Е. Кебкал

Любовь, огонь и что-то там ещё...

А ты — живая, из тепла и света.

Из-под дыханья уплыла планета

Куда-то вверх, слегка задев плечо.

Но нам она сегодня не нужна.

Мы в бездне пустоты бездонно-синей.

А за окном шуршит древесный иней.

Пускай.

Нам нету дела до окна.

И ты уснёшь на розовом крыле,

И я усну, от счастья обессилев,

Совсем забыв, что раньше жил без крыльев,

Чтобы очнуться утром на земле.

I-1990. Городня

***

Не смею на тебя глядеть открыто:

Боюсь, меня неправильно поймут,

Стесняюсь, да, ведь тема так избита...

Да и тебе всё это ни к чему.

Смотрю тайком. Смотрю

сквозь боль и муку.

Надежды нету. Разошлись пути.

Хочу решиться сжать прощально руку,

Взглянуть в лицо — и навсегда уйти.

Чтоб в памяти навек смогла остаться

Прекрасных глаз бездонная глубинь.

Как трудно раз и навсегда прощаться,

Но лучше так, чем в тайне каждый день...

31/Х-83

Ноктюрн

Во дворе, где старая туя,

Ты держала меня

За руку.

Только память о том смакуя,

Я сумел пережить разлуку.

Мы друг дружке смогли признаться,

Что мы оба хотим

Поверить

В то, что главное — не теряться,

И нам счастье откроет двери.

Я, как будто яркой звездою,

Наслаждался твоей

Улыбкой.

Мы не знали, в тот вечер стоя,

Как все наши надежды зыбки.

Ведь соседи, с балконов глядя,

Нас с тобой разогнали,

Гады.

Не пойму, чего это ради

И чему они были рады.

12/V-2000. Киев

Сон

Мені наснився твій цілунок, люба,

Життєво так, неначе і не спав,

Я відчував всім єством ніжні губи,

Які ще жоден раз не цілував.

Я відчував плечей лякливий треміт,

Все існувало мовби у яві:

Стрибало серце у солодкій щемі

І хмелем щастя било в голові...

Відчуй же й ти, як погляд мій палає

У сутінках безвісної імли,

І, згадуючи сон, тебе питає:

“Коли ж він стане дійсністю? Коли?”;

Як я в полоні радісної згуби,

Мо’ всоте вже очима випивав

Твої нестерпно-ніжні, теплі губи,

Яких насправді ще не цілував.

2/Х-1983

* * *

О.М.

Для великих нет плодов запретных,

Не для них конечность мер и вех,

У бессмертных и грехи бессмертны —

Свыше был ниспослан этот грех.

Все Лауры, Беатриче, Анны

Жили жизнью грешной и земной,

Но у них, с руки аэдов славных,

Вырастали крылья за спиной.

И они в веках пропасть могли бы,

Не сжигай Орфея страсть огня.

Я — поэт негромкого пошиба.

Ты святая только для меня.

С 6 на 7/I-1997. Киев

Первая встреча

Н.Д.

Как было всё легко

пятнадцать лет назад:

Ещё спокоен пульс

и безразличен взгляд,

Ещё черты лица

чужие и — молчат.

Ещё твои глаза

не жгут, не холодят,

Не названы ещё

ни сны, ни имена

И от людской молвы

постель не солона,

И из жестоких слов

не выросла стена,

Ещё одна из всех,

а не из всех — одна,

Ещё не подлежат

сомнению пути,

Ещё от мыслей мозг

не корчится в горсти,

Не сказано ещё

беззвучное: “Прости...”

И так ещё легко —

проститься и уйти.

С 30 на 31/I-1997. Киев

***

Е.М.

Как объяснить тебе, моя голубушка,

Чтоб поскорей и без прикрас,

Но и без злой и непотребной грубости,

Анатомический нюанс:

Конечно, Богом всё почти подогнано,

Но во-первых (и во-вторых) —

Мужчина тоже состоит из органов.

Увы — не только половых.

12-13/IV-1997. Киев

***

Н.Д.

Даль туманная улыбается

И вуаль её так легка.

В синем небе, смеясь, купаются

Белокрылые облака.

Собираю листы прохладные,

В это счастье не веря сам —

Как далёкую ненаглядную,

Глажу осень по волосам.

А она промелькнёт нечаянно

И уйдёт в заунывный дождь.

На мираж кольца обручального

Солнца круг так странно похож.

Бабьим летом закаты медные

Оплелись, прикрывая стыд.

Что ж ты смотришь, моя последняя,

Сквозь меня — и молчишь навзрыд…

IX-1989. Гомель

***

А.А.

Мне приснилось письмо

(И я стал чуточку выше):

“Больше мне не пиши

И забудь моё имя...”

А потом оказалось —

Это просто стучал по крыше

Дождь.

И пах он словами твоими.

И глазами твоими,

А ведь я их почти не видел.

А письма ещё нет.

Может, будет завтра?..

А в глазах почему-то как будто стояла обида.

А в груди почему-то неясная боль утраты

Того,

Что ещё не моё.

А письма так и нет.

Просто я стал чуточку выше.

Значит, всё же расту,

Раз летаю во сне,

Переполненный каплями неба,

стучащего в крышу.

VIII-1988. Городня

Солнечный дождь

Небес безоблачное чудо.

Голубоватая вода

Плывёт, плывёт из ниоткуда

И уплывает в никуда.

А сверху (так дыханье льётся)

Легко-прозрачные, ничьи

Текут-сияют струйки солнца,

Сливаясь в лужи и ручьи.

И солнце пенится кипуче

В пушистых женских волосах.

И ни одной заметной тучки

На небосводе и в глазах.

Лишь чаек ветренные крылья

Да моря добродушный гром.

И ножки, ножки,

Золотые

Под этим солнечным дождём.

20/III-1987. Городня

***

Н.Д.

Родная моя,

Родная,

Любовь моя, совесть, боль,

Я счастья тебе не желаю,

Когда оно не со мной.

Елействуют ум и губы,

А сердце стучит в груди:

“Ты будешь моей?

Не будешь? —

Будь проклята!

Пропади!”

А ты скоро станешь мамой...

Святая моя,

Ничья,

Я знаю, что злыми словами

Себя проклинаю я.

Опять лицемерю бесстыже.

Опять в себя зелье лью.

Ох, как я тебя ненавижу!

Ох, как я тебя люблю...

1987. Городня

***

Н.Д.

Не бродил я с тобой до рассвета

По душистой весенней земле.

И весёлой удачи привета

Не носил на грачином крыле.

Ну и пусть это всё невозможно.

Я, наверное, просто привык

И люблю тебя так осторожно,

Как в лесу заповедный родник,

Опасаясь испачкать своими

Не стерильными пальцами рук,

Даже произнести твоё имя,

Чтоб оно не померкло вдруг.

Ни желанья, ни взгляда, ни слова...

Но, спасаясь от пустоты,

Почему мне так хочется снова

Вставить в ручку дверную цветы?

6/VII-1987. Городня

***

Н.Д

Хочу в тебе увидеть мир.

Опять.

Хоть это трудно сделать.

Смердит из затхлости глубин

Вчерашнего “прозренья” прелость.

Назло отчаянной гульбе,

Где бесприютность сердца прятал,

Назло всему,

Назло себе

И вопреки орущим фактам,

Хотя бы на короткий миг,

Сквозь грязную завесу сплетен

Хочу в тебе увидеть мир

И захлебнуться миром этим.

23/IV-1986. Городня

***

Н.Д.

Без надежды и смысла — люблю.

А за что — это кто его знает.

Ветер жизни, шутя, развевает

Вожделений сухую золу.

И тебе никогда не понять...

Говорю это без сожаленья.

Просто в жизни бывают мгновенья,

Когда нечего в жизни терять.

Только перегорит — и как знать —

Вновь по тоненькой ниточке ходим,

Что-то ищем опять.

И находим

Там, где нечего больше искать.

До чего ж мы упрямый народ!

Даже там, где стерильные двери,

Если кто обречён, но не верит,

До последнего вздоха — живёт.

1985. Городня

***

Н.Д.

Неслышно сон уходит прочь.

Сотру его с лица, как брызги.

Ещё одна пустая ночь

Ушла из этой страшной жизни.

Белеет утро молоком

И падает на подоконник.

Проснуться же не так легко,

Как это кажется спросонок.

Горячею сковородой

Дымится мамина забота,

А там — завод,

А там — работа

И день до глупости пустой,

Где я, замызганный и злой,

Дышу вонючею промывкой.

И ты стоишь почти в обнимку

С плечистым парнем.

Кто он? —

Твой?

А я — совсем не Антиной...

1983. Городня

***

За окнами туманится рассвет.

Ты рядом.

И тебя со мною нет.

И одеяло, прошлой ночи зло,

Бессильно на пол с наших ног сползло.

Тихонечко, чтоб поудобней лечь,

Высвобождаю руку из-под плеч,

А ты,

Не просыпаясь, вздрогнув лишь,

Себя бесстрашно разбросав, лежишь.

Тебе не надо прятаться.

И лгать

Уж некому,

И нечего терять.

И я сопу в подушку без хлопот.

Обыкновенный до смешного скот.

А как бы жизнь была во мне сильна,

Когда бы здесь сейчас была она...

Чужая ты.

И я тебе чужой.

И под прикрытой светом пустотой

Горят слова, жестокие, как месть:

Зачем ты здесь?

1984. Городня

***

О.Б.

А между тем была ведь Беатриче

Для Данте недоступной. Боже мой!

Как я хотел бы испытать величье

Любви неразделённой и смешной!

И.Сельвинский

Как о неразделённой

Он тосковал любви...

А я хотел свершённой,

С постелью и детьми,

С простым и скромным бытом,

Уютом и теплом,

Чтоб боль-тоску забыть и —

В мещанство кувырком.

Вот ты и разделила,

Спустя немало лет,

Хотя от той — любви ли? —

Уже простыл и след.

Всё было:

Радость встречи,

Надежд и снов купель,

И долгий-долгий вечер,

И общая постель.

Слиянье сладких вздохов,

Мучительную страсть —

Всё память, и не охнув,

Себе швыряет в пасть.

Последней вьюги белой

Мохнатое крыло

Твоё живое тело

В забвенье унесло,

Как будто не бывало.

Но ты, не помня зла,

Была со мной,

Так близко...

Ведь всё-таки —

Была?

III-1988. Городня

***

О.Б.

Кружится снег над головой.

И счёт утерян старым вехам.

И под усталою ногой

Зима скрипит холодным смехом...

Прости меня, я виноват.

А если ты простить не можешь —

Простит мне белый снегопад,

Что тихо наземь хлопья ложит.

Да нет, я тут не просто жил,

Сообразил за эти годы,

Как неумело я любил.

И если мне велит природа,

Приму тот факт, что вновь один

И нет её со мною рядом

Как искупление вины

Перед тобой.

И снегопадом.

1983. Городня

***

Всё второпях

и вдрызг,

и невпопад.

Душа протяжно воет на задворках.

Мне этой ночью снился чей-то взгляд,

А чей — не помню.

И немножко горько.

Беру в лесу маслята,

Про запас.

И не люблю уже, не ненавижу.

А где-то дочка ходит в третий класс.

Когда то я её ещё увижу...

Конечно, всё пройдёт, что за дела,

Как день проходит и как ночь проходит.

К примеру, молодость уже прошла

И — ничего,

Ещё живётся вроде.

Да вот — приснился ночью чей-то взгляд.

Не помню, чей, а почему-то горько.

И снова всё не в лад и невпопад.

И что-то там затихло на задворках.

30/IX-2000. Городня

***