Моя любовь

Я высиживала свою любовь так, как очень упорная наседка высиживает яйцо. Я боялась сдвинуться с места, чтобы яичко, не дай Бог, не остыло или его не утащил стервятник. Я не могла отлучиться ни на минуту, чтобы не пропустить стук слабенького клювика о скорлупу. Я первой должна была увидеть, как она вылупится и скажет мне что‑нибудь нежное. Я ждала, ждала, ждала. Иногда мое терпение истощалось, и я начинала злиться. Мне хотелось все бросить ко всем чертям и отправиться туда, где нет никакой любви, а есть веселые красивые люди, много секса, музыки и приключений. Но нет, говорила я себе, а как же моя любовь без меня. Я буду торчать тут, пока не увижу первые плоды своего могучего чувства.

Я так тряслась за будущее своей любви, что совсем перестала заботиться о настоящем. А между тем цыпленочек сдох, а яичко стухло. Прискорбный факт дошел до моего сознания довольно поздно, но, когда это все же произошло, я даже обрадовалась. Умерла так умерла, сказала я себе и встала с насиженного места. Но вот ужас, пока я высиживала свою любовь, ноги мои затекли и утратили навык хождения, на заднице образовалась здоровая мозоль, глаза от постоянного всматривания стали близорукими и слезящимися, уши от постоянного вслушивания сделались похожими на два уродливых локатора. Таким образом, все: руки, ноги, душа, тело, – все пришло в полную негодность. Я взглянула на себя в зеркало и испугалась. С этим надо было что‑то делать.

Еще несколько месяцев и довольно много денег я потратила на косметологов, визажистов, бодимейкеров, проктологов и логопедов. И вот наступили времена, когда я уже могла без содрогания и даже с симпатией смотреть на свое отражение в зеркале. У меня появилась новая красивая одежда, новые красивые волосы и зубы.

Наступил чудесный многообещающий вечер. Снова молодая, красивая и свободная, я вышла погулять. Я знала, что меня ждет нечто необыкновенное. Оно меня и ждало. И лучше бы я в тот день сидела дома. А ведь у меня было такое хорошее настроение. Я шла, погруженная в собственные мечты.

– Леночка, – вдруг еле слышно окликнул меня кто‑то, – здравствуй.

Я оглянулась и увидела мерзкое создание, испуганно жмущееся к стене дома.

– Ты кто такой? – испуганно спросила я.

– Твоя любовь, – ответило оно, – я вылупился.

– Вылупился?! – я не верила собственным глазам. – Но как же так? Я пять месяцев согревала тебя своим теплом, и ты не подавал никаких признаков жизни, и вдруг – привет.

– Своим теплом, – печально повторил он, – да ты меня едва не придушила. Только когда ты слезла, я смог вдохнуть немного воздуха.

– А почему же ты такой страшненький? – спросила я. – Весь какой‑то перекошенный и перекрученный.

– Да потому, что ты пять месяцев давила на меня своим весом! – ответил он. – Думаешь, просто расти в таких условиях. Я чудом остался жив.

«Уж лучше бы ты помер, – злобно подумала я, – чем людей пугать».

– Ну и что же ты теперь хочешь? – спросила я вслух.

– Как что? – удивился он. – Ведь я же твоя любовь. Ведь ты пять месяцев согревала меня своим теплом, едва не уморила меня, и все же я выжил и пришел к тебе.

– Да зачем ты мне нужен! – возмутилась я. – Такой уродливый и жалкий.

– А ты на себя посмотри! – злобно пропищал он.

«Начинает наглеть», – поняла я. Но в глубине души я была с ним согласна. В кого бы, интересно, моей любви быть красивой и счастливой. Не в кого. Между тем цыпленок‑урод начал давить на совесть.

– И куда же я теперь такой пойду, – жалобно ныл он, – разве ты сможешь бросить меня, ведь я же никого тут не знаю и никому не нужен. Все вокруг такие злые и жестокие, будут смеяться надо мной и обижать меня. Ну Лена, ну пожалуйста, ну возьми меня к себе. Ведь ты потратила на меня столько сил.

«Влипла, – поняла я, – теперь от него не отвяжешься». Я чуть не плакала от жалости к себе да и к нему тоже. Я решила как следует рассмотреть это создание. Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище. Но что‑то привлекательное в нем все же было. Правда‑правда, у него были красивые глаза и приятный голос. Я подумала, что мы могли бы с ним беседовать иногда, он производил впечатление довольно начитанного человека. У нас с ним было общее прошлое, он тоже настрадался, пока я пять месяцев душила его собственным весом. Да и вообще, как сказал один мой знакомый дальнобойщик, мы в ответе за тех, кого обломали.

– Ладно, черт с тобой, – сказала я, – оставайся. Может быть, теперь мне удастся сделать из тебя что‑нибудь стоящее. Для начала давай попробуем причесаться.