Лето 2007 года

Это лето выдалось особенно знойным. В Ираке летом вообще не бывает холодно, Ближний Восток как-никак, за сорок по Цельсию — нормально, тепловые удары не редкость, отчего непременной принадлежностью солдат Коалиции являются кэмелы — заплечные резиновые мешки с длинной трубкой, сильно смахивающие на, простите… приспособления для промывания желудка старых типов. На самом деле это приспособление сделано для того, чтобы солдат не умер от жажды в время патрулирования — и горе тому, у кого этих кэмелов нет.

Правда, у иракцев их нет — а они все воюют, проклятые.

Сопротивление оккупационным силам в Ираке началось не с первого дня, как это обычно полагают. Вошли мы с Ирак достаточно мирно: просто перед колонной американских войск шла машина, в машине сидели люди из ЦРУ и G2,[33]в багажнике машины лежали мешки с долларами. Наткнувшись на населенный пункт, эти люди, знающие арабский, договаривались с местными, а так же просили вызвать на переговоры командира ближайшего воинского подразделения. Командиру объясняли, что власть в стране меняется и Саддама больше не будет, а ему придется бежать. И как он побежит — с пустыми руками или с выходным пособием от дяди Сэма — зависит исключительно от него. Сами генералы не испытывали никаких иллюзий относительно своего положения, они знали что Саддам проиграл, и рано или поздно — придется за все отвечать. Народ их ненавидел, и многие солдаты тоже их ненавидели — в возглавляемых диктаторами странах обычно так и бывает. Они сами помогали Саддаму творить скорый и неправый суд, когда тот приходил к власти, они знали, как это делается и не хотели на сей раз оказаться в роли подсудимых. Поэтому — они брали выходное пособие и приказывали своим солдатам проследовать на сборные пункты, где сдать оружие и разойтись по домам. Нередко солдаты получали приказ расстрелять приехавших на войну добровольцев, в основном из Арабского легиона,[34]иногда расстреливали тех, кто отказывался сдаваться и говорил, что надо убивать американцев. Иногда бывали сбои — придурки британцы в Басре не договорились с местными, а может просто денег не хватило. Пожадничали. Пришлось воевать. Но вообще то, у наших морпехов был единый приказ — обходить узлы сопротивления и с максимально возможной скоростью продвигаться к Багдаду. Стоит только захватить Багдад — и страна наша. Саддам хорошо знает психологию, он не уйдет из Багдада потому что тем самым автоматически потеряет власть над теми, кто у него еще остался. Режим держался на репрессиях и страхе, и как только не стало их — не стало и ничего другого. Ничего другого и не было — только страх.

Время показало, как мы ошибались…

Почти без боя взяв город, мы оказались хозяевами потрепанной блокадой, но все же довольно развитой страны. Беда была в том, что Ирак был настоящим лоскутным одеялом как в национальном, так и в религиозном плане, и лишь жесткий режим не давал противоречиям и взаимным обидам всплывать наружу. Саддам в свое время казнил много религиозных авторитетов — того же Ас-Садра лидера шиитов, и никто не посмел возразить ему. Время показало, насколько он был прав. Последними своими указами он приказал выпустить из тюрем всех уголовников, которые мгновенно наводнили города. Мы же, распустив БААС[35]и все саддамовские военизированные структуры, утратив значительную часть архивов саддамовских спецслужб[36]окончательно погрузили страну в кровавый хаос войны всех против всех.

Надо было сделать необычный ход. Пригласить саддамовских генералов и дать им навести порядок — только без Саддама. Мы же решили, что один раз купив страну можем делать все что хотим. В первую временную администрацию набрали не арабистов, знающих восток и способных оценивать последствия принимаемых решений — а каких-то умников из Вашингтона, которые даже ложась спать не снимают розовые очки. Они почему то решили, что их теории о возможности построения демократии в любой стране надо проверить именно здесь, на иракской земле и на иракском народе. Сотрудников ЦРУ, обеспечивших оккупацию, от дальнейшего решения судьбы страны вежливо отодвинули. Результат…

Результат был и здесь, на плавящейся под палящим солнцем улице Баакубы. Это были два полицейских пикапа, искореженные взрывом, воронка в асфальте и обгоревший остов машины, идентифицировать марку которой было невозможно при всем желании. Позавчера здесь произошел рядовой, в общем то инцидент по тем временам — иракский полицейский патруль из спешно набранной и ничего толком не умеющей полиции, машина неизвестной марки, несколько танковых снарядов в багажнике — снаряды можно было купить на обычном базаре, в первые месяцы иракцы растащили огромное количество складов — и смертник. Парень, которому нечего терять, и которых в послесаддамовском Ираке развелось чересчур много. Трупы уже убрали — а вот покореженные машины — еще нет, и дорогу тоже не заделали — не успевают. Хорошо тому парню — с семьюдесятью девственницами в раю…

Небольшой — по американским меркам — японский пикап двигался в общем потоке машин к окраинам Баакубы из центра. Дальше должен был быть пост, а сразу после моста — проклятая, унесшая не одну жизнь американских парней зеленка. Зеленка — финики, пальмы, апельсиновые деревья, за которыми никто не ухаживает и которые отлично научились использовать гранатометчики экстремистов. Машина же, ехавшая в сторону зеленки, была гражданской, с виду безобидной — и интереса для гранатометчиков не должна была представлять.

В машине сидели двое. Водитель и пассажир. Оба они одеты были так что было непонятно: за кого они воюют и воюют ли вообще. Просторная рубашка из грубой ткани, джинсы — все местного производства. Американские военные ботинки — здесь такие ботинки очень уважали, местные интенданты готовы были получать их каждую неделю. Оружие — два автомата Калашникова, но они здесь ничего не значили, автоматы были даже у таксистов — чтобы пассажир не вздумал сбежать, не заплатив за проезд. В машине на полную громкость был включен магнитофон — и из него извергалась местная современная музыка — нечто вроде рэпа.

Достигнув городских окраин — пикап свернул в один из самых нищих районов Баакубы, тот который назывался старым городом и был выстроен не при Саддаме. В этом районе, населенном преимущественно шиитами — угнетаемым большинством при Саддаме — спокойно не было даже тогда. Сейчас — здесь было осиное гнездо исламского террора, шиитские банды, возглавляемые общенациональным шиитским лидером Муктадой Ас-Садром были ответственны как минимум за семьдесят процентов террористических атак, произошедших в стране за последний год. Правда в отличие от суннитских «отрядов самообороны», ваххабитских бандформирований «Аль-Каиды» и немногих оставшихся к этому времени «федаинов Саддама», шииты в основном совершали террористические акты против иракских полицейских формирований и суннитов, скорее дестабилизируя обстановку в стране, чем пытаясь ее освободить — оно и было понятно, ведь за шиитами стоял Иран, мечтающий оккупировать Ирак. Американцы понимали, что такая ситуация может измениться в любой момент — и тогда «армия Махди», по самым скромным подсчетам насчитывающая двадцать тысяч человек может обрушиться на них. Делалось все, что перевести иракское сопротивление в межэтническую и межрелигиозную войну — а не войну за освобождение страны. И один из людей, едущих сейчас в джипе, как раз и должен был сделать следующий ход в игре.

Второй же должен был его прикрыть. В одиночку — и любой ценой. Хотя, находящиеся здесь соединения американской армии получили приказ — по получении по рации условного сигнала выдвигаться на помощь, все понимали что это скорее — успокоение. Американский конвой, каким бы он ни был, все равно не сможет прибыть на помощь раньше, чем через двадцать, может даже тридцать минут. Быстрее окажутся вертолетчики — но и им надо десять минут как минимум, а если будет противодействие с использованием РПГ — то и больше. Как минимум десять минут этим двоим придется отбиваться самим. Десять минут — вечность.

Но дело все равно надо было сделать.

Пикап протискивался по узким, грязным, в некоторых местах изуродованных воронками улицам и все кто был в этот момент на улице — смотрели на машину как на летающую тарелку инопланетян. Не было эмблемы ООН — если бы была, то появление здесь машины означало бы гуманитарную помощь. Гуманитарную помощь, которую различные международные организации щедро раздавали здесь для того чтобы жители Ирака не отвлекались на добывание пропитания себе и своей семье от таких безусловно нужных и угодных Аллаху дел, как междоусобная война и международный терроризм. Поэтому, машины международных организаций обстреливали только в трех случаях: случайно, и когда хотели огнем остановить машину, чтобы похитить иностранного гражданина и потребовать за него выкуп. Третье — это фугасы, которым все равно какая машина на них наехала, фугас просто взорвется и отнимет чью то жизнь. Но на этой машине не было никаких эмблем, она была незнакомой, ехала спокойно — и поэтому взрослые отдыхающие от ночных рейдов в зеленку смотрели на нее со спокойной, тяжелой ненавистью, а вездесущие арабские пацаны бежали за машиной, бросали в ее комками сухой земли, что-то кричали. Один попытался на ходу зацепиться за задний борт — но сорвался и остался в пыли.

Дети…

Детей было много. Очень много. Ни один из тех, кто ехали в машине не могли назвать какое-нибудь городское или сельское поселение в Америке, где было бы столько детей Даже у эмишей[37]в их поселениях не было столько детей. А здесь они были. И если они пробудут здесь еще несколько лет — то эти дети вырастут, возьмут в руки оружие, и здесь будет вторая Палестина или второй Афганистан. Родится поколение, которое не знает что такое мирная жизнь вообще, для которой война и терроризм это нормальное состояние, а потом это поколение произведет на свет еще одно поколение, которое будет мстить за отцов. И это — никогда не кончится, Америка будет жить как Израиль — шестьдесят лет непрекращающегося террора. Океан, как думают некоторые — не спасет, не остановит террористов.

Надо уходить отсюда. Пока еще это возможно.

— Слева. На час.

— Спокойно… — отозвался водитель, сразу подобравшись — это свои. Люди шейха.

— Уверен?

— Да это шииты.

Водитель притормозил, несколько раз мигнул фарами. Один из людей, стоящих с автоматом у американского джипа махнул рукой — и пикап продолжил свой путь уже в кильватере «американца».

— Петляют.

— Опасаются.

— Не похитители?

— Нет. Шейх контролирует район. Договоренность о встрече достигнута, он знает что будет, если нарушит договоренность Жесткая зачистка — у шиитов, а суннитов мы не тронем. Что потом сделают сунниты с лишившимися оружия шиитами — сказать?

— Не стоит.

— Вот и я думаю — не стоит.

Джип ехал довольно быстро, видимо машина была угнанной и никому не принадлежала — хозяин поберег бы подвеску. Пикап упрямо держался за ним.

— Едем в зеленку — прокомментировал пассажир.

— Вижу — ответил водитель с напряжением в голосе.

До зеленки не доехали — остановились у самого края, заехали во двор. Очень удобно — и прикрытое высоким забором пространство двора и рядом, если что — зеленка.

За машинами тут же закрыли ворота. Все, кто находился во дворе был вооружены автоматами Калашникова, новенькими, болгарскими, с пластиковым цевьем — их закупили для новой иракской полиции. У самого дома стояли два Лэнд-Ровера, белых, один из них побывал под обстрелом.

— Нормально?

Водитель осмотрелся, не глуша мотор.

— Нормально.

Пассажир чуть отодвинул в сторону короткий mk.46, лежащий у него на коленях, достал сотовый телефон, прощелкал вызов. Американцы из специальных сил частенько, как и их противники пользовались сотовыми телефонами, потому что сотовый телефон в отличие от рации не вызывал подозрений, переговоры по нему сложно было перехватить и в телефоне было много других полезных в жизни функций. Например — фотоаппарат и разговорник с самыми распространенными местными словами и выражениями.

— Сороковой — Центральной. Фаза один — завершена успешно, повторяю, фаза один — успешно.

— Принято, Сороковой, группа два на исходной. Прошу оценку уровня угрозы.

— Пока низкая, как понял?

— Вас понял. Группа два угроз не наблюдает. Даю добро на фазу два.

Вместо ответа — пассажир отключил телефон, кивнул водителю.

— У нас есть добро.

— Я пошел.

Пассажир молча выбрался из машины — вторым, следом за водителем. Он был в одиночестве — а противников только во дворе было восемь штук, еще один сидел с автоматом на крыше. Враждебности они не проявляли — но это пока, что может произойти — ведомо одному Аллаху. Тем более — когда такие деньги на кону. Поэтому пассажир огляделся и занял со своим пулеметом самую удобную в его ситуации позицию — недалеко от двери спиной к стене, чтобы иметь прикрытый тыл. Молча выругался про себя — вся эта операция была разработана дерьмово и сама по себе была дерьмом.

Эта операция изначально была совместной — ЦРУ и специальные силы. Пассажир соответственно был из Дельты, водитель — сотрудником ЦРУ, прикидывающимся инженером, занимающимся поставками и установкой нефтяного оборудования. Халлибертон — одна из крыш ЦРУ. А то что здесь должно было произойти — короче это был банальный подкуп. Точно так же, как ЦРУ в прошлом подкупало саддамовских генералов — теперь надо было подкупить шиитского шейха. Три миллиона долларов — новенькими стодолларовыми банкнотами в пачках — были плотно упакованы в брезентовые мешки, которые лежали на заднем сидении пикапа. Этот ЦРУшник попьет с шейхом чая, как это здесь принято, поговорит о делах, о житье-бытье — а потом обратится с необычной просьбой. НЕ так давно во время зачистки суннитского квартала погибли двое американских военнослужащих — оба подорвались на IED. Сами американцы вынуждены воевать под прицелом телекамер, они не могут не соблюдать нормы и правила «цивилизованной войны». Они не могут просто пойти и расстрелять несколько человек в суннитском квартале за гибель своих сослуживцев — потому что за это попадут под трибунал. А наказать подлых суннитских собак надо, потому что если они почувствуют свою безнаказанность — они и дальше будут убивать американских солдат, зная что им за это ничего не будет. У нас ведь общий враг, господин шейх, не так ли? И если господин шейх согласиться выделить некоторое количество своих людей, дабы отомстить не только за своих погибших от рук суннитов людей, но и за американцев — американцы будут за это очень благодарны. Как конкретно благодарны? Очень, очень благодарны, так благодарны, что для того чтобы унести эту благодарность, одного человека возможно и не хватит, понадобятся двое. И если шейх и дальше будет сдерживать суннитских собак и не давать им нападать на американцев — то благодарность будет еще большей и постоянной.

Это как у Карнеги, помните? Нет? А Карнеги между прочим был американцем? Когда шайка хулиганов повадилась шариться у него в саду — он нанял самого хулиганистого из всех, чтобы тот присматривал за садом. За деньги. И проблема была решена — раз и навсегда.

Но ЦРУ пошло еще дальше. Примерно в это же самое время еще одна группа встречается с лидером местных суннитов. И жалуется ему на шиитов и тоже предлагает ему немалые деньги за то, чтобы он охранял блокпосты и пункты дислокации американцев от нападений банд шиитов. И тоже обещает, что если он будет эта делать- то благодарность американцев будет весомой и вполне конкретной. Вот так.

Всего то шесть миллионов долларов — и в большом городе вместо того, чтобы воевать с американцами, две крупнейшие вооруженные группировки будут остервенело грызться друг с другом, убивать друг друга, ослабляя свою мощь. В этой войне полягут многие, кто взял в руки оружие, чтобы сражаться. А потом это будет уже личное — родственники пойдут мстить за убитых, ведь мусульмане поддерживают обычай кровной мести. Таким образом — американцам останется только считать трупы и не лезть под перекрестный огонь. Таким образом не удастся договориться с местным филиалом Аль-Каиды, там упертые фанатики и на переговоры они не пойдут, деньги тоже не примут. Но это — не такая большая сила в иракском масштабе, все таки Ирак при Саддаме был светским государством, и по-настоящему фанатичных людей здесь немного, смертники в основном пришлые. С этими — придется справляться силой оружия. Можно будет договориться с баасистами-федаинами — признать ошибку, что их выкинули со службы и предложить работу. Они служили Саддаму — теперь пусть послужат Ираку, ведь служивый человек не может не служить, это у него в крови. Вот так, потихоньку, и наступит в Ираке… нет, не мир — но достаточно спокойная ситуация для того, чтобы вывести большую часть американских военнослужащих и предоставить иракцам самим разбираться со своей страной. Basta. Хватит.

А пока… пока надо просто проследить чтобы деньги дошли до адресата, и что бы никому не ударила в голову моча. Потому что священная война — это одно, три миллиона долларов — совсем другое и может найтись тот, кто пожелает получить и то и другое.

К страдающему от жажды пулеметчику у стены подошла женщина. Ни в одной мусульманской стране такое не было бы возможно, чтобы женщина без паранджи подходила к незнакомому мужчине, да еще и кяффиру. Но в Ираке было почти светское государство и увидеть женщину в парандже можно было лишь в самым ортодоксальных кварталах. Молодые иракские девушки охотно знакомились с американцами, доходило и до чего то большего — так, недавно пришлось срочно отправлять в США одного капрала-морпеха, ибо за ним в место расквартирования американской бригады пришла целая делегация с требованием жениться. Офицер, который стоял у стены участвовал в экстренной эвакуации несчастного, а перед этим слышал его разговор с полковником, который пообещал, что в США «банкет будет продолжен».

Девушка, весьма симпатичная, кстати, принесла бутылку холодной колы, пулеметчик поблагодарил — но пить не стал, сунул в карман. Мало ли. Шляющиеся по двору, сидящие под навесом от солнца автоматчики никакой агрессии не проявляли…

Переговоры с шейхом заняли три часа — на Востоке никакое дело не решается быстро, и тот кто торопит события не заслужит уважения местных и ничего не добьется. Наконец, из приличного, сделанного из кирпича дома вышел ЦРУшник, за ним шейх, на пороге они обнялись. Американец сделал условный знак, пулеметчик подошел к машине, приглашающим жестом открыл заднюю дверь. Деньги были упакованы в два чехла от солдатских спальных мешков, двое шиитов, закинув автоматы за спину, направились к машине, чтобы забрать деньги…

Наблюдатель, сидевший наверху предостерегающе крикнул но было уже поздно. С треском слетели с петель массивные ворота, тупой нос ILAV[38]просунулся во двор, взревел дизельный двигатель. Прежде чем стоящие во дворе шииты успели опомниться — стрелок открыт огонь из крупнокалиберного пулемета Браунинг…

Из всех правильно среагировал только американец — пулеметчик из Дельты. Бронированная машина ломится во двор, после того как проломится — высадит десант. Это — полицейские-сунниты, которые решили расправиться со своими конкурентами. Возможно, они охотятся за шейхом, возможно — за деньгами. Как бы то ни было — они убьют всех, кто здесь будет, всех кого они найдут, и иракцев и американцев. Потом заберут деньги. А у них — нет ничего, чтобы остановить до предела бронированный MRAP.

Офицер укрылся за пикапом — как раз в этот момент огромные пули ma-deus задели его, в нескольких местах пробив багажник и оставив на нем рваные дыры, в каждую из которых свободно входил кулак. Сила ударов пуль по машине была такой, что ее чуть развернуло. Решив, что достаточно — пулеметчик перенес огонь — и несколько пуль буквально разорвали двоих шиитов, стреляющих с колена по бронированному монстру. Окровавленная рука одного из них отлетела на два с лишним метра и упала рядом с машиной, за моторным отсеком которой скрывался пулеметчик.

Времени совсем не было.

Пулеметчик на броневике снова перенес огонь, попытавшись накрыть шейха — но офицер Дельты этого не видел. Достав из рюкзака «Дей-пак» за спиной две дымовые шашки, он одну за другой бросил их себе за спину, пытаясь если и не остановить, то ослепить на какое-то время пулеметчика. Это ему удалось — обе шашки давали плотный, белый, густой дым, он извергался и них Ниагарой, не давая точно стрелять.

Прежде чем суннитский пулеметчик опомнился — офицер бросил за спину осколочную гранату и бросился бежать к спасительному дому, где можно было найти хоть какое-то укрытие. Перед ним суетились люди — они судорожно пытались кого-то затолкать внутрь. Перед входов — было все в крови, почва здесь была глинистой, не песчаной и кровь не впитывалась.

Они окончательно проломились в дом как раз в тот самый момент — когда водитель броневика газанул и, снеся остатки ворот ворвался во двор. Таранный бампер броневика ударил по пикапу, поволок его по земле и со страшным скрежетом и грохотом впечатал в стену. Удар был такой силы, что с потолка посыпалась быть.

Шейх был тяжело ранен, оперативник ЦРУ мертв — при взгляде на то, что осталось от его головы становилось дурно. Ее просто не было — снаряд ма-дейс с близкого расстояния обезглавил его. Не было и денег.

— Ложись!

Водитель броневика допустил ошибку — высадив десант ему надо было отъехать назад, чтобы дать свободу своему пулеметчику. Вряд ли бы стены, даже бетонные, устояли бы под калибром 12,7. Но он этого не сделал — вместо этого он тупо уткнул броневик в стену дома, лишив пулеметчика свободы действий.

Но оставались еще и полицейские. Те, кто сидел в десанте бронемашины — и те кто был готов идти до конца.

— Сколько выходов из дома? — проорал дельтовец, понимая что если они не справятся сами — то они трупы, никто не успеет с помощью.

— Три! Три выхода! — крикнул кто-то.

Оглушительный, рвущий барабанные перепонки взрыв, яркая вспышка — перед штурмом полицейские забросили спецгранату, которую им тоже дали американцы. Через секунду взорвалась еще одна, многие шииты, оглушенные и ослепленные, попадали на пол, закрывая головы руками и бросив оружие. На ногах остался только оперативник Дельты — это был знакомый ему прием, инструкторы частенько бросали такие гранаты в тире без предупреждения — а норматив надо было отрабатывать. И они его отрабатывали.

Пинок, вылетающая дверь — и длинная пулеметная очередь навстречу лезущим в окно иракским копам. В ленте — не стандартные М885, а нештатные Мк262 с тяжелыми пулями, выменянные у американских морских котиков две недели назад в Басре. На близком расстоянии они почти не уступают калибру 7,62 благодаря очень тяжелой пуле. Бронежилеты не выдерживают, к тому же один из копов уже проникший в помещение как раз пытался перехватить автомат для стрельбы, второй лез — и обе руки у него были заняты. Досталось и третьему — но тот повалился не внутрь комнаты, а наружу и невозможно было понять, как тяжело он ранен и ранен ли вообще.

Прежде чем противник опомнился — американец бросил в окно еще одну гранату, из трех оставшихся. И — захлопнул дверь, чтобы не получить гранату в ответ.

— Как можно попасть на крышу? Как можно попасть на крышу!?

Кое-кто из шиитов начал молиться Аллаху, другие — с таким грозным видом замерли на одном месте, нацелив автоматы вперед, что если бы внешний вид убивал — все враги свалились бы замертво. Вояки хреновы, в бою остановиться, занять не самую выгодную позицию — верная смерть. Как только получается, что они до сих пор воюют.

Коридор. Комната. Еще один коридор — господи, что же это за вилла, тут разместится целый гараж. Ага, вот и дверь.

Дыма не было, гранат тоже — а если бы и были — не стоило привлекать к себе внимание. Удивительно — но дверь не железная, обычная, выбиваемая не слишком сильным пинком дверь. И за ней — никого, видимо местные полицейские поопасались до начала операции окружить дом. Сразу за домом начиналась зеленка — пальмы, финики, апельсиновые деревья, кустарник — и несмотря на то что эту зеленку несколько раз пытались разминировать подрядчики из специализирующейся на разминировании фирме — там до сих пор было полно опасных сюрпризов, от обычных растяжек из пехотных гранат и до складов фугасов, защищенных поставленными на неизвлекаемость минами. А рисковать подрывом, обнаружением штурмовой группы и срывом операции никто не хотел: вот и решили атаковать привычно, в лоб, прикрываясь броней и имея преимущество в вооружении. Только не учли, что атаковать таких же как они иракцев это одно, а американцев — дело совсем другое…

У самой стены росла пальма. Секунда, две, три — и ты уже на крыше, благо здесь как и во всем Ираке крыши плоские, нет необходимости спасаться от дождей. Дождей здесь почти не бывает, но если бывают — то всю пустыню развозит как болото, не помогает ничто.

Во дворике шумно ревел двигателем, ворочался как носорог ILAV, видимо пытаясь выбрать позицию, чтобы набрать разгон и таранить стену. Первый штурм был отбит — остальные вперед уже не рвались, скопились за бронированной тушей, за которой можно было стоять в полный рост. Второй раз они рискнут, когда бронемашина проломит стену, открывая путь для штурма. Пулеметчик то же не мог стрелять, бесцельно ворочал стволом ма-деус в угловатой, уродливой башенке.

Американцев достал две гранаты, выдернул из них чеки. Американские гранаты обычно делались круглыми, удобными для бросания — потому что в США очень был популярен бейсбол и каждый с детства умел бросать далеко, сильно и точно небольшой мячик. Американец уже не помнил, когда последний раз он сходил на бейсбольный матч, настоящий бейсбольный матч высшей лиг, на большом стадионе, где ряды заполнены толпами орущих, размахивающих флагами болельщиков, Три года? Четыре…

Башня в ILAV давала ганнеру почти стопроцентную защиту, она прикрывала его не только со всех сторон света, но и сверху, оставались только узкие бойницы, потому что она была неповорачиваемой, и чтобы простреливать все направления, ганнеру нужно было шесть бойниц, из трех из которых он вел огонь из личного оружия, а не из пулемета. Привстав на колено, американец метнул первую гранату, заметил, как повернулся в его сторону ганнер — но было уже поздно. Граната, брошенная с расстояния примерно десять метров, ювелирно влетела в одну из бойниц, провалившись в чрево бронетранспортера. Один из прятавшихся за машиной иракских гардов-полицейских успел выстрелить, неточно, американец бросил вторую оставшуюся гранату рядом с машиной — и упал на крышу рядом со своим пулеметом, и пропуская над собой градом летящие пули. Оглянувшись на нарастающий шум, он увидел, как со стороны города на них заходят два «Блэкхока». Чтобы не погибнуть глупо, чтобы не прищучили свои — он перекатился по крыше и замер на спине, скрестив руки крестом.

— Маршал!

— Да, сэр.

— Какого черта ты не вызвал группу прикрытия?

— Сэр у меня не было времени.

— Вести бой время у тебя было.

— Так точно, сэр, было.

— Как думаешь, капитан, для чего в каждой операции предусматривается группа прикрытия?

— Чтобы собрать трупы, сэр.

Подполковник Гай Картрайт, офицер КСО, отвечающий за этот сектор и прилетевший на одном из десантных БлэкХоков устало махнул рукой.

— Доложите, что произошло, майор?

— Сэр, первый этап операции прошел по планку. Я занял позицию во дворе. Через некоторое время вышли шейх и наш мистер икс. Мистер Икс дал знак, что можно забирать деньги. В этот момент бронеавтомобиль протаранил ворота а ганнер с него открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Мне удалось с несколькими иракцами из охраны шейха отступить в дом, прежде чем ганнер сделал из нас отбивную молотком пятидесятого калибра, понимаете, сэр, у меня не было возможности…

— Понимаю, капитан. Дальше.

— Дальше, сэр, группа иракских полицейских попыталась предпринять штурм здания, используя светошумовые гранаты — но мне и ополченцам удалось отразить первый штурм. Потом я выбежал на улицу с той стороны дома, забрался на крышу и бросил две гранаты, одна попала в бронетранспортер, внутрь, через пулеметную амбразуру, вторая — я бросил ее там, где скопились эти полицейские, сэр. Все…

Оба не сговариваясь посмотрели на длинный ряд трупов — их сносили к исклеванной пулями стене, складывали в один ряд — шиитов и суннитов.

— В гробу я видал эти траханные разборки.

Внезапно, офицер Картрайт схватил за грудки проходящего мимо иракского полицейского чина и притянул к себе. Его выражение лица могло напугать даже привыкшего ко многому психиатра.

— Слышал что я сказал, сукин ты сын!? В гробу я видел вас и ваши траханные разборки!

Бросившиеся со всех сторон офицеры предотвратили драку, буквально вырвали иракского полицейского чиновника из рук разъяренного американского офицера. Немного успокоившись, подполковник достал пачку сигарет.

— Будете?

— Нет, сэр.

Подполковник закурил, задышал шумно, как паровоз — и клубы вонючего египетского табака поплыли вверх, оскверняя неизгаженный — никакие производства не работали — горячий пустынный воздух.

— Этим парням, все равно по кому лупить, по чужим, по своим, по нам… Рано или поздно здесь такое начнется, что живые мертвым позавидуют. Надеюсь, что я успею до этого унести отсюда свою задницу.

— Вы правы, сэр — поддакнул кто-то и осекся под взглядом подполковника.

— Разгребать все равно нам, сэр — сказал капитан спецназа Алекс Маршалл.

— Э, нет. Лично я не собираюсь больше ничего разгребать. От меня уже и так воняет изрядно. Пусть эти траханные муджи[39]перебьют друг друга, а я буду стоять и смотреть на это, вот так вот, сэр.

— Сэр… — один из сержантов подошел, держа в руках разорванную, в бурых пятнах сумку, из которой едва не вываливались тоже залитые кровью пачки стодолларовых купюр — мы собрали деньги, что делать?

— Переложите в какую-нибудь целую сумку и опечатайте. Считать здесь не будем, на базе сдадим по акту.

— А ЦРУ не будет иметь к нам претензий? — спросил Маршалл…

— Думаю, не будет.

Капитан резко развернулся.

— Сэр, вы же…

— Завалить меня не так то просто. На Балканах много народа пыталась это сделать, и все они мертвы, а я — жив. Найдется сигаретка?

Подполковник угостил воскресшего пассажира пикапа египетским Кэмелом, одной из самых популярных марок сигарет в Ираке.

— Сэр, а с этим что делать? — Маршалл кивнул на расстрелянный пикап, на длинную череду тел у стены дома.

— С этим? Так даже лучше.

— Сэр?

— Мы хотели заплатить этим траханным ублюдкам пять лимонов для того, чтобы у них появился повод для мести суннитам. Теперь этот повод появился у них бесплатно, гибели шейха они не простят и скоро в суннитских кварталах произойдет масса интересных событий. Вы сэкономили дяде Сэму пять миллионов долларов, мистер Маршалл. Так что сегодня вечером я ставлю вам в баре в Зеленой зоне столько выпивки, сколько в вас влезет.

Date: 2015-11-13; view: 242; Нарушение авторских прав