подарков. Но что‑то останавливало детей. Не позволяло вести себя, как раньше. Наверно, образцовый порядок, царивший в военном лагере. В любое время им встречался человек с метлой. Солдаты высматривали на песчаных дорожках и в густой траве каждый опавший лист. А на деревьях не пропускали ни одной сухой ветки.

Талбот неожиданно рассмеялся.

– Что‑то вспомнили? – спросила миссис Кемпбелл.

– Вашу вчерашнюю встречу с обувщиками.

– Это было так смешно?

– Очень…

Ханна пожала плечами.

Каждый день она занята осмотром и починкой одежды. Наступила осень, ясная и пригожая. Но осень – и преддверие суровой зимы, которая ждет детей в России. Кроме теплой одежды, каждому ребенку нужно приготовить и добротные башмаки. Где их купить? Какая фирма лучше?

– Советую обратиться в «Ковард шуз компани», – посоветовал Талбот. – Я и мои друзья пользуемся ее услугами. Это обувь не только превосходного качества, но и по умеренной цене.

Ханна решила начать с самых младших. Утром, дождавшись работников фирмы, она выстроила в шеренгу для снятия мерки первых сто мальчиков. Но обувщики со своими мерными лентами и блокнотами куда‑то запропастились.

Дети стали проявлять нетерпение, вот‑вот разбегутся.

– Талбот, помогите мне, ради бога! Не отпускайте их ни на шаг. – Ханна сложила ладони рупором и начала как можно громче звать: – Эй, парни! Скорее за дело! Иначе мне не удержать этих энергичных человечков.

Обувщики выросли как из‑под земли. И весело принялись за работу. Не прошло и часа, а они уже сняли мерку с ноги последнего ребенка.

– Мы вас ждем и завтра, – напомнила Ханна. – В то же время.

– Спасибо, миссис. Всегда к вашим услугам, – сказал старший из обувщиков. – Мое имя – Ковард. Я хозяин компании. Ваш заказ особый. Не похож ни на какой другой. Теперь наша компания попадет на страницы многих газет. Лучшую рекламу не придумаешь.

– Благодарите не меня, а лейтенанта. Это он порекомендовал вас.

Так начался вчерашний день. А закончился совсем иначе, лишив миссис Кемпбелл покоя и сна. И теперь она ждала Аллена, чтобы рассказать о случившемся.

Выйдя из вагона, Аллен застыл в раздумье. Куда прежде направиться? К Марии или на Стейтен‑Айленд? Мария сказала, что ей гораздо лучше. Вот и хорошо! Вечером они пойдут в итальянский ресторанчик. Он давно обещал угостить ее настоящей пиццей.

А сейчас – на остров, к детям.

Стоявший у окна Талбот первым увидел Аллена.

– Миссис Кемпбелл, ваш шеф уже здесь.

– Райли, вы мне нужны! Очень нужны! – крикнула Ханна, тоже подойдя к окну.

Аллен поднял в приветствии обе руки:

– Спускайтесь!

– Я знаю, – сказала Ханна, выйдя из дома, – вы встречались с Вильсоном. У меня к вам сто вопросов. Но сначала о самом важном, самом близком.

– А о чем, думаете, был разговор с президентом? Ближе некуда. Вудро Вильсон хорошо осведомлен о делах колонии. Знаете, что поразило особенно? Большой глобус. Рядом с президентским креслом. Он следит за «Йоми Мару» с первого дня. Как только мы оставили Владивосток.

– А для чего вас пригласили в Белый дом?

– Не только для знакомства. Но и предупредить – детей подстрекают к непослушанию. Есть люди, которые пытаются нас оболгать, представить в дурном свете.

– Вернее, в нашем лице весь Красный Крест?

– Да. Противопоставить нас детям.

– Бунт на корабле?

– Вы точно сказали, Ханна.

– Так вот, дорогой мистер Аллен, бунт уже начался.

– Надеюсь, вы шутите?

– Мне не до шуток. Я не сомкнула этой ночью глаз.

– О боже! Хаус был ближе к истине, чем я думал. Немедленно рассказывайте, что случилось. И во всех подробностях. Впрочем, разрешите мне сначала раскурить трубку.

Они присели на скамейку. Ханна с удовольствием следила за движением его тонких пальцев, как он достает из деревянной коробочки щепотку табаку и умело набивает трубку. Будучи с мужем на Аляске, где они жили рядом с золотоискателями, она тоже пристрастилась к курению. Так же быстро и бросила. Из‑за детей. Но тонкий сладкий запах медового табака по‑прежнему заставлял трепетать ноздри.

Глаза Аллена сузились. Сделав длинную затяжку и откинувшись назад, он дал понять, что готов слушать.

– Вчера перед ужином, я была в это время в конторе, ко мне постучались трое мальчиков. Самых старших. Вели себя непривычно. Очень сухо. Сказали, что хотят видеть начальника колонии. Я ответила: вы в Вашингтоне, но, возможно, вернетесь еще сегодня. Они молча ушли. А после ужина визит повторился. На этот раз их было уже пятеро. И возглавлял их, так мне показалось, Леонид Дейбнер.

– Нам нужен полковник Аллен, – сказал он.

– Что за дело у вас? – спросила я.

– Мы должны сделать заявление.

– Мистер Аллен только что звонил. Он вернется завтра. Но и я могу вас выслушать.

Они о чем‑то пошептались. После чего Леонид Дейбнер вышел вперед и сказал тем же официальным тоном:

– Мы провели собрание. Вместе с воспитателями. И вот наше решение – в Бордо мы не поедем. Мы требуем отправки в Петроград или в один из балтийских портов. Иначе – голодовка! На пароход нас могут посадить только силой.

По мере того, как говорила миссис Кемпбелл, лицо Аллена все больше темнело.

– Резолюция собрания у вас?

– Я ее отдала перевести. Они требуют ответа к завтрашнему дню. И оставляют за собой право передать заявление в газеты.

– Это сделают и без них. Что еще вы можете добавить к сказанному, Ханна?

– Меня удивило, как попрощались эти юнцы. Они отвесили глубокий поклон, будто вручили верительную грамоту.

– Юношеская бравада… Так они пытаются скрыть неловкость. Прекрасно ведь знают, что мы их друзья.

– Но вчерашний вечер этим не завершился.

– Что еще? – насторожился Аллен.

– Вслед за колонистами ко мне пришли военнопленные. Тоже с заявлением. Один из них, его имя Гербер, потребовал от имени своих товарищей заверения, что их не оставят во Франции.

– Их можно понять. Во Франции они снова становятся военнопленными.

– Я их заверила, что слово Красного Креста является и словом нашего правительства, что мы ни разу не дали повода усомниться в наших намерениях.

Тогда Гербер ответил:

– Это правда. Вы держались по отношению к нам хорошо. И все же мы считаем, что кто‑то в верхах должен нам дать гарантийное письмо.

– А если мы добудем для вас письмо от самого американского президента? Тогда вы будете удовлетворены? – не без иронии спросила я.

– Да, – ответил Гербер. – Нас это обрадовало бы.

Аллен вынул трубку изо рта:

– У вас крепкие нервы, Ханна. Я бы не сдержался.

– Но мой сарказм прошел впустую. Они щелкнули каблуками и исчезли.

– Думаю, вы плохо спали. Идите отдыхать.

– Хорошо, что вы приехали, Райли. Я этими делами сыта по горло.

В окне показался лейтенант Талбот:

– Полковник Аллен, вас просят к телефону.

Райли услышал взволнованный и торопливый голос:

– Мистер Аллен! Марии плохо. Скорее приезжайте!