Ленин трижды реабилитирует Малиновского 5 page

13. А. Симанович, стр. 90-91.

14. В. Семенников. «Политика Романовых и т. д.», стр. 126-27.

15. «Голос Минувшего», 4-6 кн., 1918. Записи В. Каррика от 22 и 28 ноября 1915 г.

16. «Союз русского народа», М., 1929, стр. 191.

17. «Былое» № 23, 1924, стр. 281.

18. «Дело Народа», от 2 марта 1917 г.

19. В. Семенников. Стр. 126-129.

К. Бецкий и П. Павлов. «Русский Рокамболь». Изд. «Былое», Ленинград, 1925, стр. 226-229.

20. Алексей Суворин. «Как «Новое Время» было продано. Засе­дание совета «Н. В.» 16 декабря 1914 г.», стр. 17.

21. Падение царского режима, т. VII, стр. 412.

22. Ю. Оксман. «Русская Воля, банки и буржуазная литература». «Литературное Наследство» № 2, 1932.

В. Алексеев. «Подкуп «Нового Времени» царским правитель-ством» — «Красный Архив», кн. 21. 1927 г.

23. В. Каррик. Запись 28 ноября 1915 г.

24. «Новое Время», 7 мая 1915 г. «Должны победить» СХХ.

25. «Новое Время», 25 мая 1915.

26. «Новое Время», 27 мая 1915.

27. «Новое Время», 11 июня 1915.

28. «Новое Время», 29 мая 1915.

29. «Новое Время», 14, 18, 22, 26 августа. 2, 4, 13 сентября 1916.

30. <Новое Время», 25 октября 1916.

31. <Новое Время», 11, 13, 18 ноября 1916.

32. П. Курлов. «Гибель императорской Росии», Берлин, 1923, стр. 162-163.

33. Б. Алмазов. «Распутин и Россия», стр. 74-75.

К. Бецкий и П. Павлов. «Русский Рокамболь», стр. 226-29.

34. В. Семенников. «Монархия перед крушением», стр. 142-43.

35. Б. Алмазов, стр. 100-101.

36. Б. Алмазов, стр. 176-79.

37. Запись В. Каррика от 15 июля 1916. «Голос Минувшего».

38. К. Бецкий и П. Павлов, стр. 183-84.

39. Б. Алмазов, стр. 100-101.

40. В. Семенников. «Политика Романовых и т. д.», стр. 118-120.

41. К. Бецкий и П. Павлов, стр. 183-84.

42. «Падение царского режима», т. I, стр. 32.

43. Дж. Бьюкенен. «Моя миссия в России», т. I, стр. 178, Бер­лин, 1924.

44. А. Деникин, т. I, стр. 17.

45. Бецкий и Павлов, стр. 183-84.

46. Б. Алмазов. Стр. 176 и др.

47. Переписка Романовых. Т. II, стр. 202, 205.

48. «Былое» № 23, 1924 г., стр. 231.

49. «Падение царского режима», показания Добровольского. В. Семенников. «Политика Романовых», стр. 122-123.

50. «Новое Время» от 6 декабря 1916.

51. Падение царского режима, т. VII, стр. 376.

52. В. Семенников, стр. 118 и др.

53. Бецкий и П. Павлов. Русский Рокамболь.

54. "Germany and the Revolution in Russia 1915-1918." Edited by Z. A. B. Zeman. London, 1958, p. 92.

55. «Падение царского режима», т. 7. Именной указатель.

56. «Падение царского режима», т. 8., стр. 74-75.

57. А. Тыркова-Вильямс. «На путях к свободе», 1952, стр. 398.

58. «Падение царского режима", т. 1, стр. 157.

59. «Падение царского режима», т. 7. Именной указатель.

60. С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 3. Москва, 1960, стр. 576 и др.

61. Б. Никитин. «Роковые годы», Париж, 1937, стр. 64, 73 и др.

62. С. П. Мельгунов. «Золотой немецкий ключ большевиков», Париж, 1940, стр. 96-97, 103.

63. «Падение царского режима», т. 5, стр. 189. 108

МАСОНЫ В РУССКОЙ ПОЛИТИКЕ

1. КОНСПИРАТОРЫ

Существовала в России, может быть, немногочисленная, но политически влиятельная организация, представители ко­торой играли весьма видную роль в переломные годы русской истории, — в 1915-1917 годы, в эпоху первой мировой войны и февральско-мартовской революции. Особенностью этой ор­ганизации была прежде всего ее засекреченность, доходящая до того, что спустя много десятилетий ни один из ее участников не разгласил ни тайны ее состава, ни тайны ее деятельно­сти. Другой отличительной чертой этой политической орга­низации является пестрота, разномастность, разношерстность деятелей, которых она объединяла, — людей, принадлежавших к разным, подчас враждующим между собой партиям и груп­пам, но стремящихся несомненно создать активный политиче­ский центр, не межпартийного, а надпартийного характера.

Таковы были русские масоны, члены последней по време­ни — до октябрьского переворота — масонской организации, сведения о которой могут быть собраны не без труда из раз­ных, рассеянных то тут, то там фактов или намеков. Доста­точно привести десяток имен известных русских политиков и общественных деятелей, принадлежавших к масонской элите, — чтобы подчеркнуть, что в данном случае мы имеем дело не только с существенным фактором русской политики указанно­го времени, но и с редким феноменом, мимо которого, однако, прошли почти все историки эпохи, и о котором ничего не зна­ет, кроме вызывающих скепсис слухов, рядовой читатель.

Вот несколько имен из списка масонской элиты, которые

на первый взгляд кажутся совершенно не укладывающимися в одну организацию, на деле, однако, тесно связанных между собой на политическом поприще: князь Г. Е. Львов* и А. Ф. Керенский, Н. В. Некрасов и Н. С. Чхеидзе, В. А. Маклаков и Е. Д. Кускова, великий князь Николай Михайлович и Н. Д. Соколов, А. И. Коновалов и А. И. Браудо, М. И. Терещенко и С. Н. Прокопович. Что поражает в этом списке, это буквально людская смесь, в которой так неожиданно сочетаются социа­листы разных мастей с миллионерами, представители ради­кальной и либеральной оппозиции с лицами, занимающими видные посты на бюрократической лестнице, — вплоть до... бывшего директора Департамента полиции. Что за странное явление, особенно непривычное в русской общественной жизни, для которой всегда были характерны полярность воз­зрений, сектантское начало во взаимоотношениях, взаимные отталкивания!

Неудивительно, что многие, краем уха слышавшие о масо­нах, берут под сомнение самый факт их существования, во всяком случае не без недоумения встречают сообщения об их роли. Как? Масоны? — говорят они. — Мы знаем в годы пер­вой мировой войны о распутинской клике, имевшей связи при царском дворе, мы слышали о великих князьях и генералах, пытавшихся уговорить двор пойти на компромисс с Государ­ственной Думой. Широко известно было о политических до­могательствах кадет, о выступлениях трудовиков и социал-демократов. В газетах мелькали имена ведущих русских поли­тиков: А. И. Гучкова, П. Н. Милюкова. Но о масонах ничего не приходилось ни слышать, ни читать. Может быть, только о... «жидо-масонах», об этой фантасмагории, сочиняемой в черносотенной печати и в тайной полиции, над которой при­нято было смеяться?**

* Автором получено опровержение о масонстве князя Г. Е. Льво­ва с ссылкой на церковные настроения первого председателя Вре­менного Правительства...

**Вот образец трактовки этого вопроса черносотенным «Рус ским Знаменем»: «Человечеству угрожает новая опасность... между­народный жидовский санхедрин, существующий до сих пор только тайно, превращается в явное и весьма признанное учреждение, ко­торое будет первым шагом на пути жидовского всемирного господства, первым признанием всеми государствами высшей власти жидовства... Страшные сказки воочию осуществляются жидо-масонством, идущим твердо и неуклонно к тысячелетней своей цели, то есть к превращению всех народов в полных и покорных рабов на­рода богоубийц и сумасшедших преступников». (Цитата взята из книги П. Е. Щеголева «Охранники и авантюристы». М. 1930).

Для того, чтобы никому не было обидно, что он что-то важное упустил, чего-то существенного не заметил в русской политике, — стоит привести успокоительное сообщение, что мы все, ничего не знавшие в свое время о политическом ма­сонстве, находимся не в плохой компании: П. Н. Милюков в своих воспоминаниях, написанных в начале 40-х г.г. и издан­ных в 1955 г., сознается, что он ничего не знал о масонах. Касаясь ряда явлений этого порядка, он не решается и сейчас называть это масонством и прибегает к довольно странным, окольным определениям: «Если я не говорю... здесь ясно, — пишет он, — то это потому, что, наблюдая факты, я не дога­дывался об их происхождении в то время и узнал об этом из случайного источника лишь значительно позднее периода су­ществования Временного Правительства». Иными словами, такой осведомленный человек, как Милюков, стоявший в са­мом пекле политической и общественной жизни России, даже не догадывался о деятельности и роли масонов, и только слу­чайно, только много позже февральской революции узнал об этом. Так основательно была, по-видимому, засекречена, за­конспирирована деятельность масонов! Так тщательно скрыва­ли они факт своего существования и так усердно прятали кон­цы в воду!

В некотором противоречии с этим находится утверждение Милюкова, сделанное в другом месте — и, правда, связанное с его первыми соприкосновениями еще в начале 90-х г.г. с фран­цузскими масонами. Милюков рассказывает, что замечания од­ного встреченного им масона о «всемогуществе (масонов) во Франции... произвели (на него) очень сильное впечатление». В связи с этим он добавляет: «Мне неоднократно предлагали вступить в масонскую ложу. Я думаю, что это впечатление было одним из мотивов моего упорного отказа. Такая сила коллектива мне казалась несовместимой с сохранением инди­видуальной свободы».¹

Надо сознаться, что читатели мемуаров Милюкова не без удивления отметили его странную манеру выражаться, ни разу не упоминая имени масонов и ограничиваясь какими то наме­ками. Это тем более необъяснимо, что задолго до второй ми­ровой войны в печати говорилось о масонах, назывались мно­гие имена. Милюкову несомненно была известна работа С. П. Мельгунова, печатавшаяся отдельными главами в газетах и вышедшая в 1931 г. отдельной книгой («На путях к государ­ственному перевороту»), в которой немало говорится о масо­нах. Он знал и мемуары И. В. Гессена «В двух веках», вышед­шие в 1937 г., в которых дан конкретный материал о масонах. Сами масоны, говорят, связанные клятвой, молчат, но почему Милюков чувствует себя связанным в этой области, — непо­стижимо.

2. ИЗ ИСТОРИИ МАСОНСТВА

Прежде, чем перейти непосредственно к интересующей нас теме о масонах в первую мировую войну и февральскую революцию, — будет уместно коснуться вопроса о русском масонстве в 20 веке вообще. Правда, заметной политической роли оно не играло, хотя вполне возможно, что масоны пыта­лись организовать какие то кадры политической оппозиции. Это было так понятно в России, только что пережившей бур­ную эпоху 1905 года и первых двух Государственных Дум. Характерной чертой русского масонства тех лет был, по-видимому, факт связанности его с французскими масонскими ло­жами. Русские масоны как бы светили заемным светом с Запада. Так, по данным, опубликованным в печати (особенно Мельгуновым и некоторыми другими), в Москве в годы 1906-1911 существовала ложа «Астрея», связанная с именем психиатра Н. Н. Баженова, а в Петербурге — «Северная Звез­да», возглавлявшаяся «оратором» М. С. Моргулиесом и «се­кретарем» кн. Д. Бебутовым. По тем же данным, в Петербурге существовала ложа «Космос», в которую вошли, — возможно, еще во Франции, — профессора Русской Высшей Школы в Париже 1906-07 г.г. Максим Ковалевский, Е. Вл. де Роберта, Е. Аничков, Ю. Гамбаров. Среди масонов этой французской выучки называли также Вырубова, Кедрина, Амфитеатрова. Об участии В. А. Маклакова уже в этот ранний период в масон-

ском движении мы время от времени наталкиваемся в печати. Так, например, А. Тыркова-Вильямс описывает свою встречу с Маклаковым в Париже в 1905 году: «Маклаков в первый раз меня видел. Но это не помешало ему как-то незаметно сделать масонский знак. В Париже я смутно слышала, что проф. М. Ковалевский открыл в Париже русскую ложу. В нее вошли многие мои знакомые, включая Е. И. Аничкова».²

Это происходило заграницей. Но вот И. В. Гессен, касаясь этого вопроса, приводит некоторый материал уже о русском масонстве. «Насколько мне известно, — пишет он, — Кова­левский (М. М.) был родоначальником русского масонства конца прежнего века. Русская ложа, отделение французской «Ложи Востока» была им торжественно, по всем правилам обрядности, открыта, а через несколько лет, в виду появив­шихся в «Новом Времени» разоблачений, была — за наруше­ние тайны — усыплена надолго и вновь воскресла уже в ны­нешнем веке... Замечательной для России особенностью было, что ложа включала элементы самые разнообразные — тут бы­ли и эсеры (Керенский), и кадеты левые (Некрасов) и правые (Маклаков), которые в партии друг друга чуждались, и мил­лионеры купцы и аристократы (Терещенко, граф' Орлов-Давы­дов) и даже члены Ц. К. эсдеков (Гальперн), которые от­крыто ни в какое соприкосновение с другими организациями не входили».³

Последняя часть цитаты из воспоминаний Гессена подво­дит нас ближе к участию масонов в русской политике в 1915-17 г.г. Между тем есть кое-какие упоминания о масонах более раннего периода, представляющие некоторый интерес. Так, заслуживает внимания, — под углом зрения изучения ма­сонства, — известный эпизод с разоблачением главы эсеров­ской Боевой Организации Азефа, провокаторскую роль кото­рого раскрыл не кто иной, как бывший директор Департамен­та полиции Лопухин, сосланный за это по приговору суда в Сибирь. Есть книжка, посвященная Александру И. Браудо, вышедшая в Париже, в которой ряд русских политических дея­телей посвятил статьи ему, как общественному и культурному деятелю. В этой книге напечатаны статьи В. Бурцева и А. Ар­гунова, устанавливающие место А. И. Браудо в деле разобла­чения предательской роли Азефа. Оказывается, что А. Аргу­нов, прибывший в Петербург нелегально по поручению засе-

давшего в Париже суда над Азефом, и имевший поручение лично получить подтверждение из уст Лопухина, б. директора Департамента полиции, о роли Азефа, благодаря А. И. Браудо мог встретиться с Лопухиным на частной квартире адвоката Е. С. Кальмановича, и б. директор Департамента полиции со­общил делегату Ц. К. эсеров все нужные ему сведения.

Как мог А. И. Браудо, сотрудник Публичной Библиотеки, еврейский общественный деятель, устроить эту встречу? Толь­ко по масонской линии. Как мог решиться Лопухин пойти на свидание к Кальмановичу с делегатом Ц. К. эсеров? Только по масонской линии. Как мог Лопухин выдать эсерам государ­ственную тайну о провокаторской роли Азефа? Конечно, толь­ко по масонской линии. И хотя в упоминаемых эпизодах масо­ны ни разу не называются, — совершенно очевидно, что Ло­пухин и Браудо были связаны по линии масонства. Иначе даже нельзя понять этот эпизод, в котором скромный обществен­ник-еврей Браудо мог располагать непосредственным контак­том с главой политической полиции.⁴

Интересны некоторые подробности поведения А. А. Ло­пухина на суде, который состоялся 28-30 апреля 1909 г. в Петербурге, под председательством В. Н. Варварина, при про­куроре В. Е. Корсаке и защитнике А. Я. Пассовере. Лопухин заявил суду, что во всем этом деле, т. е. в сообщении, сделан­ном им об Азефе, «им руководили соображения общечелове­ческого свойства». По поводу писем, посланных им Столыпину и другим после визитов к нему на квартиру Азефа и Гераси­мова, Лопухин заявил суду, что «с содержанием этих писем он познакомил двух лиц, назвать которых не желает по сообра­жениям нравственного свойства». На суде Лопухин, рассказы­вая о посещении им одного приятеля, пришедшего предвари­тельно переговорить с ним о возможности его встречи с деле­гатом Ц. К. партии социалистов-революционеров, заявил, что приятеля этого «назвать он не желает». И в объяснение своей роли в деле разоблачения Азефа Лопухин заявил на суде, что «поступал так в исполнение долга каждого человека не покры­вать молчанием гнуснейшие из преступлений, к числу которых относятся совершенные Азефом».⁵

3. ТАЙНАЯ ПОЛИЦИЯ И МАСОНЫ

Нет сомнений, что задолго до первой мировой войны по­литическая полиция время от времени проводила наблюдение над масонами. Результатом этих наблюдений явились статьи и заметки пресловутого Манасевича-Мануйлова («Маски» в «Новом Времени»), — конечно, о «жидо-масонах», на осно­вании почерпнутых им сведений в недрах охранки. О возни­кавшем порой интересе к масонам даже у царя рассказывал генерал Герасимов, начальник Петербургского Охранного От­деления.

«Второй предмет, который очень интересовал царя, — рассказывает генерал А. Герасимов в своих воспоминаниях, — это вопрос о жидо-масонских ложах. Он слышал, что между масонами и революционерами существует тесная связь, и он ждет от меня подтверждения этого слуха. Я возразил, что я не знаю, каково положение заграницей, но в России, по моим сведениям, отсутствуют жидо-масонские ложи, да и вообще масоны никакой роли не играют. Эта моя информация явно не показалась царю убедительной, потому что он уполномочил меня сообщить Столыпину, чтобы он представил исчерпываю­щий доклад о русских и заграничных масонах. Я не знаю, был ли представлен царю такого рода доклад; при Департаменте полиции работала комиссия, занимавшаяся вопросом о масо­нах, которая свою деятельность не закончила до самой рево­люции 1917 г.».⁶ Эта беседа с царем имела место вскоре после убийства террористами петербургского градоначальника фон-дер-Лауница 3 января 1907 года.

Для установления связи между русскими и французскими масонами был послан в 1910 году Департаментом полиции в Париж коллежский асессор Алексеев, донесение которого, кстати, дает возможность установить, что ген. Курлов и не­которые другие лица пытались (правда, неубедительно) через своих агентов записать убийство П. А. Столыпина в 1911 г. за счет масонов, якобы заинтересованных в его устранении. Кра­сочное донесение Алексеева стоит частично процитировать, чтобы ближе ознакомиться с нравами охранки и, в частности, с той информацией, которая была представлена царю. Вот что доносит Алексеев генералу Курлову:

«От лиц, стоящих близко к здешним масонским кружкам,

удалось услышать, что покушение на г. председателя Совета министров находится в некоторой связи с планами масонских руководителей... Уже с некоторых пор к г. председателю Со­вета министров делались осторожные, замаскированные под­ходы, имеющие склонить его высокопревосходительство на сторону могучего сообщества. Само собой разумеется, попыт­ки эти проводились с присущей масонству таинственностью и не могли возбудить со стороны г. председателя никаких по­дозрений... Масоны повели атаку и на другой фронт, стараясь заручиться поддержкой какого-либо крупного сановного лица. Таким лицом, говорят, оказался П. Н. Дурново, который сде­лался будто бы их покровителем в России, быть может, имея на это свои цели. Когда. масоны убедились, что у них есть такая заручка, они уже начали смотреть на председателя Со­вета министров, как на лицо, могущее им служить скорее препятствием... Масоны были обеспокоены тем обстоятель­ством, что у власти стоял г. председатель Совета министров. В печати проскользнула однажды статья, заявляющая, что его высокопревосходительство находится «под влиянием масонов, действующих на него через его брата А. Столыпина». («Гро­за», ном. 153 и «Русская Правда», ном. 13)... Заграницей же на премьер-министра смотрят, как на лицо, которое не поже­лает принести масонству ни пользу, ни вред. Это последнее убеждение... побудило руководителей масонства прийти к за­ключению, что г. председатель Совета министров является для союза лицом «бесполезным», и следовательно, в настоящее время, когда масонство собирается нажать в России все свои пружины — даже вредным для целей масонства... Масоны ожи­дали в июле месяце каких-то событий. Тайные парижские ру­ководители не сообщали о том, в каком именно виде события эти выльются, и только теперь по совершении факта, здешние масоны припоминают о кое-каких слабых намеках на г. пред­седателя Совета министров, политикой которого верховный ма­сонский совет был недоволен. Говорят, что руководители масонства... подтолкнули исполнение того плана, который был только в зародыше. Чисто «техническая» сторона пре­ступления и кое-какие детали обстановки, при которой воз­можно было совершить покушение, была подготовлена через масонов... При теперешней постановке этого дела (охраны) покушение возможно лишь при посредстве масонских сил.

без помощи которых ни один революционный комитет не сможет ничего привести в исполнение».

Этот пространный документ не имел, конечно, прямого отношения к масонам, но он проливает свет на попытки Де­партамента полиции по свежим следам убийства П. А. Сто­лыпина направить внимание влиятельных кругов и царя на масонский след, якобы, причастный к этому убийству, и тем отвести усиленно циркулировавшие слухи о прямой ответ­ственности ген. Курлова, на которого молва указывала паль­цем, который был предан суду, отмененному по личному при­казу царя.⁷

Мы указывали на тщательную засекреченность масонско­го движения в России, особенно в период, когда масоны стали активизировать свою деятельность. Но, конечно, трудно было бы предполагать,что для Департамента полиции эта деятель­ность оставалась тайной. На деле оказалось, что среди рус­ских масонов действовало полицейское око.

А. Тыркова-Вильямс в своих воспоминаниях довольно подробно характеризует князя Бебутова, кадета и масона, освещавшего деятельность и тех, и других по поручению тай­ной полиции. «Когда весной 1906 г., — пишет Тыркова, — понадобились деньги на устройство клуба, Бебутов привез Петрункевичу 10 тысяч рублей. Как выяснилось после рево­люции, деньги дала охранка, чтобы ввести Бебутова в кадет­ские верхи». Он издал по-русски заграницей огромного раз­мера сборник «Последний самодержец» (это было, примерно, в 1910 г.) и ему удалось ввезти и распространить его в Рос­сии, вероятно, тоже при содействии охранки.⁸

Бебутов играл своеобразную роль в русской обществен­ной жизни вообще. Пишущему эти строки известно, что он основал довольно обширную русскую библиотеку в Берлине, которую передал на хранение Правлению Германской Социал-демократической Партии (по договору, подписанному с А. Бебелем, Германом Мюллером и др. в 1911 году) о том, чтобы библиотека после освобождения России была передана рус­ским социал-демократам, но при условии, если большевики объединятся с меньшевиками в одной партии. Бебутов был уполномоченным графа Орлова-Давыдова, члена Государ­ственной Думы и масона, в своем дворце — по сообщению Мельгунова — собиравшего заседания военной масонской ло-

жи. На средства Орлова организован был в Берлине Комитет по оказанию помощи русским, находившимся там во время первой мировой войны. Словом, Бебутов был пестрой и даже загадочной фигурой.

В февральскую революцию, когда обнаружилась его связь с Департаментом полиции, по требованию известных адвокатов Зарудного и Соколова, он был подвергнут домаш­нему аресту (один из масонов, М. Моргулиес, считал недока­занным его службу в охранке, хотя Бебутов не отрицал, что он не то информировался, не то информировал Манасевича-Мануйлова). В.Л.Бурцев, с своей стороны, считал Бебутова не­мецким агентом, что получило подтверждение в вышедших в Англии документах из архива германского министерства ино­странных дел-⁹

4. РИТУАЛ. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СМЫСЛ МАСОНСТВА

Да будет позволено в порядке личного отступления дать пишущему эти строки свидетельское показание об одной про­винциальной ложе масонов, — рассказ, который мне приве­лось слышать осенью 1918 года на нарах большевистской тюрьмы от приятеля, почему-то решившегося нарушить тайну и исповедаться. Для меня этот рассказ прозвучал фантастически.

«Помните, — рассказывает он, — как в 1915 году к нам приезжал по дороге на фронт член Государственной Думы, кадет Колюбакин. Он уж оттуда не вернулся — кажется, пал жертвой несчастного случая. Провел он у нас два дня, и за это время основал у нас масонскую ложу.

— Я не был приглашен на заседание и в ложу не вошел, — продолжал мой сосед по нарам, — но довольно скоро после того к нам приехал другой член Государственной Думы К., с которым я был знаком с 1913 года. Вот тогда я был приглашен на собрание, и К. был тот, кто вводил меня в ложу. Я был к этому подготовлен. Один из друзей, обычный участник наших политических совещаний тех лет, запрашивал меня предвари­тельно, согласен ли я вступить в ложу масонов. Не помню, ка­кие мотивы он приводил. Он только, во-первых, требовал от меня обещания держать в секрете весь разговор и, во-вторых,

спросил меня, «готов ли я всем пожертвовать, вплоть до самой жизни, в борьбе за истину и свободу». Когда я дал ему поло­жительный ответ, он сообщил мне о предстоящей встре­че с К.

— К. принял меня в кабинете хозяина квартиры, служив­шей местом наших обычных политических совещаний. Меня удивил прежде всего ритуал приема в ложу. Я читал об этом и думал, что ритуал давно отменен... К. повязал мне глаза, по­ставил мне ряд вопросов (содержания их не помню), прочел формулу присяги, в которой были сакраментальные слова о готовности отдать жизнь за истину и свободу, — и я вслед за ним повторил эту формулу. По окончании присяги он вручил мне перчатки в знак посвящения, поцеловал меня и за руку ввел в другую комнату. Тут сняли повязку с моих глаз, и я увидел десяток своих старых знакомых, местных деятелей, ранее меня уже введенных в ложу. Мне было не по себе, когда эти люди, которых я обычно называл по имени-отчеству, ве­личая меня «братом», говорили мне «ты», целовали и поздрав­ляли с посвящением в ложу.

— Спустя некоторое время,—закончил мой сосед по на­рам, — стали появляться другие люди, не состоявшие членами ложи, пришли и вы, — открылось наше обычное политическое совещание: доклад прибывшего из Петербурга депутата на актуальные темы и оживленная дискуссия, в которой приняли участие присутствовавшие в качестве представителей той или другой партии или политической группировки».

* * *

Под впечатлением этого рассказа и некоторых других ин­формаций, не раз я задумывался над политическим смыслом существования масонских лож. В основе их деятельности ле­жал принцип объединения, принцип коалиции разнопартийных сил. Но наши политические совещания, по общему решению, строились на этом принципе, который и не-масонами также разделялся. В России, в годы первой мировой войны влияние партий (не только в массах, но и среди интеллигенции) было невелико, их авторитет довольно таки поблек, — почему созыв коалиционных совещаний не встречал ни с какой стороны воз­ражений. Не случайно даже немногие большевики, действо-

вавшие в Петрограде или Москве, не говоря уже об эсерах и меньшевиках, охотно являлись на пестрые совещания, проис­ходившие незадолго до революции у Коновалова, Горького, Кусковой.

В 1915-16 г.г. все в России предчувствовали приближение великих канунов, грядущих исторических событий. Редко про­износилось слово: революция. Ее призрака во время войны боялись, да кроме того среди либеральных и радикальных по­литиков преобладали оптимисты, весьма прекраснодушно смотревшие вперед и в душе, несмотря ни на что, надеявшиеся на «эволюцию». Двор и партия оголтелой реакции были изо­лированы в стране. В бюрократической твердыне был пробиты крупные бреши. Каждый офицерский кружок, каждая редак­ция либеральной газеты представляли собой очаг недоволь­ства и требовали перемен. В этих условиях масоны, как по­литически беспартийная организация, абсолютно ничем не отличались от других.

Единственное, может быть, что в глазах масонов оправ­дывало их существование, это засекреченность организации, которая была продиктована, по-видимому, своеобразной фило­софией масонов, «теорией элиты», которую они разделяли, воззрениями, в которых, если угодно, даже были элементы вождизма. В обоснование этой теории был положен довольно верный факт весьма низкого уровня политической культуры в России, молодость, слабая организованность и незрелость политических партий.

Но вот с наступлением февральской революции, казалось бы, должно было прекратиться засекреченное существование конспиративных кружков. Создалась обстановка, при которой на политической арене действуют открыто, под контролем об­щественного мнения легальные политические партии, со свои­ми Ц. К., с ежедневной печатью, со своими фракциями и пред­ставительством в муниципалитетах и земствах, в органах революционного самоуправления, таких, как Советы, наконец, во Временном Правительстве и во всех совещаниях или учреж­дениях со всеми их исполнительными органами. Зачем же и в этой обстановке сохранили свое существование масоны?

Естественно возникает у не-масонов вопрос: почему в 1917 г. сохраняли масоны свои конспиративные кружки при свете дня, — как это было во мраке ночи? Неужели они видели

корректив к слабостям и недостаткам русской политики в том, чтобы закулисная и не носившая никакой ответственности "элита" взяла на свою совесть судьбы страны и революции и в своих засекреченных кружках решала и вязала все трудные вопросы о войне и мире, о власти и анархии, о корниловщине и большевизме? Вопрос этот не лишен значения в историче­ском и политическом разрезе. И теперь, когда все тайное по­степенно становится явным, особенно остро этот вопрос заде­вает и волнует русских политиков, которые не принадлежали к масонским кружкам, но бесспорно играли роль в русской по­литике в эпоху первой мировой войны и февральской револю­ции.

И если мы начали изложение — для конкретности — со списка деятелей, вошедших в русскую политику с позиций масонства, то, пожалуй, будет уместно привести перечень рус­ских деятелей разных партий, которые никогда не были ма­сонами. А ведь удельный вес их в русской жизни был не мал! Достаточно назвать П. Н. Милюкова, И. И. Петрункевича, В. Д Набокова, М. М. Винавера, П. Б. Струве, Ф. И. Родичева, И. В. Гессена из кадет, Г. В. Плеханова, А. Н. Потресова, И. Г. Це­ретели, Ф. И. Дана, Ю. О. Мартова из меньшевиков, В. М. Чернова, А. Р. Гоца из с.-р., С. П. Мельгунова, Л. М. Брамсона, В. Мякотина из народных социалистов, чтобы понять, какой фактический раскол вносили масоны в русскую политику, во все партии, в эпоху войны и в февральскую революцию.