Ты не женщина, ты — исключение

Во время своих публич­ных выступлений и встреч с почитателями талан­та знаменитый поэт Анд­рей Вознесенский любит вспоминать о начале сво­его творческого пути. Ни­когда советская поэзия не имела такого взлета, как в шестидесятые годы про­шлого столетия. На литера­турные вечера собирались тысячи благодарных слу­шателей, поэтов-шестиде­сятников буквально носили на руках, засыпали цвета­ми и оглушали овациями. В своих рассказах Андрей Вознесенский не забывает упомянуть, что ему в начале его литературной карьеры не­оценимую помощь оказала Лиля Юрьевна Брик. Она первая оценила талант молодого поэта, помогла с его первыми пуб­ликациями и познакомила с нужными людьми.

А потом, в подтверждение своего заявления о близких отношениях с этой легендарной женщиной, Андрей Анд­реевич рассказывает об одном разговоре, произошедшем в минуты близости. Кстати, он утверждает, что свидетелем рассказа был болгарский поэт Любомир Левчев.

Так вот, Лиля призналась молодому поэту, что не очень любила интимные отношения с Маяковским. Она и Осип иногда запирали поэта на кухне, чтобы остаться вдвоем, и занимались любовью. А Маяковский стучал, царапался в дверь и плакал у порога.

Андрей Андреевич рассказывает, что долго не мог прийти в себя после ее рассказа, простить не мог. Ведь Маяковский был кумиром для поэтов-шестидесятников. Недаром свои первые сборища и чтения стихов они проводили у памятни­ка великого поэта: Вознесенский в порыве своего возмуще­ния даже перестал было навещать эту легендарную старуху. Но вскоре примирился — ведь Маяковский любил ее, и лю­бил такой. «Значит, ему нужна была такая — с хлыстом».

Так кто же она, эта женщина, которую боготворил ве­личайший поэт двадцатого века Владимир Владимирович Маяковский? Муза? Мучительница? Любимая?

Про нее до сих пор ходят легенды, ее поведением возму­щаются и восхищаются. Прошло уже тридцать лет со дня ее смерти, но до сих пор тайна характера Лили Юрьевны Брик остается неразгаданной.

Она родилась 11 ноября 1891 года в Москве, в районе Покровских ворот, в семье присяжного поверенного при Московской судебной палате. Ее отец, Урий Александро­вич Каган, присяжный поверенный при Московской су­дебной палате, в то время работал юрисконсультом в ав­стрийском посольстве. Он был ярым поклонником Гете, зачитывался его произведениями. Поэтому нет ничего удивительного, что свою дочь он назвал именем Лили Шенеман — возлюбленной поэта. Лили Каган — так по-на­стоящему звали первую дочь Урия Александровича. Лилей она стала позже с легкой руки Маяковского.

Урий Александрович Каган — удивительный человек. Он был членом литературно-художественного кружка, в кото­рый входили все «сливки» культурного общества Москвы, писал стихи. Кроме того, был известен в качестве борца за права евреев.

Дело в том, что в те годы в политических кругах серьезно обсуждался вопрос о праве жизни евреев в Москве. И Урий Александрович, категорически отказавшийся принять пра­вославие, вел активную борьбу против этих веяний. Он был евреем, не стеснялся этого и боролся за равноправие, не за­висящее от национальности.

Его жена, мать Лили, Елена Юльевна Берман, уроженка города Риги, была дочерью богатых и образованных роди­телей. Она закончила Московскую консерваторию, но про­фессиональным музыкантом не стала. До рождения дочери работала учителем музыки, а потом полностью посвятила себя семье. Вот в такой интеллигентной семье и родилась девочка Лиля, которой в будущем предстояло потрясти мо­ральные устои общества.

Родители постарались дать отличное образование ей и ее сестре Эльзе, которая появилась на свет пятью годами поз­же. Дома с девочками занимались гувернантки, учили их французскому и немецкому языкам, игре на фортепьяно, то есть всем тем премудростям, которым обучали девочек их круга.

Лиля продолжила образование в частной гимназии, где у нее обнаружились математические способности. К тому же в гимназии ее хвалили за литературные таланты. Прав­да, потом выяснилось, что писала сочинения не сама Лиля, а влюбленный в нее учитель словесности. Да, Лиля с ранних лет умела заставить мужчин выполнять все ее прихоти.

Очень бойкая девочка с огромными карими глазами и ог­ненно-рыжими волосами притягивала к себе внимание. Лиля любила рассказывать, что первым поклонником, оце­нившим ее, был великий певец Федор Шаляпин. Проезжая на тройке по Петровке, он обратил внимание на идущих по тротуару женщину и девочку. Сраженный очарованием не­знакомок, Шаляпин приказал кучеру остановиться и при­гласил дам на свой спектакль в Большой театр.

С детских лет у Лили проявился независимый характер, она не хотела быть «как все». Главное для нее было выде­литься среди толпы. Сколько переживаний она принесла родителям, когда еще в гимназии отрезала себе косу. Это был неординарный шаг для благовоспитанной девочки. Кстати, Лиля была первой из женщин в Москве, кто в свой гарде­роб включил брючный костюм. Но это было значительно позже.

А пока Лиля Каган подрастала. И, как она сама пишет в дневнике: «Маме не было со мной ни минуты покоя». Лилечка слишком рано поняла, что имеет необъяснимую власть над мужчинами. Коллекционирование поклонников стало ее страстью. Одна близкая подруга детства однажды обронила: «Влюблялась Лиля часто — красивая, рыжая, на­верное, сильно бушевали в ней «страсти-мордасти». Все свои завоевания на любовном фронте Лиля Каган записывала в дневник. И таких записей было много.

В чем же состояла загадка Лили? Чем она притягивала мужчин, заставляла их страдать? Ведь, по воспоминани­ям современников, Лилю нельзя было назвать красавицей в общепринятом смысле слова. Да, у нее были огромные глаза. Про них искусствовед Н. Пунин записал в дневнике: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками...». Да, необыч­ный цвет волос притягивал взгляд, ее невозможно было не заметить.

«Ослепительная царица Сиона евреева», — назвал ее Вик­тор Шкловский. Она «умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, ум­ной и какой угодно».

Балерина Александра Дорийская, у которой Лиля Каган брала уроки танца, так описывает ее внешность: «...Средне­го роста, тоненькая, хрупкая, она являлась олицетворением женственности. Причесанная гладко, на прямой пробор, с косой, закрученной низко на затылке, блестевшей естест­венным золотом своих воспетых... «рыжих» волос. Ее глаза действительно большие, были карими и добрыми; доволь­но крупный рот, красиво очерченный и ярко накрашенный, открывал при улыбке ровные приятные зубы... Дефектом внешности Лили можно было бы считать несколько круп­ную голову и тяжеловатую нижнюю часть лица, но, может быть, это имело свою особую прелесть в ее внешности, очень далекой от классической красоты».

А одна из мемуаристок знаменитой женщины пишет во­обще прямо: «Боже мой! Да ведь она некрасива. Слишком большая для маленькой фигуры голова, сутулая спина и этот ужасный тик».

Что значили для Лили такие мнения о ее внешности? Тем более из уст женщин. Мужчины считали иначе. «Она не женщина, она — исключение», — говорил о Лиле Брик, сво­ей музе и мучительнице, поэт Владимир Маяковский. А ее первый муж Осип Брик добавлял: «Лиля — стихия, с этим надо считаться. Нельзя остановить дождь или снег по сво­ему желанию».

Да, она обладала мистическим обаянием, притягиваю­щим мужчин. Разговаривая с мужчиной, она как бы погру­жалась в него, жила только его интересами. Кому из муж­чин это не польстит? В этом был ее секрет, и она не особо скрывала его.

«Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают ему дома. Например, курить или ездить куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье». Вот и все, оказывается. Все очень про­сто, и не следует выдумывать что-то сверхсложное. Хотите завоевать мужчину, послушайте совет женщины, которая умела это делать.

Первое предложение замужества Лилечка получила в пят­надцать лет в Бельгии. Каганы туда отправили старшую дочь на каникулы. Там-то в Лилю и влюбился один студент, да так сильно, что вознамерился непременно на ней жениться. Девушка ответила категоричным и бесповоротным отказом. Горе несчастного студента было так велико, что он написал письмо, в котором были слова: «Я умираю». Но к счастью, все закончилось благополучно.

В том же году в Тифлисе, где семья Каганов отдыхала, молодой татарин, получивший образование в Париже, готов был выложить две тысячи рублей на ее туалеты, только чтобы она проехала с ним по Военно-Грузинской дороге.

В Москве учитель словесности, тот самый, что писал для Лили замечательные школьные сочинения, постоянно преследует свою ученицу, делая не совсем приличные пред­ложения.

Чтобы оградить дочь от грязных посягательств учите­ля, на семейном совете решили отправить бедную девочку в Польшу, в Катовицу, к бабушке. И что же? От посягательств учителя оградили, но в Катовицах случился еще больший скандал — в Лилю влюбился ее родной дядя. Он падал пе­ред Лилей на колени с бурными требованиями выйти за него замуж.

В Дрездене хозяин пансионата, в котором отдыхала семья Каганов, серьезно увлекся Лили. Он каждый день засыпал ее комнату цветами и каждый вечер ей единственной подавал на ужин голубую форель. Даже хотел ради нее развестись с законной супругой и жениться на семнадцатилетней де­вочке. Девочку в срочном порядке увезли домой и, во избе­жание дурных мыслей, засадили за фортепьяно.

Ежедневные уроки музыки, осваивание гамм и этюдов, божественные наигрыши пьес закончились невероятным скандалом, который добропорядочное семейство судебного поверенного всеми силами старалось скрыть.

Вялый роман с учителем музыки Крейном, от которого родители Лили не ожидали никакого подвоха, закончил­ся сексуальной близостью. Сестра учителя убирала посуду после ужина на кухне, а когда вернулась в комнату, застала своего брата и молоденькую Лилю, занимающихся инте­ресными делами на диванчике. «Из любопытства», — так объяснила свой поступок Лиля. Все бы ничего, но этот опыт закончился беременностью девушки. Родители от­правили Лилю подальше от позора, в провинцию. Аборт, проведенный там, прошел неудачно — Лиля осталась бес­плодной.

На этом Лиля не успокоилась, у юной девушки были и другие поклонники. Сын миллионера Осип Волк, Алексей Грановский, будущий режиссер Еврейского театра в Моск­ве, художник Гарри Блюменталь, сын банкира Лева Грин-круг, элегантный юноша из золотой молодежи. Скорее всего, список можно продолжить. Но стоит ли? Сейчас, конечно, не определишь, что значили для Лили все ее поклонники, зачем она сводила их с ума, заставляла страдать и надеять­ся. Ведь доподлинно известно, что с тринадцати лет сердце Лили было отдано Осипу Брику, ставшему ее мужем. Детская любовь, которую Лиля пронесла и сохранила через долгие годы.

Познакомились они, как ни смешно это звучит, на заня­тиях кружка политэкономии. 1905 год... Умы прогрессивной молодежи России заняты вопросами революции. Лилю, ко­торая во всем стремится быть прогрессивной, тоже волнуют эти проблемы. В женской гимназии как раз образовался про­пагандистский кружок. Занятия в нем проводит умненький очкастый мальчик по имени Осип.

Лиле — тринадцать, Осип на четыре года старше. Он ей понравился так сильно — не удивительно для девочки, все-таки первая влюбленность, — что Лиля хотела быть с ним рядом постоянно, ежеминутно. Но Брик, положительный мальчик, по уши увлеченный революцией, испугался такого напора и всячески стал избегать встреч с настырной поклонницей. «С горя у меня полезли волосы, и начался тик», — вспоминает о той трагедии Лиля.

Вновь они встретились через полтора года. «По возвра­щении в Москву я через несколько дней встретила Осю в Каретном Ряду. Мне показалось, что он постарел и подур­нел, может быть, от пенсне, в котором я его еще не видела. Постояли, поговорили, я держалась холодно и независимо и вдруг сказала: «А я вас люблю, Ося», — рассказывала спус­тя годы Лиля.

И дальше: «С тех пор это повторялось семь лет. Семь лет мы встречались случайно, а иногда даже уговаривались встретиться, и в какой-то момент я не могла не сказать, что люблю его, хотя за минуту до встречи и не думала об этом. В эти семь лет у меня было много романов, были люди, кото­рых я как будто любила, за которых даже замуж собиралась, и всегда так случалось, что мне встречался Ося, и я в самый разгар расставалась со своим романом. Мне становилось ясным даже после самой короткой встречи, что я никого не люблю, кроме Оси».

26 марта 1912 года они поженились. Лиля вспоминает: «.. Пошли погулять... Зашли в ресторан, в кабинет, спроси­ли кофейничек, и, без всяких переходов, Ося попросил меня выйти за него замуж. Я согласилась».

Родители Лили восприняли известие о решении дочери выйти замуж с большим энтузиазмом. Они считали, что это хороший гешефт — возможность «выдать замуж «беспут­ную» дочь за «дипломированного юриста».

Однако родители жениха не были в восторге от женить­бы сына, зная, «какой шлейф тянется» за молодой Лили. Но Осип проявил твердость в этом вопросе. «Моя невеста* как вы уже догадываетесь, Лили Каган. Я ее люблю безумно: всегда любил. А она меня любит так, как, кажется, еще ни одна женщина на свете не любила. Я знаю, вы меня любите и желаете мне самого великого счастья. Так знайте, это сча­стье для меня наступило...» — так он восторженно заявил своим опечаленным родителям. А в письме матери написал: «Лиля — самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал. Не говоря уж о внешней красоте и интерес­ности, такого богатства души, глубины и силы чувства я не видывал ни у кого».

К тому времени Осип Брик закончил юридический факультет Московского университета. Но работе юри­ста предпочел работу в ювелирной фирме отца, которая приносила неплохой доход. Именно на деньги родителей Оси была снята четырехкомнатная квартира в Чернышев­ском переулке. Старшие Брики, смирившиеся с выбором сына, старались создать для молодоженов хорошие усло­вия жизни.

Их супружеская жизнь поначалу казалась счастливой. Лили, умевшая украсить любой, даже более чем скромный быт, способная радоваться каждой приятной мелочи, была отзывчивой и легкой в общении. В их с Осипом доме, кото­рый Лиля превратила в некое подобие «салона», собирались художники, поэты, политики. То, что супруга заигрывает с гостями и иногда ведет себя нескромно, проницательный Осип старался не замечать. Он понимал, что ни ревностью, ни скандалами, ни упреками удержать возле себя жену не­возможно.

В 1914 году молодая семья Бриков переезжает в Петер­бург. С переездом в Северную столицу начались первые разногласия между супругами. Вспоминая то время, Лиля записывает в дневнике: «Наша личная жизнь с Осей как-то расползлась, но я его любила, люблю и буду любить больше, чем брата, чем мужа, больше, чем сына. Я люблю его с дет­ства, и он неотъемлем от меня».

Да и Осип Брик относится к вопросим любовной морали прогрессивно. Его отношение к браку выражено в словах: «Мы ничем друг с другом не связаны. Мы — не мещане, и никакие брачные драмы у нас, надеюсь, невозможны». Так он писал в своей повести «Не попутчица».

Конечно, не все так просто было в их отношениях. Нельзя представлять Осипа Брика неким бесчувственным монстром, которому было наплевать на поведение жены. Да, иногда он закрывал глаза на ее флирт, разрешал ей во­дить за нос мужчин, допускать некоторые вольности. Но все в определенных рамках.

Характерен случай, который произошел вскоре после пе­реезда семьи Бриков в Петербург. Однажды при посещении театра Лиля познакомилась с Григорием Распутиным, ле­гендарным старцем, приближенным императорской семьи. Распутин был очарован молодой рыжеволосой женщиной и сразу же пригласил ее к себе в гости. Чем заканчивались такие посещения, ни для кого не было секретом. Распутин, несмотря на всю свою святость, о которой ходили легенды, женщин любил. Лиля рассказала о приглашении своему мужу, и он категорически запретил ей навещать Распутина. Лиля согласилась с решением мужа. В ее коллекции мужчин не значится имя Григория Распутина.

Лиля Брик была незаурядной женщиной. Такие жен­щины не остаются незамеченными в истории страны. Она могла стать великим ученым-математиком. Ведь Лиля, об­ладающая выдающимися математическими способностя­ми, закончила математический факультет Высших курсов Гернье. Она могла стать знаменитым скульптором. Она обучалась лепке и скульптуре в студии Schwaegerle в Мюн­хене. Она могла бы даже прославиться в роли балерины на сцене театра. Но ничем этим Лиля Брик не прослави­лась.

Имя Лили Брик стало известным совсем по другому по­воду. Она вошла в историю как любимая женщина, муза и мучительница поэта Владимира Владимировича Маяков­ского.

Впервые о начинающем поэте Лиля услышала в 1913 году от своей младшей сестры Эльзы. Та, влюбленная семнадца­тилетняя девочка, с упоением рассказывала о своем друге, поэте-футуристе. Рассказывала, какие замечательные стихи он пишет, как трогательно он ей их читает, как, за неимени­ем денег, возит ее на трамвае.

Лиле не были интересны рассказы влюбленной младшей сестрички. Ее больше интересовали собственные любовные похождения.

Но в 1915 году Эльза уговорила Лилю и Осипа принять у себя молодого поэта, которого никто не хотел печатать. Она прекрасно знала, что в доме у Бриков часто собираются люди, имеющие отношение к литературе, и надеялась, что они чем-нибудь помогут Маяковскому.

Вот как вспоминает о первом визите Маяковского к Бри­кам сама Эльза: «В июле умер отец. Лиля приехала на похо­роны. И, несмотря ни на что, мы говорили о Маяковском. После похорон... я поехала в Петроград, и Маяковский при­шел меня навестить к Лиле, на улицу Жуковского. В этот ли первый раз, в другую ли встречу, но я уговорила Володю прочесть стихи Брикам... Брики отнеслись к стихам востор­женно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозврат­но полюбил Лилю».

Давайте попробуем представить, как все это происходи­ло. Картину можно восстановить по воспоминаниям Эльзы, да и Лиля часто рассказывала о том дне. Итак, для экономии места между двумя комнатами была вынута дверь. Маяков­ский стоит, прислонившись спиной к дверному косяку. Вид­но, что волнуется. Потом из внутреннего кармана пиджака извлекает небольшую тетрадку, заглядывает в нее и засовы­вает обратно в карман. Обведя глазами комнату, он начинает читать негромким голосом свою поэму «Облако в штанах»:

«Вашу мысль,

мечтающую на размягченном мозгу,