Ключ начинает поворачиваться

Через неделю после того, как Фрейю заставили взять нежелательный отгул, Ингрид начала подумывать о том, чтобы уйти из библиотеки. Но как быть дальше? Для Ингрид занятость была главным в жизни. Она полагала, что если работать становится невыносимо, то и остальное не имеет смысла. Дом был практически не в счет – Ингрид всегда скучала, оставаясь там без общества своей буйной, искрящейся энергией и весельем сестры. Пока Фрейя не познакомилась с Браном, Ингрид вполне могла на нее рассчитывать – по вечерам они ходили в кино или обедали вдвоем в каком‑нибудь ресторанчике. Но после празднования помолвки Фрейя дома почти не бывала, даже если Бран уезжал по делам в Нью‑Йорк или в очередную благотворительную поездку. Странно, думала Ингрид – вроде бы сестра должна скучать по своему возлюбленному, но она по‑прежнему весела и беспечна. У нее свежий вид, румяные щеки и мечтательное выражение лица, да и домой она приходит под утро, независимо от того, в Нортгемптоне жених или нет. Вероятно, она с Браном занимается (как это называется?) – сексом по телефону? Ингрид неприязненно пожала плечами. В последнее время Фрейя казалась ей чем‑то расстроенной и, одновременно, странно возбужденной. Разлука с женихом все же начинает давать плоды?

А куда удалилась Джоанна, Ингрид даже предполагать не осмеливалась. Во всяком случае, она находилась в месте, где явно не было мобильной связи. Все звонки ей приходилось направлять на голосовую почту. Ингрид, разумеется, могла воспользоваться иными средствами, чтобы определить местонахождение матери, или послать грифона Оскара на ее поиски. Однако она понимала – подобного делать не стоит, ибо в данный момент Джоанна хочет, чтобы ее оставили в покое.

Одинокой Ингрид себя никогда не чувствовала. И с чего бы? Ведь вокруг было столько интересных книг, у нее появились хорошие друзья, и работу свою она очень любила. Ингрид знала – Джоанна считает, что ее старшая дочь зря тратит время, талант и интеллект, коротая годы в заштатной библиотеке. Да и Фрейя находит это чрезвычайно скучным. Но для Ингрид библиотека стала родным домом. Тем не менее в последнее время она часто задумывалась о том, что мать и сестра правы. Наконец, с тяжелым сердцем она пришла к мысли о необходимости сменить род деятельности. Скоро от здания даже и следа не останется! К счастью, Ингрид вновь занялась практической магией, в ее жизнь вернулись радостное возбуждение и смысл. Разве обязательно принимать клиенток в библиотеке? Можно, например, создать собственную клинику «нетрадиционной медицины», как это называет Хадсон, – с офисом, расписанием и регистратурой. Она ведь так много способна сделать с помощью своего дара! И, безусловно, не только избавить женщин от ночных кошмаров и помочь им забеременеть.

Радовало Ингрид и другое. Начиная с праздника Четвертого июля в душах местных жителей стало гораздо меньше той загадочной серой тьмы. Похоже, она начинала рассеиваться и постепенно уходить из городка. В океане происходил такой же процесс. Странное токсическое вещество, которое отравило прибрежные воды, не только перестало распространяться по поверхности, но и, согласно последним сообщениям, уменьшилось в объеме. Однако недавно стало известно, что аналогичная субстанция появилась неподалеку от Аляски.

В тот день Ингрид, как обычно, доехала до работы на велосипеде. Она быстро припарковала его и закрепила противоугонной цепочкой к столбику. Велосипед Хадсона уже стоял на своем месте. В здании горел свет, в залах – чисто и прибрано.

– Доброе утро, – весело поздоровалась Ингрид и направилась прямиком к своему столу.

– Доброе, – зевнул Хадсон.

– Привет, Ингрид! – Табита радостно ей улыбнулась. Она была всего лишь на втором месяце беременности, но наслаждалась каждой минутой своего нового состояния – включая навязчивую утреннюю тошноту и неспособность проглотить хоть что‑нибудь, кроме чая и крекеров. Впрочем, Таб не похудела и по‑прежнему выглядела пухленькой и аппетитной.

Кэтлин с Ингрид не поздоровалась – за ее столом царило каменное молчание. Ну и ладно. Ингрид не было дела до любовно‑драматических переживаний этой девицы. Целую неделю они были вынуждены терпеть болтовню Кетлин о том, как они с Мэттом собираются в конце месяца посетить Мартас‑Винъярд[14]и провести в тамошнем отеле романтический уик‑энд. Кетлин также неустанно потчевала Хадсона и Табиту рассказами о своем богатом приданом – постельном белье, дорогом шампанском и прочем. Хадсон теперь развлекался тем, что придумывал для мини‑путешествия Кэтлин купальники, едва прикрывающие соски. А Табита от чистого сердца давала всевозможные «женские» советы. Она предлагала воспользоваться разными интимными мазями, а также некими эротическими ухищрениями – от металлических наручников, цепей и колец до электронных приспособлений. Вот тут‑то Ингрид впервые и задумалась: а не уволиться ли из библиотеки, пока не поздно? Она даже поставила под вопрос свою приверженность к работе, понимая, что так больше продолжаться не может. Ей либо придется уволить Кэтлин, либо самой убраться восвояси. Во всяком случае, Ингрид не под силу вытерпеть еще один день подобной пытки. Все сотрудники заняты тем, что отправляют весьма легкомысленную девицу в любовную нирвану, радостно размахивая знаменами из презервативов!

Когда Кэтлин вышла из комнаты, Ингрид написала Хадсону: «Что с ней случилось?»

Он обернулся с усмешкой на лице. Жестом велел Табите закрыть дверь и прошептал:

– А ты разве не слышала?

– Нет, – удивилась Ингрид.

– Романтический уик‑энд отменен!

– Что, прости?

– Ты просто вчера слишком рано ушла.

– Да, наверное.

Табита, оглянувшись через плечо, просветила ее:

– Мэтт заходил вчера днем, как обычно. Я видела, как они ссорились на улице, а потом он уехал. Без Кэтлин. Я спросила у нее, в чем дело, и она сказала, что все кончено. Он отменил поездку и заявил – у него полно работы, он должен расследовать дело пропавшей девушки – ну, той самой, Молли Ланкастер. А потом прибавил, что ему очень жаль, но у них явно ничего не получается. Он якобы не испытывает к ней должных чувств.

– О господи! – воскликнула Ингрид.

– Представляешь!

– Бедная Кэтлин. – Ингрид и впрямь стало жаль эту девицу. Совсем чуть‑чуть. Она‑то хорошо знала, как тяжело бывает в таких случаях.

– А Кэтлин считает, что он ей солгал. Наверняка у него есть другая. Помнишь концерт? Кэтлин еще говорила, что сделает тот вечер самым счастливым для Мэтта. Он ей заявил тогда, что хочет пока подождать и надеется на другой момент, который будет особенным. И затем вроде бы такой вечер наступил, и он предложил ей поехать с ним на Виноградники. А потом вдруг все отменил и ехать отказался. – Таб вздохнула.

– Значит, они не?.. – Ингрид даже вперед подалась.

– Нет! – вмешался Хадсон разочарованно. – У меня вообще складывается впечатление, что я единственный, кому в нашем офисе в этом отношении везет. Таб боится «повредить ребенку». К сожалению, мой Скотт тоже воздерживается от общения со мной, поскольку я сделал ему замечание за то, что он не полностью стаскивает с себя мужские шорты.

– По‑моему, Кэтлин и Мэтт совершенно друг другу не подходили, – сказала Табита, поглаживая свой животик, который лишь слегка начинал округляться.

– Ш‑ш‑ш! Она возвращается! – предупредил Хадсон. Ингрид сделала вид, что погружена в чертежи, а остальные уставились в мониторы.

После этого разговора Ингрид внезапно почувствовала, что вокруг стало гораздо светлее. А те клиентки, что пришли к ней в обеденный перерыв за советом, получили целый ворох различных амулетов. Она не только избавила каждую от боли и тревоги, но и словно обрызгала всех легкостью, весельем и хорошим настроением. Раньше таких свойств в ее магии не имелось. Амулеты, которые она доставала из сумочки, пахли жимолостью, а заклинания окутывали женщин золотым сиянием. Даже узелки у нее сегодня получались просто идеальными – настоящие произведения искусства.

– Ты сегодня прямо Мэри Пикфорд! – поддразнивал ее Хадсон. – Вся светишься. А с утра выглядела так, словно собралась покончить счеты с жизнью, выпив настойку болиголовы.

– Заткнись, – парировала Ингрид. – Ничего подобного у меня и в мыслях не было. – И она, сделав суровое лицо, вернулась к своему столу. В электронном ящике ее уже поджидало очередное послание:

«Кажется, я знаю, что изображено на присланных тобой „синьках“ и каково значение этих ключей».

«?»

«Но мне нужно, чтобы ты кое‑что для меня сделала».

«?»

«Ты можешь пройти в „Светлый Рай“? В сам дом?»

Ингрид немного поколебалась и напечатала лишь одно слово:

«Да».