Девичья крепость

По приглашению Сазака‑сердара вечером к нему пришли Меред и Хаджимурад. Хозяин дома встретил их приветливо.

Сначала сердар заговорил не о том главном, о чём собирался посоветоваться с Мередом…

– Да, и в те далёкие годы, когда мы были молодыми, подобное нередко случалось. Бывало, что мы тоже выходили один на один с недругом. Я сам раза два испытывал свои силы и ловкость этаким способом, И оба раза оказывался удачливее своего соперника. Затем этот старинный обычай стал забываться. И вот Абдулла, я полагаю, не от избытка силы и уверенности вспомнил об этом обычае: и в том, что нас победит, не был он уверен, и позорно убегать, ему не хотелось. Вот и выпустил своего знаменитого пальвана в полной уверенности, что он‑то любого из наших силачей запросто одолеет. А в случае этой победы, думал Абдулла, можно вроде бы с почётом и отступить.

Сазак посмотрел на Хаджимурада:

– Я видел не раз, как ты на скаку выделывал различные смелые трюки, – мог и под животом у лошади оказаться, и в полный рост встать на её крупе, знал, что ты умеешь и мгновенно саблю обнажить… Но мне казалось, что тебе ещё рановато выходить на поединок, да ещё с таким знаменитым пальваном, как прославленный Хабип, – старик горделиво приподнял голову, – однако ты показал себя достойным защитником чести села, спасибо тебе, сынок!

Сазак видел, как Хаджимурад смущённо опустил глаза. Он немного помолчал и перешёл к другой, видимо, главной теме намеченного разговора:

– Я понимаю, друг Меред, тебе сейчас очень нелегко. Мы тоже ломаем головы над тем, как помочь твоей беде. Сесть на лошадей и направить их к границам владений Абдуллы, значит, вступить в настоящую войну с ними. Это и нам может дорого обойтись… А что если на этот раз постараться просто выкупить девушек у разбойника Абдуллы? Впрочем, если ты считаешь, что в данном случае нам следует сесть на лошадей, давай соберём односельчан и решим на общем совете.

– Сазак‑ага, я согласен со всем, что вы сказали, – тихо отозвался Меред, – мне тоже не желательна гибель моих молодых парией. Конечно, лучше всего выкупить бы девочек, как это делают другие! – Чабан привстал с кошмы и узкий лучик от очага осветил его густую рыжую бороду.

– Постараемся выкупить, Меред… Я в крепость бека, конечно, не ездил, но здесь у себя немного вот собрал, – Сазак‑сердар протянул Мереду небольшой узелок с серебряными монетами. – С этим узелком сразу же утром и отправляйтесь к Довлетяру‑беку. Вручите ему деньги и хорошенько попросите, чтобы помог выкупить девушек. Он согласится, он найдёт с разбойниками Абдуллы общий язык, ведь и сам ягодка того же поля. А главное, что от таких дел и ему достаточно перепадает.

Если он заявит, что этих денег недостаточно для выкупа двоих, выкупайте пока одну девушку. А за вторую, скажите, сколько понадобится, пригоним скота – овец, верблюдов. Ну, а если бек скотиной брать не захочет, тогда я сам отправлюсь в нашу основную крепость и соберу необходимую сумму денег. Да теперь уже и переезжать туда время настало. Весна подходит к концу.

Каждое слово старика было по душе Хаджимураду. А Меред еле сдерживал слёзы радости, что нашёл такую поддержку. Вскоре собеседники Сазака разошлись по домам.

Два всадника выехали из песков и, миновав Келлели, спустились в низину. Впереди на гнедой кобыле ехал чабан Меред. Тяжкие мысли о дочерях не давали ему покоя. Словно желая хотя бы на мгновение избавиться от этой невыносимой тяжести, чабан тряхнул головой и огляделся по сторонам. Травы уже успели подсохнуть, были жёлтыми и ломкими. Кончалась весна и приближалось лето со своим беспощадным зноем.

Совсем невдалеке среди редких деревьев виднелась крепость бека. Около неё – ничего такого, что могло бы насторожить приезжих. Чабан снова погрузился в свои горькие размышления.

Всадники приблизились к селу Гызганлы, расположившемуся совсем рядом с крепостью бека. Вблизи села люди занимались прополкой. Завидев всадников, они сначала остановились в недоумении, а поняв, что это мирные ездоки, успокоились. Один из пропольщиков узнал Хаджимурада. Меред невесело приветствовал дехкан. Многие уже знали о несчастье чабана Мереда и старались ни о чём не спрашивать.

Ездоков встретил разноголосый лай собак. От сарая, от приземистого шалаша, от старой кибитки – отовсюду повыскакивали самые причудливые собаки – без ушей, без хвостов, совсем маленькие щенки и огромные кобели. Старик в жёлтой шыпырме – остроконечной шапке мехом внутрь, отогнал собак и поздоровался с чабаном Мередом и его спутником.

Всадники подъехали уже к самой крепости. По углам её виднелись сторожевые вышки. Стены крепости, кажется, нависали над всадниками. Они приблизились к воротам, в их просветах виднелось множество кибиток, прижатых одна к другой. Вошли во двор. Навстречу им выскочил слуга бека, крупный, горбоносый мужчина, с неприятным, словно сверлящим тебя, взглядом. «Не похож на туркмена», – подумал Меред. А слуга, подавая угощение, произнёс на ломаном туркменском языке:

– Я сообщу о вас беку‑ага, подождите немного в гостевой кибитке.

После ухода слуги Меред негромко сказал своему спутнику:

– Неприятный человек, видно, что огни и воды прошёл, да и смотрит как‑то нехорошо.

– Это верно, взгляд у него пронзительный, как у колдуна, да только что нам до его взгляда, пусть у него какие угодно будут глаза, лишь бы дело наше было сделано.

– Дело‑то эдакий слуга сделает, только вот какое? – задумался чабан. – Хорошо бы полезное, такое как нам нужно…

Они с беспокойством ожидали приглашения. Хаджимурад вскочил и выглянул из кибитки.

– Что там? – спросил чабан.

– Этот самый горбоносый слуга с каким‑то человеком разглядывают мою лошадь и беседуют, – ответил юноша и ещё раз посмотрел на худощавого, с небольшой бородкой, хорошо одетого человека. – Меред‑ага, посмотри, пожалуйста, это не сам ли Довлетяр‑бек крутится возле моего коня?

Меред подтвердил предположение парня.

– Им, кажется, очень понравилась твоя лошадка, но всё же давай отойдём отсюда, неудобно подглядывать, – Меред потянул за халат Хаджимурада в глубь кибитки.

Говор на дворе стих. Вскоре перед чабаном и Хаджимурадом опять появился знакомый слуга и пригласил их к Довлетяру. Они вошли в сделанную из камыша кибитку. Толкнув расписные двери, слуга посторонился, пропуская гостей.

Первым вошёл Меред, а за ним уже переступил порог Хаджимурад. Оба поприветствовали хозяина дома.

Бек сидел на цветастом ковре в каракулевой папахе, на плечах его был новенький шерстяной чекмень. Хозяину показалось, что гости и не с правой ноги переступили порог, и не весьма приветливо поздоровались с ним… И он недовольно покосился на вошедших, холодновато ответил на их приветствия и указал, где им сесть. Видно, беку не понравилось и то, как они сели, потому что он сразу же стал их спрашивать о причине прихода к нему.

Хотя бек с первых же слов понял, что от него нужно, он терпеливо выслушал горестное повествование чабана. А когда Меред сказал, что прибыл к нему по совету Сазака‑сердара и положил перед хозяином дома узелок с серебром и золотом, Довлетяр лишь спросил:

– Сколько?

– Не знаю, вы сами посчитайте, – развёл руками чабан.

Бек удивился такому ответу и негромко кашлянул.

– Мамед! – крикнул он.

В дверях мгновенно появился слуга.

– Слушаю вас, ага!

– Считай! – указал взглядом на узелок Довлетяр.

Когда начали считать деньги, бек оживился.

– Времени прошло немного, девочки, наверно, ещё в крепости. Не беспокойтесь, воля Сазака‑сердара будет исполнена, дочки ваши будут выкуплены, – вроде бы доброжелательно заверял он Мереда.

На лице чабана мелькнула радостная улыбка.

– Я никогда не забуду вашей доброты! – повторил он несколько раз.

Казалось, что толстые пальцы горбоносого совершенно непригодны для подсчёта денег, тем не менее слуга очень быстро пересчитал их.

– Сорок один тумен, – сообщил он беку.

Бек пристально посмотрел на горбоносого и еле заметно покачал головой. Слуга вслед за хозяином тоже покачал головой.

Бек перевёл взгляд на Мереда:

– Вы очень мало денег привезли, – сочувственно сказал он чабану, – их не хватит для выкупа…

Мереду стало не по себе. Щёки его побледнели, он с испугом посмотрел на Хаджимурада, чабан даже привстал и дрогнувшим голосом спросил:

– Сколько надо ещё привезти денег?..

– Примерно столько же, – сухо ответил бек и посмотрел на горбоносого.

Слуга безмолвным кивком головы подтвердил слова хозяина.

Хаджимурад подозрительно поглядывал то на бека, то на его слугу: «Не шутят ли они? Ой, кажется, нет, лица у обоих серьёзные. Но, может быть, они сговорились? Только как их намерения разгадать?..»

Меред сидел с низко опущенной головой.

– Тогда, может, пока что хоть одну выкупим, – горестно заговорил он, – верблюдов и овец, вы сами знаете, у нас немало, так за вторую, может быть, скотом расплатимся или продадим его и деньги привезём, только вы бы помогли нам и вторую девочку выкупить, мы до самой смерти не забудем этой вашей доброты…

Бек, кажется, целый час молчал, что‑то рассчитывая и прикидывая, затем, подняв голову, сощурил глаза:

– Кем тебе приходится этот юноша?

– Хаджимурад мой дальний родственник, – сказал Меред беку, – если удастся выкупить дочек, то, возможно, с божьей милостью, парень станет мне и более близкой роднёй. Он в поединке самого Хабипа‑пальвана победил. – И Меред рассказал беку о поединке, состоявшемся в песках.

Бек с удивлением взглянул на Хаджимурада, вспомнил славного Хабипа и вдруг лицо его просветлилось, тёмные пухлые губы скривились в улыбке.

– Вот какой он этот юноша! Пусть же удачно решится вопрос об укреплении вашего родства! Выходит, Хаджимурада можно назвать батыром? Чей же он сын?

– Хаджимурад – сын Сухана‑батыра, вы должны хорошо знать его отца.

– Значит, он является сыном Сухана‑батыра… этот юноша, сбросивший с седла самого Хабипа‑пальвана… интересно…

Бек опять сощурил глаза и задумался, что‑то припоминая:

– Как же, хорошо помню, Сухан‑батыр был лучшим моим нукером. Значит, верно говорят, что кувшин для воды в воде и закаляется. А какая семья у батыра?

– У меня есть ещё два младших брата и мать, – вместо чабана ответил сам Хаджимурад.

Бек, не отводя пристального взгляда от юноши, сказал:

– Это хорошо, что ты поверг Хабипа‑батыра. Это большая честь для тебя! Не правда ли?

– Конечно, справедливы ваши слова, Довлетяр‑бек! Это большая честь – победить самого Хабипа‑пальвана, – подтвердил Меред.

– После такой славной победы у тебя было полное право и совсем убить врага, ты что не знал этого? – поинтересовался бек.

– Знал, – кратко ответил Хаджимурад.

Бек снова удивлённо посмотрел на парня.

– Да, сочуствие – похвальное дело, – проворчал он вроде бы себе самому. И тут же, как показалось парню, о чём‑то напряжённо задумался, словно забыв о сидящих рядом людях. Но вот морщины на лбу его расправились, видно, что он что‑то важное для себя всё‑таки решил.

– Мамед, поезжай с ними и помоги им выкупить девушку, пока хоть одну…

– Хорошо, ага, – кивнул головой слуга.

Все трое направились к выходу, но сзади раздался голос хозяина:

– Мамед, задержись, я забыл тебе один напутственный совет дать.

После ухода гостей бек усадил слугу против себя в сверкнул хищными глазами:

– Ты обязательно встреться с Абдуллой‑серкерде, передай ему от меня привет и скажи, что в моих руках находится юноша, победивший Хабипа‑пальвана, и если он хорошо заплатит, я ему продам парня.

– Этого храброго Хаджимурада?! – удивился горбоносый.

– Да, именно его, – холодно подтвердил бек, – и сообщи, что я могу привезти парня в любое время. Только твёрдо договоритесь о цене! На малую плату не соглашайся! Понятно?

– Да, ага, понятно, – поднялся слуга.

* * *

После обеда три всадника отправились в путь. Горбоносый слуга бека гнал свою лошадь в сторону Йыландага, не разбирая дороги. Вскоре они очутились в просторном тенистом ущелье. Воздух здесь прохладный, трава зелёная. Стада здесь, как видно, не бывают, – ни одного сильно вытоптанного места. Кажется, и сам человек не частый гость этих мест, потому что всё время попадаются то дикая коза с козлятами, то зайчиха с зайчатами. Из‑за тёмных крон деревьев доносятся разноголосые голоса птиц. Удивительно, даже соловей в полуденную пору не прекращал здесь свои трели… Под деревьями струилась горная чистая речушка.

– До чего же благодатное место, – изумился чабан, – да здесь можно и сеять, и сколько угодно скота держать, в общем жить, как в раю!

– Время сейчас не то, – обернулся к нему горбоносый, – кругом вражда, текинцы боятся курдов, а курды текинцев, вот никто из них и не живёт здесь.

Дальше на их пути стали нависать горные скалы, затем пришлось ехать через разлившиеся по камням роднички. Лошади наклонили головы и стали жадно пить чистую воду… Хаджимурад спрыгнул с коня и сам напился из ручья. Оба его спутника сделали то же.

– Это вам не горькая жижа, которую иногда приходится пить из сельских колодцев.

– Верно! Я впервые пью такую вкусную воду! – воскликнул Меред.

– Не вода, а бальзам, – не унимался горбоносый.

Всадники снова сели на коней и отправились дальше.

К вечеру они добрались до небольшого леска у склона горы. Слуга бека остановил коня и сообщил:

– Прибыли, Кызкала находится вон на том отроге, отсюда она плохо видна. Вы подождите здесь, – заявил Мамед спутникам, – а я схожу и заплачу за одну из девушек.

Горбоносый скрылся за деревьями. Спешился и Хаджимурад.

– Куда ты? – насторожился чабан.

– Не беспокойся, Меред‑ага, я осторожно пройдусь и хоть издали взгляну, что это за дьявольская крепость и каковы там сторожа, не известно, может, ещё придётся нам действовать и по‑другому…

Чабан испуганно замахал руками:

– Стон, Хаджимурад! Ты можешь испортить всё дело. Сербазы хана увидят тебя и поймут твои замыслы. Тогда нам обоим непоздоровится. А мои дочери навеки останутся рабынями. Не Делай, парень, глупостей!

И Хаджимурад уступил разволновавшемуся старику. Теперь они оба молчали, тревожно поглядывая по сторонам я с нетерпением ожидая слугу.

А он вынырнул из‑за деревьев лишь с наступлением темноты.

– Меред‑ага, одну девушку выкупили, – сообщил он, – пойдём чабан со мной, – и слуга пошёл по тропинке, ведущей к скале.

Меред вслед за слугой бека вскарабкался на отрог скалы. А на нём – небольшая площадка, с одной я другой стороны упирающаяся в высокие отвесные плиты. С двух открытых боков площадка была огорожена искусственными каменными стенами невероятной высоты. Никакой надежды проникнуть в крепость постороннему человеку. Сюда можно войти лишь через незаметную для глаза калитку. Изнутри площадка выстелена горными травами. Здесь Абдулла в летнее время и содержал девушек.

И в полутьме Меред разглядел сгрудившихся пленниц.

– Детки мои, доченьки, – позвал он.

Дженнет сразу узнала голос отца – и кинулась в калитке:

– Папочка!

Тут же подбежала Джерен и тоже обняла отца.

– Дорогой папочка! Ты за нами приехал? За нами?! Увези нас поскорее домой, – плакала и дрожала всем своим худеньким тельцем Джерен.

– Да перестаньте же вы плакать, – успокаивал их Меред, сам еле сдерживая слёзы.

– Верно, я приехал, чтобы забрать вас отсюда. Но у меня не хватило денег сразу на обеих, – и тут уж он сам стал вытирать обильные слёзы.

– Значит, ты одну из нас заберёшь, а вторую оставишь здесь, да? – со страхом в голосе спросила Джерен.

– У меня нет другого выхода, дорогие дочери, – всхлипывая, говорил отец, – я и этих денег с трудом наскрёб, постараюсь ещё где‑то добыть и вскоре вернуть домой и другую.

А Джерен сквозь слёзы продолжала свои горькие причитания:

– Мы и так в плен попали, а теперь ты ещё хочешь разлучить нас, одну забрать, а вторую оставить. Разве нельзя было попросить денег взаймы хотя бы у дяди Курбанмурада. Я бы, не покладая рук, ткала, чтобы поскорее с ним расплатиться.

Меред перебил её:

– Твой дядя Курбанмурад подлец, дочка. Нам даже далёкая небесная тучка ближе, чем он. Спасибо Сазаку‑сердару, он помог, и снова, я уверен, не оставит в беде.

– Неужели же, папочка, одной из нас придётся здесь остаться? – с горечью твердила Джерен.

А он на эти слова дочери только и мог сказать:

– Утром, когда мы заезжали в крепость Довлетяра, бек очень внимательно разглядывал коня Хаджимурада, может, мы его продадим, да и овцы с верблюдами у нас есть, за них тоже можем кое‑что выручить, словом, кто бы из вас здесь ни остался, это не надолго.

Слуга подошёл к чабану:

– Кончайте разговор, пора в дорогу, – хотел ещё что‑то сказать, но, увидев прекрасное лицо Джерен, от изумления только и произнёс: «Вах! Вах!»

– Ах, у меня сердце разрывается, я не могу выбрать, ведь обе вы мне дороже собственной жизни, – качал головой Меред.

Послышался плач Дженнет:

– Когда Джерен рядом, она мне, как мама, как же я буду здесь без неё…

– Да не разрывай ты моё сердце своим плачем, – схватился за грудь отец, – я ведь очень скоро вернусь…

Джерен перебила его:

– Папочка, Дженнет никак нельзя здесь оставлять одну, она вся изойдёт плачем, лучше уж ты её сначала забери.

– Ладно, Джерен‑джан, так и сделаю, а за тобой, дитя моё, попозже приеду.

Вскоре они оседлали коней и отправились домой. По дороге все трое думали о Джерен. Чабан прикидывал, как бы поскорее её выкупить. Хаджимурада беспокоило другое: «Уж если обе девочки стоят одинаково, надо было сначала забрать Джерен. У этого Абдуллы, как и у нашего бека, нет совести. Если он увидит Джерен, может оставить её себе и отказаться от выкупа». Слуга, покачиваясь в седле, снова несколько раз произнёс: «Вах, вах! Какая прекрасная девушка»…

Дженнет, держась за отца, всю дорогу проплакала.