Учение ВЛ. Соловьёва

Учение Владимира Сергеевича Соловьёва (1853 – 1900) есть важная веха в истории русской философии, поскольку это первая и, пожалуй, одна из самых ярких попыток создания единой непротиворечивой системы. Дело в том, что философия может быть теоретической и, так сказать, «публицистической». Когда философы посвящают свои работы запросам реальной жизни, проблемам насущной действительности, это называется философской публицистикой, и, разумеется, это крайне важная часть работы любого автора. Проблема в том, что этого – с философской и общенаучной точки зрения – недостаточно. Истинность высказываний по конкретным вопросам проверяется умением сводить эти высказывания в единую и непротиворечивую систему, умением работать в области теоретической философии. Равнодушными к запросам реальной жизни русские философы не были никогда, любовь же к системности мышления начинается в нашей философии только с В.С. Соловьёва.

Он был очень интересным и – если можно так выразиться – интригующим даже сам по себе. Аскет, мистик, бессребреник, могший посреди зимы, по первой просьбе нуждающегося, отдать все свои тёплые вещи. Не имел семьи, не имел постоянного жилья, всю жизнь прожил в гостиницах и у друзей. Постоянно имел измождённый вид, носил длинные волосы до плеч, его принимали за священника или монаха. Будучи талантливым лектором, добровольно отказался от профессорского звания и кафедры, чтобы иметь возможность всецело посвятить себя философии, а не её преподаванию. Не только философ, но ещё и талантливый поэт, стихотворения которого вызывают интерес до сих пор. Всю жизнь его посещали вещие сны, предчувствия и даже видения.

Перечислим основные труды Соловьёва. «Кризис западной философии (против позитивистов)», 1874. «Философские начала цельного знания», 1877. «Критика отвлечённых начал», 1877–1880. «Чтения о Богочеловечестве», 1877–1881. «Три речи в память Достоевского», 1881–1883. «Религиозные основы жизни», 1882–1884. «Великий спор и христианская политика», 1883. «История и будущность теократии», 1885–1887. «Россия и Вселенская Церковь», 1889. «Смысл любви», 1892–1894. «Оправдание добра», 1895. «Первое начало теоретической философии», 1897–1899. «Три разговора», 1899–1900.

Фундаментальная интуиция, из которой исходит при создании своей системы Соловьёв, есть интуиция Всеединства. Мир – это непосредственно (интуитивно) данный нам Абсолют, в котором все различия и противоречия преодолеваются, образуют целостное Единство. Система, в которой примиряются философия и частные науки, наука и религия, эмпирический и рациональный методы, с его точки зрения, нисколько не искусственна, но является лишь воспроизведением в сознании бытия, реальности. Эту цель – воспроизвести в сознании реальность в её Всеединстве – и ставит перед собой Соловьёв.

Начнём мы изложение его системы с онтологии, с учения о бытии. С точки зрения Соловьёва, Бог создаёт мир не по своей воле, но по необходимости. Это сближает позицию Соловьёва с позицией естественных наук, где мир также появляется, развивается в соответствии с необходимыми законами природы. Отсюда следует, что тут нужно говорить не о Творении, но, скорее, о «рождении» или изведении мира из Бога. Бог есть абсолютная Любовь, и поэтому Он нуждается в предмете для своей Любви. Этим предметом Божественной Любви и становится мир. Поскольку мир не создан, а «рождён» или изведён, он подобен Богу. Бог есть Абсолют, и мир также есть Абсолют. Различие в том, что Бог есть Абсолют вечный, мир же есть Абсолют становящийся. Мир не вечен, но он должен стать вечным, – когда завершится его отпадение от Бога. Здесь ещё один интересный момент учения Соловьёва. Когда Бог дарует всему бытие, наделяет всё бытием (понятно, что эти слова, «дарует», «наделяет», если всё происходит по необходимости, звучат не слишком уместно, но поскольку сам автор пользовался именно этими словами, пользуемся ими и мы), это нисколько не есть иллюзорное бытие, это бытие во всей его полноте. Это означает, что Бог дарует своему Творению вполне суверенное бытие, субъект которого вполне может «эмансипироваться» от Бога, начать быть, существовать и отдельно от Него, и даже вопреки Ему. Свободой, которой обладает Бог (Соловьёв пользуется тут термином «беспредельность»), Он щедро делится со Своим Творением. Тварь пользуется этой свободой превратно и отпадает от Бога. Понятно, что в основном тут имеется в виду человек. Но поскольку у Соловьёва мир, во всех его составляющих, является единством, получается, что вместе с человеком отпадает от Бога и весь мир. Во всём мире начинает господствовать разделение и противостояние друг другу, всё в мире начинает эксплуатировать друг друга. Подчеркнём, что Соловьёв понимает термин «эксплуатация» очень широко. Это помрачение отношений и связей, которое после грехопадения начинает господствовать не только между людьми, но во всём мире. Растения живут за счёт неживой природы, травоядные живут за счёт растений, хищники – за счёт травоядных, и венчает это царство разделения эксплуатация человека человеком, когда эксплуатируется не только тело, но ещё и душа.

В то же время, поскольку мир остаётся Абсолютом, остаётся то, что связывает его с Богом, то, что обеспечивает Всеединство мира, – Душа мира, София, или Вечная женственность. Это одно из фундаментальных понятий в системе Соловьёва. Душа есть начало двойственное. С одной стороны, всем, что у неё есть, она обязана Богу. Поэтому вся красота нашего мира, его разнообразие, богатство его содержания объясняются только Божественной любовью. С другой стороны, Душа мира претендует на самовластие. Красота мира, который она творит, очаровывает её, увлекает, и она пытается творить сама. Это приводит к тому, что красота нашего мира становится тленной, несовершенной, относительной. С одной стороны, наш мир создан в соответствии с Божественным замыслом, поэтому его направляет София – Премудрость Божия. С другой, – эта Премудрость скрыта от грешного человека, поэтому налично мы видим лишь зло и небытие, господствующие в этом мире. Мир, отпавший от Бога, мечтает вернуться к Нему, отдаться Ему, покориться Его воле. Но поскольку сейчас мир лишён Бога, это стремление остаётся лишь смутным чувством, в котором полностью отсутствует определённость. Поэтому Соловьёв называет этот момент «женственностью» мира.

Отсюда следует, что сам по себе мир вернуться к Богу не может. Поэтому Бог посылает в мир Спасителя, Своего Сына и Слово, дабы Тот, приняв на Себя все грехи мира, Своими страстями, смертью и Воскресением искупил (выкупил) мир от зла и небытия. Однако суверенность, дарованная Богом миру, и в этом случае никуда не исчезает. Спасение реально лишь для того, кто знает о нём, и кто стремится к нему.

Таким образом, мы переходим к гносеологии, учению о познании, предложенному Соловьёвым. Итак, мир создан Богом, мир держится Божественной любовью, Бог приходил в мир, однако люди не знают об этом, а иногда, даже зная, – не соглашаются с этим. Каким образом такое возможно? Это возможно постольку, поскольку человек, познавая мир, стремится не к целостному познанию, а к познанию в каких-то отдельных отношениях. В самом общем виде это выражается в противостоянии эмпирического и рационального методов. Познавая мир посредством данных наших органов чувств, мы познаём отдельные вещи и процессы. Однако ничто отдельное не существует без своих взаимосвязей, всё отдельное занимает совершенно конкретные «места» в целостной системе мира. Эти взаимосвязи и эту целостность мы можем фиксировать только рационально, посредством нашего разума. В то же время, разум в качестве принципа познания является только формой истины. Он не в состоянии дать ответ на вопрос о том, как наше субъективное мышление может сообщить нам о существовании объективного мира. Критический рационализм Канта пытается преодолеть эти противоречия посредством умаления значения разума. По мнению Канта, истины нашего разума есть только общие формы и законы явлений (для нас), или необходимые условия нашего опыта. Такое утверждение приводит к новым противоречиям. Истинное, объективное познание предполагает соединение реальности чувственного восприятия с всеобщностью и необходимостью априорной формы. Однако оба эти фактора познания находятся в безусловной отдельности и отвлечённости и – вне всякого перехода или внутреннего соединения, составляющего общий им обоим третий фактор. Таким образом, эмпиризм и рационализм приходят почти к аналогичным выводам: эмпиризм предполагает существование только одних внешних явлений без объекта и без субъекта, к которым они относятся, а рационализм ограничивается лишь чистым мышлением, т. е. мыслью без мыслящего и мыслимого. Человек не может преодолеть своего субъективного отношения к объекту в опыте и мышлении. Он не может познать объект как существующий, т. е. как нечто большее, чем его ощущение и мысль. Поэтому ни опыт, ни мышление не могут привести к истине, так как истина означает то, что есть, т. е. – сущее.

Эмпирическое и рациональное познание имеют относительный характер, ибо они являются следствием связей с объектами, находящимися вне нас. Поэтому указанные виды познания должны быть дополнены внутренним познанием, являющимся следствием абсолютного бытия, которое (это познание) непосредственно связывает нас с познаваемыми объектами. Такое знание является мистическим и абсолютным. В нём содержится нечто большее, чем мысль, а именно – объективная реальность, существующая независимо от нас. Этот третий вид познания Соловьёв называет верой, понимая под таким термином не субъективное убеждение в существовании независимой от нас реальности, а интуицию, т. е. непосредственное созерцание сущности, отличной от нашей собственной сущности. Таким образом, истинное знание является результатом эмпирического, рационального и мистического познания в их взаимосвязи. Рациональная форма знания не теряет свой смысл, а лишь дополняется привнесением жизненного начала. Философия, основанная на этих началах, стремится соединить полноту содержания духовных созерцаний Востока с логическим совершенством западной формы. В её задачи входит осуществление универсального синтеза науки, философии и религии. Объективное значение знания, его логическая необходимость и связь возможны только в том случае, если абсолютное начало – Бог – как Всеединство придаст миру характер завершённой органической системы.

Важной чертой гносеологии Соловьёва является её имперсонализм. Исходя из утверждения, что никакое отдельное не может быть вполне целостным, он считает, что подлинным субъектом познания является Богочеловечество, человечество, взятое как целостная совокупность людей, человечество, в котором все разделения преодолены. Познание происходит посредством отдельных людей, но познаёт, в собственном смысле, не отдельный человек, а человечество в целом, Богочеловечество. Этот момент подводит нас к антропологии Соловьёва, к его учению о человеке.

Прежде всего необходимо сказать, что Соловьёв полностью принимает естественнонаучную теорию эволюции. С его точки зрения, различные царства природы – минеральное царство, растительное, животное и человеческое – следуют в развитии друг за другом, и каждое предыдущее царство создаёт условия для существования следующего. Как мы уже сказали ранее: растения живут за счёт минералов, животные питаются растениями и друг другом, и развитие животного царства является условием появления человека. В то же время, согласно Соловьёву, теория эволюции так, как она присутствует в естественных науках, замыкается на только помрачённом состоянии мира, на том его состоянии, в каком он находится после грехопадения. Соловьёв называет своё понимание эволюции «сверхнатуралистическим». Природа развивается последовательно и поступательно, но если это – действительно саморазвитие, значит, конечной причиной развития природы является Душа мира или София. Чтобы эта мысль была понятнее, зададим такой вопрос: мы роем котлован потому, что у нас есть экскаватор, или потому, что мы хотим построить здание? Если новое здание нам не нужно, экскаватор у нас будет простаивать, а если оно нам необходимо, то мы выроем котлован и без экскаватора. Выражаясь по-философски: при том, что и материальная, и целевая причины одинаково необходимы, целевая причина доминирует над материальной. Соловьёв утверждает, что развитие предыдущего царства есть необходимое, но отнюдь не достаточное условие для появления следующего. Природа развивается сама, но поскольку Бог любит мир, Он посредством Души мира ведёт его к совершенству, возвышает мир в Красоте.

Таким образом, с точки зрения Соловьёва, два статуса человека, «венца творения» и «вершины эволюции», нисколько не противоречат друг другу и, по сути, абсолютно равнозначны. Человек есть результат развития природы, но именно это и означает, что он есть результат её (её Души) стремления к Красоте и совершенству. Однако на царстве человека развитие мира, как считает Соловьёв, не заканчивается. Напоминаем себе: развитие природы есть творчество мировой Души, претендующей на самовластие. Поэтому царство человека должно смениться Царством Божиим. Человек есть венец творения, поскольку он вмещает в себя свободу, беспредельность, но эти свободу и беспредельность он должен вернуть Богу. Происходит это посредством любви. Отметим ещё одну интересную особенность: учение Соловьёва не противоречит не только естественнонаучной теории, оно не противоречит ещё и иным (по отношению к христианству) формам монотеизма и даже атеизму. С точки зрения Соловьёва, Христос, придя в мир, не спас человека, но лишь «посеял в нём семена Царствия Небесного». Человек свободен, а поэтому к своему спасению он идёт сам, – возрастая в любви.

Любовь, которая в нас есть, омрачена грехом, себялюбием, эгоизмом, а поэтому нашей задачей является преображение нашей любви, чтобы она стала подобной любви Божией. Начинается это движение с любви эротической, или половой. Как учит Соловьёв, её недостатком является даже не её телесный (плотский) характер, а утверждение себя в потомках. В наших детях и в детях наших детей мы – вечны, но это – только плотское, безбожное «спасение». Подлинной любовью Соловьёв считает «возвращение к андрогинности». Непонимание между мужчинами и женщинами, а соответственно – их противостояние, это результат грехопадения. Поэтому подлинной целью брака является не деторождение, но духовное преображение, в котором противоречия между мужской и женской природой преодолеваются. Достигается это, как считает Соловьёв, путём самоотречения. В самоотречении человеческая индивидуальность не исчезает, но, прямо наоборот, обретает подлинный смысл, обретает своё настоящее место в Божественном Всеединстве. Из семьи преображённая любовь распространяется на всё общество. Критерием этого распространения является преодоление эксплуатации: люди более не используют друг друга, а помогают, сотрудничают друг с другом. Идеал общественного устройства у Соловьёва носит определённо социалистический характер. Подчеркнём этот момент: это – явный социализм, но достигаемый не посредством революции и насилия, а с опорой на добрую волю человека. Завершением этого единства и любви между людьми становится Богочеловечество. Именно такое, взятое как Всеединство, человечество и является, по Соловьёву, подлинным субъектом истории. Личность (персона, ипостась), с его точки зрения, есть только «подставка» для подлинного бытия. Преображённые отношения между людьми распространяются и на отношения между человеком и природой. Вдохновлённый христианским идеалом человек более не грабит природу, не стремится жить за счёт неё, а соответственно – исчезает противостояние между человеком и природой; вплоть до того, что законы природы более не воспринимаются как то, что ограничивает человека, как то, что противостоит свободе человека. Соответственно, происходит преображение и природы, и всего мира: через человека весь мир отпал от Бога, от принципа Божественной любви, но через человека же осуществляется и возвращение к Богу. Таким образом, становится ясно, что завершением мировой истории, как считает Соловьёв, может быть только построение Царства Божьего (идеального общества), осуществление идеала Богочеловечества. Никакой иной целью человек, как венец творения, удовлетвориться не может.

Интересна также и историософия Соловьёва. Продолжая традиции своих предшественников, он учит об особой роли России и русского народа в мировой истории.

Подобно Чаадаеву, он считает, что христианство не может оставаться только личным идеалом человека. Оно должно преображать отношения между людьми, преображать жизнь общества, т. е. общество должно стать христианским по сути. Выразится это в появлении христианской теократии. Теократия есть такое состояние политических отношений, когда государство свободно ставит себя на службу христианской религии, делает принцип Божественной любви принципом своей внутренней и внешней политики. Каким образом это возможно?

В мировой истории действуют три силы. Первая сила – центростремительная – стремится подчинить человечество одному верховному началу, устранить всё многообразие частных форм и подавить свободу личной жизни. Вторая сила – центробежная – отрицает значение общих единых начал. Крайним выражением второй силы были бы всеобщий эгоизм и анархия, множественность отдельных единиц без всякой внутренней связи. Третья сила даёт положительное содержание двум первым, освобождает их от исключительности, примиряет единство высшего начала со свободной множественностью частных форм и элементов, созидает, таким образом, целость общечеловеческого организма и даёт ему внутреннюю жизнь. Третья сила, долженствующая дать человеческому развитию его безусловное содержание, может быть только откровением высшего Божественного мира, и те люди, тот народ, через который эта сила имеет проявиться, должен быть только посредником между человечеством и тем миром, должен быть свободным, сознательным оружием последнего. Такой народ не должен иметь никакой специальной ограниченной задачи, он не призван работать над формами и элементами человеческого существования, а только сообщить живую душу, дать жизнь и целость разорванному и омертвелому человечеству через соединение его с вечным Божественным началом. Такой народ не нуждается ни в каких особенных преимуществах, ни в каких специальных силах и внешних дарованиях, ибо он действует не от себя, осуществляет не своё. От народа, носителя третьей Божественной силы, требуется только свобода от всякой ограниченности и односторонности, возвышение над узкими специальными интересами, требуется, чтобы он не утверждал себя в какой-нибудь частной низшей сфере деятельности и знания, требуется равнодушие ко всей этой жизни с её мелкими интересами, всецелая вера в положительную действительность высшего мира и покорное к нему отношение. А эти свойства, несомненно, принадлежат племенному характеру славянства, в особенности же национальному характеру русского народа.

Соловьёв надеялся, что именно славянские страны, и в частности Россия, первыми заложат фундамент свободной теократии. «Внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против её призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно её не имеют никакого значения. Великое призвание России, от которого только получает значение и её ближайшая задача, есть призвание религиозное в высшем смысле этого слова».