Притча об острове Торни. Парламентская демократия Запада зарождалась незаметно и происходила из христианских корней

Парламентская демократия Запада зарождалась незаметно и происходила из христианских корней. Истории с выборами настоятелей монастырей, подобные той, которую я сейчас расскажу, самые что ни на есть реальные. В связи с этим интересно отметить, что такие выборы шли вразрез со светским образом мышления и постепенно перестраивали общество.

В 1033 году на острове Торни, что на реке Темзе, в монастыре бенедиктинцев, здания которого образовали правильный четырехугольник, состоялись выборы. После заутренней 42 монаха, облаченные в черные, подпоясанные веревками одеяния, собрались в здании капитула (там проводились торжественные собрания), чтобы избрать правопреемника отца Ромуальда, который много лет был аббатом монастыря, их духовным наставником и руководителем.

Выборы аббата-бенедиктинца в XI веке были любопытным явлением, хотя этот орден следовал одной и той же процедуре на протяжении пятисот лет с того самого момента, когда святой Бенедикт составил свой «Устав» примерно в 530 г.н.э.178 На протяжении всего дня, кроме часа послеобеденного отдыха, монахи хранили молчание, что накладывало ограничения на предвыборную агитацию. Что еще более важно, каждый монах — будь то сын графа Нортумбрии или неграмотный пастух из Уэссекса — имел право на один голос (аристократов это правило приводило в ужас).

Невзирая на отсутствие избирательной кампании, на пост аббата определились три основные кандидатуры. В дни перед выборами монахи для того, чтобы сообщить о своих предпочтениях, использовали едва заметные жесты руками. В качестве напоминания друг для друга они, выходя на прогулку, держали руки перед собой со сложенными вместе ладонями в жесте благочестивой молитвы. Если монах хотел показать, за кого будет голосовать, он сгибал лодочкой правую ладонь, так что получалось изображение буквы «D», и кивал головой в сторону своего кандидата. Буква «D» символизировала святого Дунстана, который столетием ранее возродил по всей Англии христианство после опустошительных набегов датчан. Он основал множество монастырей, включая и обитель бенедиктинцев на острове Торни. Монахи всегда надеялись избрать аббата, который обладал бы такой же харизмой, как святой Дунстан.

Тремя основными кандидатурами были отец Уилтон, отец Альдхельм и отец Кассиан. Первый из них заслуживал стать аббатом, поскольку служил монастырю практически всем, чем только мог. Кроме того, отец Уилтон превосходил других как философ и богослов и был безупречен в плане личной дисциплины. Будучи бесстрашным пред лицом опасности, он даже однажды защитил монастырь от банды мародерствующих датчан.

Однако отец Уилтон не умел с пониманием относиться к недостаткам своих собратьев-монахов. Его требования по соблюдению дисциплины не знали исключений, что уже давно вызывало недовольство среди братии. Кроме того, отец Уилтон не отличался хорошим голосом, что мешало бы ему вести в пении.

Отец Альдхельм не был интеллектуалом, однако он любил все, что касалось повседневной жизни монастыря. Ему нравилось вести бухгалтерию, изобретать или внедрять новые методики для повышения урожайности монастырских земель и распределять работы в соответствии со способностями людей. Отец Альдхельм, несомненно, был более дипломатичен, чем отец Уилтон, и отличался изобретательностью в уклонении от конфликтов. Впрочем, из-за этого он был несколько скрытен и зачастую утаивал от других свои решения. Отец Альдхельм мог бы хорошо ладить с придворными, но вряд ли смог бы говорить на равных с королем. К тому же, некоторые считали, что он превратит монастырь в подобие фермы, разрушив его репутацию как духовного центра.

Самым младшим из трех кандидатов был отец Кассиан. Он уже проявил многие из признаков настоящего святого, включая склонность святых создавать проблемы. Никто не сомневался, что отец Кассиан обладает даром молитвенника. Зачастую он проводил в личной молитве ночь напролет, а утром не выказывал никаких признаков усталости. Кассиан мог вознегодовать, если что-либо шло вразрез с его незаурядной привычкой делать добро собратьям-монахам. Если он видел, что обувь кого-то из монахов слишком износилась, этот монах вскоре находил у своей кровати новую пару башмаков.

После того как Кассиану был пожалован духовный сан, и он начал принимать исповеди, толпы народа потекли в монастырь за его советом и консультацией. Нередко людей приходило так много, что это нарушало покой других монахов. Как и святой Дунстан, отец Кассиан был любимцем детей, посещавших школу при монастыре.

И все же, он был молод и во многом не испытан. Тем не менее, из всех кандидатов отец Кассиан был единственным, память о ком могла остаться в грядущих веках, как о святом Дунстане. Новость о его возможном избрании аббатом подняла в общине волну энтузиазма.

Монахи расселись в зале капитула на деревянных скамьях с высокими спинками, установленных для хора вдоль задней и боковых стен. Действующий настоятель, отец Теобальд, сел перед ними на центральном троне под гербом монастыря, в центре которого на синем фоне был изображен крест, а по углам — пеликан, агнец, Библия и дракон. Монахи вместе произнесли молитву «Отче наш», а затем в порядке старшинства начали по очереди выходить в центр зала, и, поклонившись Теобальду, шепотом говорить ему на ухо имя своего кандидата. Настоятель вел учет голосов в специальной книге, которую держал на коленях, используя при этом особый тайный код.

После первого тура голосования Теобальд встал и объявил, что никто из кандидатов не набрал необходимые 75 процентов голосов, что в численном эквиваленте составляло 32 голоса. Уилтона поддержали 19 человек, Кассиана — 12, Альдхельма — 8. Кроме того, по одному голосу получили отец Марк, брат Левий и отец Адеодат.

Когда настоятель объявил о результатах первого тура, по залу пронесся шорох взволнованных голосов. Кассиан опередил Альдхельма, значит, во втором туре голосовавшие за последнего, скорее всего, поддержат именно его. Так что вполне вероятно, аббатом станет Кассиан. Чем это обернется для монастыря, никто не знал, однако такая перспектива выглядела весьма заманчивой.

Отец Теобальд, велев всем соблюдать тишину, повел собрание в молитве о Божьей милости, предшествующей второму туру голосования.

После повторного голосования Кассиан набрал 21 голос, Уилтон — 15, Альдхельм — 5, а брат Левий — 1.

Все посмотрели на отца Уилтона, чтобы оценить его реакцию. Он с невозмутимым видом взглянул на Кассиана, который выглядел гораздо более обеспокоенным.

В третьем туре голосования поддержка Кассиана возросла до 30 голосов, а в четвертом он был избран аббатом.

Отец Теобальд, отложив в сторону свою книгу, подошел к сидящему на скамье Кассиану и, невзирая на почтенный возраст, опустился перед этим молодым человеком на колени и спросил, согласен ли он с решением общины стать настоятелем монастыря. Кассиан, взяв Теобальда за руку, что-то шепнул ему на ухо. Пожилой монах, неуклюже поднявшись на ноги, отступил на несколько шагов назад и взглянул через плечо на аббатский трон, словно размышляя, не вернуться ли ему на это место.

Кассиан сложил ладони и закрыл глаза. Его лицо стало белым, как молоко. Он заметно дрожал. Проведя довольно долгое время в глубокой молитве, Кассиан, наконец, открыл глаза и решительно сказал: «Нет, братья, не сейчас».

Если бы Кассиан заявил о том, что недостоин стать аббатом, его возражения могли бы быть оспорены. Однако он согласился с тем, что однажды должен будет принять на себя руководство монастырем, но этот день, как он почувствовал в молитве, еще не настал.

В следующем туре голосования был единогласно избран отец Уилтон (единственным, кто не поддержал его, был брат Левий, упорно голосовавший за самого себя).

***

Так родилась модель западной парламентской демократии. Греки изобрели демократию как средство избрания лидеров, однако правом голоса в древнегреческих городах обладали исключительно богатые. Монастыри бенедиктинцев стали первыми в мировой истории общественными институтами, практиковавшими всеобщее избирательное право.

Монастырь бенедиктинцев на острове Торни на Темзе действительно существовал. В 1045 году король Эдуард построил недалеко от него роскошный дворец «Сент-Стивен»; он также расширил монастырскую церковь, названную позже Западным «минстером» (т.е. церковью монахов). Сегодня мы знаем ее как Вестминстерское аббатство. Дворец короля Эдуарда со временем превратился в здание британского Парламента.