Конец лета

Темная вода у носа, вода повсюду, вода в воздухе; капли, как свинцовые пули, бьют в промасленный плащ Локки. Дождь хлещет как будто с одной стороны, потом с другой, никогда не падая прямо; «Красный вестник» покачивается взад и вперед в серых руках бури.

— Мастер Валора! — Локки держался за страховочный канат у грот-мачты (такие же канаты натянуты по всей палубе) и кричал вниз, в главный трюм. — Сколько воды?

Несколько мгновений спустя послышался голос Жеана:

— Два фута!

— Хорошо, мастер Валора!

Локки поймал на себе взгляд Лысого Мазукки и почувствовал тревогу. Он знал, что неожиданную смерть Калдриса экипаж воспринял как чрезвычайно дурное предзнаменование; теперь все открыто роптали на отсутствие женщин и кошек, а центром всеобщего недовольства был некий Оррин Ревелл, чей статус капитана и недавнего спасителя оказался под угрозой. Локки глянул на рулевого и увидел, что тот опять смотрит в стену дождя, как будто поглощенный своими обязанностями.

За Мазуккой у второго рулевого колеса стояли моряки в плащах: в такую погоду в открытом море штурвал легко может вырваться из рук одного рулевого. Лица матросов под капюшонами казались темными тенями; они также не сказали Локки ничего приветливого.

Ветер свистел в тросах и снастях над головой; большинство парусов были убраны. Корабль продолжал идти на юго-запад только под почти спущенными топселями. Корабль так сильно кренился вправо, что Мазукке и его помощникам то и дело приходилось выравнивать его. Это требовало непрерывной сосредоточенности, а волнение на море все усиливалось.

Босые ноги Локки оказались в серо-зеленой воде, и у него перехватило дыхание; чтобы увереннее держаться на палубе, пришлось отказаться от сапог. Локки смотрел, как вода — незваная, но постоянная гостья — прокатывается по палубе, прежде чем уйти в шпигаты или в щели парусиновых покрытий люков. На самом деле вода теплая, но в центре бури, под ударами ветра, Локки она представлялась ледяной.

— Капитан Ревелл!

Вдоль левого борта к нему направлялся Джабрил, держа в черной руке штормовой фонарь.

— Следовало бы уже несколько часов назад убрать мачты с брам-стеньгой!

С самого утра Локки выслушал от Джабрила десяток таких напоминаний или выговоров. Он посмотрел наверх, туда, где верхушки грот- и фок-мачты терялись в сером сумраке.

— Я подумывал об этом, Джабрил, но не счел это необходимым.

Согласно тому, что он читал, даже без парусов на реях мачты давали нежелательную опору ветру, отчего корабль даже мог перевернуться. Локки было некогда думать об этом.

— Будет чертовски необходимо, когда они рухнут вместе со всеми реями!

— Я прикажу их убрать позже, Джабрил, когда сочту нужным.

— Когда сочтете нужным? — Джабрил уставился на него. — Вы совсем спятили, Ревелл? Убирать эту хрень нужно было много часов назад; сейчас люди нужны в другом месте, а буря все усиливается! Это следует сделать немедленно, если корабль в смертельной опасности… а ждать осталось недолго, черт бы меня побрал! Вы когда-нибудь заходили так далеко в Медное море, капитан?

— Да, конечно. — Под своим промасленным плащом Локки вспотел. Знай он раньше, насколько знаком с морем Джабрил, он мог бы обсудить с ним, что делать, но поздно, теперь свою бестолковость не скроешь. — Прости, Джабрил. Калдрис был моим добрым другом. Его смерть огорчила меня.

— Да уж. А если корабль потонет, огорчимся мы все, сэр. — Джабрил повернулся и пошел вдоль левого борта, но через несколько секунд снова обернулся к Локки. — Мы с вами оба хорошо знаем, что на борту нет ни одной распроклятой кошки, Ревелл!

Локки понурил голову и вцепился в грот-мачту. Не стоит надеяться, что Мазукка и остальные стоявшие поблизости не слышали этого. Но, конечно, когда он взглянул на них, все промолчали и никак себя не выдали, глядя прямо вперед, в бурю, словно пытаясь вообразить, что его вообще нет.

На нижней палубе творился сущий кошмар. На верхней палубе мачты и ревущее море давали возможность видеть по крайней мере хоть какую-то перспективу. Здесь, внизу, в тумане, среди испарений пота, мочи и рвоты, казалось, сами стены по собственной воле наклоняются и подпрыгивают. Несмотря на все принятые экипажем предосторожности, потоки воды устремлялись сверху через крышки люков и щели. На главной палубе вой ветра смешивался с чмоканьем помп, которые непрерывно работали внизу.

Помпы отличной веррарской работы позволяли быстро откачивать и выливать за борт воду, но в такую погоду требовали смены в восемь человек, и действовать у помп было невероятно трудно. Даже экипаж в хорошей форме считает эту работу тяжелой; а здесь, среди моряков только что из тюрьмы, сил на это мало кому хватало.

— Вода прибывает, капитан, — сказал в полутьме матрос, чей голос Локки не узнал. Матрос высунул голову из люка с нижней палубы. — Три фута. Аспель говорит, где-то щель; говорит, нужны люди для ремонта.

Аспель был корабельным плотником.

— Нужны — будут, — ответил Локки, хотя сам не знал, откуда их возьмет. Десять заняты важной работой на палубе, восемь у помпы… их тоже пора сменить. Шестеро или семеро все еще так слабы, что годятся только на балласт. В трюме группа во главе с Жеаном заново крепит бочки с водой и продуктами — три уже сорвались и разбились. Восемь человек на главной палубе спят тревожным сном в нескольких футах от него: они провели на ногах всю ночь. У двоих сломаны кости, и они без разрешения пытаются притупить боль вином. Расписание вахт буря поломала… Локки постарался сдержать приступ паники.

— Найди мастера Валору на нижней палубе, — сказал он наконец. — Передай ему и его людям: пусть снова займутся грузом, когда помогут Аспелю.

— Есть, сэр!

— Капитан Ревелл!

Как только первый матрос исчез, послышался этот новый крик, и Локки в ответ крикнул в люк:

— В чем дело?

— Кончилось наше время у помп, сэр! Мы не можем работать бесконечно. И нам нужна еда!

— Будет и то, и другое, — ответил Локки. — Через десять минут.

Хотя он не знал, откуда возьмет людей; в его распоряжении только больные, раненые, выбившиеся из сил и занятые на другой работе. Можно поменять палубную вахту и людей у помп, но это отодвинет катастрофу всего на несколько часов.

— Что значит не перевернули часы?

— Капитан Ревелл, сэр, простите, но у нас не было времени ни переворачивать часы, ни бросать лот… с тех пор как… даже не знаю, с каких пор. Давно уже.

Лысый Мазукка и его помощник скорее просто цеплялись за руль что было сил, чем управляли с его помощью кораблем. У руля стояли две пары моряков. Воздух был наполнен воющим ветром и секущим дождем. Море непрерывно обрушивало на нос корабля волны в двадцать футов и выше, обдавая палубу белой пеной; вода доходила Локки до лодыжек. Они давно уже бросили попытки держаться курса на юг, и теперь ветер тащил корабль на запад. И вновь, и вновь поднимал его на валы высотой в дом.

Краешком глаза Локки заметил промельк желтого света — это сорвался и упал в море штормовой фонарь; вскоре с ним будут знакомиться любопытные рыбы.

Придерживаясь за край нактоуза, Локки лихорадочно листал мокрые страницы судового журнала. Последняя торопливая запись в нем гласила: «3 часа пополудни 7 дня месяца фестала 78 года Моргайте, скорость 8 узлов, да спасет Ионо наши души».

Локки не мог припомнить, когда был третий час пополудни. Буря превратила полдень в тьму, как в глотке акулы, а бесконечные молнии превратили эту тьму в некое подобие сумерек.

— По крайней мере мы знаем, что мы где-то в Медном море, — попробовал он перекричать гул. — Скоро буря утихнет, и тогда мы проведем замеры и определим свою широту.

Легко сказать… От страха и усталости у Локки кружилась голова; серый мир клубился и вращался во всех направлениях, а последняя холодная еда вылетела из Локки за борт… боги знают как давно. Если бы на палубе в этот миг появились контрмаги и предложили отвести корабль в безопасность, Локки целовал бы им сапоги.

Над головой неожиданно послышался громкий звук: сначала взрыв, затем свист бьющихся на ветру снастей. Мгновение спустя звук, еще более громкий, повторился, за ним послышались хлопки, словно удары кнута о плот.

— Берегись, наверху! — закричал где-то впереди Джабрил; Локки и весь корабль подбросило на гигантской волне. Локки упал, и это спасло ему жизнь. Когда он, отплевываясь, шлепнулся на мокрую палубу, какая-то тень пролетела за его левым плечом. Треск, крики, внезапная тьма: что-то с головой окутало Локки.

Парус! Локки пополз, чтобы выбраться из-под него. Сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Руки принадлежали Жеану, который упирался в правый поручень юта. Падая, Локки проскользил несколько футов. Бормоча слова благодарности, он повернулся — и увидел то, чего опасался.

Брам-стеньгу сорвало. Ветер или качка порвали ее крепления. Парус упал вниз и вперед, повис на снастях над палубой и теперь раскачивался, как гигантский маятник. Полотнище накрыло руль, четверых рулевых нигде не видно. Локки и Жеан одновременно бросились вперед, пробиваясь через мокрую парусину и рваные веревки, а на них тем временем продолжали сыпаться сверху мелкие обломки. Локки уже чувствовал, как неуправляемо движется корабль. Надо схватить руль и держать его.

— Все наверх! — крикнул Локки со всей убедительностью, на какую был способен. — Все на палубу спасать корабль!

Жеан кряхтел под тяжестью рангоута упавшей брам-стеньги; он упирался в мачту и хрипел от напряжения. Дерево и парусина сдвинулись, потом рухнули на палубу. Несколько ручек обоих рулевых колес раздробило в щепки, но сами колеса, в общем, не пострадали. Локки увидел, как Лысый Мазукка медленно ползет по палубе к рулю; второй человек лежал поблизости с разбитой головой.

— Хватай руль! — кричал Локки, оглядываясь в поисках помощи. — Хватай проклятый руль!

Он обнаружил, что вцепился в Джабрила.

— Капитан, — кричал ему в лицо Джабрил, — мы сейчас выйдем из ветра!

«Повезло, — подумал Локки, — я хотя бы знаю, что это значит». Он толкнул Джабрила в сторону штурвалов и вместе с Жеаном сам схватился за один из них.

— Лево руля!

Локки закашлялся: по крайней мере в этой команде он уверен. Рыча от напряжения, они с Жеаном пытались поставить руль в нужное положение. «Красный вестник» чуть повернул и устремился в пропасть между валами; через мгновение он станет к волнам бортом, и тогда пиши пропало. Темная волна, невероятно тяжелая, захлестнула правый борт и залила всех. Легкое предупреждение.

Но вот Джабрил добрался до штурвала и налег на него; сопротивление руля уменьшилось; через секунду к Джабрилу присоединился Мазукка, и Локки почувствовал, что корабль дюйм за дюймом поворачивает. Наконец его нос снова стал резать волны. Они выиграли время, чтобы подумать о катастрофе, вызванной упавшей мачтой.

Из трюмов через люки выскакивали матросы — фигуры, казавшиеся в свете штормовых фонарей нечеткими. Над ними вспарывали тьму молнии. Локки, Жеан, Джабрил отдавали команды, и никто не думал, кто сейчас старше. Минуты превратились в часы, часы казались днями. В полном хаосе моряки продолжали бороться; замерзшие, усталые, испуганные, они боролись с ревущим ветром и бездной под ними.

— Три фута воды в трюме, и она не поднимается, капитан.

У Аспеля, доложившего об этом, рука кое-как перевязана рукавом, оторванным от чьей-то куртки.

— Хорошо, — сказал Локки, держась за грот-мачту, как раньше Калдрис. Все суставы и мышцы в его теле кричали о своем недовольстве; Локки чувствовал себя тряпичной куклой, набитой стеклом и вдобавок промокшей. Но в этом он ничуть не отличался от остальных уцелевших на борту «Красного вестника». Как сказал однажды Цепп: если отчаянно хочешь умереть, это бесспорное свидетельство того, что ты жив.

Предосенний шторм превратился в уходящую темную полосу на северо-западном краю неба; он выплюнул корабль несколько часов назад. Волны теперь были пять-шесть футов высотой, свинцовые тучи никуда не делись, но по сравнению с настоящей бурей это был сущий рай. До Локки доходило достаточно траурного света, чтобы он догадался, что сейчас день. Некоторым образом.

Он осмотрел палубу; повсюду рваные тросы и обломки рей. Обрывки паруса бьются на ветру, матросы бранятся, спотыкаясь об упавшие части оснастки. Жеан трудился на баке, сооружая первую за боги знают сколько времени горячую еду.

— Будь оно все неладно! — выбранился Локки.

Спасение обошлось им дорого: троих унесло за борт, четверо серьезно ранены, двое мертвых (один из них — Калдрис). Мирлон, кок, стоял у руля; мачта, падая, проткнула его, словно копье божества, и раздробила голову.

— Нет, капитан, — сказал у него за спиной Джабрил. — Нет, если обойтись с ними по чести.

— Что? — Локки, не понимая, повернулся… но вдруг вспомнил. — О да, конечно.

— Мертвецы, капитан, — сказал Джабрил, объясняя, словно маленькому. — Мертвецы лежат на палубе и не могут покоиться с миром, пока мы не отошлем их, как полагается.

— Да, — сказал Локки. — Давай займемся этим.

Калдрис и Мирлон лежали у трапа левого борта, завернутые в парусину. Светлые тюки, перевязанные рваными веревками, ждали последних проводов. Локки и Джабрил склонились к ним.

— Скажите нужные слова, Ревелл, — произнес Джабрил. — По крайней мере это вы можете для них сделать. Отправьте их души к Отцу Бурь, дайте им покой.

Локки смотрел на тела у своих ног и чувствовал новую боль в сердце. Почти побежденный усталостью и стыдом, он обхватил голову руками и напряженно думал.

По традиции капитаны кораблей считаются жрецами Ионо, получая минимум обучения в храмах этого божества. В море они вправе совершать богослужения, заключать браки и даже давать отпущение грехов умирающим. Некоторые внутренние ритуалы храма Ионо Локки знал, но не был знаком со службой. Он ведь служитель Покровителя Воров, и здесь, в море, на тысячу миль углубившись во владения самого Ионо, на борту корабля, уже проклятого из-за нарушений воли бога… Локки не знает, как испросить у Ионо покой для погибших. Ради их душ он должен воспользоваться той единственной силой, что у него есть.

— Покровитель Воров, Безымянный Тринадцатый, к тебе взывает твой слуга. Обрати свой взгляд на уход этого человека, Калдриса бал Комбара, слуги Ионо. Этот человек поклялся красть под красным флагом и потому заслужил место в твоем царстве…

— Что вы делаете? — зашипел Джабрил, хватая Локки за руку. Локки оттолкнул его.

— Единственное, что могу, — ответил он. — Единственное честное благословение, какое я могу дать этим людям, понятно? — Он коснулся свертка с телом Калдриса. — Мы отдаем этого человека, его тело и душу, в царство твоего брата Ионо, могучего повелителя моря. — Локки считал, что легкая лесть в таких делах никогда не помешает. — Помоги ему. Отнеси его душу к Той, что взвешивает нас всех. Уповаем на это от всего сердца.

Локки жестом попросил Джабрила помочь. Мускулистый матрос молчал, когда они вместе подняли тело Калдриса и просунули в прорезь для трапа. Еще не прозвучал всплеск, а Локки уже обратился ко второму телу.

— Покровитель Воров, наблюдающий за нами, тебя призывает твой слуга. Обрати свой взгляд на уход этого человека, Мирлона, слуги Ионо. Этот человек поклялся красть под красным флагом и потому заслужил место в твоем царстве…

Мятеж начался на следующее утро, когда Локки крепко спал в своем гамаке, по-прежнему в мокрой одежде, в которой проходил всю бурю.

Проснулся он от того, что кто-то захлопнул дверь каюты и закрыл ее на засов. Смущенный, не проснувшийся, он едва не выпал из гамака и должен был схватиться за свой матросский сундук, чтобы устоять на ногах.

— Вооружись, — сказал Жеан, пятясь от двери с двумя своими топориками в руках. — У нас проблема.

Это быстро привело Локки в чувство. Он торопливо нацепил пояс с оружием, с удовлетворением отметив, что крепкие ставни на окнах закрыты. Из-за их краев пробивался свет; неужели уже день? Боги, он проспал всю ночь, ни разу не проснувшись.

— Кое-кто… гм… не очень мной доволен, верно?

— Нами.

— Думаю, мной они недовольны больше. Ты все еще можешь притвориться одним из них; им нужна моя кровь, а ты знай тверди, что я обманул и тебя. Отведи меня к ним. Ты еще сможешь закончить дело и получить у Страгоса противоядие.

— Ты спятил?

Жеан оглянулся на него, но от двери не отошел.

— Странный ты человек, братец. — Локки с сомнением смотрел на веррарскую морскую саблю: в его руках она будет производить меньшее впечатление, чем сейчас в ножнах. — Вначале ты хотел наказать себя за чужую ошибку, а теперь надумал отвечать за ошибку, допущенную только мной.

— Какого дьявола ты читаешь мне мораль, Локки? Вначале уперся — останься да останься, хотя я представляю для тебя угрозу, теперь просишь предать тебя ради выгоды. Да пошел ты. Ты десять пинт безумия в однопинтовой бутылке.

— Удачное описание нас обоих, Жеан. — Несмотря на серьезность положения, Локки улыбнулся; есть что-то освежающее в том, что тебе грозит опасность от людей, а не от безликой бури. — Хотя ты скорее графин, а не бутылка. Я знал, что ты не купишься.

— И не ошибся.

— Хотел бы я посмотреть на лицо Страгоса, когда мы сделаем с ним то, что сделаем, — сказал Локки. — И еще хотел бы знать, когда наступит этот прекрасный миг.

— Что ж, — подхватил Жеан, — раз уж речь зашла о желаниях, я бы хотел иметь миллион солари и попугая, который умеет говорить на тронном теринском. Да видно, не судьба.

— Может, тебя утешит, что небольшой план Страгоса терпит крушение?

— Ну что ж, Локки. — Жеан вздохнул, и его голос смягчился. — Может, они хотят сначала поговорить. А если они хотят поговорить с тобой, то — с твоим-то умом — у нас еще есть шанс.

— Несомненно, ты единственный человек на корабле, который хоть как-то во мне уверен, — вздохнул Локки.

— РЕВЕЛЛ! — послышался крик с трапа.

— Ты никого из них не убил, Жеан?

— Пока нет.

Локки подошел к двери каюты и крикнул через нее:

— Очень умно, Джабрил! Ты безошибочно отыскал меня в каюте, где я проспал всю ночь. Кто тебе подсказал?

— Весь корабль наш, Ревелл!

— Черт возьми, — ответил Локки. — Вы, должно быть, вскрыли оружейные ящики. А я-то надеялся, что у нас будет приятный танцевальный или карточный мятеж, понимаешь?

— Нас тридцать два человека, Ревелл, тех, что еще могут двигаться. Вас двое, у вас нет ни воды, ни еды… корабль наш. Сколько вы собираетесь там сидеть?

— Тут очень уютно, — ответил Локки. — Гамак, стол, отличный вид в кормовое окно… прочная дверь между нами и вами…

— Которую вы можете сломать в любой момент, вы отлично это знаете. — Джабрил понизил голос; скрип на трапе подсказал Локки, что Джабрил подошел к самой двери каюты. — Вы очень говорливы, Ревелл, но говорливость не поможет вам против десяти луков и двадцати ножей.

— Я здесь не один, Джабрил.

— Да. И поверьте, среди нас никто не хотел бы встретиться с мастером Валорой: только четверо против одного. Но у нас шансов еще больше. Я ведь сказал, у нас есть луки. Хотите по-плохому: посмотрим, чего нам это будет стоить.

Локки задумчиво прикусил губу.

— Ты давал мне клятву, Джабрил. Клятву как своему капитану. Когда я вас освободил.

— Мы все поклялись, и поклялись всерьез, но вы не тот, за кого себя выдали. Вы не морской офицер. Калдрис был настоящим моряком, да упокоят боги его душу, а вот кто вы, я не знаю. Вы нас обманули, стало быть, наша клятва не имеет силы.

— Понятно. — Локки подумал, щелкнул пальцами и продолжил: — Значит, вы остались бы верны клятве, будь я… тем, за кого себя выдавал?

— Да, Ревелл. Это уж точно.

— Верю, — сказал Локки. — Я верю, что ты не клятвопреступник, Джабрил. Поэтому у меня есть предложение. Мы с Джеромом мирно выйдем из каюты. Выйдем на палубу и поговорим. Мы с удовольствием выслушаем ваши жалобы — жалобы каждого. И руки у нас будут пусты, если вы поклянетесь, что и у вас не будет оружия. Безопасный выход на палубу и разговор со всеми.

— Никакого «выслушивания жалоб», Ревелл. Мы вам просто скажем, что будет дальше.

— Как хочешь, — ответил Локки. — Говори как хочешь. Дай клятву, что мы можем спокойно выйти, и мы выйдем. Выйдем прямо сейчас.

Несколько секунд Локки напрягал слух, стараясь услышать что-нибудь с трапа.

Наконец Джабрил заговорил:

— Выходите с разжатыми руками и не делайте резких движений, особенно Валора. Тогда — клянусь перед всеми богами — вы невредимыми выйдете на палубу. И мы поговорим.

— Что ж, — прошептал Жеан, — по крайней мере этого ты добился.

— Да. Хотя, может, это просто возможность умереть на солнце, а не в тени. — Локки подумал, не переодеться ли в сухую одежду перед выходом, но покачал головой. — К дьяволу. Джабрил!

— Да?

— Мы открываем дверь.

Вокруг палубы — снова голубое небо и яркое солнце; мир, о существовании которого Локки почти забыл за прошедшие дни. Он думал об этом, пока Джабрил вел их на середину палубы под взглядами тридцати человек с обнаженными саблями и натянутыми луками. На горизонте белеют гряды пены, но вокруг «Красного вестника» море спокойно, и ветерок легко касается щеки Локки.

— Будь я проклят, — прошептал он. — Мы снова вплыли прямо в лето.

— Похоже, даже в бурю нас несло на юг, — отозвался Жеан. — Должно быть, мы миновали Первый Делитель. Широта ноль.

Корабль все еще был в жалком виде; Локки всюду видел следы торопливого и поверхностного ремонта. Мазукка спокойно стоял у руля, на палубе он был единственным безоружным. Корабль шел самым малым, только под топселем; с оснасткой грот-мачты придется повозиться, прежде чем она снова сможет нести паруса; упавшей бизань-мачты нигде не видно.

Локки и Жеан в ожидании остановились у грот-мачты. Сверху, с мостика, на них смотрели моряки с луками. К счастью, никто не натягивал тетивы — но они нервничали, и Локки не доверял ни их здравому смыслу, ни нервам, управляющим мышцами. Джабрил прислонился к корабельной шлюпке и указал на Локки.

— Ты лгал нам, Ревелл!

Экипаж встретил это обвинение криками и свистом, матросы потрясали оружием и выкрикивали оскорбления.

— Ты сам это сказал внизу. Я хочу, чтобы ты повторил это во всеуслышание. Ты не морской офицер.

— Это правда, — ответил Локки. — Я не морской офицер. Теперь это всем должно быть ясно.

— Так кто ты тогда? — Джабрил и матросы явно смутились. — На тебе был веррарский мундир. Ты вошел в Скалу Ветров и вышел из нее. Архонт захватил этот корабль, а ты его отнял. Что за проклятая игра?

Локки понимал, что неудовлетворительный ответ на этот вопрос дорого ему обойдется; все это добавляется к загадке, от которой нельзя отмахнуться. Он почесал подбородок и поднял руки.

— Хорошо, слушайте. Только часть того, что я вам говорил, ложь. Я… я действительно был офицером на службе у архонта, но не моряком. Я служил в разведке.

— В разведке? — воскликнул Аспель, который с луком стоял среди других на мостике. — То есть ты шпионил и все такое прочее?

— Вот именно, — подтвердил Локки. — Шпионил. И все такое прочее. Я ненавижу архонта. Я устал служить ему. И я подумал… подумал, что, если уведу у него корабль с экипажем, смогу и сам выбраться, и ему напакощу. Всю работу выполнял Калдрис, а я только учился.

— Да, — согласился Джабрил. — Но это еще не все. Ты не просто лгал нам насчет того, кто ты. — Он отвернулся от Локки и Жеана и обратился к экипажу: — Он вывел нас в море без единой женщины на борту!

Крики, свист, вопли, грубые жесты и жесты, ограждающие от злых сил. Это напоминание экипажу совсем не понравилось.

— Подождите! — крикнул Локки. — Я должен был увести с собой и женщин; у меня в списке были четыре женщины. Но разве вы видели их на Скале Ветров? Среди заключенных? Они все заболели лихорадкой. Их пришлось списать на берег, понимаете?

— Может, и так, — крикнул Джабрил, — но как ты постарался, чтобы исправить это, когда они заболели?

— Архонт захватывал пленных, не я, — ответил Локки. — Мне пришлось работать с тем, что есть. С вами.

— А ты и не почесался, — сказал Джабрил. — И привел нас сюда без единой кошки!

— Калдрис говорил мне, чтобы я взял кошек. Простите меня. Я просто… я ведь сказал, что я не моряк, верно? Я был занят, уходя из Тал-Веррара, и забыл их. Я не понимал!

— Вот именно! — сказал Джабрил. — Тебе нечего было здесь делать, и ты не знаешь правил. Из-за тебя этот корабль проклят! Нам повезло, что мы еще живы, — тем, кто жив. Пять человек заплатили за твой грех! За твое незнание того, чего требует Ионо, Отец Бурь, от тех, кто плавает по его водам!

— Да защитит нас Повелитель Жадных Вод! — произнес другой матрос.

— Все наши несчастья из-за тебя, — продолжал Джабрил. — Ты сам признал свои ложь и невежество. Я говорю: этот корабль не очистится, пока не избавится от тебя! Что скажете, ребята?

Послышались громкие одобрительные возгласы; моряки, глядя на Локки и Жеана, потрясали оружием.

— Решено, — сказал Джабрил. — Оружие на палубу.

— Подождите, — сказал Локки. — Ты пообещал, что мы поговорим, а я еще не закончил.

— Я целыми и невредимыми привел вас на палубу, и мы поговорили. Разговоры окончены, клятва выполнена, — ответил Джабрил. — Бросайте оружие!

— Но…

— Лучники! — крикнул Джабрил. Моряки на мостике прицелились.

— А какой у нас выбор? — гневно спросил Локки. — Разоружиться, чтобы вы могли что?

— Оставите оружие при себе и умрете на палубе, — ответил Джабрил. — Или разоружитесь и плывите куда хотите. Пусть вас судит Ионо.

— Минутку… — сказал Жеан, уважительно кладя Злобных Сестричек к ногам.

— А ты что скажешь, Валора? — Джабрил в поисках возражений взглянул на моряков, но те молчали. — Ревелл — лжец. Ревелл признал свое преступление; уйдет он — уйдет и проклятие. Ты можешь остаться.

— Он поплывет — я с ним, — ответил Жеан.

— Он для тебя так важен?

— Я не обязан объясняться.

— Пусть будет так. Это я уважаю, — сказал Джабрил. — Вам пора.

— Нет, — крикнул Локки, когда несколько моряков осторожно двинулись к нему, выставив сабли. — Нет! Я должен вначале кое-что сказать!

— Ты сказал достаточно. Остальное рассудит Отец Бурь.

— Когда я нашел вас, — сказал Локки, — вы сидели в камере. Под проклятой скалой. Вы были похоронены под камнем и железом! Вам предстояло умереть или надрываться на галерах на радость архонту. Вы все умирали и гнили, все до последнего!

— Это мы уже слышали, — сказал Джабрил.

— Может, я и не морской офицер, — продолжал Локки. — Может, я заслужил это; может, вы правы, наказывая человека, который навлек на вас несчастья. Но я и тот, кто освободил вас. Я тот, кто дал вам вашу теперешнюю жизнь. Вы плюете на этот дар перед лицом богов!

— Значит, предпочитаешь стрелы? — спросил Аспель, и вокруг рассмеялись.

— Нет, — сказал Джабрил, поднимая руку. — Нет. В этом есть смысл. Этот корабль несчастлив в глазах богов, это уж точно. Даже когда мы избавимся от него, наша удача будет висеть на волоске. Ревелл заслуживает смерти за свои преступления: ложь, невежество, за то, что умершие никогда больше не увидят землю. Но он освободил нас. — Джабрил осмотрел окружающих, прикусил губу и продолжил: — Мы перед ним в долгу. Вот мое слово.

— Шлюпка нам самим нужна, — крикнул Мазукка.

— В Порту Расточительности много шлюпок, — сказал Стрева. — А может, по пути сумеем захватить шлюпку как добычу.

— Да, и еще кошек, — крикнул другой моряк.

— Открытую шлюпку, — сказал Джабрил. — Ни воды, ни пищи — вот мое слово. Пусть Ионо забирает их и поступает с ними как захочет. Что скажут все?

Снова послышались одобрительные возгласы. Даже Мазукка сдался и кивнул.

— Просто подольше поплаваем перед смертью, — сказал Локки.

— Что ж, — прошептал Жеан, — по крайней мере на это ты их уговорил.

Корабельную шлюпку открепили, подняли и опустили за борт в темно-синие воды Медного моря.

— Весла дать? — спросил моряк, которому поручили убрать из шлюпки запас воды и продовольствия. Он заодно убрал и весла.

— Думаю, нет, — ответил Джабрил. — Ионо передвинет их, если захочет. Мы дадим им возможность оставаться на плаву: таково было решение.

Группы вооруженных моряков выстроились и подталкивали Локки и Жеана к трапу правого борта. Сразу за ними шел Джабрил. Когда подошли к борту, Локки увидел, что шлюпка привязана тросом с узлами, по которому можно спуститься.

— Ревелл, — негромко окликнул Джабрил. — Ты действительно принадлежишь Тринадцатому? Ты его служитель?

— Да, — ответил Локки. — Это было единственное честное благословение, какое я мог им дать.

— Наверно, в этом есть смысл. Шпионы, все такое прочее. — Джабрил сунул что-то холодное под рубашку Локки, оно скользнуло вниз, остановившись у пояса. Локки узнал по весу один из своих стилетов.

— Отец бурь может быстро забрать вас, — прошептал Джабрил, — а может позволить вам плыть. Долго плыть. Пока вы не решите, что с вас хватит… понимаешь?

— Джабрил… — сказал Локки. — Спасибо. Я… ну, я мог бы быть капитаном получше.

— Я бы хотел, чтобы ты был хоть каким-нибудь капитаном. Теперь перебирайтесь через борт и проваливайте.

Так и получилось, что Локки и Жеан смотрели из мягко покачивающейся лодки, как «Красный вестник» уходит на юго-запад под рваным парусом, а они остаются посреди пустоты под полуденным солнцем; день или два назад Локки отдал бы десять тысяч солари, чтобы увидеть это солнце.

Сто ярдов, двести, триста… их бывший корабль медленно шел по слегка волнующемуся морю; поначалу половина экипажа собралась на корме, глядя на лодку. Но вскоре моряки потеряли интерес к мертвецам у себя в кильватере. И вернулись к задаче сохранить свой маленький драгоценный деревянный мир, не дать волнам проникнуть в его раны.

Локки подумал: кто унаследует кормовую каюту, топорики Жеана, их обычные орудия и пятьсот солари, запрятанные на дне его сундука, — отчасти остатки их личных денег плюс финансирование Страгоса? Воры процветают, подумал он.

— Что ж, великолепно, — сказал Локки, по возможности вытягивая ноги. Они с Жеаном смотрели друг на друга с противоположных концов шлюпки, рассчитанной на шестерых. — Нам снова удалось удачно уйти от непосредственной опасности и прихватить с собой нечто ценное. Эта шлюпка может стоить два солари.

— Надеюсь, тот, кому достанутся Злобные Сестрички, подавится, — ответил Жеан.

— Топориками?

— Да чем угодно. Что подвернется под руку. Лучше было выбросить их из окна каюты, чем позволить кому-нибудь их забрать. Боги.

— Знаешь, когда мы уходили, Джабрил сунул мне стилет.

Жеан немного подумал, к чему бы это, и пожал плечами.

— Если поблизости окажется небольшой корабль, у нас будет оружие, чтобы его захватить.

— Тебе… гм… удобно в кормовой каюте?

— Удобно, — ответил Жеан. Он встал с банки и лег на дно, прижавшись спиной к правому борту. — Тесновато, зато отделка роскошная.

— Это хорошо, — сказал Локки, показывая на середину шлюпки. — Думаю, когда я установлю здесь висячие сады и размещу библиотеку, особенно тесно не будет.

— Я это уже принял во внимание. — Жеан откинул голову и закрыл глаза. — Висячий сад будет над моей ванной.

— По совместительству там может быть храм.

— Думаешь, это необходимо?

— Да, — сказал Локки. — Думаю, нам с тобой предстоит очень много молиться.

Несколько минут они плыли в молчании. Локки, тоже закрыв глаза, глубоко вдыхал острый морской воздух и слушал негромкий шепот волн. Солнце пекло голову, и, сидя, он задремывал. Он поискал какой-нибудь источник боли и обнаружил только пустоту и оцепенение; казалось, полное крушение планов принесло ему облегчение. Больше никого не нужно дурачить, не от кого беречь тайны, никаких обязанностей ни у него, ни у Жеана; они дрейфуют, просто дрейфуют в ожидании следующего каприза богов.

По прошествии некоего времени — Локки не мог бы сказать, когда именно, — его вывел из оцепенения голос Жеана; Локки открыл глаза, увидел яркий блеск солнца на воде и замигал.

— Локки, — сказал Жеан, очевидно, не в первый раз, — парус в трех румбах от носа к правому борту.

— Ха-ха, Жеан. Должно быть, «Красный вестник», навсегда уходящий от нас. Помнишь такой корабль?

— Нет, — настойчивее сказал Жеан. — Новый парус в трех румбах от носа к правому борту!

Локки оглянулся через правое плечо, щурясь. «Красный вестник» еще хорошо виден, теперь он отошел примерно на три четверти мили. А слева от их прежнего корабля — трудно разглядеть против яркого света солнца и неба — да, туманный белый квадрат на горизонте.

— Будь я проклят! — сказал Локки. — Похоже, у наших парней появился первый шанс взять добычу.

— Ну что ему стоило показаться вчера!

— Бьюсь об заклад, я бы все равно все испортил. Но вообрази только, как эти бедные выродки цепляют крючьями добычу, прыгают через борт с саблями в руках и орут: «Ваши кошки! Отдайте всех ваших кошек!»

Жеан рассмеялся.

— Что за переполох мы устроили, будь он проклят! Ну, хоть какое-то развлечение. Не очень удобно: «Вестник» в таком состоянии. Может, вернутся к нам и попросят помочь.

— Тебя — возможно, — ответил Локки.

На глазах у Локки на «Вестнике» началась суматоха. Развернулся белый квадрат паруса. Напрягая зрение, Локки видел крошечные фигурки, мечущиеся по палубе и по реям. Его прежний корабль повернул так, чтобы поймать ветер слева.

— Точно хромая лошадь, — сказал Жеан. — Смотри, они боятся поднимать паруса на грот-мачте. Нельзя сказать, что я их осуждаю. — Жеан какое-то время разглядывал сцену. — Думаю, наш новый приятель идет с северо-северо-запада. Если парни пойдут на запад и постараются выглядеть невинно… возможно… в противном случае ему хватит места, чтобы уйти на запад или на юг. Если этот корабль в неплохой форме, «Вестнику» его никогда не догнать.

— Жеан… — начал Локки очень медленно, не совсем уверенный в своем знании мореходного дела. — Не думаю… не думаю, что они хотят убежать. Смотри, они идут прямо на «Вестник».

Следующие несколько минут подтвердили это. Действительно, вскоре парус нового корабля удвоился в размерах, и Локки увидел под ним очертания корпуса. Чем бы ни был этот корабль, он шел наперерез «Красному вестнику».

— Быстрый, — заметил Жеан, явно заинтересованный. — Смотри, как идет. Готов заложить собственную печень, «Вестник», делает не больше четырех узлов. А этот вдвое больше.

— Может, «Вестник» их нисколько не интересует, — сказал Локки. — Увидят, что корабль поврежден, и просто пройдут мимо.

— Поцелуй меня в зад и будь здоров, — отозвался Жеан. — Жаль.

Новый корабль рос на глазах: неясные очертания превратились в стройный темный корпус, раздутые паруса, тонкие линии мачт.

— Две мачты, — сказал Жеан. — Бриг, идет под всеми парусами.

Локки почувствовал неожиданное возбуждение; стараясь сдержать его, он глядел, как «Вестник» медленно движется на юго-запад, а новый корабль быстро его догоняет. Теперь показался его правый борт. Как и сказал Жеан, две мачты, узкий стремительный профиль и корпус, такой темный, что блестит на солнце.

В воздухе над кормой корабля появилось темное пятно. Оно двинулось вверх, развернулось и превратилось в флаг — ярко-алый, цвета только что пролитой крови.

— О боги, — воскликнул Локки, — вы, должно быть, шутите!

Корабль продолжал лететь, разрезая носом пенные волны; с каждой секундой расстояние между ним и «Вестником» сокращалось. Из-за него вынырнули низкие белые силуэты — шлюпки, полные темных точек-моряков. Новый корабль развернулся с наветренной стороны от «Вестника», как хищник, отрезающий добыче путь к бегству. Тем временем лодки двинулись к кораблю с подветренной стороны. Что бы ни делали Джабрил и команда, силясь облегчить свое положение, этого было недостаточно; по воде еле слышно доносились гневные вопли, и вскоре черные точки облепили борта «Вестника».

— Нет! — Локки, не отдавая себе отчета, вскочил на ноги, и Жеан торопливо стащил его обратно. — Ублюдки! Проклятые, жалкие, трусливые сволочи! Как вы смеете захватывать мой корабль…

— Который уже захвачен, — заметил Жеан.

— Тупые пираты!

— Воры процветают, — сказал Жеан, поперхнувшись смехом и кусая костяшки пальцев.

Бой, если его можно так назвать, продолжался не более пяти минут. Кто-то на юте развернул «Вестник», приведя к ветру и тем самым погасив его скорость, все паруса были убраны, и вскоре «Вестник» мягко покачивался на волнах с привязанной шлюпкой морских разбойников. Вторая шлюпка вернулась на выславший ее корабль. На этом корабле убрали часть парусов, развернулись, и он неторопливо двинулся в сторону Локки и Жеана — страшное чудовище, играющее с очередной крошечной жертвой.

— Думаю, это одна из ситуаций «хорошие новости, плохие новости», — сказал Жеан, похрустывая пальцами. — Готовься отражать абордаж.

— Чем? Одним стилетом и обидными предположениями относительно их матерей? — Локки сжал кулаки; его гнев сменился возбуждением. — Жеан, если мы поднимемся на этот корабль и уговорим принять нас в команду, мы снова в игре, клянусь богами!

— Они могут просто убить нас и отнять шлюпку.

— Посмотрим, — сказал Локки. — Посмотрим. Вначале обменяемся любезностями. Проведем дипломатические переговоры.

Пиратский корабль подошел, когда солнце медленно садилось на западе и небо и вода заметно потемнели. Корпус действительно черный — из ведьмина дерева, и корабль даже на беглый взгляд крупнее «Вестника». Моряки теснились на реях и вдоль бортов; Локки почувствовал зависть при виде такого большого и работоспособного экипажа. Корабль величественно резал воду, потом по приказу с мостика развернулся по ветру. Быстро и точно были убраны паруса; теперь пиратский корабль почти полз, он закрыл своим корпусом «Вестник» и оказался в двадцати ярдах от шлюпки.

— Эй, на лодке! — крикнула женщина у борта. Локки хорошо ее видел: невысокая, темноволосая, частично в доспехах, а за ней не меньше дюжины вооруженных и заинтересованных моряков. Локки почувствовал, как от их взглядов мурашки ползут по коже, но постарался принять беззаботный вид.

— Эй, на бриге! — ответил он. — Прекрасная погода, не правда ли?

— Что вы двое можете о себе сказать?

Локки спешно обдумывал возможные преимущества мольбы, осторожного и нахального подходов и решил, что нахальство заставит запомнить их лучше всего.

— Стоять! — крикнул он, вставая и размахивая стилетом. — Вы видите: мы с наветренной стороны, и у вас нет надежды на спасение! Ваш корабль принадлежит нам, и вы все наши пленники! Мы готовы проявить милосердие, но не искушайте нас!

На палубе загоготали, и Локки почувствовал прилив надежды: опыт подсказывал ему, что смех редко предшествует кровавому убийству.

— Вы капитан Ревелл, — крикнула женщина, — верно?

— Вижу, слава бежит впереди меня.

— О вас рассказал экипаж вашего бывшего корабля.

— Дерьмо! — прошептал Жеан.

— Хотите, чтобы мы вас спасли?

— Да, пожалуй, — ответил Локки. — С вашей стороны это было бы очень любезно.

— Хорошо. Пусть ваш друг встанет. Теперь оба разденьтесь.

— Что?

В нескольких дюймах от его головы просвистела стрела, и Локки поморщился.

— Снять одежду! Хотите милосердия — сначала позабавьте нас! Пусть ваш большой друг встанет, и раздевайтесь оба!

— Невероятно, — сказал Жеан, поднимаясь.

— Послушайте, — крикнул Локки, начиная снимать рубашку, — можно мы бросим одежду на дно лодки? Нам ведь не обязательно бросать ее за борт?

— Конечно, — ответила женщина. — Одежду и шлюпку мы заберем, даже если не заберем вас. Штаны долой, джентльмены! Вот так!

Мгновение спустя Локки и Жеан, совершенно нагие, стояли в покачивающейся лодке, и ветерок обдувал им бока.

— Джентльмены, — крикнула женщина, — что это? Я ожидала увидеть большие сабли, а вы показываете маленькие стилеты!

Экипаж катался со смеху. Покровитель Воров! Локки видел, что у борта собирается все больше народа. Теперь на Локки и Жеана показывало и смеялось больше матросов, чем во всем экипаже «Красного вестника».

— В чем дело, парни? Мысль о спасении вас не возбуждает? Что нужно, чтобы у вас там внизу встало?

Локки в ответ обеими руками изобразил жест, которому научился еще мальчишкой: такого жеста в любом городе Теринского мира достаточно, чтобы развязать драку. Толпа ответила ему тем же, со многими творческими вариациями.

— Ну хорошо, — воскликнула женщина. — Станьте на одну ногу. Оба! Ногу поднимите!

— Которую? — спросил Локки, подбоченясь.

— Сам реши — бери пример с приятеля, — ответила она.

Локки поднял ногу над банкой для гребцов и расставил руки, чтобы сохранить равновесие: это давалось все труднее. Рядом с ним то же самое сделал Жеан, и Локки уверился, что с любого расстояния они выглядят парой придурков.

— Выше, — сказала женщина. — Это жалкое зрелище. Вы способны на большее.

С вызовом глядя на женщину, Локки поднял ногу еще на полфута. Он чувствовал, как от усталости и качки начинает дрожать правая нога; несколько секунд отделяло их с Жеаном от нового унижения.

— Отлично! — крикнула женщина. — А теперь пусть потанцуют!

Локки увидел темные стрелы перед глазами раньше, чем услышал звон распрямляющейся тетивы. И прыгнул за борт, с секундным опозданием сообразив, что стрелы вовсе не нацелены в его тело. Море мгновенно проглотило его: он прыгнул как пришлось, боком, и когда, задыхаясь, поднялся на поверхность, выплюнул воду, чувствуя жжение соли в носу.

Локки скорее услышал, чем увидел, как по другую сторону шлюпки выплевывает воду Жеан. Пираты умирали со смеху, падали, держались за бока. Невысокая женщина что-то пнула, и в прорезь борта упала веревка с узлами.

— Плывите, — крикнула она, — и тащите с собой шлюпку.

Держась за борта шлюпки и неловко отталкиваясь, Локки и Жеан сумели подвести ее к кораблю, оказавшись в тени его корпуса. Здесь плавал конец веревки с узлами, и Жеан сильно подтолкнул к ней Локки, будто опасался, что в любую секунду веревку могут поднять.

Локки — голый, мокрый, разъяренный — поднимался по гладкому борту корабля. Грубые руки подхватили его и перетащили на палубу. Он увидел перед собой пару потрепанных кожаных сапог и сел.

— Надеюсь, это было забавно, — начал он, — потому что сейчас я…

Сапог ударил его в грудь и опрокинул на палубу. Морщась, Локки передумал вставать и принялся разглядывать владелицу сапога. Не только невысокая — хорошенькая, даже если лежать буквально у нее под каблуком. Голубая рубашка поверх кожаного нагрудника вся в разрезах — это не дань моде, а скорее удары мимо цели. Темные вьющиеся волосы плотно завязаны сзади на затылке, а на поясе целый арсенал ножей и сабель. Плечи и руки мускулистые; от женщины исходит ощущение такой силы, что Локки решил обуздать свой гнев.

— Что ты сейчас?

— Полежу на палубе, — ответил Локки, — наслаждаясь теплым послеполуденным солнцем.

Женщина рассмеялась; секунду спустя из-за борта показался Жеан и лег рядом с Локки. Его черные волосы прилипли к черепу, с бороды потоком стекала вода.

— Боги, — сказала женщина, — большой и маленький. Большой, похоже, может постоять за себя. Ты, должно быть, мастер Валора.

— Если вы так говорите, мадам, — должно.

— Мадам? Мадам — слово береговое. Здесь я старпом.

— Значит, вы не капитан корабля?

Женщина сняла сапог с груди Локки и позволила ему сесть.

— Вовсе нет, — сказала она.

— Эзри мой первый помощник, — послышался голос сзади. Локки медленно и осторожно повернулся, разглядывая говорящего.

Снова женщина — выше той, которую она назвала Эзри, и шире в плечах. Смуглая, с кожей, которая лишь чуть светлее корпуса корабля; эффектная, но не молодая. Морщины вокруг глаз и рта свидетельствовали, что ей около сорока. Глаза холодные, рисунок рта твердый — она явно не разделяет юмористического отношения Эзри к двум голым пленникам, с которых капает вода.

Ее волосы цвета ночи, грива, перевитая красными и серебряными лентами, ниспадает из-под четырехугольной шапки, и, несмотря на жару, на женщине черный кожаный плащ, подбитый ярко-алым шелком. А что самое поразительное, под этим плащом нагрудник с мозаикой из Древнего стекла. Такой вид доспехов редко можно увидеть не на короле: соединять каждую плитку Древнего стекла с другой необходимо металлической решеточкой — люди не умеют соединять само Древнее стекло. Нагрудник сверкает отражениями солнца более сложными, чем от витражного окна: тысячи сверкающих кусочков размером с ноготь в серебряной оправе.

— Оррин Ревелл, — сказала она. — Никогда о тебе не слышала.

— А я — о вас, — ответил Локки. — Могу я иметь удовольствие познакомиться?

— Дел, — сказала она, отворачиваясь от Локки и Жеана и глядя на Эзри, — подними шлюпку. Осмотри их одежду, забери все интересное и верни одежду им; пусть оденутся.

— Как прикажете, капитан.

Эзри повернулась и начала отдавать команды морякам.

— Что касается вас двоих, — сказала капитан, снова поглядев на промокших воров. — Меня зовут Замира Дракаста. Мой корабль — «Ядовитая орхидея». Как только вы оденетесь, кто-нибудь посадит вас в трюм.

Date: 2015-11-13; view: 279; Нарушение авторских прав