Глава 2. Кирилл нашел свое место в салоне самолета, положил сумку на багажную полку и подумал, что все складывается как нельзя лучше

Кирилл нашел свое место в салоне самолета, положил сумку на багажную полку и подумал, что все складывается как нельзя лучше. От Дуси он избавился, заодно с Кристиной, на рейс успел, даже поднялся на борт одним из первых. А то, что какая‑то там Дарья Морозова не сделала на него должную стойку, – мелочи жизни. Кто ее знает, может, с ориентацией у девушки не все в порядке: слишком много в ней странностей.

Кирилл сел на свое место и задумался. Удивительно, но короткий эпизод знакомства с Морозовой никак не выходил у него из головы.

Николаев уже давно приобрел одну полезную особенность: он всегда с легкостью угадывал женские мысли и мог предсказать реакцию любой особи женского пола на собственную персону, а заодно и сценарий дальнейшего развития событий. Включая момент входа в глиссаду. Только вот в случае с Морозовой его умение не сработало: сколько он ни вглядывался в ее лицо и в глаза, никак не мог понять, что у девушки на уме. Выглядело все так, словно он, известный актер, герой‑любовник, давно потерявший счет победам, ее не интересует! Ну разве что в самом начале в глазах Дарьи промелькнул восторг. И только для того, чтобы через пару секунд бесследно исчезнуть.

Дарья не заигрывала с ним, не кокетничала, что само по себе было странно для девушки ее возраста и такой привлекательной внешности: одни только громадные глаза, в которых пряталась нерастраченная страсть, чего стоили! В какой‑то момент Кирилл почувствовал, что теряет контроль над собой, глядя в ее зрачки. А ведь с ним уже много лет ничего подобного не случалось. И что в ответ? Раздражение, которое эта Даша не слишком трудилась скрыть.

Был в Морозовой, что редко для женского племени, железный внутренний стержень – словно Дарья, как и он сам, была одержима мечтой, а со всем остальным в жизни просто мирилась как с неизбежным. Но у него – понятно, есть искусство, есть фильм. А что за цель может быть у смазливой девчонки, кроме традиционной задачи всех женских особей: заарканить альфа‑самца вроде него самого и произвести на свет выдающееся потомство?! Но Морозову подобный сценарий, судя по всему, не устраивал. Иначе бы она не упустила свой шанс при встрече с известным и – ежу понятно – выгодным женихом Кириллом Николаевым, как не упускали его другие. Очень странно. Такая привлекательная девушка – и не стремится к личному счастью.

Ладно, черт с ней, с холодной Морозовой. Пусть сама разбирается со своими проблемами, а он поищет женские восторги в другом месте.

Кирилл оглядел салон самолета. Частые полеты выработали в нем прекрасную привычку – использовать время в путешествии для работы, а не терять его даром. Николаев всегда старался зайти в самолет как можно раньше, устраивался в своем кресле и начинал наблюдать. Сколько уникальных жестов, выражений лица и лексических конструкций можно было здесь почерпнуть – для актера и сценариста подобная копилка, собранная из жизни, дорогого стоит. В аэропорту и в небе – Кирилл в этом не сомневался – люди обнажают свое истинное лицо. То ли вполне естественный предполетный страх заставляет их раскрыться, то ли наивная убежденность в том, что никому нет до них дела, а соседи по креслу их загадочным образом не видят, неважно – главное, люди, сами того не замечая, сбрасывают маски.

Кирилл с удовольствием профессионала наблюдал. Солидный мужчина в возрасте подмигнул стюардессе, получил в ответ смущенную улыбку и гордый прошел на свое место. Потом ввалилась компания мужиков, бренча на весь салон содержимым пакетов из Duty free и громко смеясь. На них с опаской поглядывала молодая мамочка, которая вела за руку светловолосого малыша. Кирилл проводил ее взглядом и заметил, с каким облегчением она вздохнула, когда поняла, что сидеть они с веселой компанией будут совершенно в разных частях салона. Потом в самолет прошел колоритный темноволосый мужчина с ребенком на руках. За ним семенила миниатюрная женщина в платке, видимо, жена. Кирилл задержал на ней взгляд: восточные красавицы всегда вызывали у него осторожное любопытство. Было такое ощущение, что эти женщины читают желания мужчин, словно в раскрытой книге, только вслух об этом не говорят. В ответ на его мысли, проходя мимо, красавица подняла на него глаза всего на долю секунды – зрачки расширились от приятного изумления – и снова их опустила. Порядок! Женские восторги как были, так и остались при нем. А он‑то разнервничался из‑за замороженной Даши!

Николаев проводил женщину взглядом. Семья расположилась на своих креслах, и ее глава, передав ребенка жене, тут же начал доставать из бумажных пакетов какие‑то кульки, салфетки, выкладывая их на откидные столики. Кирилл усмехнулся. Ну прямо как в поезде! Мужчина с удовольствием принюхивался к содержимому пакетов, и на лице его появилось такое красноречивое наслаждение, что Николаев не смог оторвать взгляд. Нужно будет запомнить эту мимику и перенять! Преддверие удовольствия – в расплывшихся в улыбке губах, в глазах, прикрытых от предвкушения. Кирилл был из тех актеров, которые ценят на экране настоящую жизнь, подлинность, а не гротескные оскалы вместо радости или подскакивание на лоб бровей в качестве удивления.

Задумавшись, он почувствовал, как по салону начинает распространяться дымный запах шашлыка, маринованного лука и свежего лаваша из тандыра. Ничего себе семейка подготовилась к отдыху! У него самого слюнки потекли: хорошего шашлыка он уже тысячу лет не ел. Кажется, в последний раз это было, когда они с Кристиной сидели в чудесном кавказском ресторане и, как обычно, ругались на чем свет стоит. Забавно – подробностей скандала он не запомнил, а вот вкус шашлыка остался в памяти надолго. И сейчас этот божественный запах напомнил его так ярко, что заурчало в животе. Интересно, этим гурманам кто‑нибудь сделает замечание или бортпроводники так заняты, что не заметят стихийного пиршества в салоне?

Заметили. Кирилл вытянул шею, наблюдая, как молоденькая бортпроводница, кивая в сторону семьи, говорит что‑то мужчине в форме. Видимо, своему начальнику. Они подошли ближе.

– Жень, – Варенька старалась не привлекать внимания пассажиров, – посмотри, на двадцать втором ряду пикник устроили.

– Надо же! – Евгений с удивлением всматривался в салон. – Что там у них?

– Судя по запаху, – Варенька смущенно повела носом, – шашлык, лук…

– Ясно, – Евгений улыбнулся коллеге, – продолжайте встречать пассажиров. Я сам разберусь.

Он поправил галстук, пригладил волосы рукой и, старательно улыбаясь, направился к двадцать второму ряду.

– Добрый вечер, – поздоровался он.

– Добрый вэчэр, – мужчина гостеприимно улыбнулся ему в ответ.

– Уважаемый, – Евгений присел перед семьей на корточки в проходе и понизил голос так, чтобы другие клиенты его не слышали, – ну что же вы делаете?

– А щто?! – искренне удивился тот.

– Скоро самолет будет взлетать, вам предложат хороший ужин. Никто здесь голодным не останется, я вам обещаю!

– Э‑э‑э, дарагой, – мужчина поднял руку, сложив пальцы щепотью, – что за еда в самалете?! Вот если б ты паел настаящей васточнай еды, ты б узнал, что такое счастье! Давай, с нами садись, папробуешь!

– Спасибо, – Кирилл увидел, как Евгений на секунду смутился, – но мне на работе нельзя.

– А ты девачик сваих пазави, – мужчина, не обращая внимания на предостерегающее прикосновение жены, подмигнул, – сматри, какие у тебя стюардессы худенький. Пусть пакушают! На всэх хватит.

– Они сейчас очень заняты, – Евгений встал с корточек и прижался к впередистоящему креслу – позади него собрались пассажиры, которым нужно было пройти на свои места.

– А кагда? – совершенно серьезно спросил мужчина.

– Только в нерабочее время, – Евгений нервно взглянул на развернутые кульки.

– Раз так, – произнес мужчина тоном факира, приготовившегося достать из шляпы как минимум пару десятков кроликов, причем жареных, – прихади в мой кафе! Вот, держи визитка!

– Это другое дело, – Евгений вздохнул с облегчением и изобразил на лице радость, – обязательно придем! А сейчас, – он понизил голос до шепота, – пожалуйста, уберите это все. Не стоит людей в искушение вводить, запах стоит на весь салон.

– А‑а‑а, я что гаварил! – довольно заулыбался ресторатор, сделав знак жене, чтобы она убрала еду. – Меня Самир зовут. А тэбя?

– А я Евгений, – он протянул руку, – очень приятно!

Кирилл внимательно наблюдал за сценой, развернувшейся у него на глазах, и не мог избавиться от ощущения, что этот самый Евгений – кажется, старший бортпроводник – сыграл все как по нотам. Недоумение, сожаление, радость – именно эти эмоции в небольшом диалоге и заставили Самира поверить в его искренность, в неподдельное желание «узнать счастье, попробовав восточной еды». Кирилл усмехнулся. Похоже, рейс обещает быть интересным! Бортпроводник талантливый, пассажиры колоритные – будет, чем себя развлечь.

Яркая блондинка на нереально высоких каблуках подошла к нему вплотную и остановилась, разглядывая номер ряда и места на багажной полке.

– Вас пропустить? – тут же среагировал он на завораживающий запах ее духов.

– Будьте добры, – девушка перевела взгляд на Кирилла, ее глаза заблестели, – мое место у окна.

Кирилл встал и отодвинулся так, чтобы она могла пройти, потом снова сел. Нет, совершенно точно, этот рейс нравился ему все больше и больше!

– Девушка, – Кирилл с удивлением услышал собственный голос: Остапа понесло, – вы не против, если мы познакомимся? Девять часов на соседних креслах лететь.

– Не против, – блондинка, как и следовало ожидать, кокетливо улыбнулась, – меня Алисой зовут.

– А меня – Кирилл.

– Очень приятно, Кирилл, – интонации ее игриво заплясали.

Ну все. Клюнула и уже сидит на крючке. Теперь можно не торопясь доводить дело до ума – быть романтичным и понимающим. Выдать красавице Алисе привычный набор увлекательных историй про сложную актерскую жизнь, одним словом, постараться сделать так, чтобы она не отказалась от продолжения в Бангкоке. Неплохо было бы как следует отдохнуть пару дней, раз уж такая оказия выдалась. В конце концов, он мужчина, к тому же свободный, а значит, женщины существуют для его удовольствия.

– Алисонька, вы надолго в Бангкок?

– Нет, всего на два дня, – сообщила она и с загадочной улыбкой на губах спросила, – а что?

– Хотел узнать, сколько мы пробудем с вами в одном городе.

– А‑а‑а, – протянула Алиса, уже настроившись на предложение «куда‑нибудь вместе сходить».

– Может быть, – Кирилл не заставил себя долго ждать, – найдете для меня время в Бангкоке? Куда‑нибудь сходим?

– Ну‑у‑у, – Алиса победно вздернула подбородок, – я подумаю!

«Дура, – мысленно обругал ее Кирилл, которому стало моментально скучно от очередного банального сценария, – если уж вы, барышня, решили закрутить роман, ломаться‑то зачем?! В глазах же все написано!» Он, чтобы наказать ее за фальшивую строптивость, безразлично кивнул и вернулся к созерцанию вновь прибывающих пассажиров.

Последней в салон буквально влетела семья – мама, папа и двое детей. Отец, красный как рак, тяжело отдувался и никак не мог, несмотря на старания провожавшей его бортпроводницы, сориентироваться в пространстве. У матери, похожей на бледную рыбину, был абсолютно отсутствующий вид, ее слегка пошатывало. Когда они проходили мимо, Кирилл понял, почему – от обоих пахнуло таким резким запахом спиртного, что одним этим духом можно было угробить лошадь.

Следом за родителями шли мальчик и маленькая девочка. Бедные ребята, видимо, привыкли к ужасным выходкам своих предков: вели они себя спокойно, даже улыбались. «Здорово, что нас пропустили, – услышал он шепот малышки, когда они проходили мимо, – я уже думала, опять никуда не улетим. И все праздники просидим дома». Сердце у Кирилла замерло; вспомнилось собственное несчастливое детство. Все по той же банальной причине, что и у этих ребят.

Он тряхнул головой, выбрасывая из нее неприятные мысли. Все. Прошло и забыто. Его отца давно нет на свете – он с этой мыслью свыкся, – а об умерших либо хорошо, либо никак. Зачем перемалывать прошлое, оно уже сыграло свою роль. И даже нельзя сказать, что плохую. Если бы не неистовое желание вырваться из неустроенной жизни, не ранняя самостоятельность и нечеловеческое упорство, кем бы он сейчас был? Жизнь продолжается, и Кирилл Николаев совершенно точно не пустит ее на самотек. Сделает все ради достижения главной цели.

Кирилл обернулся – семейка разместилась на последних рядах. Дети у окна, родители – в проходе. Не успели они разложить по полкам ручную кладь и сесть, как папаша извлек из сумки початую бутылку виски. Отвинтил крышку, хлебнул прямо из горла. Потом протянул бутылку жене, та отрицательно покачала головой. Выглядела она чересчур бледной. Кирилл даже удивился, как ее – с таким нездорово‑зеленоватым оттенком лица – пропустили на борт. Видимо, Дашенька, истратив все моральные силы на борьбу с Дусей, потеряла в конце концов бдительность.

Хотя, если серьезно, попробуй разбери степень опьянения каждого пассажира. От половины пахнет спиртным – как определить, кого допустить к полету, а кого – нет? Не снимать же с рейса почти всех по причине присутствия алкоголя в крови.

Кирилл поморщился – сам он почти не пил, не находил в этом занятии удовольствия. Если требовалось расслабиться, водке предпочитал женщину. Но в России, так уж повелось, напиваться в дороге было неискоренимой традицией. И никаких серьезных мер у государства не было, чтобы это безобразие прекратить. Хотя в самолете, например, пьяный пассажир становится не досадным недоразумением, а опасным.

В целом, конечно, Кириллу было абсолютно плевать на то, кто и как гробит свое здоровье – лишь бы его не трогали. Но детей этих чертовых алкоголиков он всегда невыносимо жалел. Раньше думал, что подобный недуг поражает только бедные, неустроенные семьи или тех, кто не смог пережить уготованных судьбой несчастий. А здесь – он еще раз взглянул на семью – видно, что люди они небедные, и все живы‑здоровы. Непонятно, чего еще надо?! Как можно вот так опускаться и позорить собственных детей, даже не задумываясь над последствиями?!

Кирилл с досадой отвернулся от них и тяжело вздохнул.

– А вы всегда такой разговорчивый? – поддела его обиженная Алиса, о которой он за последние несколько минут совершенно забыл.

– Что? – переспросил он и тут же сообразил, чего она хочет. – Нет, наоборот, очень редко. Только когда рядом со мной такая красавица.

– Ладно, – царственно кивнула она, – тогда прощаю.

Кирилл едва успел поймать себя на том, что собрался поморщиться в ответ на ее слова, но вовремя остановил свой порыв. Нет, все‑таки актерское мастерство – великая вещь: все реакции лица и тела подчиняешь своим желаниям.

– А вы случайно не моделью работаете? – спросил он Алису, чтобы что‑то спросить.

– Нет, – было ощущение, что она ждала этого вопроса: так ему обрадовалась, – я журналистка. Работаю в мегапопулярном глянцевом журнале.

– Вот как? – наконец у Кирилла проснулся интерес к чему‑то, кроме внешности, в этой Алисе: с журналистами полезно дружить. Чем больше их вокруг, тем лучше для его популярности.

– Да, – улыбнулась она, – а вы?

– Давайте, Алисонька, перейдем на «ты», – предложил Кирилл, и, дождавшись ее согласного кивка, продолжил: – У меня совершенно прозаичная профессия. Я – актер.

– Не может быть! – Алиса чуть не поперхнулась от радости. – А я смотрю и думаю, как же ты похож на Николаева!

– Я он и есть, – Кирилл безразлично улыбнулся.

– Надо же, – Алиса разве что не хлопала в ладоши, – ты же мегапопулярный актер, тебя приглашают даже западные режиссеры. Говорят, ты лучший в своем жанре! Василий Панов – это же блеск!

– М‑м‑м, – Кирилл вежливо кивнул, оставив восторги‑штампы Алисы без комментариев.

– А я в светской хронике работаю, – поспешила объяснить Алиса, – общаюсь со многими селебрити!

– А‑а‑а.

– Хочешь, – глаза у нее засияли, – давай придумаем какой‑нибудь повод, напишем о тебе шикарное интервью. Фотографии. Все дела. Было бы круто!

– Я подумаю, Алисонька, – Кирилл развернулся к ней и, не спрашивая разрешения, отыскал ее ремни безопасности. Застегнул: по салону как раз делали объявление.

Алиса застыла, пораженная током его наглых прикосновений.

– А теперь давай посмотрим на во‑о‑он ту тетю, – сказал Кирилл, указывая на появившуюся в проходе бортпроводницу со спасательным жилетом и кислородной маской в руках. Подметив реакцию Алисы, он едва сдерживался от смеха.

– Да ну, – голос ее заметно дрожал, – там каждый раз одно и то же!

– Так это же не театр, никто не собирается тебя развлекать, – Кирилл улыбнулся, – а повторенние – мать ученья. Запоминай, вдруг когда‑нибудь пригодится.

В ответ на его слова Алиса испуганно выпучила глаза и замолчала. Пару минут Кирилл наслаждался относительной тишиной и предвкушением взлета. Если уже начали демонстрацию средств безопасности, значит, трап отогнали и с минуты на минуту самолет тронется в путь!

«Дамы и господа, – узнал Кирилл голос Евгения, звучавший из динамиков, – сообщаем вам, что в соответствии с приказом Министерства транспорта Российской Федерации опломбированные пакеты из магазина беспошлинной торговли запрещено вскрывать до прибытия в аэропорт назначения. Спасибо за внимание».

Воцарившаяся в салоне после этих слов тишина вдруг взорвалась криками и проклятиями в конце салона. Кирилл резко обернулся: пассажиры, сидевшие в проходе, вскочили с мест, остальные, зажав носы, отпрянули. Разобрав, что к чему, он и сам поморщился от омерзения – давешнюю мамашу, эту бледную рыбину, вырвало прямо в проход. Он поискал глазами детей – девочка и мальчик сидели у окна. Девчушка, отвернувшись к иллюминатору, беззвучно плакала, а чересчур серьезный юноша, ее брат, обняв сестренку за плечи, сосредоточенно делал вид, что вся эта канитель абсолютно их не касается. Только плотно сжатые губы выдавали тяжелые чувства, которые он в этот момент испытывал.

Пьяный до невменяемости папаша семейства как одержимый жал на кнопку вызова бортпроводника и орал на весь салон, что его жене плохо. Что во всем виновата авиакомпания, которая не в состоянии позаботиться о пассажирах.

На крики прибежала напуганная Варенька. Она окинула быстрым взглядом испачканный пол, спинки кресел и тут же ушла. Потом появилась снова, со стопкой влажных салфеток в руках и, ползая практически на коленях, стала вычищать ковровое покрытие. Пассажиры вжались в свои кресла, освободив для нее пространство. А Кирилл первый раз в жизни посочувствовал бортпроводникам, которых судьба заразила романтикой неба, а потом заставила нянчить подвыпивших клиентов и ползать на карачках по полу, убирая следы их нездоровой жизнедеятельности. Он даже подумал, что образы стюардесс, которые он создал в своем сценарии, имеют мало общего с повседневной работой бортпроводниц. У него все получилось как‑то легкомысленно, весело – командировки, небо, любовь. Нескончаемый праздник жизни.

Варенька, убирая за клиенткой, ничем не выдавала своего недовольства – она делала свою работу и все: внимательно оглядывала каждый уголок на полу, боковые стенки близстоящих кресел. Убедившись в том, что последствия «плохого самочувствия» женщины ликвидированы, Варя собралась подняться с корточек.

– Туфли!!! – заплетающимся языком зашипел на нее глава семейства.

– Что?! – Варенька, не понимая, о чем речь, захлопала глазами.

– Туфли ей протри! – потребовал он, указывая на ноги жены, выставленные в проход.

Кирилл, и так уже взвинченный этой сценой до предела, напрягся, в любой момент готовый вскочить со своего места и заехать мужику по уху. Но тут события стали разворачиваться с такой скоростью, что он едва успел сообразить, что произошло.

Варя, не удостоив мужика ответом, поднялась, развернулась и, скомкав использованные салфетки, с удивительным для такой ситуации достоинством направилась в начало салона. Пьяный мужик, словно разъяренный зверь, вскочил с места и с криком: «Ах ты дрянь!» – бросился за ней. Услышав его вопль и топот ног позади, Варенька, видимо, уже не раз побывавшая во всевозможных передрягах, не оборачиваясь, побежала. За несколько секунд она добралась до начала салона и юркнула за синюю занавеску. Еще мгновение – и обезумевший пассажир схватил бы ее за форменный пиджак. Но в этот момент произошло что‑то невообразимое: двое мужчин в строгих костюмах, сидевшие по разные стороны прохода в первом ряду салона, одновременно встали со своих кресел. А пьяный мужик оказался вздернутым вверх за ноги. Сначала он стукнулся лбом об пол. А через секунду полетел по проходу обратно. Кирилл невольно присвистнул и подумал, что любому нормальному человеку такого удара вполне хватило бы для того, чтобы вырубиться. Но этот субъект даже и не думал терять сознание – правду говорят, что пьяному море по колено, – он моментально вскочил на ноги и, ничего не разбирая, начал махать кулаками во все стороны, нанося удары куда придется. Женщины вокруг завизжали, мужчины вскочили с мест – началась настоящая драка. Не помня себя от ярости, Кирилл всего за долю секунды оказался в этой же свалке – он пытался схватить мужика за руки, повалить его на пол, но тот вывертывался, ускользал, словно угорь. Самир, тоже оказавшийся рядом, пыхтел как паровоз и все время сокрушенно повторял: «Как можна так дэвушка абижать».

Через пару секунд возмутитель спокойствия уже лежал на полу лицом вниз, его держали за руки, за ноги, а Самир гордо восседал на спине смутьяна. Кирилл, с трудом успокоившись, едва удержался от того, чтобы не добавить чертову алкашу ботинком под бок. Слава богу, вовремя опомнился – лежачих не бьют.

Люди в костюмах в общую свалку не лезли: стояли в стороне и что‑то озабоченно обсуждали с Евгением. В конце концов оба согласно кивнули и заняли свои места. Подоспевший к месту драки маршал скрутил руки пьяного пассажира за спиной, обмотал их скотчем и отвел мужика на место. Вокруг людей, которых Савин успел задеть, засуетились бортпроводницы: к счастью, мужчины отделались синяками или царапинами, а женщины и дети – испугом разной степени тяжести.

– Господин Савин, пройдемте на выход, – Кирилл наблюдал за Евгением, который угрожающе нависал над скрученным пассажиром, – мы снимаем вас с рейса!

– Не имеете права, – зло зашипел тот.

– Прекрасно имеем, – Евгений озабоченно посмотрел на часы.

Кирилл подумал, что теперь точно будет задержка рейса. Хорошо еще, руление они не начали – должны сразу подогнать трап. Но все равно, из‑за одного пьяного недоумка все пассажиры будут сидеть в самолете час или два – кто знает! – и ждать, когда этот алкаш соизволит вытащить свою задницу из кресла. Кажется, с полгода назад все СМИ пестрели сообщениями о том, что «ужесточены меры борьбы с пьянством на авиатранспорте» – штраф с пятисот рублей подняли до семисот. Обхохочешься! Напугали ежа – бутылка виски в Duty free стоит дороже. Николаеву кто‑то рассказывал, что авиакомпании требовали поднять штраф до пятидесяти тысяч рублей, да только депутаты испугались за собственные кошельки: а вдруг как самим приспичит в полете напиться.

Кирилл едва сдерживал в себе громадное желание схватить Савина за шиворот и вытолкать из самолета, только вот связываться с этой падалью не хотелось: заставят потом в милицию идти, показания писать. И плакали тогда встреча с Джереми, съемки фильма. Черт с ним, с Савиным! Пусть Евгений сам разбирается – работа у него такая.

Мужик с места не двигался: похоже, в вопросах снятия с рейса он был большой дока. Понимал, что старший бортпроводник никакой власти над ним не имеет.

– Пройдите на выход, – повторил Евгений, чеканя слова.

– Нет!

– Вызвать милицию? – громко, так, чтобы все слышали, спросил старший бортпроводник.

– Валяй, – пожал Савин плечами, – я лично остаюсь!

Николаев видел, как Евгений развернулся на каблуках и стремительно направился к дверям: видимо, понял, что тянуть дальше нет смысла – нужно вызывать наряд. Кирилл тяжело вздохнул. А что он может сделать в такой ситуации?! Только набраться терпения.