Странные яйца

– Ну, Ирина Симурановна, ну, пожалуйста… – ныл Еруслан, понимая, что еще минута, и они вернутся в кухню, а там, при всем честном народе, включая непосредственное начальство, приставать к Ирке с поцелуями будет не совсем уместно.

– Отвянь, – открывая дверь, бросила Ирка, – не фиг опыты на людях ставить, особенно если этот человек – я! И кстати… – Она притормозила у входа на кухню. – Начнешь к Таньке приставать, она тебя, может, и поцелует, особенно если Богдан смотреть будет, но я тебя тогда… – Ирка поманила пальцем, заставляя Еруслана пригнуться, и прошептала ему в самое ухо.

Еруслан отпрянул.

– Ирина Симурановна! – задушенно выдохнул он. – Вам же двенадцать лет всего! Вы и слов-то таких знать не должны, не то что произносить!

– Я учусь в обычной школе и живу в неблагополучном районе, – сообщила Ирка с достоинством, словно заявляла, что живет во дворце.

Она обняла себя руками за плечи, только сейчас, в тепле дома, понимая, как сильно замерзла. Вот зараза Богдан – она тут бегает за ним в одном свитере, а он в теплой куртке Дину подхватил и в «Мост-Сити» завеялся! А ведь она с ним так и не переговорила насчет их с Диной предыдущего «выхода в свет» – на аттракционы, где Танька с богатырями змея выслеживала! Красивый брюнет, которого видела Дина, – вправду Айт или нет? Богдан-то его знает – хоть в лицо, хоть в морду! Но если Айт был там и Богдан его видел – неужели бы не рассказал? А может, он и хотел рассказать вчера вечером на кухне, когда Ирка не стала с ним разговаривать? Внутренности обожгло злостью, как крапивой, – Танька с Богданом ссорятся, а она из-за них не может со своим парнем разобраться! То есть, конечно, Айт никакой ей не парень…

Ирка влетела в кухню… и вся злость сразу прошла. Танька по-прежнему сидела за столом – неподвижная, безучастная, а на тарелке у нее стыла горка вареников. Ну все, если Танька даже не ест…

Подруга кинула быстрый взгляд украдкой… и ничего не спросила, только по ее щеке скатилась одинокая слеза. Ну да, к окну она вряд ли подходила, гордость не позволила, да и зачем? Через щелястые рамы прекрасно слышно каждое сказанное во дворе слово, так что Танька наверняка в курсе.

– Знов вы, видьмы, заместо работы дела личные решаете, – завидев Ирку, проворчал дядька Мыкола. – Давай вже, спроси оцих двох, про що воны там сдогадалыся, – он кивнул на «близнецов». – А то они мовчать, мов партизаны на допросе.

Ирка скептически посмотрела на «близнецов» – они и по жизни молчат! Те ответили ей совершенно несчастными взглядами.

Но она даже рта не успела открыть.

Из коридора раздалось шарканье, и ввалилась бабка, торжественно держа на вытянутых руках завернутый в ткань сверток.

– Ось! – провозгласила она. – Ледве[8]знайшла! Зовсим не там лежал, где должен был, нибы перепрятал хто!

Вук внимательно изучал остатки сметаны на своей тарелке.

– Краще перепрятывать треба було – щоб ще чуток пошукала, – раздраженно прошипел ему дядька Мыкола.

Бабка водрузила пакет на стол и начала торжественно его разворачивать, открывая здоровенный, с розовыми прожилками на белой мякоти, с крупинками соли на хрусткой корочке шмат сала. На миг позабыв даже о проблеме змея, Вук уважительно прицокнул языком.

– Отож! – горделиво кивнула бабка.

Пользуясь тем, что все внимание сосредоточено на кулинарном шедевре, Ирка тихонько скользнула на табурет рядом с Танькой.

– Я не хочу об этом говорить! – прошептала та и тут же поинтересовалась: – А эта дрянь небось обрадовалась, вприпрыжку за ним помчалась?

Ирка благоразумно не стала делать вид, что не понимает, кто имеется в виду под «дрянью».

– По-моему, ее больше интересовал поход в магазин, чем Богдан, – наконец осторожно сказала она.

– А по-моему, ее интересуют все! – прошипела Танька. – Федька ей цветочки дарит, Богдан в магазины водит…

«Еруслан целует, – мысленно добавила Ирка. – Только ему почему-то не нравится. Еруслан, которому не нравится целоваться, – это что-то вроде лиса, которому совсем не нравятся курочки!»

– Разве дело в ней? – с горечью продолжала Танька. – Вон Вук с Мыколой за ней же не ухаживают!

– Так они старые, – пожала плечами Ирка.

– А эти? – Позабыв о хорошем воспитании, Танька ткнула пальцем в «близнецов». – Они молодые, а все равно за всякими … – скривив губы, процедила она, – не бегают!

Ирка изумленно покосилась на «близнецов» – молодые? А ведь действительно! Она всматривалась в их лица так пристально, что «близнецам», похоже, захотелось залезть под стол. Как же она раньше не замечала – на вид они не старше Еруслана с Федькой! А ей почему-то казались ровесниками Вука и дядьки Мыколы, может, из-за серьезности… Взрослости, что ли…

– По-моему, я тебе уже говорила: за все это время они ни разу с Диной не пересеклись, – отведя наконец от «близнецов» свой взгляд, неуверенно пробормотала Ирка. – Днем они всегда где-то шастают, или змея ищут, или… – Если она правильно поняла дядьку Мыколу в остальное время «близнецы» пытались установить связь с миром змеев. Интересно, почему именно они? – А когда они возвращаются, Дина уже у себя в пристройке спит, – закончила она.

– Змея ищут… – повторила Танька и низко опустила голову. – Прости меня, пожалуйста, Ирка!

– За что? – не поняла та.

– Я… Я так ничего и не придумала! И никаких древних заклятий на поиск змея не нашла! – вздохнула Танька и украдкой смахнула слезу.

– А и не было в старину никаких заклятий! – шелестнул негромкий шепот.

Ирка резко обернулась. Вук старательно делал вид, что слушает бабкину лекцию о способах копчения – та представляла публике шмат сала, как опытный экскурсовод произведение искусства – но при этом косился на Ирку.

– Так змии раньше не такие увертливые были, – с почтением к былым золотым временам буркнул Вук. – Втихаря не отсиживались, в людей обращались, только чтоб к девкам клеиться, а захочешь вызвать его на смертный бой – пожалуйста! Стоит только кольчугу надеть, за околицу выехать, а он уже летит-поторапливается, и отовсюду его видно и искать не надо! А нынче, эх! – Вук безнадежно махнул рукой. – Даже змейская сущность, видать, мельчает!

На физиономиях «близнецов» отразилось возмущение. Ирке даже показалось, что те вот-вот заговорят!

– Так чего ж вы сразу не сказали! – возмутилась Танька. – А я и в Интернете, и по библиотекам…

– Погодите, но я же помню, что читала… – вдруг перебила ее Ирка. – Были змеи, которые вполне мирно жили, они, наоборот, как раз предпочитали людьми прикидываться… – начала она. Дело в том, что как раз этот род литературы о змеях она просмотрела не слишком внимательно – эти истории совсем не волновали Ирку.

– А почему я ничего такого не читала? – ревниво встряла Танька.

Ирка мрачно покосилась на нее – да потому, что ты никогда не влюблялась в змея! Вот и не просиживала ночами в Интернете, пытаясь если не узнать что-то, то хоть прикоснуться… почувствовать…

– Про що вы там размовляете, покы стара жинка работает в поте лица? – раздался возмущенный бабкин голос.

Ирка вскинула голову и уставилась на нее – в руке та сжимала здоровенный нож-пилу, а на тарелке лежали тонко наструганные ломтики сала.

– Що сидишь, мов барыня? – немедленно накинулась на внучку бабка. – А ну-ка, поджарь мужикам яишенки да з сальцем – гулять так гулять, бо праздник же сегодня! Масляна!

– Вчера тоже был праздник – и тоже Масляна. Она вообще неделю длится, – буркнула Ирка – бабка, как всегда, в своем репертуаре! А Ирке уже казалось, что она вот-вот вспомнит что-то страшно важное… Что она читала про змеев… Ага, вспомнишь тут – пока бабка вдосталь не нахвастается и не пойдет телевизор смотреть, поговорить не удастся! Ирка направилась к холодильнику. Первое яйцо звучно хрупнуло и растеклось по кипящему маслу полупрозрачной лужицей с веселым солнышком желтка. Второе… Удар ножа расколол скорлупу – Ирка с недоумением уставилась на две половинки. Внутри яйца плескался только блеклый белок – желтка не было!

Ирка пожала плечами – ну-у… Говорят, так изредка бывает. Она взялась за следующее яйцо – оно оказалось непривычно легким. Она повертела яйцо перед глазами. Тюк ножичком – опять желтка нет! И еще одно! Перед Иркой лежал уже пяток яиц без желтка.

– Ну тухлые – это я понимаю! А такое как может быть? – разглядывая растекшиеся по столешнице светлые лужицы белка, в полном недоумении охнула она.

Сзади ее крепко взяли за плечо – и отодвинули в сторону. «Близнецы», как всегда, были вместе, одновременно уставились на загадочным образом лишившиеся желтка яйца. Кожа на их и без того худых лицах натянулась так, что сквозь запавшие щеки проступили кости черепа. Казалось, оба просто вдруг взяли и умерли. От какого-то невозможного потрясения! Как в старину в Англии говорили о людях, погибших при встрече с призраками: «from fatal amazement»![9]

– Вы знаете, что это значит? – дрогнувшим голосом спросила Ирка.

Но «близнецы» молчали – только пялились на скорлупки, иногда закрывая и открывая глаза, будто надеясь, что те исчезнут.

А у Ирки вдруг стало все складываться.

– Я помню, читала! – забормотала она. – Он велел ей убрать зерно с поля, но забыл сказать, что зерно убирается вместе с колосьями. Поэтому, когда он утром встал, колосья так и росли на поле, но ни одного зернышка в них не было…

– Ирка, что ты бормочешь! – Танька вскочила и теперь тревожно заглядывала ей в лицо. – Кто – он? Какие колосья?

– Давай рассуждать, – торопливо сказала Ирка.

– Давай, – разглядывая ее со все большей обеспокоенностью, кивнула Танька – кажется, предложи подруга сейчас слетать на Луну, она бы тоже согласилась.

Ирка подождала немного, ожидая, что та как раз и начнет рассуждать. Но Таньку история с Богданом вовсе подкосила – она молчала.

– Во-первых, ты сама сказала, что все неприятности начались, когда я сняла Айтова дракончика. – Ирка для верности загнула один палец. Она и не заметила, что после этих слов «близнецы» неожиданно оторвались от созерцания скорлупок и уставились на нее с изумлением. Да и Вук с Мыколой стали поглядывать как-то странно…

– Потом громовницы, на которых вдруг стало можно гадать, хотя обычно нельзя, потом кобры, которые на Андрея напали, потом мои медяницы, «кужевая – межевые»… – уставившись неподвижным взглядом прямо перед собой, Ирка бормотала как безумная. – И Федька! – Она сама себе влепила ладонью в лоб. – Конечно, Федька!

– А чего я-то? – несколько испуганно прогудел веснушчатый богатырь.

Но Ирка его не слушала.

– И яйца, конечно, яйца… Теперь все понятно… Только совсем не понятно… Зачем это все надо? Это же глупость! – и она уставилась на «близнецов» таким яростным взглядом, что те шарахнулись.

– Та яка ж там глупость – то безумство якесь! – раздался возмущенный бабкин голос. – Ты, Яринка, завсим того, чи що? Що ты там бормочешь, заместо того, шоб яишню жарить? Яиц нащо столько переколотила, перепугала усих… – Бабка покосилась на богатырей, явно требуя подтверждения своих слов.

– А… Э… – переглянувшись с Мыколой, протянул Вук, – а это… К такому шикарному столу, мадам… Наливочки не найдется? Домашней? В погребе?

– Наливочки вам? – подозрительно прищурилась бабка. – Чи вы меня звидси спровадить хочете?

– Как можно, мадам…

Но бабку было уже не остановить.

– Та що ж таке робыться в моей собственной хате! Я готовлю, стараюся… Варенички на Масляну – ось вам варенички! Сальца захотелось – так ось воно, сальце, то ж не сальце, то ж чистое золото, хиба що белое! Ще хлебчику домашнего… Ирка! Ты спекла хлеб? – переключилась она на внучку.

– Хлеб? – Та захлопала глазами. Какой еще хлеб, зачем, когда она уже почти обо всем догадалась, да еще сама, без помощи Таньки! Ну да, Дина пекла хлеб… И вроде духовка работала… Ирка поднялась и направилась к печке. Распахнула дверцу духовки – и громко выдохнула сквозь зубы.

– Вот это да! – потрясенно охнул Еруслан.

Бережно держа хлеб на вытянутых руках, Ирка поставила на стол настоящее чудо. Высоченный и широченный каравай возвышался гладким-гладким, как обточенное стекло, куполом. По краю его обвивала изящная плетеная косичка из теста. Ровненькая светло-коричневая корочка лаково блестела, слегка бликуя под светом лампы. По кухне поплыл одуряющий аромат свежей выпечки.

– Оце так! – Позабыв про недавние обиды, всплеснула руками бабка и… хищно схватилась за нож. – Щас така вкуснятина буде – ну як раз заради праздничка! – И вскинутый над ее головой нож ослепительно сверкнул.

– Нет! Не надо! – отчаянно гаркнул совершенно незнакомый мужской голос – и сильная рука поймала бабку за запястье.

В то же мгновение роскошный каравай выхватили из-под ножа, кухонное окно распахнулось, и хлеб, блеснув лаковыми печеными боками, вылетел во двор и ухнул в снег.

– Вы шо ж таке робыте! – заорала бабка и тут же осеклась, разглядывая того, кто держал ее за руку. Ее угольно-черные брови поднялись под крашеную челку. – Ты дывы, а я-то думала вы з братцем вовсе немые! Чого ж ты раньше-то мовчав?

– А раньше все в порядке было… – внимательно глядя на вцепившегося в бабку «близнеца», пробормотала Ирка, которую с утра все сносило куда-то в сторону уроков английского[10].

– Если бы вы хоть корочку этого хлеба надрезали, – закрыв окно, отчеканил второй «близнец». – Нас… и их всех тоже, – он кивнул на богатырей, – выкинуло бы отсюда к Табитиевой матери!

– У повелительницы Табити-Змееногой нет матери, – тихо сказал Вук.

– Вот именно туда бы нас и выкинуло! – сказал первый «близнец», и его губы растянулись в неприятной длинной улыбке, открывая мелкие острые зубы.

– Чтоб не вмешивались, – добавил второй.

– И помочь не могли, – подхватил первый.

– А кто… Кто бы остался? Здесь, в доме? – тихо спросила Ирка.

Но «близнецы», кажется, выдохлись от непривычных разговоров, потому словами не ответили, зато очень выразительно посмотрели на нее.

– Но зачем? За что? – растерянно переспросила Ирка.

Последовало долгое молчание.

– Сама знаешь, – явно сделав над собой гигантское усилие, наконец пробурчал один из «близнецов».

Ирка подумала – и покачала головой:

– По части разгадывания загадок у нас Танька. Но сейчас она в растрепанных чувствах…

– Ничего я не в растрепанных… – пробурчала подруга.

– Может, и нам объясни, что тут за дела? – лениво поинтересовался Вук, но за этой ленью отчетливо чувствовался гнев.

– И я послухаю! – подскочила бабка. – Що тут таке робытся, що ценный продукт за окошко летает?

Ирка открыла рот… и закрыла. Вот как у Таньки получается излагать – все ясно, понятно, одно за другое цепляется. А у нее в голове кружатся разрозненные факты – нет, сама-то она уже все сообразила, но как объяснить другим?! Да еще в присутствии бабки, которой и вовсе ничего знать не следует!

– Я… Я сама еще не очень поняла… – промямлила она и в поисках поддержки покосилась на «близнецов».

Но те только дружно затрясли головами – лица у них снова стали жалобными и глубоко обиженными.

– Не может быть. Я не верю, – наконец пробормотал один.

– Во всяком случае, такого уже тысячу лет не было! – добавил второй.

– Знаю… – вздохнула Ирка. – Читала. Если по нашему, человеческому счету – со времен Элинаса, короля Альбы, древней Шотландии. Танька, нужно срочно ехать за Богданом!

– Он нам совершенно не нужен! – тут же воспротивилась Танька.

– Боюсь, что это мы сейчас очень сильно нужны ему, – вздохнула Ирка и направилась в коридор.

– Куда це ты собралася? – немедленно завопила бабка. – А посуду кто мыть будет?

Но Ирка не обращала на нее внимания. Она взяла в руки старую Танькину курточку, поморщилась – сейчас, как никогда, ей хотелось выглядеть прилично, ведь она даже по школе хорошо знала – если противник над тобой насмехается, особенно из-за шмоток, это здорово ослабляет! Рядом залязгало, зашуршало – Ирка обернулась. «Близнецы» тоже торопливо собирались – натягивали кольчуги, выдергивали клинки из подставки, где они торчали вместе со старым бабкиным зонтиком.

– Не хотите рассказывать – сами посмотрим! Мы с вами! – выдвигаясь в прихожую уже в полных доспехах, даже с похожим на луковицу шлемом под мышкой, прогудел Вук. В прихожей стало не протолкнуться, остро запахло железом, кожей, смазкой…

И отчаянно орал из кухни связанный Федька:

– А я? Возьмите меня с собой! Оправдать… Искупить… Я тоже драться буду!

– С кем? – зашнуровывая ботинки, мрачно буркнула Ирка – от ночных гонок по саду у нее до сих пор все тело болело.

Вук хмыкнул.

– Нет уж, Федор, сиди пока дома! – крикнул он в проем кухни. – Назначаю вас, мадам, за него ответственной! Чтоб, значится, слушался вас как Матерь Божью Пресвятую Богородицу и участкового милиционера разом! – обратился он к бабке.

– Ну якщо вы так просите, пане Вук! – откликнулась та. – Алеж я дуже хочу знаты, куды це моя внучка заместо мытья посуды з вами намылилась!

– Так не одна ж, со взрослыми, или вы нам с Мыколой не доверяете?! – немедленно загудел Вук. – Торопиться нам надо, а как возвернемся, мы вам всенепременно расскажем… – он помолчал и тихонько добавил: – Какую-нибудь историю.

Ирка подхватила сумку и выскочила на крыльцо. Следом за ней, грохоча и лязгая доспехами, высыпали богатыри. Последней, на ходу натягивая куртку, словно нехотя вышла Танька.

– Я вовсе не из-за Богдана, – пояснила она. – Просто не могу же я отпустить тебя одну непонятно куда, а ты еще и объяснять ничего не желаешь!

– Сейчас отойдем подальше – и объясню, – пробормотала Ирка, которая была абсолютно уверена, что слышит у входной двери шарканье бабкиных тапок.

– Лошадей брать будем? – сбегая с крыльца, спросил Еруслан.

– До проспекта по нашей балке быстрее пешком… – направляясь к калитке, бросила Ирка.

– А там такси до «Моста» поймаем, – подхватила Танька. – Ну давай, рассказывай уже, что ты там придумала!

– Ирка! Ирка, я… – тяжело дыша и цепляясь за калитку, словно бежал всю дорогу от своего дома, из-за забора сказал Андрей.

Ирка тихонько охнула – первый красавчик школы выглядел, скажем так, бледновато. И худовато. А еще он был весь всклокоченный, в драной куртке и с полузажившими царапинами на лице. И в обращенном на нее взгляде сквозила странная смесь страха, ненависти и отчаянной надежды!

– Я куртку твою принес… – словно не зная, с чего начать, пробормотал он.

И только сейчас поглядел на столпившихся у Ирки за спиной богатырей. Взгляд у него стал такой… будто он двуглавое чудище увидел.

– Значит, это был не бред! – почти неслышно прошептал он.

Раздался выразительный лязг металла – и на ходу вытягивая из ножен мечи, «близнецы» разошлись в стороны, взяв Андрея в «клещи».