А. Крестинину

Я — безумец,

Я — враг,

Я — крамольник,

Коротающий век понемножку.

Вместо веры в Христа, что за стольник,

Я поверил

В бездомную кошку.

1992. Киев

***

Жизнь моя не позади, нет, она пока ещё

Рядом, средь разбросанных юностью камней.

Правда, не такое и часто не ко мне.

И немножко весело, и слегка печально —

Будто кем-то вежливо выставлен за дверь.

Если бы потери все были возвращаемы —

Не было бы смысла во множестве потерь.

То, что было — прожито.

Проживём, что выпадет.

Каждый по надежде и...

в общем, по труду.

Чёрт попортит кровушки.

Бог спасёт от гриппа. Да

Выпьем по шампанскому хоть бы раз в году.

С 17 на 18/ІІІ-1993. Киев

***

Не сожалею ни о чём...

Как это, в сущности, фальшиво.

Такая розовая ширма

Перед сереющим окном:

“Не сожалею ни о чём”.

Но я и вправду не жалею,

А только изредка болею,

Пронзясь реликтовым лучом.

Мне просто некогда жалеть.

Жизнь коротка, а я не вечен.

К тому же юный человечек

Не даст до срока захиреть.

Но как же хочется порой,

Отбросив к чёрту передряги,

Отдать тоску свою бумаге,

Такой покорной и живой.

И кормится усталый дух

Мечтой о чём-то нереальном.

А жизнь, увы, материальна,

Как туфли выцветших старух.

3/III-1992. Киев

***

Эта кухня — мой мир и обман,

Будто всё образуется, но

Я живу, как какой таракан.

Быть весомей не всем суждено.

А под танками страсти скрипят,

Взглядом снятые с потолка,

Их холодные чувства кропят,

Невостребованные пока.

Оседает на мысли пыль,

Я пишу на ней письмена.

Счастья ли пожелать, беды ль —

Ничего.

Только пыль одна.

В тёмном шёпоте исповеди,

Так, что сразу и не разберёшь,

Прорастает из памяти

Моих подвигов скромная ложь.

Раздвигая поступков хлам,

От движенья моей руки

Расползаются по углам

Сочинённые мной грехи.

Будто нету меня,

но кого

От кого так банально тошнит?

Чей тоскливый дворняжий вой

В неподвижном быте висит?

Хоть потрогай его нутром,

Хоть на гвоздик за хвост повесь.

И —

тяжёлая скука в том,

Что я всё-таки был и есть.

10-20/IV-1995. Киев

***

А может, мы и впрямь играем роли

Отелло, Сирано и Казанов,

Которые дают нам режиссёры

Из параллельных нашему миров?

Роль Вертера исполнил я неплохо.

С де Бержераком справился вполне,

А постарев, участвую в массовках

От шумного успеха в стороне.

И восстают из памяти туманно

Воспоминанья жалкие о том

Что даже пародировал Гуана

Когда-то на капустнике одном.

3/Х-1994. Киев

***

У каждого свои заботы,

Своя связующая нить

С окрестным миром:

дрязги,

счёты,

Кому-то надо на работу,

Кому-то — замуж выходить.

Когда бы мне свои печали

Раздать другим, судьбу кляня,

Угасла б жизнь —

Заводы стали,

Смеяться б люди перестали...

Но к счастью — им не до меня.

17/Х-1986. Городня

***

О.Б.

Катись, катись, моя звезда,

Ко всем чертям из поднебесья

В сухие, в трещинах, глаза,

Чей взгляд бессмыслен, пуст, но весел,

В сердца несбывшихся невест,

Глотнувших яду в колыбели,

В то серый дом,

И в тот подъезд,

Где мы проститься не сумели...

Уютный, тёплый дом, а в нём —

Страсть и позор измятых коек.

А на ветру горит огнём

Никем не сорванный шиповник.

XI-1990

Память

Смятенье робеющих слов.

Улыбки.

Семейный альбом.

Как отзвук чуть сбывшихся снов —

Сиденье напротив вдвоём

И мыслей запутанный хлам,

Что хода к тебе не нашли.

Застрявшие в горле “сто грамм”,

Что храбрости не принесли.

Застывшее время в груди.

Секунда?

Столетие?

Час?

Смущённое: “надо идти”

И карих задумчивых глаз

Какой-то непонятый взгляд.

Лица дорогого черты...

На столике в вазе стоят

Убитые мною цветы.

III-1986