Партийные кадры и партизанская война

Непосредственное участие партийных функционеров в партизанских вылазках и акциях сопротивления было достаточно редким. Большинство «стойких партийцев» предпочитало либо скрыться в неизвестном направлении, либо покончить с собой. Мало кто из них оказывал противнику ожесточенное сопротивление. Впрочем, нет правил без исключений. Например, в Бремене подпольную организацию возглавил лично крайсляйтер Шуман — фанатичный нацист, который в апреле 1945 года, перейдя все границы, угрожал расправой своим начальникам, если те осмелятся сдать город британцам. Как видим, ему не были чужды методы «вервольфов». Со временем Шуману пришлось все-таки покинуть Бремен и перебраться в Вильгельмсхафен, где он был назначен начальником «особого отряда». О заданиях, которые он получил, ничего не известно. До нас дошли лишь сведения, что после капитуляции Германии он упал духом и застрелился в июне 1945 года. Сам же отряд Шумана прекратил существование после того, как Союзники ликвидировали его главарей.

Схожий заговор возник в Судетах, где действовала подпольная организация «Пастух», возникшая по инициативе местного крайсляйтера. Подобно «Вервольфу», «Пастух» состоял из эсэсовцев, которые заранее прошли специальную подготовку. Они обладали навыками партизанской войны и ведения агитации. Но если традиционные отряды «Вервольфа» большей частью состояли из молодежи и подростков, то в данном случае все «пастухи» были зрелыми мужчинами. Датой возникновения «Пастуха» можно считать 1 мая 1945 года, когда на подпольной встрече нацистов было решено бездействовать, пока передовые части Красной Армии не продвинутся дальше на Запад. Период «консервации» составил несколько месяцев. Лишь когда стихли бои, было решено нанести удар. Когда в Западных Судетах появились американцы, на стенах домов стали появляться угрожающие надписи. Эта группа предпочла ограничиться подобными выходками, не переходя к боевым действиям. Ее члены были обезврежены лишь в июле 1945 года. Нацистские функционеры попытались спровоцировать партизанскую войну и в Магдебурге. Согласно одному документу, крайсляйтер Вольмирштедта, пригорода Магдебурга, принял под свое командование нескольких солдат, которые скрывались в окрестностях Летцилингенской пустоши, раскинувшейся к северо-западу от города. Этот отряд долгое время существовал за счет тайников, которые были сделаны по приказу НСДАП еще в апреле 1945 года. Этот район продолжал считаться неспокойным, даже когда американские части выбили отсюда части вермахта и прочесали пустошь.

Большинство сообщений об участии служащих НСДАП в отрядах «вервольфов» приходило с юго-запада Германии. Факт вполне объяснимый, если учесть фанатизм баденского гауляйтера Роберта Вагнера, «старого бойца», принимавшего активное участие еще в «пивном путче» 1923 года. 25 марта 1945-го Вагнер получил от Бормана приказ покинуть Баден и начать подготовку партизанской войны в Шварцвальде. В отличие от многих партийных функционеров Вагнер уделил этому приказу самое серьезное внимание. 28 марта, когда в его округе был создан отряд «Вервольфа», он опубликовал призыв к началу «народного сопротивления». Сразу же после этого он ушел в подполье, оставив на своем месте своего заместителя. О действиях Вагнера в составе партизанского отряда есть множество противоречивых сведений. В основном все они были обнародованы на Страсбургском суде, где в 1946 году Вагнер был приговорен французскими властями к смерти. По его собственному заявлению, он покинул Баден 29 апреля и направился на север, дабы присоединиться к одному из отрядов «Вервольфа». Но по пути следования он изменил свой маршрут. С другой стороны, французский агент, который смог проникнуть в среду баденских «вервольфов», утверждал, что ими руководил именно Вагнер, который никуда не отлучался. Впрочем, деятельность этих подпольщиков ограничивалась незначительными диверсиями вроде засыпания сахара в топливные баки. Чтобы выяснить правду, французские оккупационные власти арестовали жену Вагнера Энни, которую доставили для допросов в Париж. Несмотря на достаточно жесткое обращение с ней, фрау Вагнер отказалась предоставить какую-либо информацию о местонахождении ее мужа. 1 июня при странных обстоятельствах она выбросилась с пятого этажа здания, в котором располагалась французская военная контрразведка. Когда в конце июля 1945 года Вагнер узнал о драматическом «самоубийстве» своей жены, его дух был сломлен и он сдался в плен американцам. Это произошло в Штутгарте. Американцы тут же «оценили» Вагнера как опасного диверсанта и передали его французам.

Несмотря на то что Вагнер, видимо, все-таки не принимал участия в активных партизанских действиях, его директивы, выпущенные в конце марта 1945 года, стали руководством к действию многих «вервольфов». Ими руководствовались нацистские партизаны, орудовавшие в окрестностях города Фройдштадт. Кстати, среди них было несколько партийных функционеров. Во Фрайбурге, получив их, крайсляйтер создал собственный партизанский отряд, состоявший главным образом из подростков. Леопольд Маух, крайсляйтер Вальдсухта, создал из восьмидесяти человек партизанский отряд. В него вошли несколько отставших от своих частей солдат, подростки из гитлерюгенда и даже женщины, входившие в Фольксштурм. Сам Маух в свое время был офицером-пограничником, а потому имел не только боевые навыки — он прекрасно знал ландшафт Южного Бадена. Его отряд, созданный 10 мая 1945 года, большую часть времени скрывался в бункере, специально построенном для этой цели к северу от городка Баренталь. В течение недели эта группа пыталась установить радиоконтакт с партизанскими отрядами из Фельдберга и Бад-Дюргейма. В итоге это удалось, и началась выработка тактики общих действий. Первоначально партизаны, находившиеся под командованием Мауха, планировали выиграть время и скрыться от французских войск, которые прочесывали окрестности. Однако французы приводили сюда все больше и больше военных сил, не собираясь покидать эту местность. Это обстоятельство подорвало в отряде моральный дух. Кроме этого, почти сразу же стало ясно, что местное население относилось к партизанам враждебно, а потому не собиралось им помогать. Частично это происходило из-за опасения французских репрессий. В конечном счете, из отряда стали один за другим дезертировать люди. В одну ночь из него сбежало тридцать человек. Мауху стало ясно, что сопротивление бесполезно, и он сдался французским оккупационным властям.

Мартин Борман упраздняет «Вервольф»

Учитывая исключительную активность Мартина Бормана в последние месяцы войны, можно было ожидать, что он встанет во главе одного из боевых отрядов. Действительно, он был замечен в отчаянной попытке спасти себя, прорываясь из партийной канцелярии, когда бои уже велись в Берлине. Не исключено, что он пытался прорваться к Дёницу во Фленсбург. Но тем не менее большинство партийных вождей в последние дни войны продемонстрировало, что они были готовы пожертвовать «Вервольфом», дабы на грани краха сохранить свою крошечную, но власть. Борман не являлся исключением.

1 мая 1945 года, когда силы Красной Армии отделяло от партийной канцелярии буквально несколько кварталов, Мартин Борман передал все дела заместителю Геббельса Гансу Фричу. Именно Фрич взял на себя ответственность за сдачу Берлина Красной Армии. Он правильно предположил, что Советы потребуют положить конец всем диверсионным вылазкам, оставляя за собой право широких репрессивных мер в случае несоблюдения данного условия. Тем временем Борман и один из самых радикальных помощников Геббельса Вернер Науман планировали бежать из правительственного квартала и скрыться из города. В этой поспешности они не думали о «Вервольфе» и последствиях партизанского движения. Фрич, однако, был более предусмотрительным и вовремя позаботился о подобных вопросах. Он полагал, что ему будет проще заработать спасение, если он распустит «Вервольф». Еще до бегства партийной верхушки из канцелярии, Фрич решил обсудить подобную «пораженческую» перспективу. Науман, когда-то бывший нацистский фанатик, только отмахнулся, мол, потом-потом. Тогда Фрич направился к Борману.

Борман, услышав такое предложение, взорвался. «Да вас стоило бы расстрелять!» — воскликнул он. Но когда стало ясно, что Фрич не испугался, в рейхсляйтере возобладали здравые настроения. Фрич предложил отсрочить капитуляцию Берлинского гарнизона, чтобы «группировка Бормана» смогла набить себе цену. Но в обмен Борман должен был пообещать, что признает бессмысленной любую партизанскую борьбу. В качестве доказательства своих намерений он должен был приостановить деятельность «Вервольфа». В итоге рейхеляйтер согласился. В присутствии Фрича, Наумана и еще нескольких офицеров СС он подписал необходимые бумаги. Кроме этого, Борман проинструктировал своего личного секретаря, который должен был распространить приказ о прекращении деятельности «вервольфов». Собственно говоря, этот приказ был последним документом, который рейхсляйтер подписал как должностное лицо Третьего рейха. Он сообщил Фричу: «Вся деятельность «Вервольфа» должна быть приостановлена, это распространяется и на вынесенные смертные приговоры. «Вервольф» распущен!» Последняя фраза говорит о том, что Борман создал на территории всей Германии «команды смерти», на фоне которых бледнели даже методы эсэсовских партизан. В любом случае вскоре Борман исчез, и его больше никогда не видели. После войны ходило множество слухов. Одни утверждали, что он скрывался в «Альпийской твердыне», откуда он вещал по радио. Другие — что он был советским разведчиком и доживал свои дни в СССР. Но наиболее правдоподобной кажется версия, что он погиб, когда пытался вырваться из советского кольца, охватившего пылающий Берлин. Возможно, что он покончил с собой, когда стало ясно, что спасение невозможно.

НСДАП и «народное сопротивление»

Последние дни существования Третьего рейха, впрочем, как и сама судьба М. Бормана, наглядно иллюстрируют одну из самых величайших неудач Третьего рейха. Гитлер и его фанатичные последователи были уверены, что строили рейх, который простоит тысячелетие, а потому никто не думал о возможном поражении Германии. НСДАП не была обычной политической партией; по сути, скорее это было пропагандистское агентство, которое, придя в 1933 году к власти, утратило свой революционный смысл. Партийные кадры оказались полностью не готовы к новому состоянию. Замещая в традиционной государственной системе чиновников, они тут же стали безразличными и коррумпированными (в принципе, неизбежный процесс смены элит). Главная проблема движения заключалась в его старении. Нацисты, в свое время выдвинувшие лозунг «Национал-социализм мобилизует молодежную волю», не хотели освобождать место для пышущей энергией молодежи. В этом отношении НСДАП значительно уступала СС, которые предлагали молодым фанатикам прекрасную возможность карьерного роста. Более того, именно СС позиционировали себя как новую элиту рейха. Таким образом, несмотря на ограниченное восстановление в годы войны власти НСДАП, что было продиктовано особой ценностью военной пропаганды, едва ли можно было вести речь о прежней, «революционной партии». Произнося героические слова о возвращении «эпохи борьбы», нацистские функционеры оказались неподготовленными к военному поражению. Партия оказалась не готова к краху ни на психологическом, ни на организационном уровне. Казалось, что эти обстоятельства вряд ли могли спровоцировать новый всплеск «революционного насилия». Являясь неким юридическим лицом, партия и весь ее бюрократический аппарат подобно дырявому кораблю в одночасье пошли на дно.

В этих условиях «Вервольф» был проектом, к которому партия поначалу не проявляла большого интереса, лишь в последний момент, в марте 1945 года, Борман предпринял попытку создать подпольное движение, именно в этот момент должностные лица партии столклись с выбором: личный героизм или самосохранение. Членство в «Вервольфе» как некая возможность самоубийства не вписывалась в планы большинства подобных партийцев. В результате, когда в марте — апреле 1945 года Союзники достигли Центральной Тернии, можно было наблюдать волну самоубийств и серию «предательств», когда бывшие нацистские функционеры, спасая свою жизнь, пытались заручиться поддержкой новых хозяев. Лишь некоторые из партийных вождей взяли оружие в руки и попытались скрыться, уйдя в нацистское подполье. Они не намеревались дешево отдать свою жизнь. Однако таковых было совсем немного. Единицы пытались скрыться в лесах, в то время как подавляющее большинство смирились со своей участью и не думали о каких-то заговорах. Нужно также обратить внимание, что НСДАП не была самостоятельной военной организацией и кроме абстрактной поддержки партизанских действий не имела никакой реальной возможности организовать военное сопротивление Красной Армии и Союзникам.

На оккупированных территориях имелись признаки того, что в подполье оказались целые структуры нацистской партии. Об этом говорила хотя бы «нацистская пропаганда слухов», которая имела место во всех четырех оккупационных зонах. Британская и американская контрразведки предполагали, что остатки НСДАП целенаправленно распространяли слухи в немецком обществе (одна из затей Дотцлера). Захваченные в Бремене в конце 1945 года «вервольфы» признали, что подобная «информационная» сеть все-таки существовала. Аналитики СИС, изучавшие нацистскую пропаганду и символику, указывали, что на местах существовали подпольные идеологические ячейки. Французы также полагали, что распространение слухов было делом рук нацистов-подпольщиков. Это не была политическая организация в полном понимании этого слова. Ее можно было бы назвать многоликой массой, которая занималась деморализацией немецкого общества. По большому счету, НСДАП «эпохи борьбы» не была политической организацией, так как ее коньком было не построение четкой структуры, а именно политическая пропаганда и агитация. Таким образом, в то время как Борман и Дотцлер пытались заниматься нерешительными структурными приготовлениями к действиям в условиях полной оккупации Германии, они поощряли «пропаганду слухов», что можно считать их единственным реальным достижением. Кроме того, не стоило скидывать со счетов Геббельса, который пытался вовлечь машину своего министерства в пропаганду партизанской войны.

Геббельс и «Вервольф»

Интерес Геббельса к «Вервольфу» ограничивался западными областями Германии. С одной стороны, это, возможно, было продиктовано его прошлыми левыми взглядами, а возможно, тем, что он был уроженцем Рейнланда. Именно на Западном фронте в начале февраля 1945 года потерпела крах системная политика эвакуации немецкого населения. 26 марта Геббельс писал в своем дневнике: «Настойчивость фюрера в осуществлении его приказа об эвакуации является патологической. С практической точки зрения такие эвакуации невыполнимы». Тем временем Борман рекомендовал завершить этот процесс. Поводов для этого было предостаточно. Прежде всего, беспорядок, который царил на Западном фронте. Один из гауляйтеров настаивал на том, чтобы немецкие жители, оказавшиеся на оккупированных территориях, больше не расценивались как «предатели». Таким образом, исчезло одно из главнейших препятствий, которое мешало вести целенаправленную пропаганду партизанской войны.

Но тут-же возникла потребность в поводе, чтобы вернуть немцев обратно в тыл противника, так как те, кто остался за линией фронта, боялись или просто не хотели демонстрировать враждебность в отношении Союзников. Кроме того, партия сама давала неблаговидный пример, так как ее функционеры часто первыми скрывались из городов и областей, которым угрожал противник. Это нанесло ощутимый удар по идее «народного национал-социалистического сопротивления». Однако Геббельс не терял веры в своих соотечественников. Он оставался убежден, что они еще продемонстрируют свою решительность и храбрость. Но вид разгромленного вермахта вряд ли подталкивал мирных жителей к сопротивлению. Забегая вперед, можно сказать, что Геббельс обладал удивительным оптимизмом и верой в лояльность немцев к нацистскому режиму. По этой причине он ошибочно полагал, что «национал-социалистическое сопротивление» было возможно. «Чтобы вновь прийти в себя, люди нуждаются только в хорошем сне и отдыхе от ужасов воздушной войны… Я полагаю, что в Западной Германии медленно, но неуклонно начинается партизанская война. Уже налицо множество признаков этого процесса».

Геббельс полагал, что ключ к такому повороту событий находился в нехватке продовольствия и что если бы такой фактор имел место быть, то народные восстания в тылу противников стали бы самым обычным явлением. Он думал, что западные державы будут проводить в жизнь политику демократизации и выкачивания ресурсов, в том числе продовольствия: «Если враг в его слепой ненависти действительно позволит себе придерживаться такой линии, оставляя в течение многих месяцев и даже лет побежденных немцев голодными, то они не знают, что их ждет. В Германии вряд ли кого соблазнят демократией. И если демократическая теория на практике будет означать голод, то они увидят, как изнуренные и опечаленные немцы пронесут «голодные плакаты» через их разрушенные города и как они без оглядки окунутся в политический радикализм. Там, где плоды радикализации не пожнет коммунизм (после всех ужасов и страданий, которые большевики принесли восточным областям, его шансы на успех в Германии крайне невелики), будет рожден неонациональный социализм — чистый и честный, бескомпромиссный и усилившийся от страданий, ниспосланных ему в этом чистилище».

Искрой, способной зажечь новый пожар, Геббельс считал «Вервольф». После предполагаемого получения контроля над этой организацией он намеревался поставить во главе радикальные («революционные») элементы. Эта инициатива полностью сочеталась с намерением Геббельса получить полный контроль над внутренней политикой страны. В конце марта 1945 года он решился обратиться с таким предложением к Гитлеру. Фюрер частично поддержал его. Но полученные прерогативы были далеки от «воздушных замков», которые рисовал в своем воображении министр пропаганды. В данной ситуации ему приходилось довольствоваться частичной победой. Этот успех он планировал сделать точкой опоры, которая могла помочь ему «перевернуть» всю Германию. В начале апреля 1945 года он отмечал, что все еще вынашивал планы относительно того, как «заполучить в собственные руки движение «вервольфов». Хотя теперь он признал, что это должно быть постепенным процессом. Он отмечал: «Я полагаю, что «Вервольф» должен был быть исполнен энтузиазма».

Вмешательство Геббельса в дела «Вервольфа», естественно, создало открытую конкуренцию между ним и Прюцманом. Особенно после того, как эсэсовец выразил недовольство новыми мерами, которые позволяли Министерству пропаганды проводить активную пропагандистскую кампанию по привлечению в «Вервольф» новых людей. Геббельс чувствовал, что «Вервольф-СС» был его неудачей и что Прюцман неохотно осуществлял предложенные им меры. Сам Прюцман, защищаясь, утверждал, что население оккупированных районов было безразлично или вовсе враждебно настроено в отношении НСДАП. По этой причине к партизанской войне надо было переходить медленно и осторожно. В свете такого положения дел нет ничего удивительного, что Прюцман был разгневан, когда Министерство пропаганды продолжило осуществлять радикальную и энергичную пропагандистскую кампанию, которая не отражала его взглядов. Более того, ход кампании даже согласовывали с его бюро! Это ставило под угрозу его партизан, так как ставило крест на их военном статусе. Как-то Прюцман заявил гауляйтеру Кауфману: «Такой подход ошибочен, опасен и глуп». Спустя несколько дней после начала пропагандистской кампании Прюцман ворвался в кабинет Геббельса и устроил скандал. Он кричал, что «вервольфы» должны работать под завесой тайны. Геббельс полностью отверг такие утверждения: «Мы не намереваемся скрывать наши инициативы и делать их прерогативой СС. Напротив, враг должен знать, что мы планируем». После этого начался новый виток пропаганды «Вервольфа». Согласно меморандуму, распространенному 4 апреля 1945 года, все истинные национал-социалисты, оказавшиеся на оккупированных территориях, должны были стать «вервольфами».

Радио «Вервольф»

Главным объектом противостояния Геббельса и Прюцмана стало так называемое Радио «Вервольф», радиостанция, открытие которой Геббельс планировал еще в марте 1945 года. Тогда он рассчитывал на поддержку Бормана. Уже в феврале 1945 года Науман отправил Гансу Фричу инструкции, в которых сообщалось о возможности введения в действие секретного радиопередатчика, при помощи которого бы координировались действия различных групп «вервольфов». Сам Науман повторил эту идею в своей речи 23 марта 1945 года, когда публично призывал к партизанской войне, приводя в пример «вервольфам» подростка, который убил канадского солдата. Радио «Вервольф» начало свою трансляцию 1 апреля 1945 года. Одно из первых сообщений гласило: «На немецких западных территориях, которые захвачены врагом, появилось немецкое освободительное движение». После потока сообщений о новом движении, которое стремилось к «народной войне», было объявлено, что «Вервольф» обладал собственным передатчиком за линией фронта. Дополнялось, что будут предприниматься все усилия, чтобы станция постоянно выходила в эфир. Слушателей не обманули, станция вещала каждый день с 19 до 20 часов. Позже было объявлено, что радио будет вещать по ночам на волне в 1339 метров.

Один из специалистов по радиосвязи, служивший в вермахте, позже указал, что Геббельс фактически испортил все дело. Призывая всех «вервольфов» с Запада и Востока слушать это радио, он фактически указывал, что оно располагалось не в тылу противника, а на подконтрольной нацистам территории. По правде говоря, передатчик находился на германской радиостанции Науэн, которая располагалась в западных предместьях Берлина. Однако идея относительно секретной станции в тылу врага взбудоражила часть фанатичных нацистов, не очень разбиравшихся в радиотехнике. Ее прослушивание стало необходимым компонентом для создания нацистского подполья.

Чтобы обеспечить нормальную работу радиостанции, при «Вервольфе» был создан отдел информационного обеспечения. На деле же эта структура подчинялась управлению пропаганды министерства Геббельса. Самой радиостанцией руководил Хорст Слезина, который кроме этого возглавлял региональное управление пропаганды Вестмарка. Он был выбран для выполнения этой работы благодаря своему тонкому чутью и хорошей осведомленности о делах, происходивших в Западной Германии, той области, на которую были направлены основные усилия Радио «Вервольф». Он лично приложил немало усилий, чтобы гражданское население включилось в активное сопротивление, объединившись с войсками, воевавшими на Саарском фронте. Однако Слезина не определял ситуацию на радиостанции, так как ее курировали лично Геббельс и Науман.

Пропаганда «Вервольфа» позволила Геббельсу избавиться от Отто Дитриха, шефа имперской прессы. Геббельс давно относился к нему с презрением. Теперь у него появился удобный шанс избавиться от неугодного человека. Он жаловался фюреру: «Я вообще не представляю, как можно вести пропаганду движения «вервольфов» с людьми, подобными Дитриху». Формальным поводом для отставки стало возмущение Отто Дитриха относительно намерения расправы с обер-бургомистром Ахена. Когда «вервольфы» все-таки убили Оппенхофа, Дитрих отказался публиковать сообщения о приговоре, вынесенном «предателю» «судом Фемы». Это возмутило не только Геббельса, но и самого Гитлера. Но усилия Дитриха не пропали даром: благодаря его нерешительности потерпел неудачу проект, предполагающий выпуск специальной газеты, которая наряду с Радио «Вервольф» должна была стимулировать национал-социалистическое партизанское движение.

Date: 2015-11-13; view: 292; Нарушение авторских прав