Про Волшебную лавочку

В московском метро, на зеленой ветке, в каком вагоне от центра и в какую сторону – не важно, в одном из вечерних поездов есть Волшебная лавочка. Нашел я ее однажды, по пьяни – с тех пор и езжу на ней по возможности.

Кто на ней едет, тот сразу начинает видеть Выпуклости, как если бы он сам этой лавочкой был, и его бы выпуклыми попами разнообразно проминали. Только вместо поп – волосы, лица, иногда еще ноги, руки, редко‑редко когда туловище встретится.

Обычно ведь как бывает – едешь ты, а вокруг тебя все словно на холсте нарисованы, плоские. И так, что чем ближе к холсту пристроишься, тем изображение мутнее, словно и не нарисовано вовсе ничего, а так – для отчетности кляксами намазано. Ткни пальцем – и получится в холсте дырка, совсем пустота. Так удобно, уютно даже: едешь, как обернутый, не отвлекаешься.

А на Волшебной лавочке – там все другое совсем. Только на нее садишься – тут и выпучивается на тебя какая‑нибудь харя, а если судьба так удачно распорядилась – то, может быть, даже и лицо. А за ним сразу и другие, что и рядом, что и около, что и поодаль, что и входят еще только‑только в вагон на станции – сразу выпячиваются.

С непривычки бывает страшно. Ну что это: кому это не страшно бывает, например, напротив с зеленой харей, застывшей, слепоглазой и выпуклой так, что даже нос сам по себе видится злым? Или с лицом – бледным, губы серые, а все остальное про бессмысленность жизни задумалось, – кому это с таким лицом напротив страшно не бывает? Или туловище – войдет в вагон, тут же упадет здесь и умирать начнет, дергаться…

Попервоначалу всегда страшно бывает, но потом проходит. Потом на лавочке Волшебной сидеть научиваешься.

Вот: если Волшебной лавочке на спинку откинуться, то сразу те, кто тут кругом едут и смысл жизни не знают, вдруг друг друга в толпе начинают чувствовать, и от этого им смешно становится, и они находят чего‑то там, может даже и смысл. Дальше едут – довольные, а иногда и знакомиться начинают, так прямо подходят друг к другу и знакомятся, и мальчики девочек к себе домой берут чай пить, пластинки слушать.

Вот: если по Волшебной лавочке попой поегозить, то тут сразу те, кто с зелеными лицами, злиться перестают и вдруг выходят все непременно на следующей станции. Так выходят, что вагон пустеет сразу, чтоб оставшимся, с бледными губами, проще было друг друга находить и знакомиться. Чего они там, когда выходят, делают между собой – я не знаю даже, может, специально катаются на каком‑нибудь волшебном эскалаторе, но вряд ли. Домой, наверное, попросту торопятся…

Вот: если соседа на Волшебной лавочке локтем толкнуть в бок, то сразу и тело, которое тут под ногами умирать упало, оживать начинает, и сосед доктором оказывается, и дает сразу телу валидолу или других лекарств. Оживает тело, встает, и лицо у него появляется, а дальше – смотря уж какое лицо – нужно или попой поегозить, или на спинку Волшебной лавочки откинуться, теперь уже – для него специально.

И вот еще. Иногда Волшебная лавочка прямо требует, чтоб ты место уступил. Женщина какая усталая, или бабушка, или ребенок с сопровождающими – это практически всегда. И в иных случаях – тут уже невозможно по внешним признакам определить – тут лавочка сама решает. И нельзя противиться. Не уступишь места – и больше никогда этой лавочки не найдешь. Уступать сразу. Так нужно: чтобы этот человек на Волшебную лавочку сел и ехать на ней тоже научился.

Встаешь напротив – и радостно тебе, и боязно. Радостно за то, что вот сейчас человек Волшебную лавочку тоже обнаружил. А боязно – потому как не знаешь: каким тебя этот человек сейчас увидел? А вдруг да с зеленым лицом? А вдруг да с бледными губами? А вдруг да ты упадешь сейчас здесь, а человек этот по неопытности соседа локтем в бок толкнуть не догадается?

И едешь. И выходишь на своей станции. И милиции при выходе из метро предъявляешь удостоверение. И отпускает тебя милиция – почти всегда.

Date: 2015-10-19; view: 320; Нарушение авторских прав