Вечер 17 июля 2010 года

Хуже всего был шелест. Проклятый шелест прибоя, ласкающий слух отдыхающего на берегу. Нам же он лишь мешал — например, мешал прислушиваться к шуршанию выгоревшей под солнцем травы, смоченной прошедшим вчера обильным дождем. Намокнув, она не шуршала, она шелестела при каждом неосторожном движении и могла бы предупредить о появлении одержимого. Но прибой заглушал все.

Вертолет. Нарастающий рокот турбин — не сговариваясь мы упали там где были, превратившись всего лишь в два холмика травы, в нечто совершенно не привлекающее внимания. Он явно заходил не со стороны моря, где-то впереди но все равно, береженого Бог бережет. Если вертолет застанет тебя на открытой местности — это конец.

По крайней мере, ЦРУшник не солгал — здесь действительно что-то было.

Для чего мы пошли сюда, на покинутую солдатами и облюбованную противником как передовой укрепленный пост базу? По нескольким прининам. Главная заключалась вовсе не в базе — надо было проверить Ди Бейкера.

Потому то я засветил двоих, кроме меня — но не третьего! Снайпер и напарник плюс еще приставший к нам по пути мальчишка-кадет. Обычное дело — снайперская пара, снайперско-разведывательнвый патруль из двух человек. Третьему же — им был Родерик — я улучил момент и бросил несколько слов, чтобы он понял свою задачу. С бесшумной винтовкой он должен был наблюдать несколько дней за фермой, пока мы уйдем на базу. Если Ди Бейкер работает совсем не на того на кого он объявил — значит, в гостеприимном фермерском доме появятся гости. И Родерик это увидит — и примет меры, какие посчитает нужным. Он морской пехотинец, у него есть солидный боевой опыт, хорошее оружие и о его присутствии никто и не подозревает — убийственное сочетание. В прямом смысле слова — убийственное. Тут были два сложных момента, первый — кадет, никогда не прощу себе если подставлю его. Второй — мы сами, ведь Ди Бейкеру в любом случае известно, куда мы идем. Да, нас в любом случае не так то просто взять — но если противник заранее знает о том что мы идем — задача многократно упрощается. Для противника.

Нельзя оставлять непонятно кого за спиной. если Ди Бейкер предатель — значит, и все остальные обитатели того дома предатели, причем очень опасные предатели. Несли они предатели — то должны умереть, ведь они видели нас и могут догадаться, куда и зачем мы идем. Если же они не предатели — то они могут нам помочь и сейчас, и после акции, когда надо будет отходить. Об этом мало говорится — но у снайперской пары, выполняющей задание в глубоком тылу противника мало шансов на выживание. Но я все таки надеялся на то, что нам удастся сделать дело и уйти.

Вертолет, судя по звуку турбин, пошел на посадку.

Самая большая проблема — здесь нету такого места, откуда можно было бы охватить взглядом всю территорию базы. Очень плоская местность, вдобавок большей частью покрытая лесом. А мне бы хотелось это сделать, хотя бы для того, чтобы прикинуть, что с этим местом делать в будущем. Место уникальное — там, в одном месте на побережье, расквартированы воздушно-десантная дивизия, единственная в армии.[42]Первая группа командования специальных операций и там же, под боком — авиабаза Поп. И все это — в одном месте, с имуществом, с ангарами, со складами — да еще на побережье, чтобы была возможность взаимодействовать с флотом. Не исключено что в один прекрасный день нам придется подогнать сюда авианосец и все уничтожить — хотя ни один человек не будет этому так расстроен, как буду расстроен я…

Снова вперед — столько я не ползал со времен учебы, проходившей в паре миль отсюда — ни Ирак ни Афганистан не располагали к ползанью. Можно было пробраться еще ближе, воспользовавшись одной из речек — но я не хотел мочить ноги — раз, и знал что в речках установлены датчики — два. Мы сами обустраивали это место и готовили его к обороне в каких — то ситуациях. Потому по речкам — было нельзя. И близко к периметру — тоже не стоило подходить, периметр был защищен. Если думаете, что зря — спешу вас уверить не зря. Несколько раз в Файетсвилле и окрестностях видели арабов, честных, натурализовавшихся и получивших грин-карту арабов, которые просто захот6ели отдохнуть от трудов праведных и решили сделать это не где-нибудь, а именно в Файетсвилле.

Но все таки — кое-где проникнуть можно было.

Ахиллесовой пятой комплекса были дороги! На дороге не поставишь ни сигнализацию, ни датчик — и потому дорога охранялась только контрольно-пропускными пунктами. А личный состав на КП склонен к несению службы спустя рукава, особенно как вон на том КП, ночью, и когда военный на посту только один, а остальные — не пойми кто. А военный не может отслеживать все сектора разом, и отдохнуть ему тоже хочется…

На нашем пути был здоровенный негр, скорее всего — из числа выпущенных на свободу в принудительном порядке. Не сочтите меня за расиста — но такого размера негры встречаются либо в НБА,[43]либо в тюрьме больше негде — даже рэперы обычно не такие здоровые. Типичный нига, он не хотел стоять на посту, и потому он притащил откуда то пляжный шезлонг, поставил около шлагбаума, с комфортом устроился на нем и задремал. Задремал так, что на месте дежурного офицера я пристрелил бы его только за храп.

Где бы вы полезли на охраняемый объект, если есть дорога, есть чек-пойнт, есть прожектор, освещающий дорогу и есть сплошная полоса датчиков, прикрывающая забор? Правильно! Нужно дождаться ночи и переходить прямо по середине дороги, естественно ползя по-пластунски. Понаблюдав за освещающим дорогу прожектором, я быстро нашел его слабое место — ближе, чем в пяти метрах от шлагбаума на полотне дороги лежала тень, а сам шлагбаум, перекрывающий дорогу, был и вовсе в темноте. Отсюда вывод — нужно подобраться к самому зданию чек-пойнта, держась как можно левее от дороги, на обочине потом, там где начинается тень — переползти на середину дороги, и прямо под шлагбаумом проникнуть на базу! Это очень опасно — в том числе, что если кому то придет в голову к примеру выйти на улицу и помочиться, то он наступит прямо на тебя, да и если застигнут тебя прямо на середине дороги, шансов отбиться немного. Но… если к примеру Вы будете стоять на подобном чек-пойнте и вам к примеру приспичит — куда вы пойдете облегчаться? Выйдете вперед — или все же за чек-пойнт? Ставлю десять к одному — что за чек-пойнт. А все потому, что в отличие от территории которая перед шлагбаумом — территория которая за шлагбаумом — воспринимается как своя, и поэтому — безопасная. Чистая психология. И поэтому — надо рискнуть.

Вот тут уже — двигаешься даже не сантиметрами — миллиметрами. Когда то давно у нас на базе преподавал один старшина — южновъетнамец, бежавший от коммунистических орд Въетконга. Он показывал нам черепаший шаг — это когда все смотрят на тебя и думают что ты стоишь — а на самом деле ты двигаешься. Шаг, не отрывая ступней от пола — одна из составляющих вьетнамского боевого искусства вьетводао, рядом с которым не стояло ни одно каратэ. То же самое — двигаться, не отрывая ступней от пола, умеет снайпер такой как Озказьян. Если надо будет — он десять метров будет идти неделю. Но пройдет и никто его не заметит. А вот мне сложнее — потому что я в Форт-Беннинге, в снайперской школе армии США не учился и так двигаться, тем более что в маскировочном костюме Гилли, из-за которого у меня даже сейчас пот глаза заливает — не могу.

Светящийся метеор сигаретного окурка вылетел из приоткрытого окна блок-поста, врезался в землю рядом с моей правой рукой, брызнул в разные стороны мгновенно гаснущими огненными брызгами. Майор и я замерли — обычно человек выбрасывает сигарету, когда хочет что-то сделать. Но человек вышел не с нашей стороны блок-поста, а с другой.

Черт, смена караула…

Негра растолкали — судя по звукам, им издаваемым и ругани он был недоволен этим обстоятельством. На его месте, я был бы доволен тем что ему не придумали какую-нибудь расправу: в учебке на спящего часового обычно накидывали одеяло и били. Ругаясь последними словами негр подошел к самому шлагбауму — видно было плохо, но даже так, по едва заметному силуэту можно было понять насколько он здоровый. Постояв около шлагбаума пару минут, негр развернулся и пошел в сторожку чек-пойнта. Досыпать.

Интересно — а что они будут делать если им туда гранату закинуть? Идиоты. Даже дверь с вертушкой, через которую пропускают пеших посетителей не закрыли — а если одержимый?

Прошло полчаса прежде чем мы осмелились двинуться дальше. Очень могло получиться так, что мы не успеем далеко удалиться отсюда, когда наступит утро — не хотелось бы.

Второй часовой в отличие от первого не спал. Он курил. Точно так же сидел в шезлонге — утруждать себя обходом они, по всей видимости, не собирались — и курил. В бархатной тьме ночи распространялся жуткий запах дешевой доминиканской сигары. Каждый раз, когда человек затягивался — сигара разгоралась сильнее.

А нам надо было пройти. В десяти футах от его ног.

Винтовка стояла рядом с шезлонгом — но это внушало лишь слабое утешение. Ему надо просто посмотреть вперед, оторвавшись от созерцания мутного затянутого тучами неба без единой звезды, увидеть две непонятные черные тени прямо рядом со своими ногами и крикнуть — что за черт. Все что требуется. Остальное доделают другие — поднимутся по тревоге, найдут трупы, сделают выводы и загонят нас как оленей.

Дурак что курит. Я бы — не курил. Курение отвлекает, и в темноте даже крохотный огонек сигареты «засвечивает» глаза, лишает ночного зрения. Впрочем — курение имеет массу других отрицательных последствий, таких как запах табака, который опытный противник уловит за тысячу футов, отличная приманка для снайпера — светящийся в ночи огонек сигареты прямо перед твоей мордой, болтовня и компания, которая обычно сопровождает курение, отвлечение внимания — в общем, в серьезных, по-настоящему серьезных подразделениях никто не курил. Но тут — на внешний периметр конечно же посадили худших, наверняка — из зон, питомцев Департамента коррекции. И хотели бы сбежать- но боятся остаться одни в этом новом, жутковатом мире. А службу несут — спустя рукава.

Двигаться по сантиметру. Вымерять каждое движение. Передвинулся — остановись, послушай, не привлек ли ты чье-то внимание. Перед тем как положить куда-то руку — посмотри, не лежит ли там что-то, из-за чего ты нашумишь. И в то же время — нельзя медлить, мы не знаем периодичности смены караульных, мы не знаем, не приспичит ли кому-то пойти поссать, мы ничего не знаем. Только то, что надо пройти.

Прошли. Этот хмырь встал, когда мы уже свалились в кювет по ту сторону дороги. Заодно во что-то и вляпались. Потом он пошел в нашу сторону, мы залегли, приготовившись открыть огонь — но он всего лишь бросил пустую банку и облегчился по-маленькому. Хорошо, что не нам на головы…