Проклёныши и обменыши

Разговор рябой Феклы с пригожей Гурьевной. Лубок.

Дети, бывают разные. Одни спокойные и молчаливые. Другие крикливые и непоседливые, как юла. С ними не каждая мать справится. Такой ребенок на месте и пяти минут не усидит. То он под лавку полезет, то кошку за хвост дернет, то бочку с водой перевернет, то с соседским мальчишкой подерется. И вечно что‑нибудь разобьет, рассыплет или разольет. Никакого сладу с ним нет. Вот и теперь – только что был в доме и уже выскочил во двор, рассыпал в сенях корзину с луком – луковицы раскатились по всем углам. Задел ногой пустое ведро – оно, пугая кур, с грохотом выкатилось с крыльца. Испуганные куры с надсадным кудахтаньем ринулись в огород, топча и выклевывая грядки с молодым укропом и петрушкой. У матери, с утра хлопотавшей на кухне по хозяйству, при виде всего этого разгрома в сердцах вырвалось:

«Что же это за ребенок такой! Чтоб тебя леший забрал!»

И вдруг во дворе стало непривычно тихо. Мать в недоумении выглянула во двор. Где же ее непоседливый ребенок? Почему он вдруг затих? Но во дворе пусто. В огороде пусто. На улице тоже его не видно. У матери похолодело сердце. Сколько раз она слышала от своей бабушки: «Никогда не ругай ребенка поганым словом. Ни в коем случае нельзя говорить ребенку: „Понеси тебя леший!" или „Чтоб тебя черт забрал". Это страшные слова. Они равносильны материнскому проклятию. В эту же минуту ребенок попадает во власть нечистой силы и становится проклятым. Еще такого называют проклёнышем, проклянёнышем или проклёнутым. Его забирает леший или черт к себе в «иной» мир и может держать там всю жизнь. И вернуть ребенка назад очень тяжело. Это не всем удается. Здесь без знахаря не обойтись. Но и не каждый знахарь сумеет помочь, а только очень опытный».

Вспомнила мать бабушкины слова – да поздно. Ведь она сама только что отдала своего ребенка нечистой силе. Где же его теперь искать? Наверно, в лесу, у лешего. Значит, надо звать на помощь всю деревню – в одиночку ей не справиться.

Весь день до позднего вечера все, кто только мог, провели в лесу. Осматривали каждый кустик, поднимали ветки елок, прочесали болото, овраг, лощины. Следов пропавшего ребенка нигде не было. Уже затемно стали возвращаться домой. Кто‑то из пожилых соседей подошел к отчаявшейся матери: «Так просто ребенка не найти, даже если мы целую неделю будем искать. Ты сходи к бабке Настене. Она с лешим знается, и слова специальные у нее есть. Она скажет, как вернуть твоего сына из‑под власти лешего».

Пошла несчастная мать на край деревни к бабке Настене. А та ее уже на пороге поджидает. Как будто знает, что к ней должны прийти. «Твоего ребенка леший водит по лесам и болотам, – сказала баба Настена. – Искать его бесполезно – увидеть вы его все равно не сможете. Проклёныши для обычного человека невидимы. А если и увидите, все равно догнать не сможете. Их несет нечистая сила – даже на лошади не догнать. Обойди всю деревню с иконой три раза и иди домой, не оглядывайся. Твой ребенок сам придет. Как только придет, сразу накинь на него крест и пояс, иначе леший его назад унесет. И больше не ругай своего ребенка ни лешим, ни чертом». Все сделала мать, как сказала баба Настена, хотя и страшно было. Как пошла вокруг деревни с иконой, поднялась сильная буря, только верхушки деревьев к земле гнутся. Но мать все выдержала и вернула себе сына. Накинула на него крест и надела пояс. И больше не ругала сына за шалости.

Дед‑нянька. Брянский уезд Орловской губернии. 1908 г.

Родительское проклятие – страшная вещь. Судьба проклятого человека трагична и безрадостна. Само проклятие в народной традиции понимается по‑разному. В одних случаях проклятыми называют людей, которые совершили какое‑то серьезное прегрешение против родителей (чаще всего против матери) – подняли на них руку, оскорбили, солгали, не выполнили их приказаний. И за это родители их прокляли, то есть сказали: «Проклинаю тебя!» Считается, что проклятый человек может умереть сразу же после произнесения проклятия. Сила родительского проклятия преследует его после смерти. Земля не принимает тело проклятого человека, выталкивая его на поверхность. Такой человек после смерти обречен мучиться в могиле. Он становится «нечистым» покойником, не знающим успокоения за гробом. Снять с него заклятие и освободить от участи «нечистого» покойника может только тот родитель, который его проклял.

Но проклятый может продолжать жить. И будет жить до тех пор, пока с него не будет снято проклятие. Хотя проклятый человек реально не является мертвым, но в народной традиции он уподобляется покойнику. Потому что сразу после проклятья такой человек попадает под власть нечистой силы и переходит в «иной» мир. Из проклятых происходят многие демонические существа – лешие, водяные, домовые, русалки. В народе говорили, что все эти персонажи – обыкновенные «бывалошние» (то есть древние) люди, когда‑то проклятые своими родителями. И теперь они вынуждены существовать с тяготеющим над ними проклятием. Эти люди обречены на пребывание здесь же, на земле, в озерах, болотах, лесных чащах. Они живут не на «том свете» и не на этом, а на границе между миром живых и мертвых. У них есть свои жилища и семьи. Они ведут жизнь, похожую на человеческую.

Но они не могут вступать в общение с живыми людьми, к которым зачастую относятся очень враждебно. Например, некоторые из проклятых по ночам выходят на дорогу и предлагают прохожим подвезти их на лошадях. Кто на это согласится, навсегда останется у них. В некоторых местах Русского Севера рассказывают о колокольном мане – мертвеце из проклятых. По ночам он сидит на колокольне в белом или красном колпаке и разрывает на части тех, кто рискнет ночью залезть на колокольню.

Однако гораздо чаще проклятыми считались не только те, кто за какой‑либо проступок был подвергнут проклятию, но и дети, которых мать по неосторожности, в минуту раздражения выбранила. Например, сказала: «Понеси тебя леший», «Леший бы тебя взял» или «Иди ты к черту». В народе верили, что в сутках бывает такая минута или такой час, когда подобная брань исполняется. И выруганный ребенок действительно оказывается собственностью лешего или черта. Источником этого поверья была средневековая книга «О часах добрых и злых», где подробно расписывались все благоприятные и неблагоприятные часы суток, а также «плохие» и «хорошие» дни недели. Поскольку неизвестно, какой час хороший, какой плохой, постольку нужно быть очень осторожным в своих выражениях и сопровождать свою речь словами: «В добрый час молвить (или сделать)».

Поэтому детей ни в коем случае нельзя «лешакать», то есть бранить словами вроде «Понеси тебя леший». И вообще нельзя упоминать при них нечистую силу, чтобы они не поступили в разряд проклятых. Ребенок, обруганный своей матерью в «злую» минуту, тотчас подхватывается нечистой силой и уносится в пределы потустороннего мира. От того, какой именно демон увел ребенка, зависит, где он будет существовать. Ребенок может оказаться в подполье, если его схватил подполянник (домовой дух, разновидность домового, живущий в подполье).

Он может навсегда остаться в бане, если его забрал банник. Может на всю жизнь поселиться в лесу, на высоком дереве, если это был леший. Или где‑нибудь в канаве, яме, на перекрестке, если это был черт.

***

Нельзя детей ругать. Настоящая мать так не скажет, а если скажет, так потом сама намучается. Скажет: «Понеси тебя леший!» – леший и понесет. Ребенок должен домой прийти, а его не видать. Потом пойдут искать людей, которые знаются с лесным, чтобы отыскать ребенка. Были такие случаи. Девушка в лес ушла по ягоды с подругами, подруги‑то пришли, а девушка осталась в лесу ягоды собирать. А мать‑то в это время и заругалась, чтобы ее леший унес. Ну вот ее леший и унес. Сама потом девушка рассказывала, что со старушкой шла (а это леший старушкой обернулся). «Что, – спрашивает старушка, – устала? Так не садись, пойдем». Потом что‑то затрещало, ветер повеял, в лесу ужасная темень, ничего не видно. Старушка эта потерялась, она не знает, куда идти. Стала глядеть – на тропинку ее вывела старушка. Тропинка довела ее до реки, перешла она мост и вышла к деревне. Так эта старушка – лесной был. Он всякий вид может принимать. Может и мужчиной быть, и женщиной. А у других, я слыхала, дедушка вел (Архангельская обл., Лев‑киевская 2001, 454).

***

Дети из Касимовского уезда Рязанской губернии. Начало XX в.

Находясь в «ином» мире среди нечистой силы, проклятые люди сами приобретают нечеловеческие черты. Проклятые девушки ходят оборванными или вообще голыми. Волосы у них растрепанные. Проклятые дети, грязные, черные, одетые в лохмотья, кричат и плачут. Проклятых людей можно отличить по тому, что их одежда всегда запахнута на левую сторону.

Пребывание среди нежити длится долго и тяготит проклятых. Они тоскуют по людям. Иногда можно услышать их стоны и просьбы: «Спасите меня! Помогите мне!»

***

Мальчик у нас был потерян. Это правда было. Раньше мальчиков посылали за лошадьми. Он поленился, а мать разозлилась и сказала ему: «Будь ты проклят!» Мальчик испугался, взял – мешком накрылся и убежал. И не найти его нигде, искали всей деревней, служат во всех церквах, а его нет как нет. А дорога через лес у нас шла. Как едут на возке, так лес зашумит, приклонится, мальчик выбежит из лесу, мешком накрывши, и попросится на возок, его посадят, а он просит: «Накиньте на меня крестик, плохо мне, меня мучают». А лес зашумит, и все равно черти выхватят. Он уже было мхом оброс. Девять лет ходил. Раз ребята пошли за ягодами, видят: под кустом мальчик сидит, мхом обросши, мешком укрывши. Мальчик заплакал: «Накиньте на меня крестик!» Один из мальчиков пожалел его, накинул. А ребята испугались, прибежали домой и все рассказали. Прибежали из деревни люди, мать его, и забрали того мальчика. Принесли домой, отмыли, а пожил он всего денька три, все рассказал, как его черти мучили. Он только уйти хочет, они лезут сзади и волокут его к себе (Новгородская обл., Черепанова 1996,34).

***

Такой ребенок уже не может сам вернуться домой. Потому что он оказывается вне пределов человеческого мира. Он не умер, но как умер и вынужден существовать в потустороннем мире и по его законам. Даже если реально он находится близко от своего дома, он все равно не может к нему приблизиться. Даже если он видит живых людей и слышит их голоса, он не способен окликнуть их и остаться у них. Потому что родительское проклятие удерживает его за чертой, отделяющей мир живых от мира мертвых.

В некоторых преданиях рассказывается о том, как унесенный ребенок попадает в такое место, где он встречается с умершими родственниками. Чаще всего это его умершие дед и бабка. То есть он попадает в загробный мир.

***

Зеленцовы жили, Сергей проклёнутый у них был. Он парень еще молодой был, годов пятнадцать. И вот косят, а он пошел на луг щавель собирать. Вот мать его и поругала: «Побрали б тебя черти». Стали уходить, он шел, шел, а у колодца пропал. Пришли домой, а его нет, мать забегала по деревне. А надо, чтобы ходил искать крестный. Дожили до утра, собрались и пошли искать. Видят его, только начнут подходить, а его нет. И на лошадях догоняли – никак. Пошли к бабе‑колдушке. Она и сказала крестному, чтобы он домой шел, не оборачивался. Пошел он домой, сидит, дожидает. Потом мальчик пришел. Стоит и не говорит. Крестный и нацепил крест на него. Крестный говорит: «Посиди, Сереженька, отдохни». А он: «А меня дожидают дедушка и бабушка. Я как из поля пошел, так туман поднялся, я там вместе с дедушкой и бабушкой ходил». А дедушка и бабушка померли давно. Кто ему привиделся – кто его знает (Новгородская обл., Черепанова 1996, 33).

***

Попав в «иной» мир, проклятый ребенок не должен ничего есть, ни одной ягоды. Вкусив потустороннеи еды, он уже никогда не сможет вернуться домой. Впрочем, часто полагают, что проклятые дети питаются тем, что им приносят их похитители. Также они могут брать в любом доме хлеб, еду, питье и вещи, если они положены без крестного знамения. В потустороннем мире все перевернуто по отношению к миру человеческому. То, что там кажется хлебом или пирогами, в реальности оказывается мусором или отходами.

***

Бабушка вот рассказывала. В старинное время в Звереве поругались мать с дочкой. Мать‑то говорит: «Провалиться бы тебе, – говорит, – в преисподнюю». Она и исчезла. А звать ее в ту пору стали Матрешка‑Проклянёныш. Через неделю поехали в Гагино, в лес, и слышат – плачет в лесу кто‑то. Смотрят – девочка. «Девочка, ты откуда?» – «Я от мамы», – говорит. «А кто, – говорят, – тебя принес?» – «Какие‑то черные дяденьки. И я здесь хожу». – «Чего ты кушаешь?» – «Хлебец». Посмотрели, а в кармане навоз. Ну, взяли они ее и стали возить по селам и спрашивать, чья девочка. Доехали до Зверева, там ее и признали. «Это, – говорят, – Матрешка‑Проклянёныш». Она и рассказывала потом: «Меня возили черных два мужика, кормили, всякую дрянь таскали, говорили – хлебец, а это не хлебец, а мусор». Вот ведь как было (Нижегородская обл., Корепова 2007, 202).

***

Ребенок, унесенный нечистой силой, не знает покоя. Он носится в вихре, черти его переносят с елки на елку, его гоняют нечистые, леший водит за руку с места на место или носит на плечах. Поэтому они всегда измученные, исхудалые, оборванные. Проклятых, как и «нечистых» покойников, сопровождают буря, гроза, непогода. Именно тогда можно увидеть, как они носятся под дождем по дорогам.

***

Родители тебе скажут: «Понеси тебя» там… Проклянут. Ну, так уйдешь, да и все. Будешь шататься по белому свету. Все говорят, когда вот дожди, так бегают проклёнутые. Если кто проклят, он бежит, бегает хоть но лесу, хоть куда, по деревням – везде. Не останавливается, не пьет, не ест. Во время войны мы шли домой с одной девушкой. Ветер, гроза такая началась… Идем – дождик, темно… А вдруг мимо нас вот так пробежала женщина. Волосы‑то черные, распущенные, да босиком, в сарафане. Вот это, говорят, в худую погоду проклёнутые и бегают. Мытари, все говорят, вот эти ходят. Они не попадают ни в рай, ни в ад. Вот не берут их ни в ад, ни в рай. И они, мытари, говорят, и пугают ходят. Это все отпугивается молитвами и крестами (Архангельская обл., АА).

***

Проклятый ребенок навсегда остается во власти нечистой силы, если родители тотчас же не предпримут специальных мер для его возвращения. Его чрезвычайно трудно вернуть назад, к живым. Во‑первых, его не пускает нечистая сила. А во‑вторых, он сам уже становится частью «того» мира и не хочет возвращаться из него. Очень часто такого ребенка находят чужие – родные его просто не могут увидеть. Если мать обругала ребенка и он исчез, нужно сразу же обойти деревню три раза с иконой, чтобы не дать нечистой силе возможности унести ребенка из человеческого мира. Тогда нечистый отпустит ребенка. Сделать это чрезвычайно трудно, поскольку демоны мешают изо всех сил. Поднимется сильный встречный ветер или буря.

В лицо идущему с иконой хлещут ветви деревьев. Возвращаясь назад, нельзя оборачиваться, в противном случае не удастся вызволить ребенка. После того как ребенок станет видимым для людей, необходимо как можно быстрее надеть на него крест и обвязать его поясом, что не позволит нечистой силе к нему подступиться.

Крестьянская семья. Д. Горки Боровичевского уезда Новгородской губернии. Фото до 1925 г.

***

Мама мне рассказывала. Девка у них в деревне была проклятая. Как мать проклянет, попадает такой момент, дочь делается как слабая умом, и ее подхватывают черти, по лесу носят. Бегает по лесу днем, черти ее гоняют, а ночью приводят домой. Мать стала ходить в церковь, Бога молить. И вот в одну ночь девушку пригоняют домой, а матери подсказали, чтобы в эту ночь она читала молитвы, крестила двери и окна и говорила: «Аминь». Слышит мать: кто‑то топочет. Она стала читать молитву, а дочь на печке сидит. Мать взяла пояс, крест и полезла к ней на печку, а она кусает мать. Та надела крестик, поясом обвязала, и дочь уснула. И все, больше не убегала (Новгородская обл., Черепанова 1996, 34).

***

Проклятыми могут стать не только взрослые дети, но и совсем маленькие, грудные младенцы. Обругает мать ребенка, кричащего в люльке, его и унесет нечистая сила. А в колыбель вместо ребенка подложит березовое полено или старый веник. Родителям будет казаться, что это ее дитя.

Вот она и продолжает качать это полено. Качает, качает много лет подряд и не понимает, почему ее ребенок никак не растет. Только посторонний человек может различить обман и ударить по венику или полену топором. После этого чары рассыплются и родители поймут, что нянчили полено, но спасти ребенка в подобных случаях не всегда удается. А настоящий ребенок давно в лапах у лешего или у банника. И там, в мире нежити, он продолжает расти. Проклятые мальчики пополняют ряды нечистой силы. Проклятые девочки становятся взрослыми девушками и попадают в жены к лешим, банникам и чертям. И даже рожают им детей. Но проклятую девушку можно спасти от этой тяжелой участи. Спасти ее может тот, кто на ней женится.

***

Стали ребята спорить – кто осмелится пойти ночью в баню. Вот один другому говорит: «Принеси мне камень из бани». – «Ставь четверть вина – притащу». Вот пошел парень в баню, только руку за камнем протянул – женская рука его за руку схватила. Взяла и говорит: «Возьмешь меня замуж – так дам тебе камень». Ну, он испугался, согласился, сказал свое имя. Принес камень, а сам домой пошел. Согласье дал, а сам боится – что мать‑то скажет. Вот вечером какая‑то девушка пришла, под окошком повертелась и ушла. И на следующий вечер приходит, имя его называет и говорит: «Ты что же, Миша, посулился… Мне уж двадцать лет, а я ведь до сих пор нагишом хожу. Мне стыдно. Я же проклятая, я же по баням живу… А мылась в речке. Давай, бери меня замуж». Ну, мать его и говорит: «Ладно, доченька, иди, завтра придем к тебе». Вот они вечером священника взяли, он ризу взял. Приходят в баню. А она там стоит нагишом. Священник ризой накрыл ее. И привели ее домой. Свадьбу сыграли. Сын родился, дочь родилась, все на крестины собираются. А муж ей и говорит: «У всех родня есть, а нам некого с твоей стороны на крестины позвать». А она ему: «И у меня есть родня, собирайся, поехали». Приезжают в село, заходят в избу, а там ее мать сидит, люльку с ребенком качает. Дочь ей говорит: «Ты что, мама, полено‑то качаешь?» Взяла «ребенка» и бросила через окно, а вместо ребенка – полено обугленное. Это банник подменил, когда мать ее прокляла. Мать‑то обрадовалась, что дочь живая (Восточная Сибирь, Зиновьев 1987, 125–126).

***

Часто вместо полена или веника демон подкладывает в колыбель своего детеныша, а человеческое дитя уносит с собой. Чаще всего обменом детей занимается черт, банник, леший или русалка. Нечистая сила получает доступ к младенцу не только когда его обругает мать, но и когда он еще не окрещен. Пока новорожденный ребенок не окрещен (в других случаях, в течение шести недель после родов) его нельзя оставлять одного в доме, а особенно носить его в баню или в поле, поскольку его легко может подменить нечистая сила – унести с собой, а на его место положить своего ребенка – обжорливого, глупого, грязного и уродливого. Этих демонических детенышей в народе называют обменами, или обменышами. Такой ребенок не растет, не умеет ходить, а все время сидит в люльке и просит есть. Чтобы вернуть себе своего ребенка, необходимо вынести обменыша во двор и бить его колючими ветками, невзирая на его крики. Тогда явится его родитель‑демон и скажет: «Я с твоим ребенком хорошо обращаюсь, а ты моего бьешь. На тебе твоего ребенка и отдай мне моего». После этого демон швырнет матери ее настоящего ребенка, а своего заберет.

***

У сестры матери черти ребенка чуть не утащили. Они же детей, пока маленькие, тащат до сорока дней. Так вот нужно, чтобы мать с ним была, чтобы один‑то он не оставался, а то утащат. Нужно около головы его ножницы или нож держать, если вдруг уходишь. Вот приходит сестра домой, а ребенок под кроватью уже лежит. Ну, когда крадет черт ребенка‑то, так своего чертенка подкладывает. Вот если ребенок под кроватью, надо поднять его и сказать: «Сейчас брошу!» Ну какая мать захочет, чтобы ее ребенка убили, и если подменила она ребенка, так обратно подменяет (Новгородская обл., Черепанова 1996, 37).

***

О подмене ребенка нечистой силой много рассказывают и в других славянских традициях. На Карпатах обмен детей приписывают женским демонам поветрулям, витреницам, дикой бабе, у западных славян – карликам. Во всех случаях предписывается бить демонического ребенка, пока не явится его настоящая мать и не возвратит человеческое дитя. Во многих случаях ситуация осложняется тем, что мать обмененного ребенка не может поверить, что демонический уродец – не ее сын. Проверить это можно, если чем‑то очень сильно удивить обменыша, например варить пиво в яичной скорлупе. Увидев это, он скажет: «Я уже сто лет на свете живу, но ни разу не видел, чтобы пиво варили в яичной скорлупе».

К числу детей, унесенных нечистой силой, относятся присыпыши. Это дети, приспанные своими матерями, то есть задавленные ими во время сна. Раньше это происходило довольно часто. Ведь крестьянская изба была тесной. И мать укладывала маленького ребенка с собой в постель. Прислать, то есть невольно убить собственного ребенка, считалось величайшим грехом. Присланный ребенок, подобно проклятым и обмененным детям, тут же попадал во власть нечистой силы. А его душа лишалась царствия небесного. Чтобы избавить своего ребенка от страшной участи, мать, с согласия священника, должна была в церкви в течение трех ночей отчитывать его молитвами. При этом она должна была проявить большую смелость, поскольку нечистая сила, чтобы помешать ей, пугала ее страшными криками, шумом, безобразными видениями.

***

Лишь только наступила ночь и женщина, оставшись одна, встала на молитву, в церкви начались разные ужасы. Позади нее послышался хохот и свист, топанье, пляски, через которые временами доносился детский плач. Раздавались бесовские голоса: «Оглянись – отдам тебе ребенка». Но оглядываться нельзя. Оглянуться – значит навеки погубить и себя и ребенка. Его разорвут черти на части. Женщина выдержала искушение, и к концу первой ночи она на минуту увидела своего ребенка совершенно черным. Во вторую ночь происходило то же самое, но женщина сквозь бесовские голоса слышала голос своего ребенка: «Молись, молись!» Во вторую ночь после крика петуха ребенок показался наполовину белым. Третья ночь – самая страшная – бесы кричат и пищат детскими голосами, умоляя взять их на руки, но сквозь эти крики раздается голос ее ребенка: «Молись, молись, скоро замолишь». Как только раздался крик петуха, ребенок оказался у ног своей матери, совершенно белый, мертвый, но избавленный от страшной участи превратиться в нечистую силу (Максимов I, 23–24).