Глава девятая. Затишье после бури, с иронией думала Сара, сидя напротив Тарика за завтраком

Затишье после бури, с иронией думала Сара, сидя напротив Тарика за завтраком. Он снова был вежлив, как обычно, никакого намека на напряженность. Сара тоже пыталась расслабиться, расспрашивая о ранчо, о его владельцах, о лошадях, интересовавших Тарика.

Она запомнила имена – Джек и Мириам Уэллесли-Эдамс, – подозревая, что двойная фамилия олицетворяет союз двух очень богатых семейств.

Взяв пример с Тарика, она оделась просто: черные джинсы, светло-желтый топик с высоким воротом и – на случай, если день окажется прохладным, – короткая джинсовая куртка. Поскольку Тарик не высказал критических замечаний, она решила, что ее одежда будет уместной, какими бы ни были представления о моде их хозяев.

Им предстояло ночевать на ранчо, и выбор вечернего туалета оказался более сложным.

Тарик посоветовал «элегантную небрежность», но насколько небрежность и насколько элегантную – осталось неуточненным. Сара понадеялась, что ее новый брючный костюм лимонного цвета отвечает обстоятельствам.

Решая мелкие неотложные проблемы, она несколько отвлекалась от более волнующих мыслей. Ей даже удавалось притворяться спокойной. Логика подсказывала, что, пока она не дотрагивается до Тарика, он не нарушит выбранную ею дистанцию. Он явно не собирался набрасываться на нее, предпочитая выжидать. Впрочем, если бы она позволила себе задуматься, ее нервы вряд ли бы выдержали.

Ей бы хотелось позабыть о том, что произошло в кабинете, оставить это далеко позади, как физически, так и мысленно. Как только они уедут из Флориды, она снова станет просто его спутницей и, Бог даст, найдет чем развлечь себя.

Тарик удивил ее.

Перед домом стоял сверкающий красный «кадиллак» с откидывающимся верхом, и Сэм Бейтс загружал их вещи в багажник. Сара изумленно уставилась на машину. Всю неделю они ездили в серебристо-сером «БМВ». Этого «кадиллака» точно не было. Только слепой мог бы не заметить такое пламя.

– Откуда это?

– Я арендовал его для поездки, – спокойно ответил Тарик.

Сара озадаченно покачала головой. Тарик не жалел денег на свой комфорт, но она не могла бы назвать его плейбоем. Насколько она знала его, он ничего не делал напоказ, а красный «кадиллак» словно кричал: «Посмотрите на меня! Я – король дорог!»

Сара с трудом отвела взгляд от сверкающего чуда.

– Зачем?

Тарик усмехнулся, совершенно обезоружив ее и вызвав неудержимый трепет в груди.

– Для забавы, – ответил он и протянул ей ключи. – Я подумал, что тебе понравится вести его.

– Мне? Но я не могу. Я никогда не вела машину по неправильной стороне.

Он рассмеялся.

– Здесь это правильная сторона. И на шоссе у тебя не возникнет никаких проблем. Просто держись в своей полосе как дома.

В ней шла борьба между осторожностью и искушением.

– А если я ошибусь?

– Я буду рядом и помогу.

Она все еще сомневалась.

– Было бы безопаснее, если бы за руль сели вы.

– Безопаснее, Сара? Как скучно! Неужели ты никогда не мечтала вести такой автомобиль: солнце бьет в глаза, ветер развевает волосы, руль в твоих руках?

– Конечно, мечтала.

– Так смелее. Рискни. Хоть один раз в жизни.

Сара рискнула и взяла ключи. Может, это и впрямь ее единственный шанс осуществить свою мечту: промчаться по автостраде, управляя роскошной и мощной машиной.

Некоторое время она напряженно следила за дорогой, но, привыкнув к автомобилю и к правостороннему движению, снова задумалась над мотивами Тарика.

Может, он снова испытывает ее?

А она не отказалась от мимолетного удовольствия, которое он ей предоставил. Соблазнять можно под разными масками, и неограниченное богатство – сильное искушение. Может, предложив ей управлять этой экстравагантной игрушкой, Тарик проверял, как быстро его подопечная откажется от своих принципов? Саре совсем не хотелось давать ему повод думать, что ее можно купить.

С другой стороны, может, он хотел оценить ее способность бросить вызов опасности, пренебречь инстинктом самосохранения. Он так сформулировал свое предложение, что отказ выглядел бы капризом. Может, он хотел проверить, рискнет ли она снова после утреннего поцелуя?

Однако, подумав, Сара отказалась от этой мысли. Тарик наверняка арендовал этот автомобиль заранее, вероятно, еще вчера, хотя все равно за его поступком скрывалась определенная цель. Вряд ли это был минутный каприз.

– Тарик, почему вам пришло в голову арендовать этот автомобиль? – спросила Сара, искоса взглянув на него.

Она заметила его легкую улыбку, но ей пришлось снова перевести взгляд на дорогу. Поскольку невозможно было следить за выражением его лица и одновременно вести автомобиль, она попыталась разобраться в нюансах его голоса.

– Это всего лишь одно из невинных удовольствий жизни. Я хотел подарить тебе его.

– Почему?

– А почему нет? Я мог это сделать и сделал.

Как компьютер для Джесси. Но для подарка Джесси была причина, а ей самой неловко было ощущать себя объектом его щедрости.

– Вы говорили, что пытаетесь уравновешивать то, что даете, с тем, что берете…

– И ты подумала, что, даря тебе невинное удовольствие, я могу взамен потребовать безнравственное.

Ее сердце дрогнуло. Ей так хотелось услышать правду, ей необходимо было узнать, что он думает о ней.

– Я бы хотела знать цену, если она есть.

– Никакой цены, Сара. – Категоричный ответ пресекал дальнейшие расспросы, однако Сара испытала разочарование оттого, что он ничего не объяснил. – Как видишь, в общении со мной есть и положительные стороны.

Вот это прозвучало как призыв. Сара снова метнула на Тарика взгляд, и он перехватил его. Выражение синих глаз потрясло ее: какой-то тревожащий коктейль из желания и мучительной внутренней борьбы… Тарик словно бы проклинал себя за что-то…

Сара снова уставилась на дорогу, борясь с охватившим ее смятением.

– Вы ничего не должны мне, я не жду никаких наград, – сказала она, думая о том, что любая награда будет компенсирована наказанием.

– Эти маленькие радости – часть нашего совместного путешествия. Только познав их, можно сделать выбор.

– Какой у меня выбор в данной ситуации?

Тарик засмеялся.

– Множество. Ты все время выбираешь, сколько дать мне, сколько оставить себе, сколько ты захочешь взять от меня.

И снова его проницательность заставила Сару покраснеть.

– Интересно, не правда ли? – поддразнил он.

– Я рада, что вы так думаете, – сказала она раздраженно, чувствуя себя дрессированным животным, прыгающим через обручи ради удовольствия Тарика.

– Полно, Сара. Разве ты не согласна, что это придает изысканную остроту нашим отношениям? Нам не скучно – ни тебе, ни мне. Подбирать нужные фрагменты картинки-загадки – очень интересно.

В нем самом наверняка тысячи и тысячи таких фрагментов… Сара подумала, что Тарик разгадает ее гораздо быстрее, чем она его, и сухо сказала:

– Полагаю, вам станет скучно, как только сложится полная картина.

– Или наоборот? Картина редкой красоты может дарить бесконечное удовольствие.

У каждого свое представление о красоте, подумала Сара. Интересно, насколько требователен Тарик?

– А если вы найдете в картине недостатки?

– У некоторых недостатков есть свой шарм. Они могут быть гораздо привлекательнее совершенства.

Сара вздохнула. Тарик по-прежнему оставался для нее загадкой.

– Мне не нравится чувствовать, что вы все время меня испытываете.

– Разве ты не сделала то же самое, когда утром поцеловала меня? – возразил он.

Правда, но лишь до некоторой степени. Ею руководил внезапный порыв, а не трезвый расчет. Расчеты – не ее стихия. Ей не хватает хладнокровия, чтобы составлять планы, а потом неуклонно претворять их в жизнь, как Тарик. Вероятно, ей следует поучиться у него, если она хочет пережить этот год и остаться целой и невредимой.

– Сара, будь честной со мной. – Его голос прозвучал нежно, но настойчиво. – Разве ты не попыталась проверить свою власть?

Сара внутренне съежилась от такой суровой и беспристрастной формулировки.

– Не в том смысле, как вы думаете, – слабо запротестовала она. – Я пыталась пробить вашу броню. Понять вас. Судя по вашей реакции… я поступила очень глупо.

Тарик ничего не ответил на это. Его молчание тянулось так долго, так тягостно. Он не смотрел на нее, погруженный в свои мысли, и выражение его лица было совершенно непроницаемым. Неужели ей удалось как-то расстроить его планы? Настроение Сары несколько улучшилось, но затем она поняла, что в любом случае ничего не выиграла. Вероятно, Тарик мысленно перекладывает фрагменты, чтобы составить цельную картинку, или просто начинает сознавать, что Сара вообще не укладывается в необходимый ему образ.

Вождение уже не доставляло ей никакого удовольствия. Яркая машинка поглощала милю за милей, как любой другой автомобиль, двигающийся из точки А в точку Б.

– Мы приближаемся к Окале, – сухо заметила Сара. – Съезд на Силвер-Спрингс ясно обозначен?

– Я покажу тебе, – уверил ее Тарик, чуть оживившись.

Пока они мчались по автостраде, пейзаж вокруг был весьма однообразным, но как только машина свернула на живописную сельскую дорогу, Сара воспрянула духом. Они проезжали мимо ранчо – одно красивее другого; пастбища скорее напоминали ухоженные лужайки, огражденные добротными заборами. Чистокровные лошади на фоне сочной зеленой травы, словно сошли с яркой открытки. Даже обочины дороги, казалось, были аккуратно подстрижены. Изумительной красоты деревья, словно расставленные художником, дарили блаженную тень.

Эти ухоженные земли говорили о богатстве, передающемся из поколения в поколение, и резко контрастировали с ирландским поместьем Майкла Киарни и австралийской фермой ее отца. То, что Сара видела здесь, было в полном смысле слова американским.

Среди пастбищ мелькали роскошные особняки, от одного их вида захватывало дух. Когда Тарик указал на место их назначения, Сара просто вытаращила глаза. Дом Уэллесли-Эдамсов – с бесконечными рядами белых колонн высотой в два этажа, с верандами, декорированными ажурными решетками, – вполне мог украшать какую-нибудь старинную южную плантацию.

Сара решила, что исследование этого архитектурного рая послужит прекрасным отвлечением от Тарика и вызываемого им стресса. Ничто не предвещало появления змеи, нарушившей ее душевный покой.

Мириам и Джек Уэллесли-Эдамс радушно приветствовали гостей, и Сара вошла в роскошный вестибюль, наслаждаясь теплой встречей… как вдруг на лестнице, словно предназначенной для торжественных выходов, появилась самая настоящая кобра, изготовившаяся к нападению.

– Тарик, дорогой…

Лощеной кобре было лет тридцать с хвостиком. По ее плечам струились длинные белокурые волосы, рот ослепительно сиял белоснежными зубами. Гибкая фигура, затянутая в оранжевые – из атласа с лайкрой – брюки и топик, перепоясана золотыми цепями. На руках – золотые браслеты, в ушах – золотые обручи, на ногах – золотистые босоножки… но ни на одном пальце, заканчивавшемся длинным оранжевым ногтем, Сара не заметила обручального кольца.

– Диона… какой сюрприз! – отозвался Тарик. – Кейл с тобой?

– Разве ты не слышал, дорогой? Мы с Кейлом разъехались несколько месяцев назад. Когда папочка с мамочкой сказали, что ты сегодня приезжаешь, я не устояла и прилетела из Нью-Йорка, чтобы поздороваться с тобой.

Поздороваться? Поцелуи, прикосновения… неутомимые руки и надутые губы… девица светилась, как неоновая реклама: «Я доступна, и я с удовольствием забралась бы в твои джинсы».

Тарик предупреждал, что есть женщины, которых ничем не остановишь, да Сара и сама это знала: хищницы такого рода набрасываются на мужчину без зазрения совести, предъявляют и закрепляют свои права. Однако, зная это, Сара разрывалась между черной ненавистью и первобытным инстинктом собственницы.

Вцепиться в нахалку зубами и ногтями, оторвать ее от Тарика, завизжать, что он принадлежит ей!… Боже, как она могла даже в мыслях допустить такое! Как могла принять все это так близко к сердцу! Она же просто заложница Тарика, больше их ничего не связывает! Это наваждение необходимо подавить в зародыше.

Вот только чувство гадливости подавить она не могла. Неужели Тарик не способен оттолкнуть Диону? Он даже не попытался остановить ее откровенное заигрывание. Саре стало больно. Так больно, что она даже начала уговаривать себя: это пустяк, не стоит внимания.

Сара не раз встречалась с подобной распущенностью на приемах своей матери. В высшем обществе такое поведение воспринимается как само собой разумеющееся, как часть игры. Таким образом светские львицы поддерживают форму, не прекращая охотиться за главным призом. Как будто говорят себе: «Нужен ли мне этот мужчина? Ну, на всякий случай подержим его на цепи. Вдруг пригодится?»

Сара почувствовала спазмы в желудке. Если Тарик такой же…

– А кто это тут у нас? – запищала Диона, повиснув на руке Тарика, видимо полагая, что настал удобный момент для нападения. Она быстро окинула Сару своими кошачьими зелеными глазами и явно решила, что спутница Тарика не составит ей никакой конкуренции. – Господи, дорогой! Такая юная! Ты теперь показываешь мир школьницам? – Звенящий смех. Кокетливый взгляд. – Неудивительно, что ты заказал отдельные спальни.

– Диона, ты смущаешь Сару, – упрекнул ее отец, но при этом ласково улыбнулся своей дорогой доченьке.

– Вовсе нет, – вмешалась Сара, вся кипя от ярости. – Хотя, возможно, Тарик… – она бросила на него испепеляющий взгляд, – наконец найдет время познакомить нас.

Ледяной упрек развеселил Тарика. Он отцепился от блондинки и слегка отступил.

– Сара, это Диона ван Хаузен, дочь Джека и Мириам и до недавнего времени счастливая жена моего доброго друга.

Диона кокетливо надулась.

– Дорогой, если бы Кейл сделал меня счастливой, я бы его не оставила.

– Возможно, Диона, ты желала слишком многого, – сухо ответил он. – Познакомься с Сарой Хиллард. Она действительно была школьницей, когда мы встретились впервые, но это было одиннадцать лет назад. Я счастлив, что время пролетело так быстро.

– Хиллард… Хиллард… Я должна знать это имя? – спросила Диона, явно давая понять, что таких, как Сара, она знать не обязана.

Тарик пожал плечами.

– Вряд ли. Когда Сара была подростком, ее отчимом был Майкл Киарни. Сейчас ее мать замужем за графом Марчестером.

Какое унижение! Будто бы мужчины в жизни ее матери поднимают ее на более высокую ступень общественной лестницы! А самое отвратительное: Тарик счел необходимым повысить статус своей спутницы! Она что, недостаточно хороша для него такая, какая – есть?

– Граф! Значит, ваша мать – графиня? – воскликнула Мириам Уэллесли-Эдамс, явно польщенная связью своей гостьи с английской аристократией, и тут же вцепилась в Сару с алчностью человека, сорвавшего банк.

Чем предоставила Тарику прекрасную возможность наслаждаться кокетством ее дочери-змеи во время изысканного ленча, накрытого в помещении, которое они называли зимним садом.

Во время трапезы Сара не находила себе места от возмущения. Вежливость требовала отвечать на настойчивые расспросы хозяйки о высшем английском обществе, но Сара поклялась себе, что никогда больше не допустит подобного унижения. Все казалось до омерзения фальшивым. Как Тарик, проявивший явное внимание к ней сегодня утром, мог заигрывать с другой женщиной? Где же справедливость?

Вероятно, полагая, что она и так никуда от него не денется, он цинично берет то, что ему предлагают? В конце концов, Сара может и подождать. У него впереди целый год, чтобы вести с ней свою игру.

Ленч, казалось, тянулся бесконечно. Тарик делил свое внимание между беседой с хозяином о лошадях и домогательствами Дионы. Оранжевые ногти часто впивались в его руку, и Сара понадеялась, что Диона расцарапает его до крови. Он получил бы по заслугам! Ей хотелось, чтобы он страдал так же, как она.

Было уже почти четыре часа, когда компания поднялась из-за стола и хозяин предложил посетить конюшни. Тарик отклонил предложенный джип, настояв на пешей прогулке, но, будучи мастером манипуляций, убедил Диону отправиться в джипе с родителями, тем самым дав понять, что Сара – его спутница.

Это устраивало Сару: ей представилась возможность разобраться с Тариком и установить свои правила на будущее. Ему совершенно не обязательно повсюду таскать за собой заложницу. Она должна ослабить сковывающую их цепь, чтобы сохранить душевное здоровье.

Как только джип исчез из виду, Сара заняла позицию и открыла огонь:

– Если вы намерены увиваться за Дионой ван Хаузен, на меня не рассчитывайте. Я дождусь ужина в своей комнате.

Тарик повернулся, насмешливо приподняв брови.

– Увиваться?

– Омерзительно. Она еще даже не развелась с вашим добрым другом Кейлом, а вы уже обхаживаете ее.

– Сара, я пользуюсь гостеприимством ее родителей. Чего же ты ждешь от меня?

– О, давайте обойдемся без жалких оправданий! – Ее глаза презрительно сверкнули. – Вы думаете, я не видела подобного в доме своей матери? Я прекрасно знаю, что можно с достоинством отступить и дать понять, что вам это неинтересно.

Тарик улыбнулся:

– Спасибо за урок.

Сара возмущенно фыркнула.

– Вам не нужны никакие уроки. Вы прекрасно умеете манипулировать людьми. И я не собираюсь смотреть на ваши маленькие шалости.

Теперь он рассмеялся.

– Диона меня абсолютно не интересует. Но мне интересна твоя бурная реакция на ее вольности.

Желание ударить это самодовольное лицо было таким сильным, что Сара резко отвернулась и решительно направилась по дороге, ведущей к конюшням. Прогулка скорее успокоит ее ярость, чем сидение в четырех стенах. К черту Тарика и его проклятые игры-загадки! Она не собирается забавлять его.

Тарик поравнялся с нею, восстанавливая узы, которые она так отчаянно пыталась разорвать.

– С этого момента обещаю держать всех других женщин на расстоянии. Так будет лучше?

– Было бы лучше, если бы вы избавили меня от подобных мероприятий. Вы не цените мое общество. Зачем же беспокоиться?

– Если бы я не ценил твое общество, то не выбрал бы тебя в спутницы на эту прогулку. Сара, у тебя нет никаких причин ревновать.

– При чем тут ревность? – Ее гнев не утих ни на йоту. – Дело в гордости. Мне не нравится мужчина, который охотно становится легкой добычей распущенных женщин. И прямо у меня под носом!

– Сара, если бы я был тебе безразличен, то тебя бы это не волновало. Некоторые женщины в подобной ситуации предпочли бы терпеть и молчать.

– Ну и держитесь таких женщин. Я вообще вам не навязывалась. Вы – сноб.

– А! Если ты намекаешь на упоминание о графе, то я просто хотел прекратить дальнейшие высокомерные замечания.

– Мне не нужна ваша забота, и я считаю, что высокомерие унижает их, а не меня.

– Высокомерие бывает неприятным.

– Ну конечно! – насмешливо воскликнула Сара. – Вы забыли, что я уцелела в закрытой английской школе, где была никому не известным австралийским ничтожеством? И позвольте сказать вам, Тарик аль-Хайма, что мне не нужны чужие титулы. Я – это я, как бы меня ни называли, и, если вас это не устраивает, можете упрятывать меня куда-нибудь, пока общаетесь с остальными.

– Я искренне благодарен тебе за выговор, – тихо сказал он. – Подобная сила характера встречается очень редко. Поверь, мне никогда бы не пришло в голову где-то оставлять тебя. Твое место рядом со мной.

Сара злобно взглянула на него.

– Никогда, никогда больше не смейте связывать меня с Майклом Киарни или с графом Марчестером. Я не становлюсь от этого лучше. Это лишь унижает мое собственное достоинство.

– Ты права. Прости меня, Сара.

Его согласие и извинение утихомирили ее ярость, однако не избавили от смятения и не позволили добраться до его сердца. Почему ей так это важно? Как он мог настолько глубоко забраться в ее душу? Его чувства так оскорбительно поверхностны, что он совершенно не понимает ее.

Он окружает ее роскошью…

Защищает от высокомерия своих знакомых…

Предлагает скоротечное удовольствие от управления «кадиллаком»…

К чему? Ведь это не приближает ее к тому, чего она ждет от него… и что он не в состоянии ей дать. Пусть оставит при себе свои чертовы награды! Она больше не возьмет ни одной из них.

– Тарик, вы мне не нравитесь, – резко заявила она, лелея свою боль.

– Может, когда ты перевоспитаешь меня, я буду нравиться тебе больше?

Как он может оставаться таким легкомысленным, когда она превратилась в комок оголенных противоречивых чувств?

– Постарайтесь быть последовательным. Постарайтесь быть честным.

Тарик улыбнулся ей… тепло и обаятельно. Она почувствовала его одобрение и восхищение…

Его красота, его сила ослепляли ее… неумолимо привязывая к нему еще больше, если только такое возможно.

Date: 2015-11-13; view: 248; Нарушение авторских прав