Track 28

Любой путь — лишь один из миллиона возможных путей. Поэтому воин всегда должен помнить, что путь — это только путь; если он чувствует, что это ему не по душе, он должен оставить его любой ценой. Любой путь — это всего лишь путь, и ничто не помешает воину оставить его, если сделать это велит ему его сердце.

Карлос Кастанеда. “Учение Дона Хуана”

История русского сайко продолжается. Моя — заканчивается в 2000 году. Однако признаки того, что золотое время этого стиля ушло, появились чуть раньше. Они выражались в том, что сайко-группы стали с меньшей охотой приглашать в клубы, побаиваясь агрессивного поведения фанов. Богема нашла себе новые игрушки. Сайко-тусовка стала восприниматься как маргинальное ответвление, этакий тупичок, куда не столько запрещено соваться посторонним, сколько заходить не имеет смысла — тупик никуда не ведет.

В это же время внутренняя цензура ревностных адептов стиля сыграла с направлением злую шутку. “Веселые ботинки” — единственный печатный орган направления — больше не существует. Кирилла Яковлева застращали и-мейлами, кто-то даже избил. В его статьях было к чему придраться — он не был профессионалом. Но он был подвижником, упорство которого вызывало восхищение и со временем могло дать качественный скачок. С уходом “Ботинок” петербургская сайкобилли-сцена онемела, лишившись своего единственного печатного органа.

Однако кивать на средства массовой информации и обвинять их в невнимательности по меньшей мере неоригинально. Леность и безразличие петербургской прессы — притча во языцех. Пассивность музыкантов тоже сыграла свою роль.

Расцвет сайко пришелся на сложный период в истории страны. В контексте музыкальной жизни он выражался в отсутствии доступной и профессиональной звукозаписи, инструментов и аппаратуры, разветвленной сети клубов и музыкальных издательств, способных почувствовать веяния времени и оперативно издать свежий материал. Как следствие этого — наследие целого десятилетия сайкобилли невелико — три “Сайкобурга” и пять альбомов “Meantraitors”, проживших изрядную часть этого периода в Европе, да несколько демо-записей, так и не увидевших свет. Та же участь постигла большинство групп тамтамовской генерации. В книге “Грешники” Илья Бортнюк говорит о том, что единственный лейбл мог бы коренным образом изменить историю русской независимой музыки. Уверен, что это так. Но лейбла не было, и революция не произошла.

Развитие рок-музыки в России пошло так, как если бы девяностые просто не существовали. На пике внимания к молодежным группировкам, на гребне мощной перестроечной волны, когда рок-музыкант воспринимался в первую очередь как борец с системой, поднялись ключевые фигуры ленинградского-русского рока. Рокеры девяностых не имели ореола мучеников, распятых на “пятиконечном кресте”, — они просто занимались музыкой, экспериментировали. Оценить результаты их творчества были способны единицы. Для этого требовалась обширная музыкальная эрудированность, свобода от восприятия рок-музыки как социальной агитки, любопытство и известная доля мужества. “Петербургские клоаки” — место не для слабонервных.

Изначальный толчок, полученный героями рок-клуба, оказался настолько сильным, что их волна просто перехлестнула девяностые, перенеся их на спокойный берег XXI века бронзовыми колоссами, непререкаемыми авторитетами. Таким образом мэйнстрим — основное течение — остался прежним. Русский рокер — это тот, кто играет “рурок”, бард с электрогитарой. Для подавляющего большинства музыкантов тамтамовского поколения “русский рок” — словосочетание ругательное. Хотя есть и исключения. Я рад, что их не много.

И тем не менее девяностые существовали. В этот период Петербург стал столицей русского сайкобилли, внеся в пеструю картину русской культуры XX века свою яркую деталь. Период постперестроечного безвременья, во многом трагичный и мрачный, тем не менее сделал возможными чудесные вещи и среди них — мощнейший творческий всплеск в сфере независимой музыки. Или, что точнее по ощущениям, взрыв…

А взрыв, как известно, оставляет воронку и множество трупов вокруг. Зияющая дыра начинает затягиваться — наконец-то пришло время осмысления этого этапа нашей жизни, и опубликованные воспоминания, переиздания записей начинают ее заполнять. В нее же я кидаю эту книгу как горсть земли, как последнюю дань уходящему навсегда.

Моя книга о сайкобилли не исследовательский труд с точной хронологией. Это рассказ о том, что я видел и слышал, пока эта музыка звучала вокруг и внутри меня. Но нельзя сказать, что сейчас ее голос замолчал. Я прекрасно слышу приближающийся гитарный рифф, сыгранный на чистом упругом звуке. На пике громкости его подхватывают барабаны и бас…

Put on your dress and jump in your shoes

We’re gonna dance little girl that ain’t no news.

И в этот момент я забываю, что сайко стало другим, а многих из моих друзей больше нет. В конце концов, Тимофей иногда навещает меня во сне. Я говорю ему: “Куда же ты запропастился? Ты здорово нас всех тогда перепугал”. Я рад, что вся эта история с похоронами оказалась недоразумением. Именно так я и предполагал.

Я открываю дверь и выхожу из “Титаника”. Сквозь серую перину апрельского неба невидимое солнце уже добралось до снега. На улице сыро. Кассета с первой атакой пришла ко мне осенью. Счастливый конец “Сайкобурга” — весной. С каждым днем становится чуть-чуть теплее. Скоро лето.

СПб

Лето 2006 — зима 2007

Бонус-трэк

Статьи и интервью, написанные для журнала rockmusik.ru

Tony Sheridan: первый после Элвиса.

Этот человек стоял на одной сцене с Джини Винсентом. Он участвовал в последнем туре Эдди Кокрана, в том самом туре, завершением которого стала трагическая автокатастрофа неподалёку от Бристоля, Если в одном из интернетовских поисковиков вы наберёте его имя - Тони Шеридан, то первые полсотни ссылок отправят вас на сайты, рассказывающие о том, как когда-то в Гамбурге, пригласив подыграть на запись нескольких голодных соотечественников с электрогитарами, он стал крестным отцом и первым наставником будущих “Битлз”. И, наконец, он стал первым, кто после смерти Элвиса удостоился чести записаться с “ТСВ Band” - аккомпаниаторами некоронованного короля. Двадцать первого мая ему исполнилось 64 года, и я счел уместным заменить демократичное “you”, использовавшееся в переписке, на почтительное “Вы”.

Говорят, Пол Маккартни до сих пор именует Вас не иначе, как “учителем”. А можете ли Вы назвать “Beatles” своими учениками?

ЭКИПАЖ

Обложки их альбомов выглядят, как страницы комиксов о супергероях. Тексты их песен повествуют о восстаниях мертвецов и жутких опасностях, поджидающих космонавтов на “пыльных тропинках далёких планет”. Их музыка – роскошная смесь рокабилли, панка и металла.

Их мелодии как будто созданы для мистических триллеров и сцен сверхскоростных погонь на звездолетах. Они настоящие психи, ведь именно так в России принято именовать музыкантов, работающих в стиле psychobilly. Безусловные лидеры мировой сайко-сцены, они уже давно приобрели статус “легендарной команды”. Их название “The Krewmen” переводится как “экипаж”, и, видимо, логично именовать создателя и лидера группы, их гитариста Тони Макмиллана его “командиром”. Похоже, он очень горячий человек – в его ответах столько восклицательных знаков, что создается впечатление, что он всё время кричит. Но тут уж ничего не поделаешь – псих!

На заре карьеры “The Krewmen” ты участвовал в мюзикле о жизни Элвиса Пресли в роли его аккомпаниатора. Наверное, это было серьезное испытание для начинающего музыканта?

Я был в туре по Англии, Канаде и Америке с мюзиклом “Элвис” дважды. Сначала в восемьдесят четвертом в течение года, потом в начале девяностых восемнадцать месяцев. Да, это был очень ценный для меня опыт. Не только потому, что приходилось играть на разных инструментах – контрабасе, басе, барабанах и гитаре… Мне довелось играть с очень хорошими музыкантами из разных стран. Вдобавок необходимость играть перед сотнями людей в огромных театрах в течение шести дней в неделю очень дисциплинирует.

Да, дисциплина в группе – великая вещь! А какие качества ты в первую очередь ценишь в тех, с кем играешь?

Честность, надежность! Ненавижу и не стану терпеть непорядочность.

То есть ты предпочтешь среднего, но надёжного музыканта гению-раздолбаю?

А какой прок от его гениальных способностей, когда вся группа сидит в аэропорту, готовая лететь в тур по Канаде и США, и волнуется – объявится гений или нет? Я всегда говорил – дайте мне надежного, увлеченного и честного музыканта. Я знавал много так называемых гениев за последние двадцать пять лет, и большинство из них сейчас сидят дома и рассказывают о том, какие они хорошие каждому, кто готов их послушать!

Конечно, уж кого-кого, а “The Krewmen” нельзя обвинить, в том, что они домоседы. Гастролировали вы много. А заметил ли ты какие-нибудь отличия между, например, американской и европейской публикой?

Единственное отличие в том, что наша американская аудитория гораздо более разношерстная.

А в музыкальном плане, отличаются европейцы от американцев?

Не думаю, что есть какая-то принципиальная разница в отношении к музыке у настоящих рокеров, откуда бы они не были. Да, некоторые американские сайкобилли-команды играют не так, как европейские, но ведь и европейские отличаются друг от друга. Посмотри, насколько “The Krewmen” непохож на “The Bats” или “Meteors”. Вот, что действительно является проблемой, так это то, что молодые команды пытаются копировать стиль старых, вместо того чтобы попробовать что-то свое.

Да, в свое время музыка ваша музыка поразила меня сочетанием характерных сайкобилли-рифов и совершенно хеви-металлических соло. Вас за это сайко-пуристы не критиковали?

Нет. Да и с чего бы им, если, так или иначе сайкобилии это смесь многих стилей.

А тебе не кажется, что в последние годы это разнообразие форм и приемов несколько ушло из сайко?

Да! Большинство команд, которые я слышал за последние десять – пятнадцать лет стараются быть точными копиями групп восьмидесятых. И так называемые пуристы, которые недовольны новым в музыке, наверняка берут за образец нас или, как я уже говорил, “Meteors” или “Bats”. Но мы-то все играли своё, непохожее на других сайко! Моей целью всегда было донести свою музыку до самых разных слушателей. И когда наша дистрибьюторская компания провела исследование, кто покупает наши записи, оказалось, что семьдесят процентов покупателей не являются фанами сайкобилли! Я убеждён, что подобная косность очень тормозит развитие сайко.

Мне кажется, некоторые команды больше озабочены своим внешним видом, чем всем остальным. А как ты думаешь, насколько важно выглядеть на сцене эффектно?

Только если ты хочешь привлечь определенный тип публики. Для меня всегда на первом месте стояла музыка, а уж одежда и прически это так, веселья ради.

Согласно мнению русского философа Константина Леонтьева, культура проходит три стадии – начальной простоты, цветущей сложности и вторичного упрощения. Как, по-твоему, рок-музыка, как часть культуры, где она сейчас?

В полном дерьме! И основная причина этого в том, что рекорд-лейблы сейчас не желают инвестировать рок-музыку. Для них проще работать с актерами из телевизионных шоу и бесталанными персонажами всевозможных “Фабрик звёзд”. И это занятие поглощает всю их энергию и финансы. Но самый большой вред от этого заключается в том, что они заставляют поверить молодых людей, что всё, что тебе нужно, для того чтобы стать известным певцом или музыкантом, – это попасть на телевидение, даже если ты не умеешь ни петь, ни играть!

А сам ты музыкальные каналы смотришь?

Смотрю, но редко – наверное, пару раз в год. Просто не вижу там ничего, что могло бы меня порадовать.

А поп-панк? Что ты о нем скажешь?

Ничего хорошего. Честно говоря, просто выключаю телевизор или радио, если что-то подобное начинают передавать.

А тебе не кажется, что само словосочетание “поп-панк” звучит абсурдно?

Это точно. Это из разряда того, когда любую гитарную музыку называют “рок-н-ролл”, или то, что крутят на дискотеках, – R’N’B!

А что-нибудь из современной сайко-сцены тебе нравится?

“Scary B.O.O.M.”, потому что они не пытаются копировать другие команды и постоянно экспериментируют, и “Mad Sin” – потому что они совершенно безбашенные!

Приятно слышать! Надеюсь, не вырежут как саморекламу. А что касается кино, всё так же смотришь свои любимые b-moovie или, быть может, что-то понравилось из современного?

“Властелин Колец”. Я с давних пор большой фанат книг Толкиена.

Думаю, этот фильм весьма соответствует духу и тематике твоих песен. А если бы была возможность написать саундтрек к любому из виденных тобой фильмов, что бы ты выбрал?

“Унесённых ветром”. Если бы мне когда-нибудь дали возможность так развернутся, это была бы смесь симфонической музыки и настоящих “The Krewmen”!

Ты слушаешь классику?

Мои любимые композиторы – Бах и Верди. К сожалению, я практически ничего не знаю о русской классической музыке.

Была в твоей жизни песня, услышав которую ты понял, что обязательно станешь рок-музыкантом?

Да, “Scooldays” Чака Бери. Но это было так давно, что я не помню обстоятельств этого события. Помню только, что она просто ударила мне в солнечное сплетение, прежде чем я её услышал и понял.

Ты живёшь в небольшом городе, по английским меркам довольно далеко (85 километров) от Лондона. Это не мешает деловой стороне твоей музыкальной деятельности?

Это никогда не доставляло мне трудностей. На самом деле это даже сработало на нас. В самом начале существования “Krewmen”, Рег, наш менеджер, сказал, что не стоит так стремиться в Лондон, где молодым командам приходится платить, чтобы выступать, в надежде, что их заметит какой-нибудь рекорд-лейбл. Его стратегия заключалась в том, чтобы организовать нам как можно больше концертов в Англии и на материке. За последние двадцать пять лет я играл в Берлине чаще, чем в Лондоне. А сейчас к тому же есть Интернет, которого мы были лишены в своё время, и связаться с нужными людьми во всем мире гораздо проще.

Чем ты сейчас занимаешься?

Пишу музыку. Я всегда делал это в первую очередь для своего собственного удовольствия и считаю, что мне очень повезло, ведь большая часть того, что написано, издана. Я до сих пор получаю деньги от продаж наших альбомов. Меня не перестаёт удивлять, что записи, сделанные “The Krewmen” в восьмидесятых, до сих пор пользуются спросом во всем мире.

У тебя есть дети?

Да, у меня двое. Келли тринадцать лет, Томасу – семь. Они знают мою музыку, и кое-что им нравится. Если они захотят стать музыкантами, я не против. По правде говоря, сейчас моя дочка как раз собирает свою группу, где она будет играть на гитаре и клавишах.

А как складываются отношения между членами твоей группы?

Мы до сих пор хорошие друзья. Печально, конечно, но видимся мы не часто – живем в разных концах Англии.

Один мой приятель сказал, что единственная группа, концерт которой он по-настоящему хотел бы увидеть – это “Krewmen”. У него есть шанс?

Было бы очень трудно собрать всех в данный момент времени – ведь музыкой никто из них сейчас не занимается. Но… кто знает, что случится завтра?