Про смешных женщин

В одном белом‑белом доме сидит Лена. Сидит, пальчиком в носу ковыряет. Принесут Лене игрушку – она ее спрячет и дальше себе сидит.

А на другом конце земли, в зеленом‑зеленом доме, ждет Маша. Ждет, ноготком точеным по столу постукивает. Придут к ней гости – она их в комнату проводит, сядет рядом и вот – дальше гостей ждет…

А высоко‑высоко, на втором этаже, живет Оля. Она питается морковью с сахаром. Натрет себе морковки, сахаром посыплет и съест. Так и живет.

А в квартире – тридцать метров полезной площади – живет дворничиха Таня. У нее есть собака – трехцветная, как медведь, хотя медведи и не бывают трехцветными. Какая разница…

Дальше… По улице ходит Надя. Пройдет пять шагов – спотыкнется, чихнет, носом шмыгнет. Это нехорошо, Надя, ты простудилась, пей чай, иди, Надя, к Маше, пить чай.

Вот, еще в пустой редакции сидит Ната. Она несмешная пока, зачем смеяться? Ей еще работать нужно, пусть останется, мы потом еще раз на нее посмотрим…

Дальше… Дальше вон Верка полосатая, она оттого полосатая, что в детстве у нее была тельняшка и подруга – другая Верка, и Верку с тельняшкой стали называть полосатой Веркой, чтоб не путаться. Вон она, полосатая‑то Верка. Точно.

А еще, рассказывают, в самолете летит Аня. Она боится лететь в самолете и от страха читает журнал «Коммерсант‑Власть», а в кармане у нее лежит телефон, по которому нельзя звонить, а то самолет упадет, и Аня не звонит, она даже и не хочет, даже и не думает, ну и пусть летит себе дальше…

Бац – еще одна Таня, оказывается, живет в синем‑синем доме. У этой нет собаки. У нее есть только клетчатая кружка, а в кружке молоко горячее, с медом… Эх, сюда бы Надю…

Далеко‑далеко, в большом зале… Ой, смотрите‑ка, Ната наша работать закончила, пришла домой, водяной кран открыла и язык туда, под струю, тянет! Это она так целоваться, говорят, учится… Воду‑то горячую убавь, эй, целовака, язык‑то пожгешь…

Ну и смешные вы, однако, девки!