Торговый баланс 3 page

— Сойдет. У вас еще есть почти три недели, чтобы подготовить их. Должен сказать, что тяжелая работа на свежем воздухе пошла им на пользу: они лучше выглядят.

— А где наш корабль, Страгос? — спросил Локки.

— Ждет.

— А экипаж?

— Под рукой.

— Так какого дьявола я ношу этот мундир?

— Потому что мне захотелось сделать вас капитаном своего флота. Что и означает роза над скрещенными мечами. Вы станете капитаном всего на одну ночь. Учитесь привычно носить мундир. И научитесь терпеливо ждать приказа.

Локки нахмурился, потом поднес правую руку к ножнам, а левую, сжатую в кулак, приложил к груди. И поклонился точно под таким углом, под каким кланяются «глаза»: он видел это в нескольких случаях.

— Да защитят боги архонта Тал-Веррара.

— Очень хорошо, — сказал Страгос. — Но вы офицер, а не рядовой солдат или матрос. Вы должны кланяться не так низко.

Он повернулся и пошел к своей шлюпке. «Глаза» построились и двинулись за ним, а Меррейн начала торопливо снимать с Локки мундир.

— Господа, возвращаю вас заботам Калдриса, — сказал архонт, ступая в шлюпку. — Используйте оставшиеся дни с толком.

— А когда, во имя богов, мы узнаем, как все это сочетается?

— В свое время, Коста.

Когда два дня спустя, утром, ворота раскрылись, пропуская в искусственную гавань Марины Меча лодку Меррейн, Локки с удивлением обнаружил, что их ялик исчез, а вместо него ждет настоящий корабль.

Шел мягкий теплый дождь, не настоящий шквал с Медного моря, а легкая докука с материка. Калдрис в легком плаще ждал их на каменной площадке, с его непокрытой головы и бороды ручьями текла вода. Когда Жеан и Локки, легко одетые и без сапог, вышли из лодки, Калдрис улыбнулся.

— Смотрите! — крикнул он. — Вот он, собственной персоной! Корабль, на котором мы скорее всего умрем! — Он хлопнул Локки и Жеана по спине и рассмеялся. — Называется «Красный вестник».

— Правда?

На корабле царили тишина и неподвижность: паруса свернуты, фонари не горят. Есть что-то печальное в таком корабле, подумал Локки.

— Полагаю, это один из кораблей архонта?

— Нет. Похоже, боги послали протектору случай сэкономить. Слышали когда-нибудь об осах-стилетах?

— Даже слишком много.

— Недавно какой-то полудурок пытался провезти в порт гнездо таких пчел с маткой. Одни боги знают, что он собирался с ними делать. Его самого казнили, корабль конфисковали в пользу архонта. А гнездо с маленькими чудовищами сожгли.

— Ага, — с усмешкой согласился Локки. — Еще как сожгли! Таможенники Тал-Веррара честны и неподкупны.

— Архонт приказал очистить корпус, — продолжал Калдрис. — Кораблю нужны новые паруса, кой-какой ремонт, новые тросы, много конопаченья. Внутри все окурили серным дымом, и корабль переименовали. Но все равно это гроши по сравнению с его собственным кораблем.

— Сколько ему лет?

— Двадцать, насколько я могу судить. Тяжелые были годы, сразу видно, но еще какое-то время продержится. Если мы вернем его назад. А теперь покажите, чему вы научились. Как по-вашему, какого класса этот корабль?

Локки разглядывал двухмачтовый корабль со слегка приподнятой кормой и единственной шлюпкой, лежащей вверх дном посреди палубы.

— Колетт?

— Нет, — ответил Калдрис. — Скорее вестрел. Вы такие называете бригами, но этот очень маленький. Но я понимаю, почему вы сказали «колетт». Позвольте объяснить вам существенные отличия…

И Калдрис пустился в чисто технические описания, указывая на брасы, бизани и гроты, так что Локки с трудом его понимал; он напоминал себе иностранца в чужом городе, который слушает увлеченные объяснения наивного местного жителя.

— …длиной восемьдесят восемь футов от кормы до носа, не считая, конечно, бушприта, — закончил Калдрис.

— До сих пор я этого по-настоящему не понимал, — ответил Локки. — Боги, неужели я действительно буду командовать этим кораблем?

— Ха! Конечно, нет! Вы будете делать вид, что командуете кораблем. И не смотрите на меня так. Ваша задача — правильно передавать экипажу мои приказы. А теперь быстрей на борт.

Калдрис провел их по трапу на палубу «Красного вестника». Локки смотрел по сторонам, стараясь отметить каждую мелочь, но его беспокойство нарастало. В своем первом плавании (почти полностью проведенном на койке) он воспринимал все подробности жизни на борту как нечто само собой разумеющееся, но теперь от любого узла или болта, от любого блока или талей, от каждой детали оснастки, от каждого троса и механизма могла зависеть его жизнь… он мог из-за любого пустяка выдать себя.

— Черт побери, — негромко обратился он к Жеану. — Пожалуй, лет десять назад я был бы достаточно глуп, чтобы вообразить, будто это будет легко.

— Легко не будет. — Жеан сжал здоровое плечо Локки. — Но у нас еще есть время научиться.

Под теплым мелким дождем они прошли по всему кораблю; Калдрис показывал на разные детали и требовал назвать их. Обход закончили посреди палубы «Красного вестника», и Калдрис, отдыхая, прислонился спиной к корабельной шлюпке.

— Что ж, — сказал он, — для сухопутных вы учитесь быстро. Надо отдать вам должное. И все равно я знаю, как справиться в море со всяким дерьмом, вдвое больше вас обоих вместе взятых.

— Пошли на берег, козломордый, учиться нашим профессиональным приемам.

— Ха! Мастер де Ферра, у вас все отлично получится. Может, вы никогда не научитесь отличать дерьмо от стакселя, зато у вас замашки настоящего первого помощника. Теперь за тросы! Пока держится хорошая погода, навестим верхушку грот-мачты.

— Грот-мачты? — Локки посмотрел на вершину главной мачты, теряющуюся в серости высоко над головой, и сощурился: дождь падал прямо на лицо. — Да ведь дождь идет!

— Известно, что на море бывает дождь. Разве вам об этом никто не говорил? — Калдрис подошел к оснастке грот-мачты с правого борта; тросы тянулись к планширу и крепились юферсами к самому корпусу. Крякнув, Калдрис взялся за леер и знаком велел Локки и Жеану сделать то же самое. — Бедолаги из вашего экипажа будут здесь в любую погоду. Я и не подумаю выводить вас в море, если вы ничего не будете знать о тросах, так что тащите-ка за мной свои задницы!

Под дождем они поднялись вслед за Калдрисом и осторожно ступили на лини, которые пересекаются с оснасткой, создавая опору для ног. Локки вынужден был признать, что две недели тяжелого труда подготовили его к таким испытаниям; даже боль в старых ранах смягчилась. Тем не менее ощущение подъема по веревочной лестнице было для него ново, и он страшно обрадовался, когда из дождя прямо над ним показалась темная нок-рея. Несколько секунд спустя он присоединился к Калдрису и Жеану на благословенно устойчивой круглой платформе.

— Мы поднялись примерно на две трети, — сказал Калдрис. — Эта рея держит главный курс. — К этому времени Локки уже знал, что Калдрис имеет в виду прямой парус, а вовсе не навигационное понятие. — Еще выше топсель и брам-стеньга. Но на сегодня достаточно. Боже, по-вашему, сегодня вам было трудно? Как же вы будете карабкаться на реи, когда корабль под вами раскачивается, как бык, делающий телят? Ха!

— Бывает и хуже, — шепнул Жеан, — если какой-нибудь идиот сорвется сверху и прямо на тебя.

— От меня ждут, что я часто буду сюда подниматься? — спросил Локки.

— У вас необычно острое зрение?

— Не думаю.

— Тогда к дьяволу. Нечего вам тут делать. Место капитана — на палубе. Если хотите увидеть что-то на расстоянии, смотрите в подзорную трубу. А впередсмотрящий на мачте увидит все раньше вас.

Несколько минут они разглядывали окрестности, но вот над головой загремело, дождь усилился.

— Думаю, пора вниз. — Калдрис встал и собрался спускаться. — И так искушаешь богов, и эдак.

Локки и Жеан без труда достигли палубы, но когда с линя соскочил Калдрис, он тяжело дышал. Потом с кряхтением растер левое предплечье.

— Черт побери! Я слишком стар для верхолаза. Слава богам, место капитана на палубе. — Гром подчеркнул его слова. — Пошли. Займем большую каюту. Сегодня никаких плаваний: только книги и карты. Я знаю, вы это любите.

К концу третьей недели с Калдрисом Локки и Жеан начали осторожно надеяться, что встреча на пристани с двумя убийцами не повторится. Каждое утро их по-прежнему сопровождала Меррейн, но по вечерам им предоставляли некоторую свободу — с условием, что они ходят вооруженными и не слишком удаляются от района Арсенат. Здесь все таверны забиты солдатами и моряками архонта, и устроить тут засаду затруднительно.

В десятом часу вечера Дня Герцога (конечно, поправился Жеан, в Тал-Верраре этот день называется Днем Совета) Жеан обнаружил Локки в «Знаке тысячи дней»; Локки сидел в глубине за столиком и смотрел на бутылку крепленого вина. В просторном, хорошо освещенном зале было полно посетителей. Ресторан морской, все лучшие столики под репродукциями изображений старых веррарских боевых кораблей заняты морскими офицерами; их статус очевиден, не важно, в мундире они со знаками различия или нет. Рядовые моряки пили и вели игры за столиками в полутьме вокруг столов офицеров, а немногие посторонние собирались за маленькими столиками вокруг Локки.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Жеан, усаживаясь напротив Локки. — Как по-твоему, что ты делаешь?

— Работаю. Разве не ясно? — Локки схватил бутылку за горлышко и показал Жеану. — Вот мой молот. — Потом постучал пальцами по деревянной столешнице. — А вот наковальня. Я придаю своему мозгу более приятную форму.

— По какому случаю?

— Просто захотелось хотя бы часть ночи побыть кем-то другим, а не капитаном призрачной морской экспедиции, черт ее дери. — Говорил он осторожным шепотом, и Жеану стало ясно, что Локки совсем не пьян, скорее одержим желанием напиться. — Моя голова полна маленькими кораблями; все они ходят по кругу и радостно называют свои части и предметы на палубе! — Он умолк, отпил вина и предложил бутылку Жеану. Тот отрицательно покачал головой. — А ты небось прилежно изучал лексикон.

— И это тоже. — Жеан чуть повернулся и придвинул стул к стене, чтобы незаметно наблюдать за большей частью таверны. — И еще вежливо лгал Дюренне и Корвалье; они шлют записки на Виллу Кандесса: когда же мы вернемся к игорным столам, чтобы они могли взять реванш.

— Не хочется разочаровывать дам, — сказал Локки, — но сегодня я в увольнительной. Ни Шпиля, ни архонта, ни Дюренны, ни лексикона, ни навигационных таблиц. Простая арифметика. Выпивка плюс выпивка равно пьяному. Присоединяйся. Всего на час-другой. Ты ведь знаешь, тебе это полезно.

— Конечно, знаю. Но Калдрис с каждым днем становится все требовательней; боюсь, трезвые головы завтра утром понадобятся нам больше, чем затуманенные сегодня.

— Уроки Калдриса не прочищают нам головы. Как раз наоборот. Пять лет обучения мы втискиваем в месяц. У меня все перепуталось. Знаешь, перед тем как прийти сюда, я купил половину перченой дыни. Продавщица спрашивает, какую дыню для меня разрезать: справа от нее или слева. А я отвечаю: «С левого борта». Мое собственное горло предательски становится морским.

— Похоже на личный язык какого-нибудь сумасшедшего, верно? — Жеан достал из кармана очки и надел на нос, чтобы рассмотреть этикетку на винной бутылке. Посредственный анскаланский розлив, тупой инструмент среди вин. — Очень любопытные последствия. Предположим, на палубе лежит веревка. В День Покаяния это просто веревка, лежащая на палубе; после третьего часа Дня Бездельника это часть незаконченной виселицы, а в полночь Тронного дня она снова становится веревкой, если, конечно, не идет дождь.

— Да, если не идет дождь; а если он идет, раздеваешься и нагишом пляшешь вокруг бизань-мачты. Боги, да. Клянусь, Же… Джером, всякому, кто скажет мне что-нибудь вроде «Поднять правую хлопушку для мух с правого борта вместе с кливером», я всажу нож в горло. Даже если это Калдрис. Сегодня больше никаких морских терминов.

— У тебя словно паруса по ветру.

— О! Ты подписал себе смертный приговор, четырехглазый. — Локки заглянул в бутылку, как ястреб, высматривающий далеко внизу, на поле, мышь. — Еще слишком много не во мне. Бери стакан и присоединяйся. Я хочу как можно скорей стать оскорблением для публики.

От двери послышался шум, сопровождавшийся прекращением разговоров и негромким говором, что — Жеан это знал из своего богатого опыта — было очень и очень опасно. Он поднял голову и увидел группу из полудюжины человек, только что вошедших в таверну. Двое под плащами были в мундирах констеблей, но без обычного оружия. Их спутники пришли в штатском, но их фигуры и манеры подсказали Жеану, что они тоже из городской стражи.

Один из них, либо бесстрашный, либо обладающий чувствительностью камня, подошел к стойке и громко потребовал обслужить его. Его спутники, более умные и потому более настороженные, начали негромко переговариваться. Теперь в таверне все взгляды были устремлены на них.

Послышался резкий скрежет: женщина в офицерском мундире встала из-за столика, отодвинув стул. Секунду спустя все ее спутники, в мундирах и без, тоже стояли. Это движение, как волна, распространилось по залу; вначале вставали офицеры, затем рядовые моряки, которые поняли, что соотношение сил восемь к одному в их пользу. Вскоре стояли и молча смотрели на шестерых у входа сорок человек. Небольшая группа вокруг Локки и Жеана осталась сидеть; если остаться на местах, то по крайней мере не сразу попадешь под раздачу.

— Господа, — сказал старший бармен; два его младших товарища незаметно опустили руки под прилавок: несомненно, к оружию. — Вы ведь издалека?

— О чем ты? — Если констебль у прилавка даже не удивился, подумал Жеан, он тупее задутой свечи. — Пришли с Золотых Ступеней, только и всего. С дежурства. Хотим пить, а в карманах хватает монет.

— Может быть, сегодня вечером вам больше понравится в другой таверне? — сказал бармен.

— Что? — До констебля наконец начало доходить, что он в фокусе всеобщего внимания. Как всегда, подумал Жеан, городские стражники делятся на два основных типа: у одних глаза на затылке, и они всегда чуют неприятности, а другие используют головы как склад опилок.

— Я сказал… — снова начал бармен, явно теряя терпение.

— Подожди, — сказал констебль. Он протянул обе руки к посетителям заведения. — Я понимаю. Успел тяпнуть сегодня, вы уж извините, я ничего не имел в виду. Разве все мы здесь не веррарцы? Мы просто хотим выпить, вот и все.

— Выпить можно во многих местах, — сказал бармен. — Вам они больше подходят.

— Мы не хотим неприятностей.

— Для нас это не неприятности, — сказал крепкий мужчина в морской форме. Его товарищи за столиком зло усмехнулись. — Ищите дверь, будь она неладна.

— Псы Совета, — сказал другой офицер. — Лживые ищейки золота.

— Подождите, — сказал констебль, вырываясь из рук товарищей, которые пытались оттащить его к выходу. — Подождите, я же сказал, что мы ничего не имеем против. Черт побери, я серьезно! Мир. Мы уходим. Выпейте за мой счет. Все! — Он дрожащими руками потряс кошелек. На прилавок со звоном упали медные и серебряные монеты. — Бармен, порцию доброго веррарского вина всем желающим, а что останется, возьмите себе.

Бармен перевел взгляд с невезучего констебля на крепкого морского офицера, говорившего раньше. Жеан предположил, что это старший среди присутствующих и бармен ждет от него указаний.

— Подхалимаж тебе к лицу, — с кривой усмешкой сказал офицер. — Мы не притронемся к твоей выпивке, но готовы потратить твои деньги, когда ты закроешь за собой дверь.

— Конечно. Мир, друзья, мы ничего не имели в виду. — Констебль как будто хотел что-то добавить, но товарищи подхватили его под руки и уволокли за дверь. Когда исчезли последние два констебля, все засмеялись и захлопали.

— Вот как флот пополняет свой бюджет, — сказал крепкий офицер. Товарищи рассмеялись, а он взял свой стакан и поднял его, обращаясь ко всем в таверне: — За архонта! И за смятение среди недругов на суше и на море!

— За архонта! — подхватили остальные офицеры и моряки. Вскоре все в хорошем настроении снова уселись за столики. Старший бармен считал деньги констебля, а его помощники наливали в кружки из бочки темный эль. Жеан нахмурился, подсчитывая. По кружке даже простого эля на пятьдесят человек — констебль лишился четверти месячного жалованья. Жеан знавал многих, кто убегал или терпел побои, лишь бы не расстаться с такой суммой.

— Бедный пьяный придурок, — вздохнул он и поглядел на Локки. — По-прежнему желаешь стать центром недовольства? От одного такого уже избавились.

— Может, сделаю стоп после этой бутылки.

— Стоп — морской термин…

— Знаю, — сказал Локки. — Покончу с собой позже.

Два помощника бармена стали обходить присутствующих с подносами, уставленными кружками с элем; вначале они предлагали его офицерам, которые в основном оставались равнодушными, потом рядовым морякам — те принимали выпивку с энтузиазмом. Словно спохватившись, один из помощников направился в тот угол, где сидели Локки, Жеан и другие посетители.

— Глоток темного эля, господа? — Он поставил перед Локки и Жеаном кружки и с ловкостью жонглера насыпал в них соли из маленькой стеклянной солонки. — Подарок от человека, у которого золота больше, чем мозгов. — Жеан положил на его поднос серебряную монету, официант благодарно кивнул и перешел к следующему столику. — Глоток темного эля, мадам?

— Надо приходить сюда почаще, — сказал Локки, хотя ни он, ни Жеан не притронулись к дармовому элю. Локки как будто предпочитал вино, а Жеан, размышлявший о том, чего потребует от них завтра Калдрис, вообще не был настроен на выпивку. Несколько минут они негромко разговаривали, потом Локки посмотрел на кружку с элем и вздохнул.

— Не годится запивать вино соленым элем, — вслух размышлял он. Мгновение спустя женщина за соседним столиком повернулась и хлопнула Локки по плечу.

— Я верно расслышала, сэр? — Она выглядела на несколько лет моложе Локки и Жеана, привлекательная, загорелая. С яркой татуировкой на предплечье, свидетельствовавшей о том, что она докер. — Соленое темное вам не нравится? Не хочу навязываться, но если вы не хотите…

— О! O! — Локки с улыбкой повернулся и передал ей кружку. — Пожалуйста. Пейте на здоровье.

— Согласен, — добавил Жеан, передавая свою кружку. — Эль нужно ценить.

— Я оценю. Большое спасибо, господа.

Локки и Жеан вернулись к негромкому разговору.

— Неделя, — сказал Локки. — Ну две, и Страгос нас отошлет. Конец теоретическому безумию. Оно станет нашей жизнью в проклятом богами океане.

— Тем более я рад, что ты решил сегодня не увлекаться возлияниями.

— Жалость к себе в нашей ситуации может далеко завести, — ответил Локки. — И воскресить воспоминания, которые я предпочел бы похоронить навсегда.

— Тебе незачем извиняться… за это. Не тебе и уж точно не передо мной.

— Правда? — Локки провел пальцем вверх-вниз по полупустой бутылке. — Стоит мне познакомиться с одним-двумя стаканами вина, и я вижу в твоих глазах совсем другую историю. За пределами «Карусели риска», конечно.

— Послушай…

— Я не обижаюсь, — торопливо продолжил Локки. — Просто это правда. Нельзя сказать, что ты в этом не прав. Ты… что это?

Жеан тоже поднял голову, привлеченный свистящим звуком за спиной у Локки. Женщина-докер привстала и вцепилась руками себе в горло, пытаясь дышать. Жеан вскочил, обошел Локки и взял ее за плечи.

— Спокойней, мадам, спокойней. Переложили соли в эль? — Он повернул женщину и несколько раз ударил по спине ребром ладони. К его ужасу, она продолжала задыхаться; точнее, ее усилия втянуть хоть немного воздуха были совсем тщетны. В отчаянии женщина обернулась и сжала руку Жеана; в глазах ее был ужас, а краснота лица не имела ничего общего с загаром.

Жеан посмотрел на три стоявшие на столе пустые кружки, и неожиданно понимание холодным комом застыло в его желудке. Левой рукой он схватил Локки и стащил со стула.

— Спиной к стене, — прошипел он. — Защищайся! — И крикнул на всю таверну: — Помогите! Женщине нужна помощь!

Началась всеобщая суматоха; офицеры и матросы вскакивали, пытаясь разглядеть, что происходит. Сквозь толпу посетителей между пустыми стульями пробиралась пожилая женщина в черном плаще, с длинными волосами, собранными в хвост и закрепленными серебряными кольцами за спиной.

— Пропустите! Я корабельный врач!

Она перехватила женщину из рук Жеана и низом сжатого кулака трижды сильно ударила ее по спине.

— Я уже пробовал! — крикнул Жеан. Задыхающаяся женщина билась в руках врача, отталкивая ее и Жеана, как будто в них причина ее несчастья. Врач схватила ее за горло и сжала.

— Боги, — сказала она, — да у нее горло раздулось и затвердело, как камень. Прижмите ее к столу. Держите как можно крепче.

Жеан смел со стола пустые кружки и уложил на него женщину-докера. Вокруг собралась толпа; Локки, стоя спиной к стене, как и велел Жеан, смотрел с тревогой. Лихорадочно озираясь, Жеан увидел старшего бармена и одного из его помощников… другого не было. А где же тот, что подавал им кружки с элем?

— Нож! — крикнула в толпу врач. — Острый нож! Быстрей!

Локки достал из левого рукава стилет и передал ей. Женщина взглянула на клинок и кивнула: одна кромка тупая, но вторая — Жеан это знал — острая, как у скальпеля. Врач взяла стилет одной рукой, а второй с силой отвела назад голову женщины.

— Прижимайте ее любой ценой, — велела она Жеану. Несмотря на свою силу и вес, Жеан с трудом удерживал торс бьющейся женщины. Врач придавила одну ее ногу, а какой-то сообразительный моряк схватил докершу за другую. — Будет биться — ей конец.

Жеан с ужасом смотрел, как врач прижала стилет к горлу женщины. Напряженные мышцы казались каменными, а дыхательное горло выделялось, как ствол дерева. С удивительной (учитывая ситуацию) мягкостью врач рассекла дыхательное горло сразу над той точкой, где оно исчезает под ключицами. Из разреза ударила и потоком побежала по шее женщины ярко-алая кровь. Глаза женщины закатились, она билась теперь совсем слабо.

— Пергамент, — крикнула врач. — Найдите мне пергамент!

К ужасу бармена, несколько моряков кинулись рыться под стойкой в поисках чего-нибудь похожего на пергамент.

Через толпу пробилась еще одна женщина-офицер, доставая из-под плаща письмо. Врач схватила его, скатала в плотную тонкую Трубку и просунула в разрез на горле женщины, мимо булькающей крови. Жеан не замечал, что у него отвисла челюсть.

Врач с проклятиями заколотила по груди пациентки, но женщина лежала обмякнув. Ее лицо потемнело, единственным движением оставался ток крови через трубку. Через несколько мгновений врач прекратила борьбу и, отдуваясь, села за столик Жеана и Локки, вытирая окровавленные руки о край плаща.

— Бесполезно, — сказала она молчащей толпе. — У нее горло полностью перекрыто. Я ничего не могу сделать.

— Да вы ее убили! — крикнул бармен. — У всех на глазах перерезали ей горло!

— Ее челюсти и горло свело так, словно они из железа, — вставая, гневно ответила врач. — Я предприняла единственное, что могло ее спасти!

— Но вы перерезали…

К стойке подошел старший офицер, которого Жеан заметил раньше, за ним еще несколько офицеров. Даже с другого конца зала Жеан видел у всех них под плащами и одеждой оружие.

— Джевуан, — сказал офицер, — вы сомневаетесь в компетентности ученой Алмальди?

— Нет, но вы же видели…

— Вы сомневаетесь в ее намерениях?

— Сэр, пожалуйста…

— Вы называете врача флота архонта, — безжалостно продолжал офицер, — нашу сестру-офицера, убийцей? При свидетелях?

Кровь так стремительно отхлынула от лица бармена, что Жеану захотелось заглянуть за прилавок: не стекла ли она туда?

— Нет, сэр, — торопливо сказал он. — Ничего подобного я не говорил. Приношу свои извинения.

— Не мне.

Бармен повернулся к Алмальди и откашлялся.

— Прошу прощения, ученая. — Он смотрел себе под ноги. — Я… я редко вижу столько крови. Я говорил по незнанию. Простите.

— Разумеется, — холодно ответила врач, сбрасывая плащ и, должно быть, впервые осознав, насколько он испачкан в крови. — А что пила эта женщина?

— Только темный эль, — сказал Жеан. — Темный веррарский соленый.

Его слова повергли толпу в ярость: большинство недавно пили тот же эль. Джевуан поднял руки и замахал: тише!

— Это хороший, чистый эль из бочки! Прежде чем его разливать и подавать, я сам попробовал! Я подал бы его родным внукам! — Он взял пустую кружку, показал толпе и доверху наполнил ее из бочки. — Вот что я предъявляю свидетелям! Это приличное заведение! И если случилось несчастье, мы здесь ни при чем!

Он в несколько глотков осушил кружку и опять показал толпе. Все продолжали переговариваться, но перестали гневно напирать на стойку.

— Возможно, у нее аллергия, — сказала Алмальди. — Болезненная реакция. Но если так, я ничего подобного никогда не видела. — Она повысила голос. — Кто еще плохо себя чувствует? Боль в шее? Затрудненное дыхание?

Моряки и офицеры переглядывались, качали головами. Жеан молча возблагодарил богов за то, что никто не заметил, что погубившее ее питье женщина взяла у него и Локки.

— А где ваш второй помощник? — крикнул Жеан Джевуану. — Элем обносили двое. А теперь тут только один.

Старший бармен посмотрел по сторонам, разглядывая толпу. Потом с испуганным лицом повернулся к помощнику.

— Небось шум до смерти напугал Фрейальда, верно? Отыщи его! Найди!

Слова Жеана привели именно к тому, на что он рассчитывал: моряки и офицеры рассеялись в поисках исчезнувшего официанта. Вдали уже слышались свистки стражников. Хоть это и морской бар, скоро в нем будет полно констеблей. Жеан подтолкнул Локки и показал на дверь таверны, через которую уже вышли несколько посетителей, явно не желавших привлекать к себе внимание.

— Господа, — окликнула их ученая Алмальди, когда Локки и Жеан проходили мимо нее. Она вытерла стилет о свой уже испорченный плащ и протянула Локки. Он кивнул, беря нож.

— Ученая, — сказал он, — вы действовали превосходно.

— Однако без всякого прока, — ответила она, проводя окровавленными пальцами по волосам. — Я этого так не оставлю, кто-нибудь за это ответил.

«Мы, если еще задержимся», — подумал Жеан. Он очень сильно подозревал, что, если городская стража заберет их, их безопасности конец.

Жеану удалось наконец протолкаться к черному ходу, к тому времени как в зале разгорелись споры. Дверь открывалась в неосвещенный переулок, уходивший в обоих направлениях. Небо затянули тучи, закрыв луны, и Жеан, прежде чем сделать три шага в ночь, машинально достал топорик. Тренированный слух говорил ему, что городская стража в квартале к востоку от них и быстро приближается.

— Фрейальд, — сказал Локки, когда они вдвоем зашагали в темноте. — Ублюдок-официант. Эль предназначался нам — верно, как выстрел из самострела.

— Я тоже так считаю, — сказал Жеан. Он повел Локки через узкую улицу, мимо грубой каменной стены в тихий двор, который как будто примыкал к складам. Жеан присел за частично разбитым ящиком и глазами, привыкшими к темноте, разглядел у ближайшей бочки темную фигуру Локки.

— Плохо дело, — сказал Локки. — Хуже, чем мы думали. Какова вероятность того, что полдюжины городских стражников не знают, в каком баре им не опасно появляться? Какова вероятность того, что они явятся именно сюда?

— Или расстанутся с деньгами ради толпы людей архонта? Это было только прикрытие. Вероятно, они даже не знали, кого прикрывают.

— Но это значит, — прошептал Локки, — что тот, кто охотится на нас, может распоряжаться городской стражей.

— Значит, приоры, — сказал Жеан.

— Либо сами приоры, либо кто-то близкий к ним. Но почему?

За ними неожиданно послышался скрип кожи о камень; Локки и Жеан одновременно смолкли. Жеан успел повернуться и увидеть, как через стену перевалила большая темная фигура; удар металла о камни подсказал ему, что приземлился довольно тяжелый человек.

Одним гибким движением Жеан сорвал плащ, взмахнул им и, описав высокую дугу, набросил на верхнюю часть тела человека. Пока тот пытался высвободиться, Жеан подскочил и тупым концом топорика ударил противника по голове. Затем последовал удар в солнечное сплетение, и незваный гость согнулся вдвое. После этого детской забавой было, толкнув в спину, приложить человека лицом о стену.

Локки зажег крошечную, не больше пальца, алхимическую лампу и направил свет только в одну сторону — на человека, сбитого Жеаном. Жеан забрал свой плащ, и они увидели высокого мускулистого мужчину с бритой головой. Одет мужчина был в неприметную одежду слуги или кучера; он застонал от боли и прикрыл лицо рукой в перчатке. Жеан прижал острый топор к его горлу.

— М… мастер де… де Ферра… нет, пожалуйста, — прошептал человек. — Боги! Я от Меррейн. Я… должен охранять вас.

Локки схватил человека за левую руку и содрал с нее перчатку. В слабом свете лампы он увидел на тыльной стороне кисти татуировку — открытый глаз в центре розы. Локки вздохнул и прошептал:

— Он «глаз».

— Он дурак, — ответил Жеан, оглядываясь по сторонам, прежде чем убрать топорик. Он перевернул человека на спину. — Спокойней, друг. Я треснул тебя по голове, но не по животу. Просто полежи немного и подыши.

— Меня били и раньше, — с трудом выговорил незнакомец, и Жеан заметил блеск слез на его щеках. — Боги! Непонятно, зачем вам вообще охрана.

— Очень нужна, — возразил Локки. — Я видел тебя в «Тысяче дней», верно?

— Да. А я видел, как вы отдали кружки с пивом той бедной женщине. О черт, живот у меня сейчас взорвется.

Date: 2015-11-13; view: 271; Нарушение авторских прав