АлбАста, лобАста, лобОста,лопАста — русалка, шутовка; водяниха. 3 page

Таким образом, отношение к разнообразным духам природы и дома после принятия христианства оказалось двояким: с одной стороны, от них ограждались молитвой и крестным знамением, с другой - с ними христосовались на Пасху. И в положении нечистой силы лесные, водяные, домовые духи продолжали играть важную роль в жизни крестьян, о чем свидетельствует и популярная поговорка: «Богу молись, а черта не гневи». Многие духи природы и дома сохранили двойственный, отнюдь не противный Богу и человеку характер: водяные бывают добрые, отчего в некоторых озерах нельзя утонуть (Волог.); лесовик «праведен» и без причин не трогает человека (Олон..); домовые и водяные могут делать добро (Яросл.), водяной хорошо относится к тем, кто жертвует ему (Тульск.), и т, п. Дуализм, как «результат долгой эволюции, вначале не имел никакого отношения к этическим категориям добра и зла, ограничиваясь сферами полезного и вредного для человека, светлого и мрачного, веселого и страшного, открытого и обманчивого в деятелях природы», это наблюдение <Штернберг, 1936> вполне применимо и к верованиям XIX—XX вв. из области низшей демонологии.

Можно сказать, что религия русских крестьян, став христианской, осталась в значительной степени пантеистической, поскольку центральное место в верованиях по-прежнему отводится природе, земле; многообразные духи природы, а также души умерших, иные сверхъестественные существа продолжают населять окружающий мир, влияя на его бытие.

Одно из немногих, по-видимому привнесенных христианством, качеств нечистых духов (проявляющихся в основном у чертей и бесов, но отнюдь не всегда) - стремление

искушать человека (особенно праведного), преследовать его, вмешиваться в его жизнь (обычно нечистые вредят не по собственному почину, но лишь будучи «призваны» неосторожным произнесением своего имени или опрометчивыми поступками людей; нередко человек попадает в поле их действия и совершенно случайно -- например наступив на невидимый «след лешего», и т. п.).

В то же время заклятые праведниками бесы, черти в средневековых житиях святых трудятся во славу церкви: водят священнослужителей в Иерусалим, помогают строить Киево-Печерскую лавру и т. п.

Естественно, что такой взгляд на духов и демонов далек от канонического церковного. Но это не значит, что необходимо, не вдумываясь, игнорировать его или искоренять как порочный. До 1917 года изучением народных обычаев и поверий часто занимались именно священники, особенно сельские пастыри, почитавшие своим долгом прежде всего уяснить основы народного миросозерцания, а затем уже пытаться изменить его.

Знакомясь с верованиями крестьян XIX—XX вв., наряду с чертами, не вызывающими сочувствия (например, с жестоким преследованием ведьм, колдунов и вообще всех почитаемых способными к порче людей, с «обрядоверием», со стремлением бездумно обожествлять власть и т. п.), нельзя не отметить таких прекрасных качеств народного мировоззрения, важных и для современного, нередко теряющего душевное равновесие человека, как ощущение взаимозависимости людей и универсума, представление о мире как о своеобразном «природном храме», исполненном тайн и благодати. Каждое движение, действие человека в нем должно быть осторожным, обдуманным.

Именно такое мироощущение, сходное с миросозерцанием крестьян растерзанной в XX в. русской деревни, находит отражение и продолжение во многих памятниках искусства и литературы, в прозе Л, Толстого, И. Бунина, М, Пришвина, в стихах Н. Клюева, С. Есенина, Б. Пастернака.

Остается добавит:., что при почти полном разрушении в XX в. традиционного уклада, быта русский деревни, росте городов, переселении в них массы сельских жителей (хотя этот процесс — в меньших масштабах -— начался ранее XX в.), многие верования, связанные с областью низшей демонологии, все же бытуют в деревне и сейчас, сохраняя свой самый общий абрис, но постепенно теряя связь с традиционным укладом, бытом. Некоторые из них перешли в городскую среду, продолжают бытовать в ней.

В деревне конца XX в. сохраняются представления о разнообразно проявляющейся, действующей нечистой силе (часто неясного облика), которая может напугать или «увести», «унести» людей: человек уходит на голоса, мычание

коровы (В. Сиб.); «уводит» голосом мужа (Мурм.); в болоте «гонятся, плачут, хлопают в ладоши» (Новг.) и т. п. В тех случаях, когда природу проявляющейся таким образом нечистой силы можно установить, «уводят и уносят» в крестьянской традиции XX в., в основном «лесной нечистый» и черт.

Распространенными и в сельской, и в городской среде второй половины XX в, остаются представления о ведьмах, колдунах, о возможности таинственного, колдовского влияния, колдовской порчи. Такие воззрения, традиционные для крестьян старшего возраста, более разнообразны и подвержены изменениям у горожан.

К бытующим сейчас и в городе, и на селе можно отнести представления о домовом, обычно невидимо проказящем и вредящем в доме, о продолжающих «жить» покойниках. В современных деревенских рассказах умершие мужья посещают жен, покойная бабушка навещает внуков (Новг.). В современном «городском» сюжете мастер геологической экспедиции встречает возле дома умерших родителей <«Аномалия», 1992>; продолжают жить на иных уровнях мира и являться людям Дж. Леннон, В, Высоцкий, О. Даль <«Ано­малия», 1991, 1992>. Формы явления умерших, способы их существования осмысливаются в таких рассказах по-разному, но лежащее в их основе представление о единстве и непрерывности бытия, кок и понятие о многоуровневости, многоплановости мира, остается неизменным. Интересное развитие и в крестьянской, и в массовой традиции конца XX в. получает мотив явления высокой женской фигуры в белом (реже - - в красном). Подобное существо если не генетически, то по традиционной форме и смыслу явления (предвестник несчастья) соотносимо с марой, с кругом «мерещущихся» и одновременно влияющих на судьбу человека персонажей.

Суеверные представления городских жителей (или все более и более нивелирующейся массы жителей городов и деревень), конечно, должны изучаться, описываться отдельно. Тем не менее пока предположительно заметим, что массовое сознание конца XX в. выстраивает свою «картину мира», ориентируясь в том числе и на традиционные образы деревенских поверий. Кроме того, ряд наиболее устойчивых и самых общих представлений (о «жизни» за гробом; о наличии иных, соположных нашему миров; о являющихся человеку из иных уровней мира высших силах) можно очень условно назвать «крестьянскими»: они обладают удивительной устойчивостью и повторяемостью в разные эпохи и у разных народов. Точнее было бы сказать, что повторяемы некоторые самые общие структуры осознания действительности, которые обнаруживают себя как мифологические «непреходящие основы» современного массового осознания. В сущности, оно и в конце XX в. не может примириться с

абстрактной идеей небытия и, утверждая непрерывность, значимость существования человека в мире и вечности, продолжает воплощать отвлеченные понятия в конкретно-материальной форме.

Вопросы о том, какие явления физического или духовного мира могут порождать суеверные представления и образы, насколько реальны сверхъестественные силы и существа, я сознательно вынесла за рамки этой книги и Предисловия, отметив лишь повторяемость многих образов, представлений и как можно более подробно их описав. Дело не только в том, что попытки таких разысканий увели бы нас в область парапсихологии, оккультных наук и т. д. Как мне кажется, некоторые основополагающие тайны человеческого бытия (даже при наличии многочисленных попыток разгадать их) останутся все же тайнами для живущих.

Я люблю кладбищенской сторожки

Нежилой, пугающий уют,

Дальний звон и с крестика ми ложки,

В чьей резьбе заклятия живут.

Зорькой тишь, гармонику в потемки,

Дым овина, в росах коноплю...

Подивятся дальние потомки

Моему безбрежному «люблю»...

И. Клюев

Даже при той колоссальной ломке, которая произошла в России за последние 70—80 лет, когда «все смешалось», наша независимость от опыта, физического и душевного склада предков лишь видимая. И для того чтобы лучше понять себя, наш сегодняшний мир, постараться избежать будущих ошибок, нужно заглянуть в прошлое, и в том числе — в прошлое крестьянской России, потому что многие из наших предков были именно крестьянами. К сожалению, мы гораздо лучше осведомлены, например, о доктринах буддизма, нежели о религии и взглядах собственного народа, пусть бессознательно, но поддерживая насаждаемое после 1917 года пренебрежение к «неофициальной» отечественной истории и культуре, к истинной, не «отлакированной под колхоз» духовной культуре крестьянства. Пожеланием отнестись к этой культуре серьезно я и заканчиваю вступление к «Новой АБЕВЕГЕ», которую посвящаю старшему поколению крестьян России,

М. Власова

P. S. Словарь содержит пока лишь самый общий абрис доступного автору материала.

Материал этот, не претендующий на полноту охвата, все же достаточно обширен и разнообразен. Сведения извле-

кались из историко-литературных памятников Древней Руси, где они излагаются, в общем, фрагментарно и нередко с осуждением (из сочинений отцов церкви, из летописей, житий святых). Более подробные данные о верованиях крестьян XIX—XX вв. почерпнуты из разнообразных фольклорных и этнографических публикаций, а также из архивов (в том числе - - из личного архива составителя словаря). Здесь, помимо материалов, собранных по различным программам, опросникам (например, по программе, составленной в конце XIX в, так называемым «этнографическим бюро кн. В. Тенишева») (архив РЭМ), существенный интерес представляет такой фольклорный жанр, как былички, — небольшие суеверные рассказы, в истинность которых верят. Основные «герои» этого популярного среди крестьян XIX—XX вв. жанра — домовые, лешие, водяные и прочие нечистые духи, ведьмы, колдуны, покойники. Цитируемые в словарных статьях материалы приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов, стилистических особенностей.

Сведения о духах и божествах низшего ранга расположены в словаре в алфавитном порядке; каждая из словарных статей открывается перечислением известных составителю словаря названий того или иного сверхъестественного существа, варьирующихся в разных районах России (если ударение в названии отсутствует, то оно не ясно), и содержит более или менее полное описание его облика, местообитания и «занятий», которые также могут варьироваться в различных регионах. Как уже говорилось, описания эти далеко не исчерпывающие. Места записи сведений и литературные источники указываются в скобках. Список сокращений и использованной литературы прилагается к основному тексту.

Там, где это возможно, объясняется происхождение названия и то, как могли складываться представления о сверхъестественном существе. В соответствии с характером материала некоторые статьи (например, о лесных, водяных, домовых духах) отличаются большей полнотой, другие же коротки и содержат лишь краткие сведения, которые впоследствии могут быть дополнены (статьи о горных духах, персонификациях болезней и бед и т. п.).

Кроме того, в тех случаях, где, с точки зрения составителя словаря, представления о женских и мужских ипостасях духов дома, воды, леса (при сходстве их названий) складывались и могли бытовать достаточно независимо друг от друга, они описываются в раздельных статьях (например, раздольные статьи посвящены водянихе и водяному, лесным девкам и лешему и т. п.)

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Амур • —бассейн р. Амур

Арх. — Архангельская губерния, область

Астр. —Астраханская губерния, область

Беломор. • —бассейн Белого моря

Брян. — Брянская губерния, область

Влад. —Владимирская губерния, область

Волог. - Вологодская губерния, область

Ворон. — Воронежская губерния, область

Вятск. —Вятская губерния

В. Сиб, —Восточная Сибирь

Дон —басойн р. Дона

Еис. —бассейн р. Енисея

Забайк. —Забайкалье

Ирк. — Иркутская губерния, область

Казан. — Казанская губерния

Калин. — Калининская область

Калуж. —Калужская губерния, область

Киров. —Кировская область

Костр. —Костромская губерния, область

Краснояр. —Красноярский уезд Енисейской губернии, Красноярский край

Куйб. —Куйбышевская область

Курск. — Курская губерния, область

Лен. —Ленинградская область

Мурм. — Мурманская область

Моск.. —Московская губерния, область

Нижегор. —Нижегородская губерния

Новг. — Новгородская губерния, область

Новосиб. —Новосибирская область

Олон- —Олонецкий край

Онеж. — басссен Онежского озера (Заонежье, Обонежье, Прионежье)

Оренб. — Оренбургская губерния

Орл. —Орловская губерния, область

Пенз. — Пензенская губерния, область

Перм. — Пермская губерния, область

Петерб. — Петербургская губерния

Печ. —бассейн р. Печоры

Прибайк. — Прибайкалье

Пск. — Псковская губерния, область

Ряз. —Рязанская губерния, область

Самар. — Самарская губерния

Сарат. —Саратовская губерния, область

Свердл. — Свердловская область

Сев. — Русский Север

Сев. Дв. — бассейн р. Северная Двина

Сиб. — Сибирь

Симб. — Симбирская губерния

Смол. — Смоленская губерния, область

Ср. Волга —бассейн среднего течения р. Волги

Сургут. —Сургутский край

Ср. Урал —Средний Урал

Тамб. — Тамбовская губерния, область

Твер. — Тверская губерния

Терек. —Терская область

Том. —Томская губерния, область

Тобол. —Тобольская губерния

Тулъск. —Тульская губерния, область

Уфим. —Уфимская губерния

Челяб. — Челябинская область

Юг —Юг России

Ю. Сиб. —Южная Сибирь

Ю. Урал —Южный Урал

Якут. — Якутия

Яросл. —Ярославская губерния, область

А

адАмовы дЕти— нечистая сила; домовые, лешие и т. п.

Название восходит к апокрифической легенде о детях Адама и Евы, появившихся на свет после грехопадения: «Показать их всех на свет Божий Адаму было стыдно, и потому он скрыл их в избе, бане, в риге, в лесу и в воде, а Бог за эту скрытность сделал так, чтобы дети праотца навсегда и остались в местах сокрытия, где живут, размно­жаясь подобно людям» (Олон,).

В названии Адамовы дети народное переосмысление библейского повествования объединилось с представлениями крестьян о сонме нечистых (домовых, леших, банников) как об особых, «потаенных людях», предках, покойниках. Они связаны разнообразными (родственными, договорными и т. п.) отношениями с теми сверхъестественными силами и существами, которые, согласно еще дохристианским верованиям, наполняют весь мир — землю, воды, леса.

албАста, лобАста, лобОста,лопАста — русалка, шутовка; водяниха.

«Тута камышами по ночам албаста шатается» (Перм.).

«Глядъ, ан за ериком-то девка — знать лобаста —

нагишом, чешет голову, а волосы-то

длинные-предлинные, а тело-то

лохматое-прелохматое» (Астр.).

Слово албаста, по-видимому, заимствовано из тюркских языков. У татар и киргизов албаста — злой дух.

В Астраханской и Вятской губерниях албасту описывали как русалку, но русалку «страшную». Это отталкивающего вида нагая женщина с огромными грудями и длинными космами волос. Как и русалка, албаста обычно сидит у реки или озера на камне, расчесывая распущенные волосы. При появлении человека бросается в воду и исчезает.

Лобаста, лобоста, лопаста — несколько видоизмененное название той же «страшной» русалки. Однако в некоторых районах средней и нижней Волги (например, в Саратовской,

Астраханской губерниях) лобосту описывали как женщину огромного роста — «величиной от неба до земли».

Тело ее — серая масса, голова косматая, с оскаленными клыками, руки очень длинные, пальцы скрючены. Лобоста появляется в бурю. Она возникает из тучи, оглушительно смеется. Встреча с нею гибельна.

«Страшная» албаста-лобоста, скорее всего, отголосок распространенного у многих народов образа богини плодородия и неуправляемой стихии природы; от нее зависит и жизнь и смерть человека.

Так, у татар албастЫ (албастИ) — огромное, опасное существо. Издали албасты не более собаки, но, приближаясь к человеку, становится величиной со стог. Альбасти (альмасти) таджиков, как и албасты турков, — дух, опасный для родильниц и новорожденных. Албасты киргизов — злой дух рожениц. Однако, по поверьям, подобное существо не только опасно, но и необходимо для появления ребенка на свет.

Лобоста Астраханской и Саратовской губерний напоминает албасты татар и киргизов. Но это не обязательно заимствование. Такие образы могли возникнуть у разных народов независимо друг от друга.

Длинноволосая, с огромными грудями русалка, именуемая албастой, очевидно, тоже связана с плодородием и деторождением (см. РУСАЛКА, УДЕЛЬНИЦА), что, правда, почти не отражено в поверьях XIX—XX вв., где албаста чаще всего просто «появляется — исчезает» у воды.

албАстый, лобАстый, лопАстый — леший.

По общераспространенным поверьям, леший нередко предстает стихийным духом, он может быть огромного роста, обычно появляется вместе с бурей и ветром. Властен он и над жизнью человека, откуда, возможно, и его общее с албастой-лобастой название, отмеченное в Вятской губернии.

В некоторых районах Урала наименование лопастики (от «лопаста», «лопастый») распространилось на всю нечистую силу, и, в частности, на чертей: «Не наше дело попов судить, на то лопастики есть».

амбАрник, амбАрный — нечистый дух; домовой, живущий в амбаре.

Амбарник — дух амбара, его «хозяин». В отличие от других духов крестьянских хозяйственных построек — например, от дворового, банника — представления о нем расплывчаты, а сведения, полученные от крестьян, немногочисленны и отрывочны.

В некоторых губерниях России девушки, отправляясь к амбару во время святочных гаданий, слушали, как ведут себя его сверхъестественные обитатели. Встав возле амбара, они приговаривали: «Суженый-ряженый, приходи рожь мерять!» Если после этого слышалось, что в амбаре сыплют

зерно, то считали, что гадающая выйдет замуж за богатого; если лее чудилось, что пол метут веником, ее ждало замужество за бедняком.

антИп, антИпка, антИпка беспЯтый — черт.

Антип, антипка — результат народной переделки имени противника Бога, Антихриста. В Пермской губернии антипода Бога называли Антий, Анцият. Так же называли и подручных Антихриста — чертей. Черт, «антибог», приобрел имя собственное Антип еще и потому, что называть черта его настоящим именем было небезопасно: произнесение имени как бы материализовало своего носителя.

Прибавка «беспятый» характеризует одну из существенных деталей во внешнем облике черта, который «потусторонен», «неполон» — и похож на человека, и отличен от него. «Нечеловеческие» ноги черта в представлении крестьян напоминают лапы животного или птицы (см. ЧЕРТ).

анцЫбал, анцибАл, анцЫбул, анчИбал, анчИбил - болотный черт; водяной; Дьявол, Сатана.

Название анцыбал нередко относится к нечистой силе, обитающей в болоте (см. БОЛОТНИК, ЧЕРТ). Это наименование закрепилось в бранных выражениях: «Ах ты, анцыбал этакой!» (Курск.), «Анчибал ты проклятый!», «Чтоб тебя подхватил анчибил!» (Орл.).

анчИхрист, антИхрист, аншИхрист — Антихрист; черт.

Антихрист (анчихрист) — имя противника Бога, которым крестьяне называли и подчиненных ему чертей. В поверьях Псковщины аншИхрист не просто антихрист, но «половина беса».

анчУт, анчУтик, анчУтка (беспАлый, беспЯтый), анчУтки -нечистый дух, бес, черт, водяной черт.

«В бане видел чертей, банных анчуток, кикиморами что прозываются» (Симб.); «Штоб тебя анчутка стрескал, ишь как напужал!» (Дон.); «Пойди-ка ночью в лес, там тебя анчутка схватит» (Тульск.); «Не ругайся на ночь, анчутка приснится» (Тульск.); «Допился до анчутков» (Ряэ.).

Б

Б А АЛЬНИК, Б А ЛЬНИК, Б А ЯЛЬНИК - колдун; знахарь.

Баяльник (от «баять» — сказывать, говорить) характеризует колдуна как человека, способного «чаровать словами и звуками» (баюн — говорун, рассказчик).

Б А БА-ЯГ А, Б А БА-ИГ А, Б А УШКА ЯГ А — сказочный персонаж, обитающий в дремучем лесу (см. ЯГА).

БАБ А Й — таинственное существо в образе страшного старика, которым пугают детей.

•«Баю, баю, баю, бай,

Приходил вечор бабай.

Приходил вечор бабай,.

Просил: Леночку отдай.

Нет, мы Лену не дадим,

Лена надо нам самим» (Арх,),

«Не реви, бабай заберет» (Свердл.).

Название бабай, видимо, произошло от тюркского «баба», «бабай» — старик, де'душка. Этим словом (возможно, и в напоминание о татаро-монгольском иге) обозначается нечто таинственное, не вполне определенного облика, нежелательное и оцасное.

В поверьях северных районов России бабай — страшный кривобокий старик. Он бродит по улицам с палкой. Встреча с ним опасна для детей.

Б А БА (Д Ё ВКА)-НЕРАСЧ Ё СКА (ПРОСТОВОЛ О СКА, ПУСТОВОЛ О СКА) -

женщина-ведунья, колдунья; вредоносное существо с непокрытыми (распущенными и неприбранными) волосами.

Непокрытые и особенно длинные, густые, косматые волосы традиционно наделялись в поверьях особой силой. Многие мифологические персонажи (например, леший, водяной, домовой) волосаты и косматы, что свидетельствует об их сверхъестественных способностях и «трансчеловеческой» сути. В Томской губернии верили, что, если три года

ходить без пояса и не чесать волос, станешь чертом. Ведьму, колдунью обычно представляли с длинными непокрытыми волосами; распущенные волосы придавали силы 'при колдовстве и ведьмам, и крестьянкам, колдующим в особо важных, критических случаях жизни (в частности, при эпидемиях, падежах скота).

Баба (девка)-нерасческа (простоволоска) чаще всего упоминается в заговорах, имеющих целью уберечь от бабы (девки)-нерасчески (простоволоски, пустоволоски, косматки, беловолоски, белоголовки и т.п.), то есть от существа, испускающего злое, колдовское влияние.

Б А БКА-ЗАПЕЧ Ё ЛЬНИЦА — дух дома, «хозяйка» дома в облике старухи, бабушки (чаще всего невидимой).

«Деды и бабы» (обычно во множественном числе) — давнее, традиционное наименование предков, покровителей рода, семьи. В русском свадебном заговоре XVII в., например, к таким покровителям обращаются за помощью: «...родители государи, станьте вы, деды и бабы и весь род мой, и князя новобрачного постерегите и поберегите на воды и на земли...» < Черепанова, 1983 >.

В имени бабки-запечельницы отразилось представление о старшей в доме, родоначальнице и покровительнице — бабе, бабке, бабушке. Не случайно пребывает она за печью. Печь в поверьях русских крестьян — особый, теплый, «живой» центр дома, дающий «еду-жизнь». Печь как бы покровительствует хозяйству, она исцеляет болезни, защищает членов семьи. Печь — постоянное или временное местообитание (даже «дом») для домового, некоторых из умерших членов семьи (предков). В поверьях XIX—XX вв. образ бабушки-запечельницы оттеснен домовым, он сливается с обликами жены домового, его домочадцев, которые также обитают за печью или под ней.

Б А БКА М А РА — фантастическое существо, появляющееся в доме.

На Вологодчине верили, что бабка Мара, старуха, путает и рвет оставленную без благословления кудель (см. МАРА, КИКИМОРА). Бабкой Марой стращали детей.

БАГА — пугало для детей (схожее с букой, вовой и т. п.).