Глава 10. Виталик вернулся на «базу» часам к трём, предварительно сообщив по радио, что у него есть какие‑то новости и их нужно обсудить со мной

«Тук‑тук‑тук – я ваш друг…»

Виталик вернулся на «базу» часам к трём, предварительно сообщив по радио, что у него есть какие‑то новости и их нужно обсудить со мной. И когда грязно‑белый «Ленд Круизер» появился на гребне холма, я уже ждал друга в гостиной, точнее в той её части, что считалась столовой. Оттуда как раз открывается отличный вид на подъездную дорогу. Можно было и в кабинете, но проходить туда пришлось бы через нашу комнату, в которой отдыхало сейчас подрастающее поколение. Тем более что занимался я сейчас делом крайне не шумным – напрягал серое вещество в попытках вспомнить, где чего для хозяйства побрать можно. А в главной комнате дома сейчас было довольно пустынно, только Марина занималась шитьём – делала маски на лицо. Единственное, что смущало меня, – невозможность нормально попить чаю. Из‑за введенного нами же режима жёсткой экономии гастрономические радости временно отменялись. Заварки пока хватало, тем более что Виталик продемонстрировал мне «стратегические запасы», сделанные по извечной русской привычке думать о худшем и запасаться в ожидании «черного дня», но хлебать напиток с сахаром вприглядку мне никогда не нравилось. Люблю сладкое – есть у меня такая беда. А к чаю я пристрастился ещё в детстве – хитрость такую придумал. Просто так лопать конфеты или варенье родители не разрешали, а с чаем как бы и можно. Вот я и чаёвничал. И увлечение восточным мордобоем сказалось, и служба в «очень Средней Азии»… А тут – нате, пожалуйста! Сахара нет! Непорядок!

Но это я так, больше для поддержания собственного тонуса мысленно бухтеть начал… И морального стимулирования, хотя дополнительного ускорения самому себе придавать не надо – голодная семья – тот ещё стимул!

Встречать Витальку я не пошёл – не маленький, сам разденется, а налил ещё одну кружку чая. И знак внимания, и целесообразно – в противогазе в дороге не больно‑то попьёшь. А из‑за накидок всяких потеем мы – только в путь. Я за три дня килограммов пять сбросил, нажранных за последние пять лет сытой семейной жизни. Ирка теперь не будет похлопывать меня по жировым отложениям, повторяя фразу из анекдота: «А кто тогда тот лысый пузан, что с нами живёт?» Но, честно говоря, лучше быть пузаном в мирное время, чем стройной фотомоделью во время войны.

– Привет, привет! Как у вас тут дела? – Виталик плотно прикрыл за собой дверь, хотя до войны её закрывали только когда гулеванили, уложив детей спать.

– Норма, большой белый хозяин! Чайку?

– Это хорошо, что норма, – Сибанов уселся на стул рядом со мной и взял кружку.

«Ага, не один я страдаю без сладкого!» – без особого, впрочем, злорадства подумал я, заметив, что, отхлебнув, он потянулся к центру стола, где обычно стояла сахарница, но, не найдя, отдёрнул руку.

– Что снаружи?

– Юные Гейтсы запряжены и обещали за неделю управиться, заодно какой‑то там Интернет локальный пытаются выдумать.

– ИнтрАнет?

– Может, и так – я не очень понял, чем они отличаются.

– Если у них выйдет – будет здорово! – «Хорошие новости – это всегда приятно, тем более сейчас, когда их в хрен знает сколько раз меньше, чем плохих». – Если даже десяток терминалов забацают и смогут поддерживать – уже хорошо. Мгновенная текстовая связь с Торжком и Волочком будет. Как там в лагерях?

– Тихо. Только в «Ромашке» жрать почти нечего. Чувствую, придётся нам захоронку Головы потрошить.

Захваченный нами вожак банды мародёров во время допроса попытался у меня выкупить свою жизнь, пообещав, что в этом случае покажет, где у него склад заранее заготовленных продуктов. Я его чуть голыми руками не порвал, когда до меня дошло, что он беженцев трясти начал не с голодухи, а по заранее составленному плану. Для моей нежной душевной организации это было уже слишком. Так что повезло гниде, что Андрюха быстро среагировал и меня оттащил. Правда, потом морпех, взяв с меня слово, что до самосуда я не опущусь, разбойника «законсервировал» в том же подвале, где тот сидел до допроса. «На свободу захочет – сам всё расскажет. Или на пару горбушек через неделю весь его склад выменяю!» Остыв, я согласился с хозяйственным «камчадалом». С гадиной мы при случае разберёмся, а прибыток может выйти солидный. Но до момента, когда он начнёт «колоться», ещё пара‑тройка дней пройдёт. Мы даже поспорили с Борматенко. Он поставил три патрона, что Голова заговорит через три дня, я – пять, но на то, что бандит из чистой вредности продержится на два дня дольше. Так сказать, схема «пять‑пять».

– И распотрошим, или ты за то, чтобы ускорить процесс с помощью паяльника?

– Темный ты и грубый… – Виталик допил чай и поставил кружку на стол. – Явно с азиятами переобщался…

– Ну да, нам «сыворотку правды» не выдавали.

– Попробую к нему подход найти, тем более что «кнут» в твоём лице у меня есть.

– Ну‑ну, попробуй, психолог ты наш! – Краем глаза я заметил, что Марина, заслышав, о чём мы говорим, подобралась и даже шить перестала, и переключился на другую тему: – До бани дойти не хочешь?

Проследив за моим взглядом, друг мгновенно «въехал»:

– Пойдём, посмотрим! Может, помывку сегодня вечером замутим? Нормальную такую, с вениками и пивом?

– Только жильцов предупредить надо, – и словно по команде мы синхронно встали из‑за стола.

– Ещё новости есть? – Этот вопрос я задал уже в прихожей, когда мы одевались.

– Полно. Послезавтра ещё один облёт столицы планируют сделать. Полетишь?

– А что, можно?

– Для тебя, думаю, место зарезервировано всегда.

– Тогда – «да». Что ещё?

– Сашка связался со своими. Они планируют выводить население и вывозить склады.

– Что, «горячо» очень?

– Да, но не только это. Они, считай, на пятачке ещё поменьше нашего зависли. А у них, сам помнишь, около ста тысяч на руках. Ни прокормить, ни к делу пристроить.

– Подожди, а как эвакуацию проводить будут? Воздухом? Так тогда никаких ресурсов не хватит.

– Не, летунов дергать будут только для экстренных мероприятий. Там вроде многоходовка получается – землёй до Волги, там водой, потом опять по земле.

– В обход Твери?

– Да. Уж очень там «грязный» взрыв получился. Я, когда в Торжок ездил, там приятель твой доклад делал.

– Ваня Колмогоров?

– Да. Так он прямо и сказал, что в городе ещё лет двадцать делать нечего. Что‑то там с изотопами не так.

– Наземные взрывы, я слышал, самые поганые в этом смысле. Интересно, что там, в Москве?

– Слетаешь и сам посмотришь, чего сейчас гадать? Так про эвакуацию дальше рассказывать?

– Конечно! Извини, что перебил.

– Значит, везти их по воде будут до Алексино – это где Головня на трассе. Высадят уже на наш берег, и вперёд.

– Если я правильно помню, в том районе с дорогами не очень…

– Совершенно верно, так что у генерала для нас ещё одна работёнка есть – местность разведать и маршруты проложить. Клоун, естественно, с нами будет ходить.

– Виталь, слушай, а где они столько судов найдут? Там же километров двадцать‑тридцать по воде будет. И сто тысяч народу, и склады, и прочее…

– А ты не переживай так – есть плавсредства, есть. Они по твоей наводке в Завидово уже группу высадили, и на яхт‑клуб тамошний лапу наложили, ну и по реке прошлись, с реквизициями…

– Хренасе! Что значит «с реквизициями»? Отбирали?

– Я не в курсе, Сашку увидишь – сам спросишь. Но идея, как я понимаю, родилась у них после того, как они яхты нашли.

– Понятно… Чуть что – я виноват, да?

– Ну, не без этого… – рассмеялся Виталик.

– Кстати, ты не знаешь, что за шишек тогда из санатория вывозили?

– Точно – нет. Слышал только, что семья кого‑то из министерства, но подробностей не знаю. Да и неинтересно это мне.

– Тогда – проехали! В баню?

Сибанов замялся:

– Вась, слушай… – он понизил голос почти до шёпота. – Пошли к бункеру сходим, а? Потом дел столько будет, а сейчас время есть.

Чем‑то друг мне сейчас напомнил мальчишку, уговаривающего приятеля пойти на стройку, побегать по плитам или залезть на подъёмный кран.

– Что, одному страшно? – подколка вышла не менее детская.

– Да при чём тут это?! Там двери, возможно, взрывать придётся, а я не умею.

– Странно, я думал – джеймсов бондов учат… – с наигранным удивлением снова подколол я друга. Правда, немедленно пришлось уворачиваться от оплеухи. Мы ещё немного покружили по прихожей, награждая друг друга несильными тычками, но потом Виталик чуть не своротил висевшую на стене полку, и пришлось остановиться.

– Так ты идёшь?

– А куда ж я денусь? Надо только собраться.

* * *

На сборы ушло едва ли больше двадцати минут – да и чего рассусоливать, если до бункера рукой подать – и двух километров не будет. Рюкзаки с «тревожным комплектом» всегда стоят наготове, оружие под рукой, а взрывчатку с прибамбасами для Виталика Сашка отобрал. Упаковка, правда, странная – школьный ранец, но будем считать, что мы идём на слёт шахидов младшего школьного возраста…

«Интересно, а что это Виталька так на эту тему завёлся? Укрытие у нас гораздо лучше и, что уж там скрывать, комфортнее. Понятно, если бы мы ждали ядерную атаку, но сейчас‑то зачем? Спросить, что ли, или пускай в Индиану Джонса наиграется?»

Маски на лицо, плащи на плечи, рюкзаки за спину, автоматы в руки – и мы выходим. Пока Сибанов грузит наше барахло в машину, я заглянул в гараж и предупредил Камчатку, что мы на пару часов отъедем по делам, но будем на связи. Оторвавшись от очередной инженерной кракозябры, Андрей понятливо мотает головой и машет руками – ответить голосом он не может, во рту зажаты шурупы.

Проехав по лесной дорожке, знакомой нам до сантиметра – как‑никак по ней уже сколько лет ходим на местный пляж, мы выбрались на берег Тверцы. Сейчас середина лета и река обмелела, так что все мини‑островки появились над водой. Обычно в это время на берегу всегда можно кого‑нибудь встретить – дачников, пришедших искупаться, или местных пацанов, затеявших рыбалку или сплав на плоту, но сейчас тут никого нет. У каменного мостика через ручей я останавливаю машину:

– Ну, куда дальше?

– Вдоль берега давай! Вход вон в том косогоре, – Виталик показывает на обрывистый берег реки, что возвышается метрах в пятистах.

– А через деревню не лучше? Сверху зайдём…

– Там основная шахта завалена, – поясняет он. – А на берег отвод от неё выходит. Я уже лазил – там решётка.

– Как скажешь, большой белый хозяин!

Через пять минут мы уже карабкались по глинистому косогору.

– Вон там, где коряга кривая, – тяжело дыша, сообщил Виталик, показывая на большой куст лещины, прилепившийся на крохотной горизонтальной площадке. Рядом с кустом из земли действительно торчал причудливо изогнутый ствол дерева без коры и веток. Но никакого туннеля или другого искусственного входа я не заметил.

– А труба где?

– Я её спрятал! Картоном закрыл и глиной сверху обмазал. Она прямо за кустом.

– Ну, ты и Чингачгук! – Респираторы заглушали голоса, и приходилось почти орать.

– А то! – Сибанов попробовал принять картинную стойку, но чуть не потерял равновесие и торопливо ухватился за ветки ближайшего куста, чтобы не свалиться.

В пару прыжков перебравшись к указанному другом месту, я сильно стукнул по земляному откосу, и он подался под кулаком. Подцепив лист картона, я аккуратно отвалил его в сторону – не хватало ещё, чтобы вниз свалился, тащить его назад у меня не было ни малейшего желания – от подножия до этого места было метров пятнадцать. Передо мной открылся довольно широкий, диаметром метра в полтора, проём, выложенный кирпичом.

– Решётка метрах в двух отсюда, – сообщил добравшийся до площадки Виталик. – Крепкая. Я монтировкой пытался своротить – не получилось. А домкрат я в одно лицо сюда бы не затащил.

Присев на корточки, я пролез в трубу. В свете налобного фонаря я действительно увидел ржавую решётку. Оставив автомат Сибанову, взял «шахидский рюкзачок» и пополз к преграде.

«А вентиляция тут хорошая – ветерок чувствуется. И пол с уклоном наружу – значит, не заливает через эту трубу весной. Так, решётка солидная – прутья с большой палец толщиной, а рама не открывается – видимо, её уже после поставили, когда объект забросили окончательно. – Коридор вел дальше, но света „налобника“ хватало, чтобы осветить только метров пять. Или ход там поворачивал, или завалило. Я вернулся к изучению решётки: – Прутья часто идут – надо четыре перебить, чтобы пролезть. Ну, посмотрим, что там нам Клоун приготовил?»

Разведчик, как человек, в вопросе разбирающийся, положил в рюкзак не банальные шашки, а эластит. Взяв килограммовый рулон похожей на толстую резиновую ленту взрывчатки, я принялся обматывать прутья. Однако усердствовать не стоило, насколько я помнил – одного слоя этой взрывчатки, представлявшей собой гексоген с флегматизатором, вполне хватает для перебивания сантиметрового стального прута. Но тут‑то у нас ржавое железо! Обрезав ножом ленту взрывчатки и убрав остаток в рюкзак, принялся мастерить зажигательную трубку. Добрый Сашка положил даже две готовые, заводские, но если жаба душит, время позволяет и надо восстанавливать навыки, то я лучше по старинке!

«Я сюда полз секунд двадцать, – рассчитать всё надо точно, иначе может не поздоровиться, – плюс время, чтобы отойти в сторону от зева трубы… „Шнурок“ у нас „белый“ – скорость горения сантиметр в секунду. Метра хватит, но накинем ещё сантиметров двадцать на всякие непредвиденные задержки…» Достав из специального пенала детонатор и обжим, закрепил шнур и осторожно вставил «кадэшку» между слоями эластита. Упаковал взрывчатку и снаряжение обратно в ранец и пополз назад, вытягивая за собой огнепроводный шнур. Придавил конец камешком и выбрался наружу.

– Держи, – я протянул рюкзак Сибанову. – И отойди куда‑нибудь – осколки полетят.

Виталик кивнул и, подхватив моё барахло, полез вверх по склону. Мой автомат и рюкзак со снаряжением он до этого уже повесил на ветку кривой сосны неподалёку от входа.

Я вернулся в лаз и, надрезав вдоль конец «о‑ша», вставил «охотничью» спичку. Глубокий вдох – всё‑таки, с тех пор как я последний раз общался со всей этой подрывной бодягой, прошло уже лет десять. Чиркнув коробком по головке, зажёг спичку… Выждал пару секунд и, убедившись, что всё – как надо, снова придавил конец шнура камнем. Если этого не делать – «о‑ша» может снова свернуться кольцами, и тогда случится «прострел», что чревато серьёзными неприятностями.

Теперь – ноги в руки и наружу!

Несмотря на долгий перерыв, сработал я как надо. Негромкий взрыв, из жерла трубы вылетел сноп пыли и мелких камешков. Выждав с минуту, чтобы осела пыль, я спустился к лазу.

– Ну как? Получилось?

В ответ на вопрос я пожал плечами и нырнул в лаз – от входа всё равно ничего не разглядишь.

«А я молодец – не потерял сноровки!» – не похвалить самого себя причины не было. Взрыв аккуратненько перебил прутья решётки и выворотил их замурованные концы, но облицовка туннеля осталась целой. Собственно говоря, что и требовалось.

– Давай сюда! – Из‑за респиратора и эха мой призыв больше был похож на клич токующего паровоза – «бу‑бу‑бу!», но напарник сообразил что к чему и спустя минуту присоединился ко мне вместе со всеми нашими вещами.

Из‑за узости прохода работать пришлось по очереди, сначала я, упираясь ногами и напрягая мышцы спины, согнул два прута, потом Виталик.

Ход действительно поворачивал налево, и вскоре мы уперлись в вертикальную шахту, в стенах которой торчали заржавевшие скобы. Метрах в пяти внизу виднелся вход в ещё один туннель, гораздо более широкий, чем наш. Дно шахты жирно блестело многолетней грязью, а вот потолок рассмотреть не удавалось. «Ну и хрен с ним!» – Стащив маску респиратора и отвязав от рюкзака моток верёвки, я начал прикидывать, где бы её закрепить.

– Ты чего? – тоже сняв респиратор, спросил Виталик. – Вот же лестница?

– Ага, только ей лет семьдесят, и без страховки я на неё не полезу.

Из рюкзака я достал отобранный у убитого помощника Головы старенький «ТТ», сунул его за пазуху, натянул перчатки и начал закреплять конец на остатках какого‑то механизма, похожего на лебёдку. Закончив, попросил Виталика:

– Покачай эту железку, у тебя силёнок побольше моего! Только не перестарайся, а то своротишь на фиг!

«Якорь» испытание выдержал, и можно было спускаться.

«Плохо, что так по‑деревенски получилось, ни обвязки, ни приспособ, даже зависнуть не получится… Ничего, в следующий раз запасусь…»

Без особого труда «пройдясь» по стене, залез в следующий туннель и тут же упёрся в солидную дверь. Массивная, сделанная по всем правилам, наверняка из броневой стали. Никаких запоров на внешней стороне не было.

Я вернулся обратно:

– Приплыли! Дальше поезд не пойдёт, просьба освободить вагоны!

– Что там? – В голосе друга явственно слышалось огорчение.

– Закрытая бронедверь.

– А может, её того… Тоже подорвём? – с надеждой спросил Сибанов.

– Тут взрывчатки столько надо, что своды могут обвалиться. Давай домой!

* * *

«Грустно, конечно, возвращаться несолоно хлебавши, но ничего не поделаешь… Непонятно, чего Виталик так насчёт этого бункера завёлся? Может, знает что‑то и не говорит?»

– Эй, босс, что ты рвёшься в эти подземелья, словно там мёдом всё вымазано?

– Вась, понимаешь, там вполне может быть линия правительственной связи проложена. Направление‑то стратегическое, и ракетчики рядом стояли…

– А что тебе с той линии? В Кремль позвонить хочешь и спросить, как дела?

– Да я и сам не знаю. Может, на коммутатор какой выйдем и обстановку в стране узнаем. Сам ещё не разобрался, если честно…

– Знаешь что, дружок, давай лучше текущими проблемами заниматься, а тайны далёкого прошлого оставим на потом…