Нашедшиеся в торговом центре

Вы пробовали в здоровенном, на квартал, торговом комплексе, где куча этажей сверху и еще как минимум один под землей, найти место, чтоб спрятаться и тихо сдохнуть? Ну и где? В игровом центре, где вопящая от восторга мелюзга бьет видеомышек резиновым молотком, а те, кто повзрослее, хладнокровно расстреливают террористов и зомби, не брезгуя иногда и мирными жителями? Или на февральской распродаже обуви, где все – с 70 %-ной скидкой?

Темный уголок Ирка все же нашла – в мультиплексе на втором этаже между плотно закрытыми дверями кинозалов стояли мягкие плюшевые диванчики. По раннему времени здесь еще никто не сидел.

Ирка плюхнулась на красный плюш диванчика и подумала, что жизнь кончена. Она пришла к полному, абсолютному краху! Люди живут по-разному. От некоторых есть польза. Да хоть их классная Екатерина Семеновна, Баба Катя! Да, зануда и скучная – но кого-то же она выучила! Люди в университеты поступают, работать идут, и тоже полезное делают! Сама Баба Катя высокопарно называла это «записаться в Книгу Жизни» – имелось в виду, сделать что-то такое, чего до тебя не было. Тебя не будет, а оно останется…

Ладно, есть и другие люди, которые живут не для пользы, а для радости. Своей собственной. Для Книги Жизни они что были, что не были, зато уж сами отрываются по полной – вроде Людки, Андреевой бывшей. Клубы, шмотки, парни…

А она, Ирка, как свежий прыщ на носу – ни замазать, ни выдавить!

Радоваться? Чему? Она, видите ли, ведьма, счастье неземное. Даже если она идет на дискотеку, обязательно какая-нибудь дрянь произойдет – и вместо танцев будут смертельные гонки со всякой нечистью. Про такое хорошо читать в дождливый день после уроков или кино смотреть – а жить в этом кошмаре 24 часа в сутки, не имея возможности ни в кафе сходить, ни поехать куда… И никаких перспектив на будущее! Со своими иностранными языками она могла бы хоть в секретарши к крутому бизнесмену пойти – и денег бы заработала, и по заграницам поездила. Так ведь не получится – Вук с Мыколой ей четко сказали: ничего не выйдет, ты обречена! Ее ведьмовство, как клетка, из-за него она не может жить где хочет, встречаться с кем хочет, делать что хочет!

Ладно, радости нет, а польза? Ха-ха! Из-за нее даже у бабки жизни нет – то любовно высаженная клубника горит, когда за Иркой чужие чары гоняются, то земляные големы забор рушат, то убийцы крыльцо по бревнышку раскатывают! И еще нервничает, бедняга, что засыпать стала ни с того ни с сего средь бела дня, вздыхает, говорит про старость, помирать готовится – и не знает, что это родная внучка ее усыпляет время от времени, чтоб она лишнего не видела! А Танька с Богданом? Подруга забросила рисование, Богдан перестал ездить на ролевки. Ирка просто лишила их собственной жизни, втянула в свою! Всего полтора месяца прошло, как их чуть не отравили из-за нее!

Под рукой что-то звучно хрустнуло. Ирка глянула вниз – выметнувшиеся на кончиках ее пальцев черные, со стальным отливом когти вспороли плюш диванчика.

Да ей даже на диван нельзя садиться!

И давно, с того самого дня, как ушел Айт; подавленные рыдания рванулись наружу. Ирка некрасиво распялила рот, заходясь в беззвучном плаче. От отвращения к себе горело внутри, и словно подогретые этим огнем горячие слезы катились по лицу. Она ведь не девочка из американских сериалов, с полным осознанием своих прав требующая от окружающих – любите меня, какая я есть! Ага, тупую, склочную и прыщавую! Она понимает, что есть люди, которых любить нельзя! Просто потому, что от них другим одни беды! Она просто только сейчас поняла, что и сама – из таких!

Айта она вытащила в чуждый мир, искупала в смертельной для него грязной воде – только потому, видите ли, что ей вздумалось опробовать новый приворот! Втянула в совершенно не касающиеся его разборки со старой киевской ведьмой, где ему распороли крыло и только чудом не прикончили! Нечего удивляться, если он и вправду хочет ее убить! Наоборот, Айт еще оказался удивительно терпелив; Андрей, вон, сразу от нее чухнул, стоило только ему понять, кто она такая!

Она ненавидит, ненавидит свое ведьмовство! Она хочет быть кем угодно, только не собой!

Богдан с Танькой тоже когда-нибудь все поймут и оставят ее! Как мама… Как отец…

Богдан! Ирка принялась обеими руками тереть лицо. Нет, она правильно все про себя поняла – и тут же подтвердила! Приехала сюда вроде бы ради Богдана, чтоб его уберечь, а сама уползла собственные переживания нянчить! Конечно, что может быть важней ее чувств! Ее, бедняжку, обидели, она вся в слезах – это проблема, а что Богдана, может, даже убьют…

– Так, спокойно, спокойно, без истерик, – гундося в забитый соплями нос, забормотала Ирка. – Если я правильно высчитала, кто главная гадина, в смысле, змеюка, прямо сейчас никто Богдана убивать не собирается. Его надо просто предупредить и аккуратно убрать подальше.

В конце концов, змеи не его забота и не Танькина. Ирка сдаст информацию богатырям, и пусть те выполняют профессиональные обязанности – сами хотели, аж подпрыгивали! А она им поможет!

Она решительно поднялась с дивана… Ой-ей, в таком виде ей по торговому центру не стоит шляться – первый же охранник ее выкинет! Нос даже на ощупь казался раздутым, как слива, и еще из него текло! Его приходилось неэстетично зажимать рукавом куртки. Надо срочно умыться… А туалет в кинозоне бесплатный только для тех, у кого билет! Она и правда совсем сдурела – выскочила из дома без кошелька! Главное, и нужна-то мелочь! Ирка стала лихорадочно ощупывать карманы куртки…

Что-то негромко звякнуло. По пальцам словно змейка пробежала…

Ирка почувствовала, как у нее враз пересыхают губы, а в груди становится холодно-горячо-больно…

– Не может быть! Не мо… – Она вытащила крепко стиснутый кулак из кармана. А потом медленно разжала пальцы.

На ладони с гордо-самодовольным видом – дескать, ага, вот и я! – сидел потерянный платиновый дракончик!

* * *

Богдан стоял у банкомата и думу думал – хорошо, что утро, народу почти нет, никто в очередь не выстраивается и не подгоняет. Тем более что дума отчаянно сопротивлялась процессу думания, металась в мозгах, пряталась за какие-то не относящиеся к делу глупости и никак не желала выстраиваться в мало-мальски логичную теорию.

Нет, он и сам для своих двенадцати лет был парнем далеко не бедным – результат работенки, которую они с Иркой и Танькой провернули для одного бизнесмена. Мысль опять осталась недодуманной, зацепившись за все ту же глупость… Ну за Таньку, за Таньку, за кого еще! Впрочем, и насчет Таньки ничего разумного в голову не приходило, кроме все той же старой идеи – девчонок не понять!

Что-то мягонькое ткнулось Богдану в ногу. Он вздрогнул, выйдя из задумчивости. У ног его, как уставший щенок, приткнулся крохотный растрепанный клубочек. Тот самый, что обычно использовала Танька, чтоб найти дорогу или нужного человека.

Сама Танька стояла неподалеку – и смотрела на Богдана сузившимися от ненависти глазами. В них плясали ярко-зеленые ведьмовские искры. Интересно, зачем она сюда явилась и кто ее так успел разозлить? Она последнее время вообще психованная! Может, у нее то самое, о чем девочкам рассказывают их мамы, а мальчикам – на уроках анатомии в старших классах?

– Прошу прощения, – цедя слова через губу, так что их едва можно было разобрать, бросила Танька. – Я ошиблась! Вообще-то я Ирку искала.

– А врать-то зачем! – пожимая плечами, пробурчал Богдан. – Я с вами, ведьмами, столько тусуюсь, уж как-нибудь запомнил: клубок отыскивает то, о чем думаешь!

Он, в принципе, был совершенно не против, чтоб Танька о нем думала. А она вдруг стала красная и злобная, как помидор-убийца из фильма ужасов. Девчонок не понять!

– Надо же – запомнил! – самым своим злоехидным тоном, за который сразу хотелось ей чего-то холодненького на голову вылить, протянула она. – А я-то думала, у тебя все ячейки памяти заняты – там прекрасная Дина по волоску разложена!

– Слушай, Тань, хватит, а? – начал заводиться Богдан. – Я три пирожных слопал, чтоб после твоих недавних концертов пар спустить, а ты заново начинаешь? Я б с тобой вообще не разговаривал, если б меня ваша Дина не достала – во как! – Он резко рубанул себя ребром ладони по горлу и скривился. – После ее сладенького идиотизма даже твою вредность пережить можно!

– Чего это наша – она твоя! – автоматически огрызнулась Танька – и замерла, лихорадочно соображая. Как-то странно Богдан говорит о своей любимой девчонке. Дина ему что, разонравилась? После его предательства это, конечно, уже не имеет значения, но… вдруг все-таки разонравилась?

– Тебя же устраивал ее… «сладенький идиотизм»? – Танька невольно хмыкнула – а метко припечатано!

– А он не настоящий, – невозмутимо ответил Богдан. – То есть, не то чтобы она врет – она действительно многих вещей не знает, которые знают все… И еще – сюда смотри! – Он вдруг обхватил Таньку за плечи и притянул к себе, поставив рядом у экрана банкомата. Совсем как раньше! До появления Дины!

Танька замерла, буквально оцепенела под его ладонью – будто на нее в темном переулке бандит напал и теперь держит нож у горла! Что он делает? Да как он может? Он не смеет с ней так обращаться! Ну выбрал Дину, не хочет больше с ней, Танькой, встречаться – ну и оставь в покое, уйди, не напоминай о себе! Да что ж он решил, она не живая, у нее чувств нет?

И крупная слезища капнула на панель банкомата.

– Танька, ты чего? – изумился Богдан и обеспокоенно заглянул ей в лицо – тоже совсем как раньше! – Ты чего – расстроилась, что у нее денег больше, чем у нас?

– Каких еще денег? – зло вытирая глаза кулаком, буркнула Танька.

На самом деле ей хотелось спросить: «Каких еще нас? Разве по-прежнему есть какие-то «мы»?»

– Да вот этих самых денег! – тыча пальцем в окошко банкомата, прошипел Богдан. – Вот и скажи мне, имея такую кучу бабла – зачем жить у Ирки в пристройке?

Мерцающие на экране цифры пробились даже сквозь Танькино отупение.

– Ого! – невольно выдохнула она. А дальше внутри все аж скрутило от боли! Богдан называет Дину «сладкой идиоткой» и говорит, как она его достала… И все-таки с ней встречается! Даже по магазинам с ней пошел – попробовала бы она, Танька, вытянуть Богдана на шопинг! А на счету у Дины такая сумма, что даже Танькин папа обалдел бы!

– Неужели ты с ней – из-за денег? – задыхаясь, спросила Танька. Ей казалось, она умирает. Ох как паршиво было, когда Богдан начал бегать за Диной – она думала, хуже быть не может! Оказывается, может! Неужели ей нравился… ну да-да, нравился! – парень, который, как в тупых романах в бумажной обложке, гуляет с красивой дурочкой из-за бабок?

– Из-за каких еще денег? – повторил ее вопрос Богдан. Похоже, он настолько ничего не понял, что даже не обиделся. – Я из-за вас!

– Из-за… меня? – Их сегодняшний разговор, похоже, состоял из одних переспрашиваний. Зачем она, дура, вообще с ним заговорила! – Это что, я тебя просила с Диной тусоваться?

– Ну да! – Богдан поглядел на нее недоуменно. – Ты, Ирка… Ну мы же об этом говорили! Ну помнишь, когда еще богатыри только приперлись и вас на змея сориентировали? Ирка тогда сказала, что с Диной все непонятно, а я ответил, что разберусь… – Он уставился на Таньку в ожидании, когда та вспомнит. – Ну я же вам со змеем никак помочь не могу – я в этих гаданиях ни фига не понимаю! Вот и присматривал… И я тебе скажу, не такая она безобидная, как вам с Иркой кажется! У нее действительно есть тень! – Богдан уже привычно ткнул пальцем в переносицу, напоминая о своих способностях. – Только я такой никогда в жизни не видел! Больше всего она на вашу с Иркой, на ведьмовскую, похожа – и все-таки не совсем такая! Но и не такая, как у всяких там русалок… Я с Иркой пытался поговорить, а она чего-то взбрыкивать начала, тебе не кажется, что она странная в последнее время?

– Ты… присматриваешь… за не безобидной… Диной? – по одному выдавливая слова, словно они застревали в горле, процедила Танька. – Потому что… мы… так… договорились?

– А я тебе о чем! – снова начал заводиться Богдан. – И потому что тень!

Танька почувствовала, как скользкий плиточный пол тихонько уползает у нее из-под ног и, кажется, куда-то удаляется, оставляя ее болтаться в пространстве. Она почти две недели спать не может, только сидит на кровати, а внутри все скручивается и корчится, точно от невыносимой боли – а он присматривает за Диной! Потому что не может помочь со змеем! Вот просто так себе присматривает? И ничего больше? И она давно могла это выяснить, если бы не перестала с Богданом разговаривать.

Это был такой жуткий идиотизм, что Танька просто отказалась верить!

– Ты все врешь! – забыв обо всем – что люди вокруг, что неприлично, – заорала она. – Ты же видел, что я с тобой не разговариваю – почему ты мне не сказал?

– Потому что ты со мной отказалась говорить! – заорал в ответ Богдан.

– А почему ты не спросил, почему я с тобой не хочу говорить?

– Потому что у тебя вечно какие-то закидоны! То ты вредничаешь, то склочничаешь, то еще что! – Богдан ухмыльнулся. – Твой паршивый характер – мой тяжкий крест на всю оставшуюся жизнь!

– У меня паршивый характер? – завизжала Танька прежде, чем до нее дошло. Он сказал – на всю оставшуюся жизнь?

– А вот этим диким ором ты хочешь доказать, какая ты вся из себя тихая и милая? – окончательно разозлился Богдан… и вдруг застыл с открытым ртом. – Погоди… Ты что… меня того… ревнуешь? К Дине? Серьезно? Так вот отчего Ирка про Федьку с Ерусланом говорила.

– При чем тут Федька с Ерусланом? – огрызнулась Танька.

– Совершенно ни при чем, – выпалил Богдан и вдруг расплылся в дурацкой улыбке. – Прикольно. Меня еще никто никогда не ревновал.

– Ничего я не ревную! – фыркнула Танька. – А никто – это кто? Кто, кроме меня, тебя ревновать может?

Рядом с ними появился охранник.

– Вы чего орете на весь Центр? – недобро оглядывая обоих, спросил он.

– Они больше не будут, – сказала Ирка, вдруг выныривая у него из-за спины.

Она наклонилась к окошку банкомата, посмотрела на цифры, пожала плечами.

– Ничего удивительного. Насчет финансов они всегда отлично соображали… – И нажав кнопку отмены, сунула карточку Богдану. – Мы уже уходим, – бросила она охраннику, подхватывая ребят под руки.

Тот с подозрением глянул на красную, зареванную Иркину физиономию, но промолчал.

– Судя по воплям, вы опять друг с другом разговариваете? – сухо спросила она.

– Он говорит, что у меня паршивый характер, – пожаловалась Танька.

– Да ладно, я привык, – великодушно объявил Богдан. – Зато с тобой прикольно. И похудела ты классно.

Танька прерывисто вздохнула – и повисла у Ирки на руке, словно ее плохо держали ноги.

– А еще он говорит, что Дина все время врет! – возможность сказать про златовласку гадость, да еще при полной поддержке Богдана, доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. – А еще, помнишь, ты с «близнецами» говорила, чего-то там не бывало тысячу лет, со времен Элинаса, короля Альбы. Я вспомнила, кто такой Элинас – это же отец ведьмы Мелюзины.

– Не в том дело, кто у нее отец – проблема в том, кем была ее мать, – рассеянно бросила Ирка, оглядываясь по сторонам, точно искала кого-то. Не обращая внимания на напряженно задумавшуюся Таньку, выпалила: – Богдан, а куда ты Дину дел?

– Это она меня дела! Она половину здешних магазинов скупила, ей денег не хватило – попросила меня с карточки снять. По-моему, она, как наши пенсионерки, банкоматов боится, – сказал Богдан. – Обещала на первом этаже возле девчоночьих шмоток ждать.

– Кто-нибудь телефон «близнецов» знает? – хватаясь за мобилку, спросила Ирка.

– Они с Мыколой и Вуком, – обронила Танька. – А матерью Мелюзины была, кажется… – Для нее было делом чести вспомнить – а то что за дела, обычно она все знала и обо всем догадывалась, а насчет змеев оказалась какая-то неграмотная!

– Вызванивайте их, – неловко перехватывая мобильник одной рукой, нервно пробормотала Ирка. Вторую она почему-то все время держала на груди, словно сжимала что-то, спрятанное под курткой. – Покажешь, где этот магазин, – и сразу убирайся оттуда! – скомандовала она Богдану.

– Ирка, ты чего мной командуешь, как будто ты сержант, а я новобранец? – удивился он.

– Ты не понимаешь! – выпалила Ирка и звучно шмыгнула носом. – Пусть богатыри сами выполняют свою работу, а вам с Танькой надо уходить, – она слабо улыбнулась. – Тем более, вы вроде помирились.

– А ты с нами уйдешь? – скептически поинтересовался Богдан.

– Где здесь хоть какой туалет? – не отвечая, выпалила Ирка. – Не могу же я в таком виде… А, вот он! – И она со всех ног кинулась к незаметной дверце со схематическим изображением девочки.

Танька и Богдан привычно переглянулись… и у Таньки стало так хорошо на душе. Как же ей этих переглядок не хватало! Следом за Богданом она попыталась догнать Ирку.

Может, она опять реветь собралась? Увидела, что у них с Богданом все наладилось, подумала про Айта. Стоп, а при чем тут гадина Дина? Зачем вести богатырей к магазину, где она ждет? И вот тут Танька наконец вспомнила, кто мать ведьмы Мелюзины!

– Ирка, Ирка! – с криком кинулась она вдогонку. – Матерью Мелюзиы была…

– Что такое? – одновременно пробормотала Ирка, дергая не открывающуюся дверь туалета. Не мог же там кто-то запереться, даже в самой маленьком общественном туалете не меньше двух кабинок! В конце концов, ей надо умыться! Ирка снова дернула дверь – со всей дури расстроенной оборотнихи.

Несчастный замок кракнул… и вывалился.

– Мать Мелюзины – Прессина, морская змея! – выпалила Танька.

Дверь отворилась.

Перед зеркалом стояла Дина – и расчесывала свои роскошные золотые волосы. С каждым взмахом украшенного самоцветами гребня из волос ее сыпались извивающиеся змеи – и уползали в отверстие умывальника.