Постановка вопроса. Понятие bond'а. Вопрос о правомерности иска Шейлока к Антонио — это, прежде всего, вопрос о содержании возникших между ними

Вопрос о правомерности иска Шейлока к Антонио — это, прежде всего, вопрос о содержании возникших между ними, юридических отношений, а следовательно — и о юридической природе совершенной ими сделки [96]. Лишь положительный от­вет на него —ответ в том смысле, что да, дескать, Шейлок и вправду имел право вырезать фунт мяса из тела Антонио — дает основания для всех прочих рассуждений, в том числе о технике толкования текста долгового документа, злоупотреб­лении правом и о соотношении законности и милосердия, — рассуждений по вопросам, традиционно возбуждавшим наи­большее внимание. Кроме того, он также дает основания оце­нить вынесенный по делу вердикт, отказывающий Шейлоку в требовании о возврате ему суммы основного долга, обязываю­щий его к посмертному дарению своего имущества определен­ному лицу и к принудительному обращению в христианство, т. е. уделить внимание вопросам, которые в литературе почти не обсуждались.

Прежде чем начать их содержательный разбор, нужно сказать два слова по вопросу о праве, примененном драма­тургом для квалификации описанных им событий. Несомнен­но, что действие комедии происходит в Венеции XIII в. — об этом прямо говорит сам автор, а также ряд содержательных моментов комедии, главным из которых, бесспорно, является договор Шейлока и Антонио о праве первого на фунт мяса из тела последнего: таковой, действительно, больше подходит к веку XIII, а не XVI. Но описывая эти события на англий­ском языке и три века спустя после того, как они произошли, В. Шекспир не мог не руководствоваться при этом матери­алами современного ему английского права. Об этом говорит полное отсутствие в комедии какой-либо итальянской юриди­ческой терминологии и совершенное несоответствие описан­ной в комедии сделки положениям как классического римско­го, так и традиционного континентального права. Парадокс, следовательно, состоит в том, что В. Шекспир, описывая со­бытия, происходящие в Венеции XIII в., делал это языком английского права XVI в. С учетом этого обстоятельства мы и будем строить свое дальнейшее изложение, т. е. будем ана­лизировать возникающие вопросы с позиций английского, а не венецианского (итальянского) права.

Итак, что же за сделку заключили Шейлок и Антонио? Фабула дела такова. Молодой человек по имени Бассанио (друг Антонио) взял взаймы у ростовщика Шейлока 3.000 дукатов (в русском переводе— «червонцев»). Условия пред­стоящего займа Бассанио и Шейлок обговорили следующим образом[97]:

ШЕЙЛОК: Три тысячи червон­цев? Хорошо.

БАССАНИО: Да, синьор, на три месяца.

ШЕЙЛОК: На три месяца? Хо­рошо.

бассанио: За уплату, как я уже сказал вам, поручится Антониоі

шейлок: Антонио поручит­ся? Хорошо.

бассанио: Можете ли вы по­мочь мне? Удовлетворите ли вы мою просьбу? Узнаю ли я ваш ответ?

­

shylock: Three thousand ducats for three months, and Antonio bound. bassanio: Your answer to that.

shylock: Antonio is a good man. (p. 33) шейлок: Три тысячи червон­цев, на три месяца и за пору­чительством Антонио. бассанио: Что ж вы ответи­те?

шейлок: Антонио — хороший человек, (стр. 22)

Видно, что в данном контексте фразы «Antonio shall be bound», «Antonio shall become bound» переводятся как «Ан­тонио поручится (даст поручительство)». Аналогично пе­реводится и «Antonio bound» (поручительство Антонио), а также (встречается ниже) «your bond» — «Ваше поручи­тельство» («И поручитель — вы?»). Итак, Антонио — по­ручитель за долг Бассанио, Шейлок — кредитор, с одной стороны — по договору займа, с другой — по договору пору­чительства.

Но вот переговоры завершены и Шейлок объявляет по­рядок действий:'

ШЕЙЛОК:...К нотариусу мы сейчас пойдем; вы на простой расписке Подпишетесь, и так, для шут­ки, в ней

Напишем мы, что, если не вне­сете

В такой-то день, в таком-то месте мне

Ту сумму всю, которая в рас­писке

Означится, то неустойкой с вас

Фунт вашего прекраснейшего мяса

Послужит мне — и буду вла­стен я

Там вырезать его, где поже­лаю.

антонио: Что ж, я не прочь! Под векселем таким Я подпишусь и объявлю, что жид

Безмерно добр. БАССАНИО: Нет, векселя тако­го,

Ты за меня не выдашь. Я го­тов

Скорей в нужде остаться, (стр. 29-30)

Перевод того же самого «bond» здесь[98] неожиданно из­меняется: вместо поручительства переводчик сначала го­ворит о простой расписке [99], а потом и вовсе о векселе; с этих пор терминология становится более-менее постоянной, ибо почти везде теперь говорится только о векселе. «Yes Shylock, I will seal unto this bond» (38) — «Шейлок, готов я вексель подписать» (30); «My ships come home» (38) — «До срока (векселя) придут мои суда» (31); «let him look to his bond» (62) — «пусть не забудет своего векселя» (попомнит свой вексель) (72); «and deface the bond» (74) — «и вексель уничтожьте» (93); «my bond to the Jew is forfeit» (75) — «срок моего векселя жиду истек» (91); «I'll have my bond, speak not against my bond, I have sworn an oath that I will have my bond» (75, аналог.— 76, 85, 89) — «Хочу иметь по вексе­лю уплату! Не говори мне ни о чем другом (кроме уплаты по векселю): Я клятву дал, что получу исправно По вексе­лю» (93, аналог. — 93, 109, 116); «I sworn To have the due and forfeit of my bond» (84) — «Я... Поклялся в том, что получу уплату по векселю» (106); «Till thou canst rail the seal from °ff ^тУ bond» (87) — «Ругательством твоим Не соскоблить на векселе печати» (112); «Do you confess the 6ond?»(88) — «Вы признаете вексель?» (114); «I will be bond to pay it ten time o'er» (89) — «я Ему отдам (по векселю) хоть вдесятеро столько» (116); «I pray you let me look upon the bond» (89) — «Позвольте мне взглянуть На вексель ваш» (117) и т.д.[100]

Лишь в одном месте (там, где Бассанио описывает Пор­ции суть проблемы) говорится: «I have engag'd myself to a dear friend, Engag 'd my friend to his mere enemy...» (73) — «... себя Я заложил любимейшему другу, А друга заложил его врагу Заклятому...» (89). «Engag'd» указывает именно на залог; но тут не может быть никаких сомнений в том, что речь ведется Бассанио с известной долей аллегории[101]. Завершающая фраза из следующего за ним монолога Сале-рио (Соланио) — «Of forfeiture, of justice, and his bond» (74) переведена как «Заемное письмо, Взыскание, несдержанное слово!» (90), т.е. довольно неточно; скорее здесь годилось бы «Взысканье, правосудие и (его) вексель!»[102]. Наконец, последний случай иного перевода «bond»[103] — см. на стр. 106 английского издания: «I dare be bond again, My soul...» переведено как «Снова смело Я душу дам в залог того, что...»; но, очевидно, что и здесь перевод недостаточно корректен, ибо буквально следом (107) Порция уточняет: «Then you shall be his surety» (Итак, вы за него Мне будете порукой»}. «Surety» действительно порука; значит «bond» в данном случае — никакой не залог[104].

Итак, все-таки вексель. Но как же так? Ведь самая си­туация предполагала, что речь должна идти не о векселе, а именно о поручительстве. Неужели В. Шекспир не видел разницы между поручительством, простой распиской и век­селем?[105] Судя по всему — нет, ибо во всех случаях обозначил долг Антонио одним и тем же словом — «bond». Почему же его стали по-разному переводить — сперва как «поручитель­ство», а затем как «вексель»[106]?

Слово «bond» имеет чрезвычайно много значений. Произ­водное от глагола «bind» (связывать), оно может обозначать целый ряд самых разнообразных, с юридической точки зре­ния, понятий.

Так, например, 8-е издание «Нового англо-русского сло­варя» В. К. Мюллера (2001) предлагает более полутора де­сятков разнообразных значений этого термина, среди кото­рых «обязанность»[107], «долговое обязательство», «поручи­тельство», «облигация», «бон», «закладная»; «Курс юриди­ческого перевода по англо-американскому торговому пра­ву» В. Назарова (1994) прибавляет к этому обилию значе­ний также «гарантию»; «Англо-русский юридический сло­варь» Г. А. Командина (1993) добавляет такие значения, как «денежное обязательство» и «обеспечение»[108], а англо­русский словарь «Право и экономика» А. Г. Пивовара и В. И. Осипова (2001) — еще и «письменное обязательство» и даже «залог». Все эти значения суммируются в классиче­ском «Англо-русском юридическом словаре» С. Н. Андриа­нова, А. С. Берсона и А. С. Никифорова (нами использовано 2-е издание 1998 г).

Наиболее развернутое объяснение термина «bond» содержится, вероятно, в примечании Д. Ф. Рамзайцева к книге В. Ансона «Основы договорного права»: «Bond, — указыва он, — это обязательство об уплате определенной суммы де­нег, совершенное в форме документа за печатью. Эта форма; обязательства широко применяется при принятии третьим, лицом гарантии за исполнение договора одной из сторон по договору. В этом случае лицо, гарантирующее исполнение до­говора, выдает бонд, по которому обязуется уплатить кредитору определенную сумму, если должник не выполнит в срок своих договорных обязательств» [109] (выделено нами. — В. Б.). Довольно точное описание обязательства, выданного Антонио. Но что представляет собой такое обязательство по своей юридической природе — вексель, или поручительство?

Прежде, чем приступать к содержательному анализу вопроса — что же именно описал В. Шекспир под термином «bond», — уместно обратить внимание на несколько следующих обстоятельств.

1) Bond'oM можно назвать и письменное долговое обяза­тельство, и поручительство, и многое другое, но! Ни в од­ном, доступном нам источнике, мы не встретили упоминания о том, что слово «bond» может обозначать еще и такой вид долгового обязательства, как вексель; широко известно, что для этого имеются специальные термины — «bill of exchange» (переводной) и «promissory note» (простой) векселя. Это мо­жет означать одно из двух: либо «bond» и «вексель» — вещи принципиально различные, либо «bond» охватывает собою все письменные долговые денежные обязательства, в том числе и вексельные. Последнее объяснение более вероятно, ибо из при­веденного выше объяснения значения термина «bond» никак нельзя понять, в чем же состоит его принципиальная разница с векселем.

2) Действие «Венецианского купца» происходит в XIII в., а описывается в конце XVI в. — в то время, когда осмысле­ние юридической природы векселя только-только началось и пребывало на, скажем помягче, не слишком высоком науч­ном уровне. Положение о том, что основанием возникнове­ния регулятивных обязательственных правоотношений явля­ется только и исключительно договор — акт объединения двух противоположных воль частных лиц — представлялось сред­невековым юристам общеизвестным и аксиоматичным; а по­тому и самый вексель представлялся им не просто возника­ющим из договора, но и вовсе договором. Так, постглоссато­ры Rolandinus (f 1300) и Baldus (t 1400), определяли вексель (cambium) как куплю-продажу (emptio-venditio) отсутствую­щих денег (pecunia absens) за наличные (pecunia praesens); аналогичное определение предлагал столетием позже другой канонист Thomas de Vio (1499), а спустя еще полстолетия Prater Fabianus de Genua (1540), Sigizmundi Scaccia (1618) и Raphael de Turri (1639, 1641) в своих трактатах упомина­ли о возможности определения векселя как контракта мены (permutatio), мены, соединенной с услугой по перевозке денег в место платежа, займа (mutuum), особого рода безымянного контракта (contractus innominatis) и даже как договора най­ма (locatio-conductio)[110]. Позднее для объяснения сути вексе­ля привлекаются также конструкции мандата, депозита, даре ния, datio in solutionem, negotiorun gestio[111]. При такой научной постановке вопроса вряд ли можно было многого требовать от. В. Шекспира, который, при всем нашем к нему уважении как к драматургу, профессиональным юристом все-таки не был.

3) Поручительство по английскому праву существенно отличается от поручительства по праву континентальной Европы. Именно: английский поручитель, в отличии от континен­тального, не становится рядом с должником, но фактически замещает его собою, превращаясь, по сути, в единственного и основного должника. Больше того: для получения удовле­творения с поручителя по английскому праву кредитору не нужно предъявлять требования об исполнении к должнику пообеспеченному обязательству — достаточно лишь дождаться наступления срока его исполнения[112]. Уже поэтому не исклю­чено, что В. Шекспир вполне мог смешать понятия о пору­чительстве и векселе, а значит обозначить как то, так и другое словом «bond»; два других, указанных выше обстоятельства, делают это предположение весьма высоко вероятным. Дж. Самонд и Дж. Вильяме приводят два следующих замеча­тельных примера смешения надписей на английских векселях со смежными институтами: в одном из дел (1869) истец заста­вил ответчика обманным путем индоссировать вексель, а во втором (1898) —подписать простой вексель в качестве вексе­ледателя, причем потерпевший по первому делу был убежден, что им подписывается... поручительство, а по второму — в том, что он только удостоверяет подпись другого лица на доверенности[113].

4) Спецификой по английскому праву обладает не только поручительство, но и вексель. Английское право — как поздне­го средневековья, в продолжении которого развивалось дей­ствие истории, послужившей прототипом для шекспировской комедии[114], — так и XVI-ХVIII вв. — времени жизни и творче­ства В. Шекспира, — так и современное, — требовало и требу­ет минимальное количество реквизитов, необходимое для при­знания документа простым векселем. Результатом этого стала ситуация, при которой практически всякая долговая расписка (долговой документ) подпадает под признаки простого вексе­ля. Если в теории одно традиционно продолжает отличаться от другого, то в жизни (тем более —в торговом быту XIII в.) и уж тем более — в представлениях В. Шекспира о юридиче­ской стороне торгового быта, данные понятия вполне могли восприниматься как тождественные.

Сказанное свидетельствует о следующем. В. Шекспир не различал поручительства и векселя, обозначая то и другое словом «bond», — родовым термином, обнимающим собою оба института. Как бы ни переводить «bond», — как «вексель» или как «поручительство», — очевидно следующее: Антонио составил и выдал Шейлоку односторонний акт, удостоверяющий его (Антонио) обязательство уплаты денежной суммы в определенный срок. В современном российском праве наиболее близкими аналогами такому документу являются, с одной стороны, простой вексель, с другой — банковская гарантия.

Date: 2015-11-13; view: 516; Нарушение авторских прав