Про утро Лены

Ранним утром, около шести, Лена Мосина пришла в комнату, плюнула жвачку прямо на ковер, взобралась на табуретку, просунула голову в петлю, подпрыгнула и повесилась. Сразу стало душно и отчего‑то очень захотелось в туалет, но Лене Мосиной было уже неудобно. Она потеряла сознание и хотела тут же умереть, но вдруг услышала телефонный звонок…..

– Да, я вас слушаю, говорите быстрее, мне некогда.

– Алло, здравствуйте. Это Лена Мосина? Позовите, пожалуйста, Лену Мосину?

– Ой, а вы знаете, она спит.

– Да что вы!! Лена Мосина спит? Так не бывает!

– Вчера смотрела телевизор до трех часов ночи, сейчас – спит.

– Лена Мосина? Смотрела телевизор?! Какую программу?

– До трех часов ночи. Вы ее любовник?

– Нет.

– Что вы хотите?

– Позовите, пожалуйста, Лену Мосину.

– Я не совсем понимаю, что вам еще нужно…

– Я просто хотел бы поговорить с Леной Мосиной. Может быть, вы ее просто не знаете? Может быть, вас там много? Посмотрите, она обязательно где‑то там есть.

– Как она выглядит?

– У нее жемчужина на языке.

– Так. Смотрю… А без жемчужины на языке вам не подойдет? Брюнетка. Грудь второго размера. Язык чистый.

– Это не Лена Мосина.

– Но она тоже спит…

– Смотрите дальше. Мне нужна Лена Мосина.

– Так. Есть шатенка. Трусы белые. Спит па животе.

– А язык?

– Как же я вам посмотрю язык, если она спит на животе?

– Переверните ее на спину.

– Она проснется. Я не позволю.

– А если это и есть Лена Мосина?

– Ну, значит, она спит. Позвоните вечером.

– А больше там никого нет?

– Нет, больше здесь сейчас никого нет.

– Подождите, не вешайте трубку!

– Что вы хотели?

– Лену Мосину…

– До свидания.

– Постойте! Не вешайте трубку. Я принесу вам роз. Вы любите розы? Много?

– Нет.

– Не вешайте трубку. Хотите шоколаду? У меня есть шоколад – я принесу его вам…

– Я не сладкоежка.

– Пусть… Только не вешайте трубку.

– Долго?

– Пока не придет Лена Мосина…

… На подоконник с какого‑то верхнего карниза вдруг свалился толстый рябой кот. Он рявкнул, уже было сорвался падать дальше, но удержался, извернулся и уселся на подоконник всем телом, и стал осторожно заглядывать в комнату через стекло. Наверное, ему было плохо видно: он придвинулся ближе, чтобы разглядеть, потянулся мордой, но вдруг неожиданно для себя самого ткнулся в стекло носом, отпрыгнул от испуга, сорвался с подоконника и полетел падать дальше…

– Что вы молчите, молодой человек?

– А вы почему молчите?

– Я занимаюсь своими делами. Штопаю носок. Мне не вешать трубку?

– Нет, не вешайте. Лена Мосина не проснулась?

– Ох… У вас, наверное, к ней срочное дело?

– Неважно. Давайте я лучше буду рассказывать вам забавные истории?

– Не хочу.

– Хотите, буду петь? Я знаю много песен…

– Не нужно.

– Что, вы ничего не хотите?

– Хочу кофе.

– Вот черт. Где же я вам возьму кофе? Я же разговариваю с вами по телефону?

– Тогда молчите.

– Я не могу молчать – вдруг вы тогда тоже заснете?

– Я не засну. Я штопаю носок.

– Вы будете штопать носок и тоже заснете. Кто же тогда позовет мне Лену Мосину?

– Она проснется, увидит, что трубка снята и возьмет ее послушать.

– А вдруг она ее повесит?

– Повесит? На что вы намекаете?

– А вдруг Лена Мосина просто возьмет и повесит трубку?

– И не станет ее слушать?

– А вы считаете, что станет слушать?

– Не считаю.

– Тогда не спите…

… В селе Окульевка Архангельской области жила раньше бабка Антонина. В молодости за нее сватался председатель, но она пошла за Василия, и родились у них дети: Саша, Сережа и девочка Нина. Саша родил Петю и Машу, Сережа родил Мишу и Лешу, Маша родила Анну. Миша родил Наташу, Лешу задавила машина, Анна шла по улице, когда прямо перед ней сверху свалился толстый рябой кот. Свалился удачно, на все четыре лапы, и тут же метнулся в ближайшие кусты прятаться. Анна заплакала от испуга и села на асфальт, уронив лопатку и ведерко. Маша поправила прическу, взглянула на часы, подняла Анну с асфальта, утерла ей нос платком и они пошли дальше, к песочнице…

– Алло?

– Да?

– Вы знаете, я звоню с мобильного, у меня сейчас сядут батарейки. Позовите Лену Мосину. Разбудите ее – уже пора вставать.

– Вы так считаете?

– Да. Уже все проснулись. Уже детей повели в песочницы. Вы знаете – уже пора.

– Я боюсь, она будет недовольна…

– Ничего, она сначала будет недовольна, а потом умоется и покушает, и…

– И?

– Разбудите ее. У меня кончается заряд батарей.

– Ничего. Вы позже перезвоните из дома или с работы.

– Я больше не стану перезванивать.

– Ах, даже так?

– Даже так. Мне непременно нужно сейчас. Я хочу ей сказать…

– Признаться?

– Ах, нет же… Сказать… Сказать… нужно. О главном. Сейчас. Чтобы она…

– О чем же?

– Вы же не Лена Мосина?

– А чем я хуже?

– Вам это сейчас не нужно.

– Как?

– Вам это сейчас ни к чему. Вы сейчас штопаете носок. Неужели можно так долго штопать носок? Какой же это должен быть носок? Какая дырка? А Лена Мосина спит. И я должен сказать ей.

– Вы хам!

– Позовите!

– Вы хам!!

– Немедленно!

– Вы негодяй и хам и наверняка женатый мужчина!

– Я вас умоляю…

… Голоса, голоса, шум, словно кто‑то дерется, и словно коту привязали к хвосту пустую консервную банку, дети плачут, потом сразу смеются, потом шаги, снова голоса… Специальная машина урчит под окном и глотает в себя мусор… Лена Мосина еще полежала на полу, приходя в себя. Шея сильно болела, а локтем она ушиблась, наверное, о табуретку и вдавила жвачку в ковер – теперь ее ничем не выведешь… Телефон?

– Лена? Лена Мосина? Лена! Леночка, я так рад, послушайте, какая‑то женщина, что у вас за женщина, зачем она, с носком, я… Уже долго, вы спали, ну что ж, ну что ж, не суть, неважно, послушайте, я звоню, чтобы вы знали, я…

– Алло? Алло? Алло, вас не слышно! Что вы хотели? Алло?

Лена Мосина послушала, как затихают вдалеке короткие гудки, вздохнула, закрыла глаза – и заснула, прямо здесь, на полу.