Глава 2. Михаил Вячеславович пересек аэропорт и, все еще думая о Даше и оставшихся на ее попечение пассажирках

Михаил Вячеславович пересек аэропорт и, все еще думая о Даше и оставшихся на ее попечение пассажирках, подошел к служебным лифтам. Какая эта Дашенька Морозова милая и приятная – кажется, она даже сама не догадывается, насколько сильны в ней обаяние и способность нравиться людям. Надо будет, если еще раз встретиться доведется, сделать доброе дело – раскрыть девочке глаза. А то что‑то чересчур много в ней стеснительности и неуверенности в собственных силах.

Лифт подъехал, из него вышли две смеющиеся пограничницы в неприлично укороченных форменных юбках. Увидев бравого пилота, девушки раскрыли рты и восхищенно замолчали. Михаил Вячеславович усмехнулся – значит, не растерял еще своей фирменной выправки, девицы до сих пор от одного его вида млеют. Он автоматически бросил быстрый взгляд на женские ножки и вошел в лифт. Нет, у его Людмилы ноги точно стройнее: словно выточены искусным художником из белой слоновой кости. А ведь ей как‑никак тридцать шесть, хоть никто и не даст. Мысли о жене отразились на его лице мягкой улыбкой. Людмила у него – просто сокровище: красивая, умная, хозяйка прекрасная. Недаром народная мудрость гласит: хочешь семейного счастья – женись на бортпроводнице. Мало нынче профессий, которые учат заботиться о людях и быть человечнее. А у стюардессы работа такая – старается во всем пассажиру угодить. Да и отбор на эту должность – особенно в первый класс, где работала Людмила, – строгий: только самых достойных пускают в небо. Девушка и умом должна обладать, и красотой, и спокойствием, и чувством юмора. Здоровье, опять же, крепкое нужно. Чем не идеальная жена! Фадеев в который раз мысленно воздал хвалу богу за то, что встретил Людмилу. Шестнадцать лет как они познакомились, а до сих пор от одного ее имени сердце быстрее стучит. Видимо, судьба намеренно так долго готовила его к этой встрече – провела через огонь, воду и медные трубы. Чтобы научился не разбрасываться, умел по достоинству оценить такую женщину.

Михаил Вячеславович нажал кнопку пятого этажа и то время, что лифт неторопливо полз вверх, думал о том, как чудесно они с Людой проведут время в Бангкоке. Надо в театр сходить – сто лет не был, по экскурсиям поездить. В Большом Королевском дворце последний раз был года четыре назад. А какие в Бангкоке гастроли! Мировые знаменитости, лучшие спектакли. Да и в целом для его напряженной работы три дня передышки – это подарок судьбы. Особенно когда любимая жена рядом. Михаил Вячеславович, все еще с мечтательной улыбкой на губах, вышел на пятом этаже и отправился в Операционный центр.

Оперцентр, как любил говорить Фадеев, – сердце авиакомпании. Это сердце не замирало ни на минуту, круглые сутки обеспечивая вылеты и прилеты рейсов. Здесь решались вопросы по подготовке самолетов, по их обслуживанию в аэропортах, по замене бортов, по выходу из сбойных ситуаций. Фадеев любил, приехав перед рейсом пораньше, пройтись между стойками регистрации, посмотреть на аэропорт, а потом заглянуть в Оперцентр – выяснить обстановку. Нравилось командиру сознание того, что он полностью владеет ситуацией. Да и, откровенно говоря, пообщаться с народом хотелось – когда еще доведется вырваться из своего начальственного кабинета.

– Вечер добрый! – поприветствовал Фадеев с порога.

Четверо сотрудников Оперцентра, работавшие в смену, обернулись к нему и одновременно кивнули – у одного к уху была прижата рация, другой говорил по служебному телефону, третий сосредоточенно вглядывался в разноцветные прямоугольники рейсов на экране. Через секунду они уже снова вернулись к работе, а начальник смены встал и протянул летному директору руку.

– Ну как, Алексей, – спросил Михаил Вячеславович, когда они вышли в соседнюю комнату, чтобы не отвлекать сотрудников, – справляетесь?

– Напряженно, – Алексей достал кружки и насыпал в них кофе, – но пока все по плану. Правда, пришлось уже в тетрис самолетами поиграть из‑за позднего прибытия Вены.

Он налил кипятка и передал кружку Михаилу Вячеславовичу:

– А вы как? Летите?

– Да, – Фадеев взял кружку, осторожно отхлебнул, с удовольствием вытянул ноги, – у меня сегодня Бангкок.

– Сорок седьмой ваш, – Алексей взглянул на часы, – скоро будем готовить.

Они еще поговорили пару минут о компании, о делах. О том, когда «Боинг‑767» вернется с планового техобслуживания, когда наконец таможня пропустит запчасти, когда ожидать получения нового самолета. Алексей все время нетерпеливо поглядывал на стену соседней комнаты, и Михаил Вячеславович понял, что пора уходить. В Операционном центре – особенно в такие дни – от сотрудников требовались предельное внимание и концентрация. Шутка ли, координировать действия всех подразделений авиакомпании, когда в день вылетает больше восьмидесяти рейсов, и все с полной загрузкой. Планировать, готовить, выпускать самолеты. Следить за поставкой бортового имущества, за прибытием экипажей, за работой супервайзеров. Да еще контролировать, чтобы аэропорт свои обязательства четко выполнял.

– Ладно, – Михаил Вячеславович встал, – вам удачного дежурства, а я в летный. Не терпится на предполетный брифинг – и в небо!

– Хорошего полета! – Алексей улыбнулся и с явным облегчением протянул на прощание руку.

В здании летного офиса, где готовились к вылету экипажи, царила обычная суета: сияющие предрейсовой свежестью бортпроводники торопились на брифинги, пилоты переходили из кабинета в кабинет. Михаил Вячеславович прошел к себе и запросил в летной диспетчерской документацию по рейсу. Времени на подготовку у него было достаточно – пока ни второго пилота, ни пилота‑инструктора нигде не было видно. Он достал из кармана мобильный телефон.

– Людочка, ты приехала?

– Да, уже на парковке, – мелодичный голос жены, как всегда, заставил его улыбнуться.

– Отлично! Как дети?

– Отвезла к маме, так что все хорошо. Просили передать тебе огромный привет и просьбу привезти чего‑нибудь из Бангкока.

– Начина‑ается, – Михаил Вячеславович нахмурился, – дома не развернуться уже от этих подарков‑сувениров.

– Тебе что, не хочется детей порадовать? – спросила Людочка лисьим голосом.

– Ладно, – согласился Фадеев, – купим какую‑нибудь мелочь.

– Как скажешь, любимый.

Михаил Вячеславович не стал комментировать мнимую покладистость жены, прекрасно понимая, что, как только они окажутся в приличном торговом центре, Люда тут же бросится искать новые наряды для Люси, которая и так у них разодета как кукла, а его отправит выбирать подарок для Темы. В этом вопросе она неисправима – настоящая женщина.

– Сообщи, в какой вы будете брифинговой. Я подойду.

– Конечно, – Людмила, словно прочитав его мысли о своем отношении к магазинам, улыбалась в трубку, – пришлю тебе СМС.

Михаил Вячеславович отключился и в ожидании документов откинулся на спинку кожаного кресла. Как же перетерпеть еще эти три часа до вылета?! Хотелось войти в самолет и почувствовать себя дома – в родной кабине. Ничто не может сравниться с ощущением мощи и силы, которые придает громадная машина. «Боинг‑747» – техника невероятная. С вальяжностью и в то же время с неиссякаемым запасом энергии. Он и на взлет идет с достоинством: не врывается в небо, а плавно, не торопясь, взрезает мощным корпусом облака.

Могли бы, со вздохом подумал Фадеев, в свое время и в России такой самолет построить. Он вспомнил свой любимый «Ил‑86», на котором проработал много лет. Все у этой машины было как надо: и мощность, и комфорт, и вместимость. Прекрасная крейсерская скорость, хорошая дальность полета. Михаил Вячеславович улыбнулся, подумав о том, что ведь именно «Ил‑86» соблазнил его перейти на работу в тогда еще только создававшуюся авиакомпанию. Решил, так сказать, судьбу. Если бы не та поездка в Воронеж, не увиденный собственными глазами красавец, который готовился к выходу в небо, вряд ли решился бы Фадеев оставить прежнюю должность и перейти в компанию, которой, по сути, еще и не было. Но «Ил‑86», построенный по специальному заказу, его покорил. Такой роскоши, такого великолепия он не видел прежде нигде: двадцать шикарных кресел бизнес‑класса, видеоэкраны, оформление салона по лучшим западным образцам и традиционная надежность детищ Ильюшина. Хотелось немедленно сесть за штурвал и стать первым пилотом этой невероятной машины. Перед соблазном Фадеев не устоял – распрощался с прежними коллегами и через несколько месяцев уже пилотировал новенький «Ил‑86» из Воронежа в Москву. Как же его встречали! Крошечный коллектив в лице молодого президента компании и десятка‑другого сотрудников собрался в аэропорту. Шампанское, цветы, счастье на лицах. Михаил Вячеславович улыбнулся, вспомнив, как едва успел поймать президента за руку, когда тот собрался на радостях разбить бутылку шампанского о переднюю стойку шасси. «Это же не корабль, – улыбнулся он, – и без шампанского будет чудесно летать».

Да‑а‑а. Волшебные были времена: с энтузиазмом и верой в будущее. Жалко, что забросило государство «Ил‑86», хотя был в стране тогда и научный потенциал, и мощный авиапром. Надо было доработать двигатели, снизить расход топлива хотя бы в два раза – и была бы уже хорошая экономия. А так ничего не осталось компаниям из‑за роста цен на авиакеросин, как пересесть на «Боинги». Иначе бы разорились. Хорошие машины, слов нет. Но на то ведь и щука в реке, чтоб карась не дремал! Американцы в свою авиацию громадные ресурсы вкладывают, не перестают совершенствовать машины, а мы…

– Михаил Вячеславович, можно?

Фадеев моментально вышел из задумчивости и сел ровнее в своем кожаном кресле.

– Конечно, Андрей, заходи.

– У вас будем? – не услышав приглашения сесть, Андрей Антонов застыл на пороге.

– У меня, – жестом Михаил Вячеславович указал на стул напротив своего стола, – присаживайся. А Михалыча ты не видел?

– Нет.

– В принципе, рано еще, – Фадеев взглянул на часы, – подождем.

Андрей сел, водрузив на стол тяжеловесные папки с документами, и стал ждать указаний начальника. В авиакомпании он работал недавно, потому его и ставили в рейс то с самыми опытными командирами, то с пилотами‑инструкторами. А сегодня вообще предстояло лететь с таким великим боссом, как Фадеев, да еще усиленным экипажем. Пилот‑инструктор Борис Михайлович должен был явиться с минуты на минуту.

Антонов прекрасно понимал, что за ним пока наблюдают, не решаясь доверить пассажиров и самолет. Но что‑то уж слишком предвзято! Он же первоклассный пилот, бывший командир воздушного судна «Боинг‑767». Ну и что, что ему двадцать восемь лет?! Какое это имеет значение при его послужном списке? Не мог Антонов понять, почему на новом месте работы пришлось начинать все с начала и летать вторым. Есть такой старый анекдот: «Что такое командир? Это мозг экипажа! Что такое штурман? Это глаза экипажа. Что такое бортинженер? Это руки экипажа. Что такое второй пилот? А это, э‑э‑э, член экипажа!» Вот именно. Обидно же, черт возьми! Он – профессионал, в стране таких пилотов – по пальцам пересчитать! Ему даже прочили в летном училище карьеру космонавта, о чем он до сих пор не забыл. А теперь…

В общем, конечно, после того как Андрей просидел почти полгода без нормального налета, без денег, а потом в один прекрасный день получил от руководства прежней компании «добрый совет» уволиться, ему и должность второго пилота показалась приемлемой. Но на самом деле черт бы побрал этот кризис и тех, кто довел до развала кучу авиакомпаний! Не сомневался он в том, что все проблемы в авиации от дураков. Кризис кризисом, но есть предприятия, которые продолжают приносить прибыль и умножать свой капитал. В такую компанию Андрей и попал благодаря одному давнему знакомству. Потом случайно узнал – пригласил его приятель не из дружеских чувств, а потому, что получил от Фадеева задание найти лучших пилотов и принять на работу. Аргументом «за» для Антонова было то, что в новой компании его обучили и дали допуск на новый тип самолета – «Боинг‑747‑400», да и по деньгам он явно только выигрывал, аргументом «против» до сих пор оставалась ущемленная гордость. Вот и сейчас он с досадой ощущал себя сопливым мальчишкой перед всемогущим Фадеевым.

– Давай‑ка мы с тобой, пока Михалыча нет, с метеосводки начнем, – услышал он мечтательный голос Михаила Вячеславовича, – представить себе не можешь, как хочется улететь!

– Сейчас посмотрим, – Андрей извлек из кипы нужные документы.

– Завидую я тебе, Андрюха, – к великому изумлению Антонова, произнес вдруг Фадеев, – ты сколько угодно можешь летать, а я – только пару раз в месяц. Тяжела, черт бы ее побрал, шапка Мономаха.

– Неужели, – Андрей недоверчиво улыбнулся, – заместителем генерального директора быть хуже, чем обычным вторым пилотом?

– Что ж хорошего, – Михаил Вячеславович покачал головой, – пилот и во сне самолеты видит. А я вот сижу на земле и за всех вас несу ответственность. Тяжело.

– Да, – Андрей вздохнул и искренне посочувствовал Фадееву: какому летчику хорошо без неба?! Ущемленная гордость, которой он мучился пару минут назад, чуть‑чуть отступила.

Они посмотрели сводку погоды по трассе – прогноз оказался благоприятным. Фадеев заметно повеселел. Отметили зоны возможной турбулентности на карте, все было в пределах нормы. В Москве, правда, к вечеру обещали дождь, но кратковременный. Да и какая, собственно, разница с третьей‑то категорией допуска пилотов и аэропорта – дождь не дождь. Лишь бы ветра сильного не было, такого, который сдувает с полосы. А для Москвы это редкость: не Крайний Север.

Борис Михайлович ворвался в кабинет Фадеева как ураган. Невысокий, чуть полноватый и с добродушной улыбкой на губах, он напоминал повзрослевшего Винни‑Пуха.

– Я вас ищу‑ищу по брифинговым, – выпалил он с порога, – а вы тут в начальственных кабинетах окопались!

– Во‑первых, здравствуйте, Борис Михайлович, – строго осадил веселого коллегу Фадеев, – а во‑вторых, мы уже начали. Присоединяйтесь.

– А мы чего, – сразу погрустнел Михалыч, – готовимся к выступлению на саммите глав государств?

– Не понял.

– К чему, говорю, такой официоз? – неохотно пояснил свою мысль пилот‑инструктор. – Весь рейс, что ли, церемонии разводить будем?

– У нас, – Фадеев сделал страшные глаза, – ответственное мероприятие по вводу в строй молодого пилота!

– А‑а‑а, – Михалыч наконец сел и протянул покрасневшему от возмущения Антонову руку, – ясно.

Усиленный экипаж, теперь в полном составе, изучил техническое состояние самолета «Боинг‑747‑400», на котором им предстояло лететь. Никаких отложенных дефектов на машине не было. Обнаружилось, правда, одно досадное недоразумение – не работал туалет в хвостовой части самолета, так что на время полета бортпроводникам придется его закрыть. Но уж оставшимися‑то пятнадцатью туалетами можно как‑нибудь обойтись. Не проблема.

Пролистав для верности документы, заранее обсудив, что Фадеев возьмет на себя управление самолетом, а Антонов, как и положено, сядет в кресло второго пилота, взглянули на часы.

– Ну, что, братцы, – Михаил Вячеславович потянулся, – у меня лично уже руки чешутся! Давно не держали штурвал.

– Всего‑то ничего осталось, – улыбнулся Михалыч.

– Ладно, – Фадеев сел поудобнее, – как‑нибудь выдержим. Но если кто помешает нам сегодня вылететь – порву на части! Имейте в виду.

– Да мы чего, – Михалыч, а вслед за ним и Антонов улыбнулись, – мы только «за»!

Они еще проговорили минут десять на первый взгляд ни о чем. На самом деле пилот‑инструктор шаг за шагом прощупывал внутреннее состояние второго пилота – когда идешь с человеком в рейс, нужно быть уверенным, что он абсолютно спокоен. Что никакие житейские проблемы или личные неурядицы не тащит за собой в небо.

А у Фадеева своя задачка стояла – потому и просил поставить Антонова с ним в рейс, – посмотреть своими глазами, насколько профессионален новый пилот. Одно дело – читать положительные отзывы и отчеты, и совсем другое – наблюдать за работой летчика в реальном времени и пространстве. Без собственных наблюдений и без мнения Бориса Михайловича Фадеев не принимал серьезных решений.

Сейчас, с учетом новых поступлений воздушных судов «Боинг‑747», требовалось увеличение командирского состава. Теоретически Андрей Антонов для повышения в должности, учитывая его послужной список на прежнем месте работы, подходил. Практически – что‑то уж слишком молод, да и нос любит задирать. Фадеев страдающих манией величия летчиков не любил. Будь ты хоть сам господь бог, а коли форму пилота надел, значит, ради людей работаешь. И младших коллег, и пассажиров должен уважать.

– О, – отреагировал Михаил Вячеславович на вибрацию в кармане, – сообщение. «Брифинговая номер два».

– Что, бортпроводники собрались? – поинтересовался Антонов.

– Твоя правда, – Фадеев нетерпеливо поднялся из кресла, – пойду. Пообщаюсь с молодежью. А можно и вместе. Задавим их массой?

– Ну, – Антонов не слишком любил эту часть работы, предпочитая не спускаться с Олимпа, но начальству‑то не откажешь, – давайте я присоединюсь.

– А я пас, – подмигнул Борис Михайлович, пересаживаясь в удобное кресло Фадеева, – когда еще доведется в отсутствие начальника его подсидеть!

– Вот ты взрослый человек, – улыбнулся Михаил Вячеславович, – а простых вещей не понимаешь. За чужой штурвал не берись!

И они с Антоновым вышли из кабинета под веселый хохот Михалыча.

Михаил Вячеславович настороженно взглянул на Антонова. То, что новый пилот бортпроводников не жалует, – это ясно. Видимо, считает их низшей кастой. В общем‑то, ничего смертельного в этом нет: пилоты, что уж там говорить, подвержены звездной болезни. Но надо это дело лечить – чем раньше, тем лучше. В критической ситуации пустая напыщенность может и подвести. Общее дело делаем, о какой дистанции может быть речь?!

– Андрей, – Фадеев осторожно прощупал почву, – у тебя с прежней работы друзей среди бортпроводников не осталось?

– Нет, – отрезал Антонов и, подумав, добавил: – А что?

– Да так, – Фадеев пожал плечами, – авиакомпании нашей ценные кадры нужны.

– У нас пилоты только между собой общались, – объяснил Андрей, – бортпроводники – не мой статус.

– Эх, ты! – вырвалось у Фадеева: – А кто же твой?

– Летчики, – сообщил Антонов, помолчал и мечтательно выдохнул: – Космонавты. У меня вообще‑то среди друзей космонавтов больше.

– Понял, – кивнул Михаил Вячеславович и подумал, что нелегко будет Антонова исцелить, – большому самолету – большие полеты!

Ответить Андрей не успел – за двадцать начальственных шагов Фадеева, которым он изо всех сил старался соответствовать, они добрались до брифинговой.

Михаил Вячеславович, пытаясь не производить лишнего шума, открыл дверь и протиснулся в комнату. Но не обратить на себя внимания, само собой, не удалось – молодой человек и девушки, уже при полном полетном параде, приветственно повскакивали с мест и заулыбались.

– Михаил Вячеславович, – старший бортпроводник, восседавший в президиуме, вышел из‑за своего стола и протянул Фадееву руку, – добро пожаловать!

– Добрый вечер, коллеги! – Фадеев окинул пятнадцать человек экипажа пассажирской кабины быстрым взглядом и остался доволен. – Я, если не возражаете, сначала посижу – послушаю вас, а потом сам скажу пару слов.

– Как вам удобно. – Евгений кивнул, ощущая некоторое напряжение: не каждый рейс командир и второй пилот изъявляют желание от начала до конца присутствовать на брифинге бортпроводников.

Фадеев с Антоновым присели в уголке, Евгений, смущенный прибытием высоких гостей, вернулся на свое место, но сесть не решился.

– Продолжим, – произнес он, – Лапина работает по правому борту, Семина делает прессу: газет сегодня особенно много, пятница. Будьте внимательны. Ермолаева, у тебя…

– Как всегда, багаж, – подала голос с места Ермолаева.

– Правильно, – Евгений бросил на нее шутливый взгляд, – зато все грузчики аэропорта наверняка у тебя в поклонниках.

– И не говорите, – притворно тяжело вздохнула она.

– Я на второй левой, на телефоне. Напоминаю – открытие и закрытие дверей по команде, с разрешения командира воздушного судна. В салоне пресекаем распитие спиртных напитков, курение. Будут сложности – зовите меня. Не забывайте: ведется видеонаблюдение. Что‑то еще?

– Списки на спецпитание, – напомнила Людмила Фадеева.

– Есть. У меня. И, – Евгений перевел дыхание, – не забудьте пересчитать бытовое имущество. В накладных по питанию обязательно заполняются все графы! При встрече пассажиров улыбаемся, помогаем находить места и размещать на полках ручную кладь. Ясно?

В ответ все дружно закивали. Собственно, с последним напоминанием Евгений уже палку перегнул – и так все понятно. Не в первый раз. Но чего не сделаешь, когда хочется выглядеть идеальным перед начальством?

– Михаил Вячеславович, – закончив, Евгений с улыбкой посмотрел на Фадеева.

– Да, – тот встал, – сегодня мы с вами вместе выполняем рейс на Бангкок. На всякий случай еще раз, я – командир воздушного судна, Фадеев Михаил Вячеславович, второй пилот – Антонов Андрей Владимирович, с нами летит пилот‑инструктор, Веселовский Борис Михайлович. Экипаж вам достался опытный, – он улыбнулся, – время в пути восемь с половиной часов, стоянка у нас уже есть: восемнадцатая. Телетрап. Код в кабину – девять пять семь. Запомнить как отче наш, но вслух не произносить. Все! Удачного рейса!

– Спасибо, – Евгений еще раз оглядел экипаж, – ну что, теперь мы готовы. По времени будем выезжать.

– Отлично, – Фадеев направился к двери, – через тридцать минут внизу. До встречи!

– Семина, – как только за пилотами закрылась дверь, Евгений почувствовал себя свободнее и перешел на свой привычный ласково‑шутливый тон, – у тебя почему платок форменный так повязан? Горло болит?

– Нет, – Варя смутилась.

– Тогда, – улыбнулся он, – повяжи, Варенька, как по стандарту положено.