Трансформация армейских взглядов

Прежде чем подробно рассмотреть финал «воздушных партизан» люфтваффе, необходимо вернуться назад и восстановить некоторые события, которые способствовали развитию отношений вермахта и «Вервольфа». Прежде всего надо досконально разобраться с изменением отношения армейских чинов к идее ведения партизанской войны. Катализатором этого процесса выступили три критических события. В то время как Верховное командование вермахта смирилось с пониманием «Вервольфа» в духе Клаузевица, то есть попыталось использовать партизанское движение для ведения разведки и осуществления диверсий, то у военных вызывала тревогу идеологическая составляющая «Вервольфа». Напомню, что, прежде чем вермахт начал сотрудничать с «Вервольфом», в этом движении были сформированы специфические идеологические установки. Более детально этот процесс будет описан в следующей главе. Пока ограничусь замечанием, что в марте — апреле 1945 года Геббельс и Борман попытались реорганизовать движение «вервольфов», превратив его в политическое оружие партии. Это была очевидная установка на действия в условиях проигранной войны, что не могло не беспокоить военных офицеров. В радиопередаче от 2 апреля сообщалось, что гражданское население может быть «помощником «Вервольфа». Но это заявление не имело никакого эффекта. Большинство немецких солдат, независимо от их чина и звания, полагало, что в условиях проигранной войны деятельность «Вервольфа» только ухудшит ситуацию в Германии. «Вервольф» рисковал погрузить страну в беспредельный хаос бандитизма. В этих условиях ядро «вервольфов» составили бы спровоцированные безответственными заявлениями партийных бонз фанатики из числа эсэсовцев и идейных нацистов. Естественно, ни те, ни другие не имели бы широкой народной поддержки. При осуществлении подобного сценария партизаны едва ли могли рассчитывать на победу. Военные прекрасно понимали, что на победу не мог рассчитывать и могущественный вермахт, но бесчинства фанатичных «вервольфов» лишь затруднили бы реконструкцию страны. Кроме этого могло быть еще одно последствие — акции возмездия со стороны Красной Армии и Союзников, направленные против мирного немецкого населения. В любом случае подобная деятельность выходила за рамки «клаузевицского» понимания партизанского движения. Как минимум с этической точки зрения. Подобная партизанская война вышла бы за любые рамки рациональной и взвешенной политики. Например, фельдмаршал Альберт Кессельринг, главнокомандующий германскими войсками на Западном фронте, считал «популизм «Вервольфа» бессмысленным и вредным». Этот высокопоставленный военный справедливо полагал, что политика «вервольфов» неизбежно приведет к репрессиям со стороны победителей. «Кроме того, мы, немцы, в силу своего национального характера и природного ландшафта страны не приспособлены для ведения партизанской войны».

На различных фронтах дело с сотрудничеством «вервольфов» и армии обстояло по-разному. На Восточном фронте военные не видели особой необходимости в ведении партизанской войны. Здесь многие офицеры откровенно игнорировали приказы сверху, которые предписывали создание партизанских отрядов. Но даже в этих случаях подобную консервативную позицию занимали, как правило, офицеры младшего и среднего звена. Старшие офицеры иногда вынашивали самые дикие планы. Таковые возникли у командования 5-й бронетанковой дивизии, которая в последние дни войны находилась в восточно-прусском районе Замланд. Офицеры этой армейской части к середине апреля 1945 года осознали, что у них нет ни возможности для маневра, ни необходимых боеприпасов, чтобы вести борьбу против Красной Армии. Был предложен план: разделиться и небольшими группами прорваться сквозь советские позиции на юг страны. Там предполагалось вновь создать небольшие боевые группы и начать партизанские действия. Подполковник Хопп, командующий 31-го бронетанкового полка, полагал, что подобная акция должна привести к определенному успеху. Когда же поступил приказ объединиться в окрестностях Фишхаузена с 26-м армейским корпусом, то часть возмущенных офицеров нарушили приказ и стали самостоятельно формировать партизанские отряды. Некоторые офицеры подорвали свои танки и попытались захватить корабль, чтобы эвакуироваться по морю.

В других участках Восточного фронта воедино объединились такие факторы, как традиционный консерватизм военных и опасения, что партизанские действия вызовут жесткие контрмеры со стороны Красной Армии. В итоге любые попытки создания отрядов «Вервольфа» были решительно пресечены. Кроме того, не стоило сбрасывать со счетов такой фактор, как комитет «Свободная Германия», который был создан на территории СССР из пленных офицеров вермахта. В декабре 1944 года комитет начал активную агитацию, призывая солдат и офицеров германской армии не повиноваться приказам, не уходить в подполье и не создавать партизанских отрядов. Не факт, что подобная агитация пользовалась популярностью, но она как минимум настраивала армейских офицеров против «Вервольфа». В конце войны конфликты между сторонниками и противниками партизанской войны стали весьма распространенным явлением. Например, командование Второго армейского корпуса, располагавшегося в Померании, запретило всем офицерам любое сотрудничество с «Вервольфом». 20 апреля 1945 годадело едва не дошло до открытого конфликта — была пресечена попытка ведения агитации и вербовки в «Вервольф» среди частей, располагавшихся в резерве. Или другой пример, в Кенигсберге военный комендант запретил своему штабу сотрудничество с «Вервольфом». Впрочем, некоторые из подразделений, находившихся в его подчинении, после падения города все-таки пытались вести партизанскую войну.

Постепенно подобные настроения стали распространяться по всей Германии. Армейские пропагандистские подразделения за любым поводом отказывались сотрудничать с агитаторами из «Вервольфа». Военные не хотели поощрять не только активное, но даже. пассивное сопротивление. Хотя ситуация, возможно, изменилась, когда в конце войны эти функции были возложены на штандартенфюрера СС Понтера Д'Альквена, который в свое время занимался сходной деятельностью в частях Ваффен-СС. Но этот шаг не мог поменять ситуацию в корне. В одном из городов Нижней Саксонии полковник вермахта отверг инструкции «Вервольфа» и приказ Верховного командования, утверждая, что «такие приказы закончатся гибелью тысяч ни в чем не повинных мирных жителей». Поетепенно нерешительность достигла самых высоких уровней. 16 апреля командующий армейской группы «Висла» генерал-полковник Готтгарт Хейнрици помог Альберту Шпееру осуществить «заговор». Ими планировалось захватить главный передатчик Радио «Вервольф», после чего Шпеер бы заявил о ликвидации этого партизанского движения. Но этот план не был осуществлен, так как существовала опасность, что силы, брошенные на захват передатчика, позволят Красной Армии прорвать оборону. Это не было трусостью. Известно, что Шпеер тайно сделал запись подобного радиообращения.

Второй момент, касающийся специфического отношения вооруженных сил к партизанской войне, сводился в основном к традиционной системе формирования армейских частей, которая к весне 1945 года была фактически полностью разрушена. Одна из давних традиций немецкой армии состояла в том, что новые подразделения любой части формировались из новичков, которых призывали из одной и той же части страны. Их вместе обучали, а затем вместе направляли на фронт. Подобные меры обеспечивали сплоченность боевой единицы. Накануне поражения Германии и речи не могло быть о сохранении подобной системы. 22 апреля генерал Фридрих Шульц, командующий группой армий «Г», заявил, что полностью согласен с предложенной Гитлером тактикой ведения партизанской войны, но вместе с тем указал на ряд трудностей. Например, созданные по такому принципу партизанские отряды были простой человеческой массой, случайно оказавшейся вместе. Среди партизан оказалось бы значительное количество молодых солдат, так и не закончивших свое обучение. Последние рассматривались как люди второго сорта, которые не могли грамотно участвовать в боевых действиях. Кроме этого, возникала психологическая проблема подчинения офицерам, которые были незнакомы большинству солдат. Вывод был неутешительным: если не было возможности достойно начать «кляйнкриг», то и вовсе не стоило его начинать.

Третьим фактором, определявшим характер отношений между армией и «Вервольфом», являлось неуклонно нараставшее желание договориться с западными державами о заключении сепаратного мира или как минимум наступлении перемирия. Многие высокопоставленные армейские офицеры уже пытались устранить Гитлера в 1943–1944 годах, что, на мой взгляд, являлось обязательным условием для наступления подобного перемирия. Но когда Гитлер покончил с собой — казалось бы, путь «на Запад» был очищен. Более того, во главе Германии встал умеренный националист гросс-адми-рал Дёниц, который сосредоточил в своих руках не только государственную, но и военную власть. Первым его шагом был перенос Верховного командования из Берлина сначала в Плён, а затем во Фленсбург. Военные фактически стали ведущими политическими фигурами в Германии. Дёниц контролировал весь север страны и наслаждался своей номинальной властью над всеми вооруженными силами Германии. В то же время юг Германии контролировал генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг.

Как только Верховное командование вермахта потеряло последние надежды договориться с Западом, военные сразу же стали смотреть сквозь пальцы на «вервольфов» и участие воинских частей в партизанской войне. 5 мая, день спустя после провозглашения регионального перемирия в Северо-Западной Европе, произошли две партизанские вылазки. Примечательно, что организовали их вовсе не эсэсовцы, а военнослужащие из люфтваффе. Даже после того, как были уничтожены специальные отряды люфтваффе, продолжал существовать воздушный флот «Рейх», располагавшийся в альпийском местечке Мюльдорф. В нем насчитывалось около двухсот человек и шестьдесят самолетов. Именно из Мюльдорфа в тыл Союзникам было заброшено множество диверсионных бригад. Их задание состояло в том, чтобы приземлиться в тылу противника, снять с самолетов необходимое оборудование, выгрузить боеприпасы и взрывчатку, после чего начать массовые диверсии. Возвращаться на базу эти партизаны и летчики не планировали, поэтому самолеты либо минировались, либо уничтожались на месте. Всего в тыл противника было заброшено где-то 30–40 подобных диверсионных групп. Конечно, это было не очень много, и они не могли нанести значительного ущерба Союзникам. В большинстве своем диверсанты так и не приступили к своей деятельности. Часть из них сдалась в плен, часть погибла во время стычек. Поставленную задачу смог осуществить лишь один отряд, состоявший из трех человек. Они не только удачно приземлились в американском тылу, но и смогли взорвать мост через Дунай в окрестностях города Регенсбург.

5 мая, после того как два американца захватили в плен двух членов диверсионной бригады люфтваффе, в дело вступил генерал-полковник Альфред Йодль. Он передал командованию Двадцать первой армейской группы немедленно прекратить подобные вылазки. Когда о подобных начинаниях узнал Дёниц, он тут же направил командованию воздушного флота «Рейх» заявление, в котором говорил, что «ситуация в отношениях с западными державами существенно изменилась». «Любая акция подобного рода очень вредна для нашего общего дела». Тут же Дёниц распорядился, чтобы «Вервольф» был остановлен любой ценой. День спустя, 6 мая, по всем радиостанциям сообщалось, что любые инструкции относительно формирования из армейских частей партизанских отрядов считаются недействительными, а любое формирование отрядов «Вервольфа» должно прекратиться. Это обращение иногда имело непредвиденные последствия. Персонал военнослужащих люфтваффе, находившихся в Клагенфурте и считавшихся одним и из самых фанатичных сторонников продолжения войны, в ночь на 8 мая совершил массовое самоубийство.

Тем временем Дёниц вызвал к себе Ганса Прюцмана, который фактически устранился от руководства «Вервольфом» и больше слышать ничего не хотел о грядущей партизанской войне. Гросс-адмирал в грубом тоне беседовал с эсэсовцем. Новый канцлер Германии подчеркнул, что «Вервольф» попал под запрет. По этой причине армейские части не могли создавать собственные партизанские формирования. Спустя несколько часов этом было передано в радиоэфире. В ответ на эту трансляцию Верховное командование получило сообщение фельдмаршала Монтгомери, в котором утверждалось, что Двадцать первая армейская группа продолжала трансляцию Радио «Вервольф». Очевидно, что это была реакция фанатичных нацистов на сообщение о возможной капитуляции Германии. Они захватили радиоцентр и призывали к сопротивлению против капитуляции. По сути дела, это был мятеж «вервольфов», направленный против Дёница. Вечером 5 мая гросс-адмирал провел встречу с Паулем Вегенром, имперским комиссаром обороны Северной Германии и гауляйтером местности, где вспыхнул мятеж. На встрече прозвучало требование решительно разобраться с бунтовщиками и теми партийными функционерами, которые потворствовали им. Чтобы сдержать подобные выступления на территории всей Германии, было решено выпустить воззвание. В нем Дёниц приостанавливал действие декретов о «выжженной земле» и призывал всех немцев воздержаться от любой подпольной и незаконной деятельности. «Вервольф» распускался. Но тут возникал вопрос: как можно было распустить партизанское движение, которое формально никогда не учреждалось? И еще интересный штришок. Призыв Дёница не распространялся на ту часть Германии, которая контролировалась Красной Армией. Тогда получается, что «Вервольф» был не совсем вне закона.

На следующий день после этих событий Кессельринг проинструктировал оберстгруппенфюрера СС Пауля Хауссера, одного из наиболее способных и популярных в Ваффен-СС офицеров. Эсэсовцу предписывалось предотвращать любые попытки создания в Альпах партизанских отрядов. Кроме этого, ему надлежало удерживать части Ваффен-СС от «необдуманных» шагов. Несколько дней спустя штаб группы армий «Г» предупредил все воинские части: «Добровольческие корпуса являются бесполезной угрозой для жителей Германии». Именно после этого многие части вермахта обеспечили контрразведку Союзников имевшимися у них сведениями о «вервольфах». В Тюбингене скептический француз был поражен, как подполковник вермахта осуществлял аресты своих же собственных офицеров, которые подозревались в связи с «вервольфами». В некоторых областях, где сил Союзников явно не хватало для поддержания порядка, к осуществлению этой задачи привлекались некоторые части вермахта. Впрочем, это была временная мера. В подобных районах немецкие военные чиновники изо всех сил старались сохранить мир и спокойствие. Правительство Дёница, располагавшееся во Фленсбурге, всячески поощряло подобное сотрудничество с еще недавними врагами.

Конечно, на востоке Германии партизанские формирования продолжали вести войну против Красной Армии. Наиболее крупным из них была группа армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Фердинанд Шорнер (этот сюжет мы рассмотрим в последующих главах). Инциденты наблюдались также в некоторых местах Скандинавии, которая была захлестнута потоком дезертиров и мародеров. Но они не имели никакого намерения вступать в рискованные военные авантюры. Официальная ликвидация «Вервольфа» закончилась буквально в последние минуты существования Третьего рейха. 6 мая Йодль сообщил Эйзенхауэру, что отдельные солдаты и боевые части могли оказывать сопротивление Красной Армии и не повиноваться приказам советской оккупационной администрации, но в данном случае Верховное командование вермахта не несет на себе никакой ответственности. Единственный случай, когда на подобное сопротивление было получено «верховное» добро, можно было наблюдать в Курляндии. Весной 1945 года там было создано «независимое» латвийское правительство, которое возглавил офицер СС Осис. Командир группы армий «Курляндия» генерал-полковник Карл Гильперт сообщил Дёницу 5 мая, что готов поддержать «независимый» латвийский режим и сформировать «Добровольческий корпус», который мог бы насчитывать около 200 тысяч человек. Это не было оригинальной идеей: та же самая стратегия предпринималась в 1918–1919 годах, когда остатки рейхсвера, оставшиеся на этих территориях, с молчаливого согласия западных держав вели войну за «независимость» прибалтийских республик. Только после Первой мировой войны эта затея потерпела фиаско. Прибалтийские правительства решили отказаться от помощи союзников и начали военные действия против немецких «Добровольческих корпусов». Видимо, в Верховном командовании вермахта вспомнили этот печальный исторический опыт и решили не реализовывать эту идею. Хотя не исключалось, что отказ поступил по причине того, что эту затею было просто невозможно реализовать. Бронетанковые дивизии СС отказались от намерения прорваться в Германию. Большинство из них рассеялось по лесам, где они примкнули к так называемым «лесным братьям». Но большая часть Курляндской группировки предпочла сдаться в плен.

Единственным местом, где после наступления перемирия происходили боевые действия, был датский остров Борнхольм, лежащий в Балтийском море, чуть севернее Померании. Эта застава использовалась немцами для контроля над частью побережья Балтийского моря. Этот остров был занят Красной Армией. Но в Верховном командовании вермахта полагали, что капитуляцию всех частей Дании должны принять британцы. 10 мая (!) командующему гарнизона капитану фон Кампцу рекомендовали не «уступать» остров. В итоге 25-тысячный гарнизон продолжал боевые действия против Красной Армии вплоть до 12 мая 1945 года. Война продолжалась, хотя Германия уже капитулировала. Это сражение закончилось бы полным уничтожением гарнизона, но трое армейских офицеров арестовали фон Кампца и капитулировали. Впрочем, далеко не все служащие гарнизона были согласны с подобным решением. Четыре тысячи человек продолжали воевать вплоть до 19 мая. Между тем сам фон Кампц был передан советской оккупационной администрации, осужден и расстрелян в Кольберге.

Хотя заявление Верховного командования и роспуск «Вервольфа» в определенной мере помогли Союзникам и Красной Армии, но вряд ли можно считать это искренним намерением. Армейские чины весьма охотно предоставляли сведения о «вервольфах», так как хотели сделать «козлами отпущения» СС и партийные структуры. На самом деле Дёниц не был в состоянии контролировать ситуацию. Большинство партизанских отрядов отказывались ему подчиняться, подобно тому как отказывались подчиняться официальным структурам «Добровольческие корпуса» (фрайкоры), «Черный рейхсвер» и «суды Фемы», действовавшие на территории Германии после Первой мировой войны. Силовая ликвидация остатков «Вервольфа», которая происходила в 1946–1947 годах, положила конец немецкой армии с ее традициями ландштурмов, «полевых смотрителей» и фрайкоров.

Date: 2015-11-13; view: 372; Нарушение авторских прав