Маньяк охотится на красавицу

Уже следующим утром Чертанов узнал, что вновь произошло убийство. Правда, не на Дмитровском шоссе, как случалось раньше, а недалеко от Северного речного порта, на одной из строительных площадок.

По тому, с какой жестокостью было совершено очередное душегубство, становилось ясно, что в этом случае явно «поработал» человек с неуравновешенной психикой. Только такому придет мысль потрошить свою жертву. От разделанного таким образом трупа становилось дурно.

В дверь негромко постучали. Сложив в стопку фотографии, Чертанов отодвинул их в сторонку.

— Входите, открыто! — громко пригласил Михаил.

Явно робея, в кабинет вошел Шатров.

— Проходите, Дмитрий Степанович. Присаживайтесь, пожалуйста.

В этих казенных стенах профессор чувствовал себя неуютно. В глазах так и читалось: не случись нужды, так никогда бы сюда не пришел.

— Что-нибудь произошло? — участливо поинтересовался Чертанов.

— Произошло, — кивнул Дмитрий Степанович. — Помните, я попросил у вас для анализа несколько волосков, которые, возможно, принадлежат маньяку.

— Да, они были найдены на предыдущей жертве, — утвердительно кивнул Чертанов. — Предположительно это лобковые волосы. Они принадлежат убийце?

В глазах Дмитрия Степановича вспыхнул азарт — гончая взяла след.

— Так вот, я вам хочу сказать, я провел анализ этих волос. Они действительно лобковые! И теперь я могу дополнить психологический портрет убийцы.

— Хм… Что-нибудь новенькое?

— В волосах я обнаружил значительную концентрацию свинца и кадмия, — почти торжественно сообщил Шатров.

Чертанов пожал плечами:

— И что это значит? В наше время подобное неудивительно. С пищей мы получаем такую дозу химикатов и токсинов, что будь здоров!

— Вы послушайте дальше! — с энтузиазмом продолжил Шатров. — Ведь вопрос в другом. У некоторых людей не происходит накопления, все элементы выходят естественным путем, потому что в организме включаются элементы очищения. А у других накопление происходит, что приводит, в свою очередь, к большим изменениям в психике. Вы ведь знаете, что мне пришлось долго заниматься серийными убийцами, и я могу сказать, что у подавляющего большинства маньяков в организме в переизбытке обнаруживалось содержание свинца и кадмия!

— Это для меня новость, — откровенно признал Чертанов.

— Вместе с этим происходит понижение доли натрия и калия. Тоже весьма неприятный процесс, который ведет к необратимым реакциям в психике. В этом случае у человека возникает повышенная агрессивность. У многих впоследствии вырабатывается патологическая жестокость. Я вам могу сказать, что для такого типа людей характерна двойная жизнь. Они могут ходить на службу, быть там на очень хорошем счету, даже способны сделать весьма неплохую карьеру, но стоит им остаться наедине с жертвой, как тотчас проявляется их звериная сущность. Я тут проанализировал свои материалы. У меня довольно-таки большой архив. Так вот, я могу вам сказать, что чаще всего такие люди имеют творческие профессии, научные… Во всяком случае, им не требуется каждый день ходить на работу.

— С чего вы это взяли? — недоверчиво спросил Михаил.

— Все очень логично. Для того чтобы держать себя в определенных рамках, маньяку требуется масса усилий. Если он все время будет находиться на людях, то наверняка может произойти какой-нибудь срыв, который выдаст его с головой. А если это человек свободной профессии, то у него будет масса возможностей, чтобы побыть наедине с собой. Только так он может побороть пожирающую его жажду убивать. Когда же она перехлестывает через край, он выходит на охоту.

Чертанов одобрительно кивнул:

— Понимаю… Ваши наблюдения позволяют значительно сузить круг подозреваемых.

— Могу добавить, что такие люди склонны записывать свои зверства на пленку. Даже в этом отчасти проявляется их творческое начало. Порой они чувствуют себя едва ли не богами, когда лишают жизни какого-то человека.

— Кстати, я давно у вас хотел спросить, а для чего маньяки записывают свои зверства на пленку? Неужели они не понимают, что в случае ареста подобные записи станут неопровержимым доказательством их вины?

Впервые за время разговора Шатров улыбнулся. Получилось это у него почти покровительственно. Таким же образом маститый профессор реагирует на неправильный ответ студента-первокурсника.

— Он просто не может ничего поделать с собой! — пояснил Дмитрий Степанович. — В этом его сущность. Свои зверства он записывает для того, чтобы еще и еще пережить то состояние, когда он убивал свою жертву. Как только у него возникает желание выйти на улицу, он или смотрит фотографии растерзанных им людей, или прокручивает пленку с убийством. После многократного просмотра видеосюжетов чувства его тупеют, и ему уже становится недостаточно снимков и записей. Его нутро требует новых ощущений, и тогда он вновь идет на убийство! Потом все повторяется, и так до тех пор, пока не произойдет саморазрушение, и он не покончит с собой, или пока его не отловит милиция. Но саморазрушение происходит порой через длительный период времени, когда число жертв может насчитывать уже несколько десятков.

— Да-а, — протянул Чертанов, — безрадостную вы нарисовали перспективу.

Шатров развел руками:

— Я не собирался успокаивать. Извините, если что не так…

Чертанов взял фотографии, что лежали в сторонке, и подвинул их Шатрову.

— А что вы скажете, Дмитрий Степанович, по этому делу?

Дмитрий Степанович поднял фотографии и, едва взглянув на первую из них, невольно выдохнул:

— Боже! — Внимательно изучив каждый снимок, он вернул их майору. — Когда произошло убийство?

— Вчера. Зрелище не для слабонервных.

— В каком районе это произошло?

— В районе Речного вокзала. У меня такое впечатление, что действовал еще один маньяк.

Шатров отрицательно покачал головой:

— Я так не думаю…

— Что вы имеете в виду?

— Хотя характер ран совершенно иной, но я не могу с вами согласиться, что это другой маньяк, — убежденно сказал Шатров. — Действовал один и тот же серийный убийца! Он просто маскирует свои действия под другого. А это значит, что мы очень близко подошли к нему. Он очень боится нас. Я думаю, что он скоро начнет совершать серьезные ошибки, и его можно будет легко вычислить. Как бы маньяк ни хотел спрятать свой почерк, у него все равно ничего не выйдет! Его сущность так или иначе прорвется!

— Но как же раны…

— Дело даже не в ранах. Вы мне лучше ответьте вот на какой вопрос: где именно и в каком состоянии вы нашли эту девушку?

— Ее нашли на строительной площадке…

— Она лежала на земле или была чем-нибудь засыпана?

Чертанов пожал плечами:

— Была засыпана каким-то мусором.

— Но ведь не настолько, чтобы не отыскать ее сразу, верно? — живо перебил Шатров.

— Так оно и есть, — согласился Чертанов и добавил несколько задумчиво: — Вы говорите так, будто лично присутствовали на месте преступления.

— Полноте вам! — небрежно отмахнулся Шатров. — В данном случае не следует придавать большое значение характеру ран. Не в этом суть! Маньяк их просто изменил. По тому, что произошло, я вижу, что он не очень торопился, он смаковал свое злодеяние. Следовательно, он контролировал ситуацию. По характеру ранений можно судить, что рядом с жертвой он провел достаточно много времени. Он не спешил! А такая обстоятельность свойственна только возрасту. Что тоже, кстати, подтверждает тот психологический портрет, который был составлен мною ранее. Будь убийца молод, он действовал бы совершенно иначе. Так сказать, без совершения обязательного ритуала. Для него важна только смерть своей жертвы. Он убивает свою жертву и тотчас исчезает. Здесь же мы наблюдаем совершенно иную картину. Так что еще раз хочу сказать вам, что убийца пытается направить вас по ложному пути.

— Хорошо, вы меня убедили. А может, сделать вид, что мы действительно сбились со следа? — задумчиво предположил Чертанов. — Пусть себе маньяк думает, что мы считаем, будто это убийство совершил кто-то другой. В этом случае он потеряет бдительность, а мы попробуем подойти к нему еще ближе.

— В ваших словах, Михаил, есть доля правды. Только нужно все как следует продумать, чтобы не сыграть ему на руку, — согласился Шатров.

— А вы не могли бы еще как-то дополнить его портрет? Может, это позволит нам еще сузить поле поисков.

Шатров кивнул. Ненадолго задумавшись, он заговорил:

— Постараюсь… Я исследовал этот вопрос. Серийные маньяки не получаются из ничего. Для этого должна существовать соответствующая среда. Например, если ребенок в детстве подвергался насилию, то в дальнейшем такое обращение становится моделью его поведения. Часто это люди из неблагополучных семей, скажем, если его воспитывает одна мать. Или родители тиранили его. Но, повторяю, это не всегда характерно. На мой взгляд, более существенный признак, например, травма головы, которая впоследствии может вызвать у человека, перенесшего ее, патологическую жестокость к окружающим. Причем чаще всего это стойкое мозговое нарушение.

Чертанов кивнул:

— Это уже кое-что. А вы не могли бы мне сказать, какая травма, какого места проявляет себя именно так?

Шатров притронулся пальцами к голове:

— Чаще всего это лобные кости. Именно в этом месте мозг контролирует гормональные функции желез внутренней секреции.

— И что происходит с таким человеком?

— Гормональные процессы сбиваются, человек как бы перерождается. Например, он может невероятно потолстеть. В большом количестве в организме могут появиться женские гормоны. Он сделается женоподобным. Разумеется, что вместе с внешним обликом он изменяется и внутренне. — Размышляя, Шатров неожиданно забарабанил пальцами по столу, он словно забыл про собеседника. Такое поведение раздражало Чертанова. — Такие типы чрезвычайно склонны к перемене мест. Собственно, это смысл их жизни.

— Понятно, нагадили в одном месте, перебрались в другое. Но почему он все-таки так жестоко поступает с женщинами? — спросил Чертанов. — Ведь в первых случаях это не особенно обнаруживалось.

Шатров сцепил пальцы в замок.

— Похоже, что у этого серийного убийцы продолжается разрушение личности. Он близок к краху, вот только когда это произойдет, не знает никто. Но одно я могу сказать совершенно точно: если он жестоко обращается с телами погибших женщин, следовательно, у него есть ярко выраженные женские черты, которые он тщательно пытается скрывать от окружающих.

— Как это может проявляться?

— По-разному. Например, может быть женственно развитая грудь или, скажем, непропорциональное тело, не свойственное мужчинам. Иная структура волос. Например, они могут быть очень тонкими и мягкими или могут завиваться в локоны. В моей практике был маньяк, у которого были слишком нежные черты лица, и, чтобы быть похожим на остальных мужчин, он наклеивал себе усы и бороду. Другие пытаются уродовать свое лицо, наносят порезы, делают шрамы…

— Но почему все-таки они терзают трупы женщин?

— Они ненавидят в себе все женские проявления! И потому самым жестоким образом измываются над трупами. Происходит трансформация личности. Знаете, их действия напоминают поведение молодых слонов, отбившихся от стада. Оказавшись в одиночестве, они не находят сексуального выхода и совокупляются с самками носорогов и, не получив при этом сексуального удовлетворения, просто затаптывают их!

— Очень образный пример. Теперь я, кажется, начинаю понимать. Как вы считаете, сколько в России может быть серийных убийц?

Дмитрий Степанович глубоко вздохнул:

— Если бы вы знали, сколько раз я задавал себе именно этот вопрос, и никак не могу найти на него ответа. Но в силу того, что я знаю о маньяках, то их немало!

— И все-таки, сколько?

— Хм… Вас интересует точная цифра?

— Хотя бы примерная.

Шатров решился:

— По моим подсчетам, в России орудует около четырехсот маньяков!

— Ого! Немало.

— Одно время я даже рисовал карту и разными цветами закрашивал места по количеству маньяков, встречающихся на данной территории. Разумеется, что это всего лишь мои предположения, правда, на основе кропотливых исследований.

— Показали бы как-нибудь.

— Обязательно ознакомлю, — пообещал Шатров. — Так вот, наибольшая плотность приходится на Москву и Подмосковье. Маньяки любят проживать в крупных городах. Здесь и большая возможность для выбора определенного типа жертвы, которую требует их болезненное воображение, и легче укрыться. В поселках серийные убийцы объявляются только эпизодически, так сказать, транзитом.

— А если брать географически?

— Больше всего их в европейской части. Мне представляется, что из четырехсот маньяков, что сейчас орудуют на территории России, примерно две трети приходится на европейскую часть, а остальные сосредоточены на Урале, меньше в Приморье, незначительная часть в Сибири. Сложность в том, что маньяки не любят сидеть на месте и постоянно перемещаются. Любят возвращаться в те места, где у них была удачная охота. Это один из их пунктиков… Именно благодаря ему было поймано немало маньяков. Я бы предложил вам создать базу данных по серийным убийцам. Скажем, в вашем управлении. И чтобы она была бы доступна всей милиции России. У каждого серийного убийцы свой почерк, и по тому, как он орудует, можно проследить географию его преступлений и выловить его. — Шатров посмотрел на часы: — О! Я безнадежно опаздываю. У меня ведь скоро лекция. Знаете, давайте продолжим наш разговор в следующий раз.

Чертанов поднялся:

— Рад буду видеть вас.

Шатров удалился, мягко прикрыв за собой дверь. Весьма интеллигентный человек. Как это только Чертанову пришла мысль подозревать его в чем-то злодейском? Хотя если следовать логике самого же Дмитрия Степановича, то маньяки могут быть весьма симпатичными людьми. И опять же склонность к полноте…

Неделю назад Чертанов разослал психологический портрет предполагаемого убийцы по всем регионам и теперь ждал результатов. Чертанов посмотрел на часы. В это время как раз доставляли почту — в раздумьях незаметно прошло полчаса. Разносила почту зеленоглазое создание восемнадцати лет от роду по имени Люда. Из короткого разговора с ней Чертанов узнал, что девушка рассчитывает поступать на юридический, а работа в отделе поможет ей не только заработать стаж, но и понять, что ее ожидает в дальнейшем. Единственное, что смущало Чертанова, так это ее взгляд. У Людмилы были глаза настоящей женщины, способной проглотить его целиком. Трудно было поверить, что они принадлежат вчерашней школьнице. Ее темно-зеленые глаза, цвета настоящего изумруда, умели смотреть грустно и одновременно пронзительно, как будто бы их с Михаилом объединяло немалое количество ночей.

В женских глазах всегда таится большая загадка. У Люды же в глазах был самый настоящий вызов: «А не слабо ли тебе подкатить к молоденькой красотуле?!»

Чертанову было не слабо. Жизненный принцип майора заключался в том, чтобы не пропускать мимо себя ни одной хорошенькой девушки. Но в данном случае имели место существенные препоны: Людмила работала в управлении, а следовательно, их роман будет проходить на глазах у сослуживцев и мгновенно станет достоянием широкой общественности. За себя Чертанов не переживал. Собственно, для мужчины переспать с красивой женщиной вовсе даже не грех. Наоборот, подобное обстоятельство только добавляет ему дополнительные очки, но вот репутация девочки может значительно пострадать. И это был единственный сдерживающий момент.

Чертанов вдруг поймал себя на мысли, что с годами он становится едва ли не блюстителем нравственности. Натолкнись он на подобный взгляд в свою лейтенантскую юность (что греха таить, даже в капитанскую!), то непременно уложил бы предмет своего вожделения прямиком на служебном столе и прыгал бы на ней резвым жеребчиком не менее часу кряду, прямиком на неубранных уголовных делах.

Возможно, что здесь был еще чисто прагматический момент. Вера, с которой он жил последний год (время-то как быстро идет!), необыкновенно остро чувствовала малейшую перемену в его настроении. А если дело касалось амурных дел, то интуиция у нее обострялась необыкновенно! Чертанову казалось, что она чувствует любой запах, который он порой приносит в дом. Как-то однажды Вера призналась в том, что бабка у нее была колдуньей и гадалкой на картах. Не исключено, что и Вера про измены узнавала, раскладывая пасьянс. Как-то однажды вечером, когда он, изрядно задержавшись, пришел от очередной пассии, Вера очень серьезно объявила ему о том, что целый месяц он будет бессильным. Произнесла это очень спокойно и, что-то напевая под нос, удалилась в другую комнату. Сказанное ею Михаил вспомнил только через пару дней, когда на конспиративной квартире уложил в кровать официантку бара, с которой познакомился накануне. Мужские силы покинули его начисто, и он возненавидел свой увядший орган, когда женщина, презрительно фыркнув, принялась одеваться. Следующая попытка, предпринятая им в ближайший вечер, тоже не дала результатов. А девушка, с которой он хотел провести время, лишь участливо посматривала на него и, видно, считая его безнадежным импотентом, жалела, что так бездарно проводит представившийся досуг. Утешить ее Чертанов так и не сумел.

Как бы там ни было, но Михаил всерьез стал опасаться Веры и всякий раз посматривал в заварочный чайник, а уж не подмешивает ли она в крутой кипяток нечто такое, что так предательски бьет его ниже пояса. А когда они встречались взглядами, то Чертанов замечал в ее глазах веселые искорки. Снова мужчиной Чертанов почувствовал себя ровно через месяц, как и предрекала Вера. Запершись на конспиративной квартире с хорошенькой официанткой, он сумел за пару часов перелистать всю Камасутру. Преградой для него не стали даже замысловатые позы, которые прежде воспринимались им как некоторая экзотика восточного, во многом непонятного, мира.

А потому если уж Чертанов ходил на сторону, то старался действовать наверняка и очень скрытно, чтобы Вера не сумела заподозрить его в измене. А после прелюбодеяния он старательно отмывался в семи водах, прилежно истребляя чуждый запах.

Так что с юной почтальоншей спешить не следовало. Соблазнить такую девушку — это словно выполнить сложную оперативную задачу. Она должна попасть в обработку со всеми вытекающими из этой задачи последствиями.

Людмила не задержалась. Негромко постучавшись, она уверенно вошла в кабинет, наполнив его ароматом каких-то сладковатых духов. Для такой девушки, как она, подошел бы более терпкий запах. Надо будет как-нибудь ей подсказать. Лучше всего это сделать, когда они окажутся в приватной обстановке.

— Вот ваши письма, — улыбнувшись, она положила на краешек стола четыре пакета.

Единственное, что портило Людмилу, так это небольшой рост. Не сказать, что дюймовочка, но без каблуков мужчине среднего роста она будет дышать едва ли не в пупок.

— Спасибо, — поднял глаза Чертанов.

Девушка была в коротком приталенном платье, явственно прорисовывались упругие бедра бывшей гимнастки. Смущало даже не это (пускай себе обтягивается, если нравится!), а низкий вырез, обнажавший весьма аппетитную девичью грудь. Следовало бы опустить взгляд и прикинуться бесполым существом, но глаза помимо воли так и норовили заглянуть в запретную глубину.

Девушка не уходила и продолжала стоять, нервно теребя конверты, оставшиеся в ее руках. Чертанов, стараясь не замечать ее, достал ножницы и вскрыл первый пакет.

Людмила не уходила. Чертанов нахмурился. Он, конечно, ничего не имел против женского присутствия, но в данную минуту просто не был готов к диалогу. Наконец Михаил не выдержал.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил он, подняв глаза. Получилось как-то не очень любезно.

В этот раз Чертанову удалось не смотреть в вырез платья. Глаза как-то сами собой остановились на ее животе, где под платьем отчетливо выделялся небольшой пупок. Тоже весьма пикантная эротическая подробность. Будто бы защищаясь от его взгляда, Людмила сцепила ладони на животе.

— Михаил, а это вы занимаетесь делом маньяка?

Господи, это совсем не повод для приятного разговора!

— Да, — хмуро кивнул Чертанов, вытряхивая из конверта письмо.

На стол полетел официальный бланк с печатями, а вместе с ним вывалилось и письмо.

— Его поймают?

Девушка явно не спешила уходить.

— Разумеется… Во всяком случае, мы все для этого делаем.

— Не знаю, как вам это сказать, — Людмила неловко переминалась с ноги на ногу. Выглядела она очень смущенной.

Чертанов ободряюще улыбнулся:

— Говори как есть.

Взглянув на официальный бланк, Михаил отложил его в сторону. Особого интереса он не представлял, в нем трудно обнаружить что-то, кроме официальной отписки. А вот письмецо выглядело занятным, во всяком случае, по объему. Михаил очень желал, чтобы Людмила наконец вышла из кабинета, только тогда он сумеет углубиться в чтение, но, похоже, девушка была расположена к обстоятельному разговору. Следовало бы ее выпроводить, но как сделать это, Чертанов не представлял. Он всегда руководствовался принципом: никогда не прогонять женщин, как бы они ни докучали.

— Дело в том, что мне кажется, что за мной тоже охотится маньяк, — выпалила Люда скороговоркой.

Чертанов удивленно вскинул брови:

— С чего ты это взяла?

Девушка пожала плечами:

— Может, конечно, ничего и нет… Но мне показалось, что за мной наблюдает мужчина.

Рассуждения красавицы невольно вызвали у Чертанова немой восторг. Собственно, он минуту назад занимался тем же самым. Если записывать в маньяки всех мужчин, что посматривают на хорошеньких девушек, тогда и самцов-то не останется. Улыбка майора Людмилу покоробила, она заметно напряглась, а ее взгляд при этом посуровел.

— А может, в этом ничего страшного и нет? — предположил Михаил. — Может быть, ты просто понравилась этому молодому человеку и он захотел с тобой познакомиться?

— Мне прекрасно известно, как ведут себя мужчины, когда хотят познакомиться, — вредным голосом сказала Людмила, стрельнув в Михаила острым взглядом. — Я даже знаю, как они смотрят при этом. Я чувствую, когда я нравлюсь. — Михаилу вдруг стало неловко, словно Людмила прочитала его мысли. — У мужчин, которым я нравлюсь, глаза всегда оценивающие… Ну вот такие, как у вас!

— Хм… Спасибо за лестную оценку.

— А у него, — продолжала Людмила, — такие, как будто бы он хочет меня проглотить. Я сначала увидела его в скверике, рядом с домом. Он сидел и курил. Я не придала этому никакого значения, а еще через день встретила его во дворе. Мне кажется, что он шел за мной, потому что, когда я развернулась, он вдруг пошел в сторону. А взгляд его сделался какой-то… — Пожав плечами, она добавила: — Дурной, что ли!

— И это все? — удивился Чертанов.

— Все… Хотя нет, когда я поднялась домой и посмотрела в окошко, мужчина не ушел, он стоял во дворе под деревьями и курил. Мне сделалось страшно! — Людмила зябко поежилась.

В рассказе Людмилы Чертанов не увидел для себя чего-то нового. Только за последние дни он получил полторы сотни описаний возможных маньяков, указывалось даже место их нахождения. Но у него просто не хватало людей, чтобы проверить все эти сигналы. Тем более что, как правило, ни один из них впоследствии не подтверждался. И вот теперь манией преследования были охвачены и сотрудницы управления.

Чертанов изобразил понимающее лицо, взял ручку и участливо спросил:

— Как он выглядел, помнишь?

Девушка серьезно задумалась.

— Он был какой-то неприметный… Сразу так как-то и не скажешь. Среднего возраста. Одет очень просто. На нем был старенький коричневый костюм. Рубашка была тоже очень простая. Кажется, голубого цвета.

— Какого он был роста, цвет волос, цвет глаз?

Чертанов уже потерял интерес к рассказчице. Определенно, что это был не маньяк. Серийные убийцы ведут себя по-другому. Они, как правило, не пугают свою жертву долгими преследованиями. А если находятся в поиске, то умеют оставаться незамеченными. В этом искусстве им может позавидовать даже дикий зверь. И уж, конечно же, они не пугают потенциальную жертву долгими и пристальными взглядами. При контакте они весьма милы, действуют обходительно, не запугивают женщину и тем более не тащат ее за горло на виду у всех в ближайшие кусты. Маньяки поступают значительно тоньше: они обольщают свою жертву, искусно соблазняют, и все эти уловки проводятся для того, чтобы полностью завладеть своей жертвой.

— Роста он был среднего, — Людмила прочувствовалась вопросом, даже слегка сощурилась, словно припоминала какие-то особенные приметы. — Мне кажется, что он немного сутулился. Волосы темные, хотя видела я его вечером. А в это время суток очень сложно судить о цвете.

Чертанов слегка постучал карандашом по столу, сделав вид, что серьезно задумался:

— А может, ты вспомнишь какие-нибудь особые приметы. Может, что-то бросилось тебе в глаза? Какая-нибудь родинка на лице или какой-нибудь шрам? Может быть, у него была покалечена рука? Или он хромал? Было ли в его внешности нечто такое особенное, что отличало его от прочих?

На секунду задумавшись, девушка отрицательно покачала головой:

— Ничего особенного в его внешности не было… Хотя у него были очки. Кажется, с толстыми стеклами. Это как-нибудь поможет? — спросила она с надеждой.

— Трудно сказать, — честно признался Чертанов. — Очень много людей носят очки с толстыми стеклами. К особым приметам этот физический недостаток отнести трудно. А потом он мог нацепить очки для конспирации.

— Знаете, я так его боюсь, а вдруг он встретится мне опять! — негодуя, произнесла девушка. А потом, улыбнувшись, добавила: — А может, вы проводите меня?

Чертанов негромко рассмеялся, показав свои безукоризненные зубы. На какие только ухищрения не пойдет девушка, чтобы добиться от мужчины благосклонности.

— Ты хочешь, чтобы я тебя проводил?

Людмила заметно погрустнела:

— А разве нельзя? Или вы кого-то еще сегодня провожаете? — В глазах девушки блеснула лукавая искорка.

— Я никогда не отказываюсь провожать девушек. Но я очень боюсь, что меня может задержать работа. Дел невпроворот! — почти с отчаянием произнес он, и это было правдой.

— А если я вас обожду? — спросила Людмила.

Вопрос прозвучал совсем тихо, и Чертанов скорее догадался, чем услышал его.

— Давай завтра, хорошо? А сегодня я скажу, чтобы тебя проводил Антон.

— Хорошо, — охотно согласилась Людмила и, улыбнувшись на прощанье, весело пошла к выходу.

Оставшись в одиночестве, Чертанов взял письмо. Оно было отправлено из Челябинского УВД. Как выяснилось, в районе Миасса было зафиксировано два похожих случая, произошедших три года назад, летом. Преступник так и не был пойман. К письму были приложены фотографии. Чертанов имел возможность убедиться в том, что убийства под Миассом были по почерку очень похожи на те, с которыми он имел дело. На животе жертвы острым ножом был вырезан какой-то демонический знак. Второе письмо едва ли не в точности повторяло первое. В нем сообщалось, что полтора года назад были обнаружены два женских трупа, жертвам было по восемнадцать лет. У девушек был безжалостно располосован живот, а на грудях вырезано по змейке. Еще одно письмо было из Рязани, где также рассказывалось о трех похожих эпизодах: на теле жертв были вырезаны знаки в виде колокола и какого-то непонятного животного. Кроме того, убийца непременно отрезал фаланги пальцев на руках или ногах у всех своих жертв. По утверждению Шатрова, серийный убийца делает подобное в силу того, что фрагменты тел его жертв приносят удачу. Следовательно, скорее всего, действует один и тот же убийца.

Судя по письмам, маньяк двигался с востока на запад. Он ненадолго оседал в крупных городах, чтобы совершить очередное злодейство, и вновь направлялся в сторону Москвы. В столице он развернулся! Одно было непонятно Чертанову: почему это разного рода маньяков так неумолимо тянет в Москву! Сей феномен одной только любовью к культурным ценностям не объяснишь. А может, где-то в недрах земли под столицей проходит глубинный разлом, который как магнит притягивает к себе разного рода аномальные личности?

Чертанов собрал письма и аккуратно сложил их в папку. Он уже стоял у порога, когда вдруг зазвонил телефон. Скверная примета — возвращаться от самых дверей. Михаил некоторое время наблюдал за тем, как сердито дребезжит аппарат, а потом взял трубку.

— Чертанов слушает.

— Здравствуйте, сейчас с вами будет разговаривать генерал-полковник Машковский, — весело прощебетал радостный девичий голосок.

Раздражение мгновенно улетучилось, и Чертанов, превозмогая сухоту в горле, произнес:

— Хорошо. Я жду!

За последний месяц это было его второе общение с высоким начальством. Не перебор ли?!

Через секунду в трубке сочно прозвучало:

— Чертанов, здравствуй!

Михаил тотчас узнал вибрирующие интонации Машковского и поймал себя на том, что невольно распрямил спину.

— Здравствуйте, товарищ генерал-полковник! — бодро отозвался он.

Хотелось произнести все это нейтральным тоном, но получилось как-то чересчур подобострастно, и он тотчас укорил себя за подобную рьяность.

— Успехи есть?

— Существенные, товарищ генерал-полковник. Наметились подозреваемые.

— Вот как. И кто же?

Чертанов невольно замялся, он уже сожалел, что сказал лишнее. Примета плохая!

— Пока говорить об этом рановато. Но мы работаем!

Вести телефонные разговоры с начальством Чертанов не умел. Да, собственно, и не любил. Одно дело, когда разговариваешь с собеседником, глядя ему в глаза, и совсем иное, когда можешь судить о его настроении только по интонации.

— Ну-ну… Вот что, майор. Я вижу, дело затягивается, а мне это очень не по душе. В общем, даю тебе две недели сроку, и чтобы были конкретные результаты. Ты меня хорошо понял?

Чертанов невольно проглотил горький ком. Вот так и ломаются карьеры!

— Да.

— Кстати, нужно объяснить журналистам, что там происходит. Не знаю, как тебя, но меня одолевают со всех сторон. Завтра будет что-то вроде пресс-конференции, ты приглашен. Уразумел?

— Да.

— Ну вот и славно! — бодро подытожил генерал, и тотчас в трубке ударили короткие гудки.

Поколебавшись, Михаил набрал телефонный номер. Ему тотчас ответили:

— Да!

— Где сейчас Уманов?

— На Варварке. Обедает в китайском ресторанчике.

— Я скоро буду.

Date: 2015-10-21; view: 262; Нарушение авторских прав