Великое предложение. Мы постоянно надеемся, что нас спасут умеренные исламские лидеры

Мы постоянно надеемся, что нас спасут умеренные исламские лидеры. И хотя мы благодарны за них Богу, как и за миллионы мусульман, стремящихся жить в мире, мы не можем сбрасывать со счетов уверенность Айаан Хирси Али в том, что насилие и угнетение — это неотъемлемая часть исламской веры. Увы, радикалы развили сильное богословие, о чем можно судить из того, как оно воплощается в жизнь. Обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Томас Фридман громогласно удивляется: «Где же исламский Мартин Лютер Кинг?» Где ответственные исламские лидеры, которые взяли бы на себя контроль за собственными общинами? Где тот, кто предложит «исламскую стратегию противодействия нигилизму, которая осудила бы массовое истребление мусульман мусульманами?» — спрашивает Фридман.192 Сирийский поэт Али Ахмад Саид сокрушается: «Мы, арабы, находимся в фазе угасания в том смысле, что мы не вносим в этот мир ничего созидательного».

Единственный источник, способный обновить культуру, — это ортодоксальная христианская вера, ибо она опирается на мудрость, значительно превосходящую человеческую, но которую разум еще способен познать. Она неизменно призывает людей практиковать добродетельность и милосердие, направляемые этой великой мудростью. Богослов Майкл Новак утверждает, что именно по этой причине христианство настолько важно для культуры. Все сообщества обладают тем, что Авраам Линкольн назвал «бесшумной артиллерией времени»,193 то есть внутренней инертностью в становлении культуры. Люди, обретая комфортные условия жизни, становятся менее творческими и изобретательными, и, конечно же, — не столь предприимчивыми, как раньше. В последующих поколениях они теряют стимулы и начинают потакать собственным желаниям. Так приходят энтропия и упадок.

Однако среди всех мировоззрений только ортодоксальное христианство способно противостоять этой инертности и через обновление душ и возрождение людей преображать культуры. Мы видим, как это революционное влияние ортодоксального христианства проявляется снова и снова: в первых веках, в движении монашества, в протестантской Реформации, в великих пробуждениях в Англии и Америке, и сегодня — на Глобальном Юге.

Честертон объясняет, почему христиане являются движущей силой перемен. В мире существуют оптимисты и пессимисты, — говорит он. Оптимисты всегда стараются делать что-то хорошее, а пессимисты всегда заламывают в отчаянии руки. Однако христиане, как утверждает Честертон, — единственные, кто придерживается сбалансированного подхода. Они — пессимисты, потому что считают, что многое в этом падшем мире требует исправления, но в то же время они — оптимисты, поскольку знают, что всемогущий Бог все держит под Своим контролем, а значит, все может быть исправлено. «Раньше мы говорили, что должны любить этот мир хотя бы для того, чтобы изменить его, — пишет Честертон. — Теперь же мы добавляем, что должны любить иной мир (реальный или воображаемый), чтобы иметь образец в процессе изменений».194

Если и было время, когда обновление играло жизненно важную роль, то это — наши дни, когда христианство противостоит не только враждебным веяниям внутри западного атеизма, но еще и массивной, монолитной силе: исламскому фашизму, который поклялся нас уничтожить.

***

Как нередко отмечал датский философ Сёрен Кьеркегор, христианство — это религия, ориентированная на других. Исходя из самого характера убеждений нашей ортодоксальной веры, мы не желаем навязывать их людям насильно. Вместо этого, мы в полной мере готовы отдать свою жизнь ради других, как поступали китайские христиане посреди безумия Культурной Революции, и как поступил Сам Христос ради нас.

Христианство стремится не навязывать, а предлагать. Евангелие — это великое предложение. Приходите на брачный пир, все без исключения: черные и белые, богатые и бедные, с Востока и Запада, мусульмане, иудеи, христиане… Все принимаются с радушием, и никогда не бывает слишком поздно. Бог не отвергает ни одного человека. Никого! Через Своего Сына, Иисуса Христа, Отец вводит нас в Свое Царство. Он обещает это как отдельным людям, так и целым народам: Царство, которое заключается не в пище или питье, и не в марширующих армиях и громыхании мечей, но в праведности, мире и вечной радости в Святом Духе.