Глава 13

Я вскрыл коробку с новым револьвером и патронами. Потом разобрал его и тщательно почистил – необходимости в этом не было, он и так был чистым, но я не должен был упускать ни малейшего шанса. После этого я его зарядил и проверил, подходит ли он к кобуре от “магнума”. Длина ствола у обеих револьверов была шесть дюймов, а разница в диаметре – столь незначительна, что тридцать восьмой совсем не ерзал.

Головная боль незаметно исчезла. Я смутно помнил, что расстался с ней в тот самый момент, когда понял, что Шилдз обвел меня вокруг пальца, как простачка, с этим “двойным убийством”. Он сделал это красиво, ничего не скажешь. Я понял, что у меня есть только один шанс разбить прочную цепь косвенных доказательств, которую он выковал, – найти Сюзи Лейкман раньше, чем ее найдет Шилдз. И это в тот момент, когда все копы Нью‑Йорка были брошены на ее розыск. Когда я перед уходом из дому бросил беглый взгляд в окно на Центральный парк, трава в нем казалась совсем размокшей. Там было на редкость пусто: ни бездомных бродяг, ни любовников в кустах, ни мелких грабителей, ни насильников. Наверное, после такого дождя все черви заползли обратно под землю, и за два цента я бы охотно заполз туда вместе с ними. Но поскольку в дело были вовлечены более впечатляющие суммы, я счел за лучшее остаться на поверхности и взяться за работу.

Когда я спустился к машине, меня так и подмывало открыть багажник и убедиться, что они не смогли найти ничего такого, что бы я сам просмотрел, например, парочку пятен засохшей крови. Но я быстренько сел за руль, помня, что за мной в этот момент наблюдают по меньшей мере двое полицейских, которые только и дожидаются, чтобы я сделал именно это.

Я поехал через Центральный парк, так усердно соблюдая предписанную законом скорость, что меня даже один раз обогнала запряженная лошадьми прогулочная коляска. Минут через десять я убедился, что никто не сидит у меня на хвосте. Я перебрался с Парк‑авеню на Пятую авеню и последовал по ней до Вашингтон‑сквер. Отсюда пять минут до студии Дугласа Читэма.

Теперь мне показалось, что ступенек в подвал стало вдвое меньше – прошлый раз, когда я, раненный, карабкался по ним вверх, это походило на восхождение на пирамиду Хеопса с шестидесятифунтовым грузом на спине.

Нажав кнопку звонка, я вытащил из кобуры револьвер 38‑го калибра и стал ждать, обеспечив себе безопасность. Мой череп не перенес бы третьего удара рукояткой “магнума”, и я рассудил, что если кому‑то предстояло умереть, то лучше пусть это буду не я.

Дверь медленно приоткрылась, всего дюйма на три, как раз настолько, чтобы одним глазом разглядеть, кто пришел. Я почувствовал, что визитерам здесь не слишком рады, поэтому решил слегка помочь, расширить образовавшуюся щель, и двинул по двери ногой со всей силой своего 185‑фунтового веса.

Результат оказался просто потрясающим. Сначала из‑за двери послышался вскрик, а вслед за ним, почти немедленно, всплеск воды и длинная серия ругательств времен войны на старом Западе, которые я не слышал с тех пор, как в последний раз смотрел по телевизору вестерны. Дверь широко распахнулась, сорвав ограничитель и ударив о стену с такой силой, что задрожало все здание.

Я вошел в студию и увидел только непрерывное мелькание голых рук и ног и доносившиеся из этого клубка сигналы бедствия на разных языках. Читэм стоял, разинув от удивления рот, рядом с мольбертом, на котором был новый холст, изображавший обнаженную Пандору, выходящую из старомодной, “сидячей” ванны, застенчиво прикрывая краем полотенца то место, которое следовало прикрыть полностью.

Видимо, я распахнул дверь с такой силой, что она отшвырнула Пандору через всю комнату, так что она наткнулась на край ванны‑чана и так и села в нее. Теперь видны были только ноги Пандоры, неистово дрыгавшиеся на манер ножниц. Сидячая ванна, широкая по краям, резко сужалась внизу, переходя в тяжелую медную подставку. Пандора, попав в нее, сложилась как перочинный нож, так что голова у нее оказалась между коленей.

– Что там с ней, истерика? – прокричал я Дугласу сквозь пронзительные звуки, исходившие из ванны.

– Она застряла и не может оттуда выбраться, – прокричал он в ответ.

– Да? Круто.

Дуглас подошел ближе и, опустившись на четвереньки, сумел посмотреть Пандоре в глаза. Выглядел он довольно примитивно, как гиена, собирающаяся прыгнуть на свою жертву. Тут вдруг до меня дошло, что я смотрю прямо ему в затылок, и револьвер в моей руке сам по себе дернулся.

– Пандора, – вопил встревоженный Дуглас, – перестань крутиться! Если ты не прекратишь дергаться, мы никогда не сможем тебя вытащить!

Секунду она смотрела на него с холодной злостью, потом произнесла дрожащим голосом:

– Я застряла в этой штуке, мой копчик прямо завяз в ней, эта медная урна как приросла ко мне!

– Да остановись ты, не двигайся хоть секунду, и тогда мы тебя высвободим, – уговаривал ее Дуглас.

– Не двигайся! Кретин! – дико закричала она, и ее руки и ноги завертелись с новой силой.

Дуглас с беспокойством наблюдал за ней, потом сумел снова пробиться сквозь ее вопли:

– В чем дело? Почему ты не можешь остановиться?

Она выпучила глаза на него.

– Вода, идиот! Она совсем ледяная. Я замерзаю с каждой минутой. Вот почему мне все время надо двигаться – чтобы кровь продолжала циркулировать. Я даже не чувствую больше “этого”!

– Чего?

– Моей... о, не важно!

Дуглас все еще пребывал в прежнем положении, затылком ко мне, и револьвер в моей руке в ожидании вздрогнул во второй раз. Я перевернул его, взялся за дуло, потом спокойно двинулся к Читэму, размахнулся и нанес ему сокрушительный удар рукояткой. Он упал на пол и лежал, там не двигаясь. Теперь я внимательно посмотрел на него с профессиональным интересом и отметил, что я все‑таки ударил его недостаточно сильно. Во всяком случае, не так сильно, как он меня в доме Лейкмана. И тут словно невидимые холодные пальцы прошлись по моему позвоночнику: я понял наконец простую истину – он тогда не собирался просто вывести меня из строя, он хотел меня убить. Может быть, он запаниковал после убийства Чарли и хотел подставить копам совершенного дурачка – мертвеца. Я обсудил сам с собой, стоит ли ударить его еще раз, но решил, что не стоит.

Когда я выпрямился, что‑то вокруг изменилось. Потом я понял, что это было – тишина, ясная, прекрасная тишина, нарушаемая лишь треском кастаньет. Я оглянулся вокруг, ища исполнительницу фламенко, и почувствовал разочарование, когда понял, что это стучат зубы Пандоры. Она смотрела на меня расширившимися глазами.

– Ты его убил! – прошептала она.

– Надо бы убить, – ответил я. – Ведь именно это он прошлой ночью пытался сделать со мной. Но не волнуйся, он дышит, у него даже череп цел.

– Ты уверен? – с сомнением спросила она.

– О'кей, посмотри сама.

Я сгреб Дугласа за бороду и поднял его голову на уровень ее глаз: он дышал, даже всхрапывал.

– Удовлетворена? – спросил я.

– Да, – еле выдавила она.

– Прекрасно. – С этими словами я разжал пальцы, и голова Дугласа стукнулась об пол.

– Дэнни! – принялась умолять Пандора. – Вытащи меня отсюда, пока я не схватила воспаление легких или моя кровь не замерзла в жилах. Дуглас наполнил ванну прямо ледяной водой.

– Не спеши! Вначале я хочу поговорить с тобой.

– Говори! – взвизгнула она. – Еще пять минут в этой штуке, и тебе придется выковыривать меня альпенштоком.

– Расскажи мне, что произошло той ночью, когда вы вернулись сюда вместе с Торстоном и Сюзи?

– Ничего! – Она почти выплюнула это мне в лицо.

– Пандора, дорогуша, ты что‑то знаешь. По тому, как складываются наши отношения, получается, что любительницей оказалась ты. Я собираюсь добавить к ситуации профессиональный штрих.

С этими словами я вышел на кухню и открыл морозилку. Дуглас оказался запасливой домохозяйкой: у него были готовы три подноса со льдом. Обмыв один поднос под краном, я вернулся с ним в студию. Пандора просто задрожала при виде ледяных кубиков.

– Нет! – закричала она.

Я, взяв двумя пальцами один кубик, уронил его прямо ей на шею. Он медленно сполз по ложбинке позвоночника в воду, пока Пандора продолжала верещать.

– Учти, я только начал, – сообщил я. – Там три подносика, и в каждом до двадцать четыре штуки, то есть семьдесят один кубик, если не считать этого.

Через две минуты она сдалась без всяких условий.

– Так что же случилось прошлой ночью? – повторил я.

– Мы все обсудили и договорились, что просто глупо продолжать подставлять друг друга – мы тем самым загубим все дело.

– Все дело – это Гаролд Мастерс?

– Да.

– Это Сюзи Лейкман назвалась Диэдри Купер и вскружила голову Мастерсу?

– Конечно! – прошептала она. – Дэнни, вытащи меня отсюда, пожалуйста!

– Всему свое время. Кто был в этом деле с самого начала? Сюзи и Дуглас?

– И я! – обиженно произнесла она. – С самого начала это была моя идея!

– Это Дуглас звонил Мастерсу и требовал сто тысяч долларов?

– Да.

– Кто убил шофера, Джона Бинарда?

– Этого я не знаю. Как раз тогда мы впервые поняли, что Сюзи ведет с нами двойную игру, и стали за ней следить. Когда ты нашел ее машину на стоянке у гостиницы, мы отставали от тебя всего на несколько минут. Портье нам сказал, что те же самые вопросы задавал ему человек, нанятый отцом Сюзи, который разыскивает ее. После этого мы шли за тобой по пятам. Когда мы увели Сюзи из квартиры и доставили сюда, мы только хотели ее припугнуть, чтобы она снова вела игру на нашей стороне.

– Но вам это не удалось?

– Нет, потому что вмешался ты! – с горечью сказала Пандора. – А вслед за тобой явился Джерри Торстон!

– Где сейчас Сюзи и Торстон?

– Они ушли отсюда минут пятнадцать назад. Сюзи появилась и почти сразу снова ушла. Они отправились вместе на квартиру к Мастерсу: хотят убедиться, что он не попытается увильнуть в последний момент.

– Спасибо, Пандора, милочка! Мы еще увидимся.

Ее вопль остановил меня, едва я успел сделать два шага к двери:

– Ты не можешь уйти и оставить меня здесь! Я рассказала тебе правду и ответила на все твои вопросы, Дэнни! Сначала вытащи меня отсюда.

– Проблема в том, что, если я тебя вытащу из этой ванны, это позволит тебе выйти из студии, и, возможно, ты сбежишь из Нью‑Йорка. Это невозможно, любимая, – извини!

– Ах ты!.. – Ее зубы опять начали выбивать дробь, а губы скривились в беспомощную гримасу, когда я прошел в ванную комнату.

Я нашел длинный пластиковый шланг, который лежал аккуратно сложенным под ванной, – видимо, Дуглас использовал его, чтобы наполнить сидячую ванну водой. Один конец шланга я засунул в ванну за спиной Пандоры, которая тут же завопила. Второй соединил с краном горячей воды в ванной комнате и открыл его.

Вернувшись в студию, я тут же позвонил в полицейский участок и попросил к телефону лейтенанта Шилдза. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока он взял трубку, но на самом деле прошло не более пяти секунд.

– Говорит Дэнни Бойд. Записывайте адрес, – сказал я ему. – Поезжайте туда как можно быстрее. Там вы найдете художника Дугласа Читэма, а это тот самый парень, который прошлой ночью убил Чарли. И еще там сейчас находится блондинка по имени Пандора, принимающая ванну. Возьмите ее тоже, потому что она свидетель этого убийства – я, кстати, тоже.

Я выслушал пять вопросов, заданных лейтенантом скороговоркой, и счел, что один из них стоит ответа.

– Читэм никуда не денется. С ним произошел небольшой несчастный случай – он споткнулся и ударился головой о рукоятку револьвера.

С этими словами я повесил трубку – пока он обдумывал следующую серию вопросов.

Пар медленным облаком поднимался над сидячей ванной. Когда поток воздуха из открытой кухонной двери на минуту разогнал облако, я увидел лицо Пандоры, улыбающееся в экстазе:

– Аааа! Дэнни! Я опять все чувствую!

Я направился к двери, потом опять оглянулся на нее.

– Еще один вопрос, Пандора, детка! У Мастерса в квартире висит твой поясной портрет, выполненный Дугласом. Когда я его спросил о нем, то он ответил, что знал тебя много лет назад. Уж не из‑за этого ли вы выбрали именно его для фокуса с “внезапной насильственной смертью”?

– Совершенно верно, – ответила она мечтательно. – Мы действительно знали друг друга очень давно, Дэнни. Долгие, долгие годы, пока он не выставил меня из дома, так как я не соответствовала его представлениям о том, какой следует быть молодой леди. Так вот, два года назад он меня выбросил вон с княжеским пособием в триста долларов в месяц, чтобы я ни в чем себе не отказывала и жила в роскоши...

– Долгие годы? – повторил я. – Ты хочешь сказать, что жила с ним в то время, когда еще ходила в школу?

– И даже до этого, – ответила она беззаботно. – Еще когда я ходила в детский сад, если тебе это интересно.

– Когда же ты стала его любовницей? – тупо спросил я.

– Все‑таки ты во многом остаешься любителем, мальчик Дэнни! Мне казалось, ты мог бы уже сообразить. Мое полное имя Пандора Эмили и отвратительная фамилия – Мастерс.

– Мастерс? – каркнул я.

– Я его дочь, – просто сказала она.

Date: 2015-10-18; view: 262; Нарушение авторских прав