Кто в подземном тереме живет

Похоже, просто умертвить Сварога в планы шамана никак не входило. Иначе — как ни прискорбно признавать — он бы без труда добился своего. Время у него имелось. Астральные полеты вымотали Сварога настолько, что он не способен был ни к какому сопротивлению, чувствовал себя так, словно отмахал без привалов и с полным боекомплектом на спине марафонскую дистанцию. Да и как тут посопротивляешься, будучи спеленутым по рукам, по ногам! Тем более, как выяснилось, шаман вполне даже успешно блокирует магические удары, что не переставало Сварога удивлять. Ох не прост ведун...

Проклятый шаманишка был, очевидно, более привычен к возвращению в родное физическое тело. Едва воссоединение состоялось, колдун тут же выскочил из помещения — как оказалось, чтобы позвать своих скучающих у входа дружков. Туземцы ловко подхватили Сварога и вынесли на руках обратно в деревню. Очень быстро выяснилось, куда и зачем его несут...

Поглазеть на пленников собралась вся деревня, включая женщин, детей и стариков. Чуть ли не сотня голых черных людей с нарисованным «третьим глазом» на лбу столпилась вокруг колодца.

Едва выбравшись из одного узилища, Сварог очутился в другом. Его, прежде освободив от шкур, запихали в клетку, сплетенную из толстых прутьев, где уже находился его чернокожий товарищ по несчастью. (Именно запихали, и никак иначе — папуасы явно сооружали клетку под свои габариты, она была и невысокой, и тесной). Дикари тут же вставили на место «дверь» и лианами надежно примотали к прутьям клетки, подняли клетку на руки и понесли.

Сварог и Пятница по имени Н'генга ехали в этом паланкине, держась за прутья и покачиваясь.

— Куда нас? — негромко спросил Сварог.

Он уже отошел от астральных похождений. Потихоньку возвращались силы, которые — ни малейших сомнений — очень понадобятся в скором времени.

— Н'генга не знать, — удрученно проговорил Пятница.

— Нас случайно не жрать собираются?

— Не понимать.

— Нас есть будут? Кушать.., ням‑ням?

— Не знать.

Обнадеживающий ответ, ничего не скажешь...

Клетку опустили на землю. Их отнесли от колодца, ну, может быть, метров на пятьсот, а то и того меньше, приволокли на утоптанную, как дачная волейбольная площадка, поляну, посреди которой возвышался врытый в землю каменный столб... А может, и не столб, а опора некоего разрушенного временем сооружения. «Еще один след древней цивилизации. Очень интересно. Обязательно напишу об этом в „Вокруг света“...»

А ежели серьезно, все это здорово смахивало на капище. Перед столбом валяются гниющие плоды, засохшие скрюченные лепешки, какие‑то орехи и разного калибра черепа животных. Но — вот радостьто! — нет человеческих черепов. Очень и очень обнадеживает. Особливо в свете воспоминаний о съеденнном сердце.

Вся толпа дикарей заявилась следом. Они расположились на поляне, кто‑то сел на землю, кто‑то остался стоять.

Вечерело. В иных краях, в иных широтах, ощущая подступающую прохладу, уже начинали бы кутаться в шали, натягивать джемпера и куртки. А здесь, наверное, прохлада приходит гораздо позже, лишь под утро, вместе с туманами. А часика через полтора, как уже знал Сварог, обрушится ночь, обрушится внезапно, вне зависимости от того, ждешь ты ее наступления или нет.

Видимо, готовясь к ночи, дикари принялись зажигать факелы, опуская их в плошку с углями, и втыкать в землю. Вскоре факелы образовали два полыхающих, чадящих круга: большой, по окружности поляны, перед первым рядом дикарей, и малый, вокруг столба.

А потом ударили тамтамы. Поляну и прилегающий к ней лес затопил монотонный ритм. Бум‑бум‑бум...

Сварог молча наблюдал за тем, что происходит. Обмениваться репликами с Пятницей не тянуло. Вызнать у него что‑либо полезное представлялось делом бесперспективным, а натуженно бодриться казалось крайне глупым занятием, достойным лишь героев приключенческих романов.

«А вот и лучший друг пожаловал, давно не виделись». Откуда‑то выскочил в центр площадки шаман в уже знакомой Сварогу одежке и в той самой, разодранной когтем маске. Шаман упал, прильнул к земле, приложил к ней ухо, будто вслушиваясь в ее дрожание. Пролежал он так недолго, вскочил, воздел руки к небу, взревел, бросился к столбу и принялся наматывать вокруг него круги, иногда замирая, иногда выдергивая из земли факел, проводя им над головой и втыкая обратно.

И тут на площадке объявились новые персонажи... Или персонаж... Короче говоря, расступился ближний круг дикарей, и на поляну выбежали четыре человека, накрытые попоной из сшитых в одно целое звериных шкур. Причем из разных шкур — шкуру льва Сварог опознал, в остальных же сомневался. Изображая голову, впереди «существа» двигался, приплясывая, пятый человек, державший перед собой огромную маску, похожую на большой волосатый ком с торчащими из него рогами и единственным глазом на лбу. Хотя и напрашивалось само собой сравнение с тряпичными клоунскими лошадьми в цирке, но отчего‑то разворачивающееся на поляне действо вовсе не вызывало смеха.

«Не иначе, ритуальная охота, — отстранение подумал Сварог. — Перед тем как идти на охоту, первобытные племена приманивают удачу, инсценируя сцены охоты. Вот только на кого, интересно, охота и какая, к свиньям, удача? Мы здесь при чем, а? На нас вроде бы уже вполне успешно поохотились...»

Он услышал, что Пятница что‑то там шепчет.

— Что Н'генга говорить? — спросил Сварог.

— Матумба, — сказал Пятница.

С угрожающим ревом навстречу сценическому «существу» выскочил из‑за столба шаман. В каждой руке он держал.., по белой, как свежая простыня, кости. 3‑знакомые предметы. Шаман принялся размахивать костями перед «чудовищем».

— Что за Матумба? — спросил Сварог.

— Дух земли. Большой. Больше нет, — в голосе Н'генга явно слышался благоговейный страх.

В этот момент клетку опять подняли на руки и понесли. И вновь за клеткой двинулись все: и сценическое «существо», что ступало сразу за клеткой, как бы преследуя ее, и шаман, что приплясывал с костями позади «существа», как бы преследуя его, и остальные дикари. И били, били, не уставая от однообразного ритма, тамтамы.

— И что? Нас приносить в жертву Матумба?

— Н'генга думать, нас отдавать Матумба, — «обрадовал» Пятница.

Сварог смачно выругался и отнюдь не на таларском наречии. Вот, блин, почему шаман не прикончил его в доме. Не хотелось ему лишать любимого духа такой большой упитанной жертвы. Хочет задобрить свою Матумбу белокожим деликатесом, с‑сука.

Клетку поставили на землю, и сидящие в ней люди увидели перед собой каменный венец колодца. Но уже другого колодца. «То есть, получается, третьего, — подумал Сварог. — В одном нас держали, второй я видел в лесу во время полета, а этот находится на краю деревни. С колодцами тут у них, я смотрю, все в порядке».

Дикари деловито принялись привязывать скрученные из лиан веревки к верхним прутьям клетки. Потом они разошлись по разные стороны колодца, растягивая веревки. Другие дикари в это время поставили клетку на край колодезной кладки.

Самое глупое было бы сейчас трясти прутья и орать: «Выпустите нас, сукины дети, долбаные ниггеры, мерзкие ублюдки! Клянусь духами неба, я уничтожу вас всех! Сожгу напалмом!» Равноценное по глупости занятие — просунуть руку сквозь прутья, схватить кого‑то из туземцев и под угрозой сворачивания шеи требовать свободы. «А вообще‑то, так даже лучше, — холодно рассудил Сварог. — Во‑первых, разбиться не суждено. Во‑вторых, что там внизу, неизвестно, зато известно, чего там нет. Там нет шамана и его голозадой своры. А они, признаться, надоели до тошноты. В тварь же особо не верится. Скорее всего это мифология местного употребления. Может быть, из колодца доносятся какие‑то странные звуки, объяснить которые с точки зрения природных законов дикари не в состоянии. И объяснили как смогли. Ну даже если тварь и в самом деле есть... Все же справиться с ней, думается, будет проще, чем с оравой полоумных дикарей, управляемых бесноватым чернокнижником. Вдобавок.., уж самому себе‑то можно признаться, что хочется как можно скорее и как можно дальше оказаться от чертова шамана. Уж больно опасен, сволочь, потому как совершенно непредсказуем».

Понеслась...

Клетку столкнули с края, ее тряхнуло, и Сварог с Пятницей внутри нее повалились друг на друга. А потом клетка довольно плавно заскользила вниз. И скользила, пока не стукнулась о дно колодца...

Выбравшись из клетки, они некоторое время стояли в полной темноте, прислушиваясь. Тишина стояла гнетущая, но все же это было лучше, чем скрежет по камню когтей приближающегося местного божества. На кого бы оно ни было похоже.

Сварог включил «кошачий глаз». Пол был каменным. Каменными были и стены, и потолок. А сам камень был сухим, шершавым и даже немного теплым, как будто не в насквозь тропических широтах они пребывали, а как минимум где‑нибудь под сухой и жаркой лесостепью. А еще вокруг были кости. Не то чтобы покрывали пол толстым‑толстым слоем, но количество их все же производило гнетущее впечатление.

А это что валяется рядом с клеткой? «Ах, вот в чем дело, то‑то мне показалось, что в клетку что‑то закинули, когда начали спускать!» Сварог наклонился и подобрал костяной ножик муравьиной формы. Тот самый, что уже швыряли ему в другой колодец. Определенно дикари хотят навязать ему эту штуковину. Как бы то ни было, а какое‑никакое оружие, не помешает...

Они стояли в полном молчании. Да и о чем было говорить? Все пока понятно и без слов.

Сварог наклонился, поднял череп, осмотрел опасливо. Черепушка, вне всякого сомнения, тут к антропологам не ходи, была человеческой, некогда принадлежала — судя по форме, размеру и выступающей нижней челюсти — какому‑то несчастному дикарю из живущего над колодцем племени и.., подвергалась тщательному обгладыванию — после того как была практически раздавлена одним могучим ударом. Причем обгладывался череп не соплеменниками, как логично можно было бы подумать, а существом куда крупнее и сильнее человека: на кости отчетливо виднелись следы зубов, и когда Сварог, глядя на эти отметины, представил себе габариты твари, у него непроизвольно сжались внутренности. Он отбросил череп, быстро поднялся и еще раз огляделся. Никого. Тишина и темнота. Ну неужели тварь и в самом деле существует?

Кости были самой разной степени сохранности — некоторые валялись здесь явно не один десяток лет и были обглоданы с тщанием, достойным лучшего применения; другие, посвежее, еще хранили на себе волокна засохшего мяса... М‑да, открытия сплошь неприятные.

Сварог сделал еще одно открытие — человеческих останков заметно меньше. Большая часть принадлежит животным. Думается, дело в том, что животные топтались на месте, пока их не сожрали, а люди сразу начинали искать выход. «И, будем надеяться, кто‑нибудь из наших предшественников выход все же нашел...»

Сварог вдруг сообразил, что Пятница‑то ни шиша не видит в этой темнотище. «Кошачьим глазом», увы, поделиться невозможно, поэтому придется сооружать факел. Сделать это нетрудно, и магию подключать не надо, тут на полу валяется достаточно подручных материалов, в том числе и не до конца истлевшего тряпья. Но вот вопрос — не привлечет ли огонь неизвестную тварь? Или наоборот — отпугнет? Зверюга ведь живет в темноте, и огонь, как все непривычное, должен ее пугать. Но вот зверю ли приносили жертвоприношения аборигены или.., иному существу — вопрос...

От колодца вели в разные стороны три коридора высотой в полтора человеческих роста — с виду совершенно одинаковых, темных, мрачных... Сразу отчего‑то вспомнилось детское: «Налево пойдешь — голову потеряешь...»

В сечении ходы эти были не идеально прямоугольной формы, но близкой к таковой, и у Сварога даже мысли не возникло об их естественном происхождении. Мыслей возникало только две: кто здесь живет и как отсюда слинять побыстрее. Да еще так слинять, чтобы больше не встретиться с дикарями.

Сварог зажег огонь на пальце, чтобы поджечь сооруженный им факел...

Пятница бухнулся Сварогу в ноги, прижался лбом к полу и что‑то быстро залопотал на своем исковерканном таларском. Из всего потока слов Сварог разобрал лишь «Ягуа», «хозяин» и «великий».

В общем‑то, примерно такой реакции Сварог и ожидал. А чего вы хотите от необразованного туземца, на глазах которого человек добывает огонь из пальца. Даже более образованные люди и те вряд ли отнеслись бы к такому зрелищу как заурядной бытовой зарисовке.

— Некогда предаваться идолопоклонству, — поморщился Сварог, поводя факелом из стороны в сторону. — Лучше скажи, куда нам идти? Какой коридор выведет в более безопасные места? Погоди‑ка...

Сварог подошел к одному из трех проемов, давя на пути истлевшие кости.

— Ага, ага... Эй, да поднимись ты, иди сюда! Тебе этот знак не знаком?

Сварог поднес указательный палец к заштрихованному треугольнику, высеченному над входом в коридор. Н'генга замотал головой.

— Впрочем, неважно, — Сварог хоть и говорил вслух, больше беседовал сам с собой, нежели со своим спутником. — Именно отсюда тянет свежим воздухом. Значит, сюда мы и направимся. И давай поскорее уберемся отсюда. Как минимум подальше от колодца. Если здесь столько костей, то наш неизвестный приятель крутится где‑то поблизости — в ожидании нового обеда. И вообще, раньше начнем — раньше выход отыщем...

Колеблющийся свет факела бросал на стены причудливые тени, коридор незаметно, но неуклонно вел вниз. Впрочем, несильный ток свежего воздуха не ослабевал — значит, вскоре уклон должен измениться. Через равные промежутки от тоннеля отходили перпендикулярные боковые ответвления, но соваться в эти подземелья не было никакого желания. Кости попадались и здесь, хотя и не в таком количестве.

— Тихо! Стоять! — вдруг яростным шепотом рявкнул Сварог, резко останавливаясь.

Из глубин подземелья долетел непонятный, но настолько жуткий утробный рык, что они невольно пригнулись. Звук эхом прокатился по разветвлениям тоннеля и затих. Люди замерли.

— Просто какая‑то зверушка блюет... — утирая пот со лба, сказал Сварог. — Но, дьявол, тут такая акустика, ни хрена не понятно, где именно... Ну что, узнаешь какой‑нибудь из голосов джунглей? Что за зверь?

— Не знать, — затряс головой Н'генга.

Может, как раз оттого что «не знать», его лицо было перекошено от испуга, а тело сотрясала мелкая дрожь.

— Иногда по ночам болота издают такие звуки, — пробормотал Сварог. — А местные жители утверждают, что так воет собака Баскервилей...

— Это выть дух земли Матумба, — проговорил Пятница.

— Лучше бы это была собака, — вздохнул Сварог. — Ладно, пошли. Глядишь, прорвемся как‑нибудь...

Двинулись дальше по мрачному коридору, полого уходящему во тьму. Рык больше не повторялся. Однако и того, что услышали, вполне хватило — вопль все еще стоял в ушах.

Ход становился шире, а костей уже почти не попадалось. Никто не добирался до этих мест? А что нам говорит чувство опасности? А оно, если так можно выразиться, «фонило» — ровно, без всплесков предупреждало о присутствующей где‑то рядом угрозе. Однако опасность не нарастала, что неплохо...

Сварог услышал за спиной шорох. Быстро обернулся. Из одного из многочисленных боковых проходов вылетела, вытянувшись в полете, огромная, неясных очертаний тень. Она сбила с ног Н'генга (раздался короткий, полный ужаса вскрик), накрыла его собой...

Это произошло настолько внезапно, что Сварог включился с секундной задержкой. Чувство опасности взорвалось в мозгу сиреной слишком поздно, когда тварь уже прыгнула. Впрочем.., справедливости ради.., включись оно вовремя, все равно ничего не удалось бы изменить.

Исторгнув из себя жуткий, устрашающий вопль, Сварог метнулся к твари. Замахал факелом, искренне надеясь, что огонь отпугнет зверя.

Есть! Тварь отпрянула от огня вбок, а затем попятилась, порыкивая, скребя когтями по камню и отступая от распростертого на полу человека. Пусть недалеко, но все же отогнав зверя, Сварог остановился. Сперва быстро оглядел тварь «третьим глазом», затем включил «кошачье зрение». Очень хотелось понять, с кем имеешь дело.

Ничего потустороннего в твари не было, и никакими колдовскими способностями она не обладала. Просто зверь. Однако зверь редкостный и, стоит признать, слабо сочетающийся в одной реальности с автоматом Калашникова.

Более всего зверюга смахивала на медведя. Ростом, пожалуй, чуть поменьше бурого мишки, но шерсть длиннее — вся слежавшаяся, спутанная, свисает клочьями, на теле видны многочисленные проплешины. Лобастая медвежья башка. Морда более вытянутая и узкая, чем у бурого. А из пасти торчат длинные искривленные клыки. Не клыки, а моржовые бивни.

Сварогу в голову пришло сочетание слов «пещерный медведь» и картинка из прочитанной им в детстве книжки, на которой художник изобразил у входа в пещеру семейство похожих тварей. Книжка, помнится, была про вымерших во всякие мезозой и ледниковые периоды животных. Выходит, не все вымерли, кое‑кто остался. Или же.., это все‑таки не Земля?

Маленькие желтые глазки пещерного обитателя недобро поблескивали в полумраке. Сильный звериный запах достигал Сварога, заставлял морщиться — вонял пещерный житель преотвратно.

Сварог достал из кармана бриджей костяной нож. Вот и все оружие — факел и нож. Да еще магия, к которой Сварог намеревался сейчас прибегнуть. Если тварь даст ему время, конечно...

Пока пещерный зверь вел себя странно — утробно порявкивая, переступал с лапы на лапу. Сделает шаг‑другой вперед с явным намерением приблизиться к очередной двуногой жертве, но словно наткнется на невидимую стену и поспешно отступает назад.

Огонь его так пугает или необычный вид двуногого существа? До этого ему скармливали исключительно темнокожих... Как бы там ни было, а ждать, пока к медведю вернется храбрость, Сварог не собирался.

Он наколдовал кусок жареного мяса и швырнул зверю. Кусок шлепнулся возле передних лап. С неожиданным проворством медведь отпрыгнул от мяса, как от гранаты. Но потом аппетитный запах все же привлек его. Не отрывая маленьких желтых глазок от Сварога, он подошел к мясу, опустил голову, понюхал...

«Ну же, жри, зар‑раза, жри, насыщайся!» Хладнокровие чуть было не покинуло Сварога. Когда в двух шагах от тебя пыхтит саблезубая тварь размером с теленка, ты находишься в его владениях, бежать некуда, а из оружия лишь игрушечный ножичек... В общем, пот лил по спине ручьями.

— Ну молодец, хороший! — облегченно выдохнул Сварог, увидев, как медведь схватил зубами кусок мяса и потащил вглубь коридора. Вскоре оттуда донеслось торопливое чавканье.

— И сколько мяса нужно, чтобы ты наелся, сволочь?

Сварог сотворил два здоровенных куска сочного мяса, один забросил вглубь коридора, поближе к здешнему медведю, другой оставил здесь. Потом подхватил Пятницу на руки.

Некогда было осматривать рану. Прежде надо было отойти подальше. Но Сварог видел, что Н'генга здорово досталось. Тварь распорола ему когтями живот — туземец был в сознании и зажимал рану рукой. Крови не видно, но, как известно, это и есть самое скверное при подобных ранениях. И еще могли быть внутренние повреждения. Когда такая тварь, которая весит никак не меньше полутора центнеров, с разбегу обрушивается на тебя, трудно избежать внутренних повреждений.

Через сотню шагов Сварог остановился, положил своего чернокожего спутника на пол. Сосредоточился. Медиком он не был, но в свое время лары вложили в него элементарный набор целительских умений, своего рода дорожную аптечку. Все не было времени освоить более сложную медицинскую магию... «Врешь, — сам себя обрезал Сварог. — Время как раз было. Но все казалось, что успеется, все откладывал на завтра. Дооткладывался».

Все. Сварог оставил безуспешные попытки. Его аптечка была бессильна против такого ранения, и нечего зря терять время.

Н'генга что‑то просительно пробормотал, когда Сварог поднимал его на руки. Наверное, просил, чтобы оставил его здесь. Ну у них‑то в племени с такими ранениями уж точно никто не выкарабкивался.

А сейчас был один‑единственный шанс на спасение. Зыбкий и хлипкий. Призрачный и вилами на воде писанный. Но был. Сварог помнил свой астральный полет, помнил палатки на лесной поляне рядом с колодцем — родным братом тех двух колодцев, с которыми довелось уже познакомиться. Палатки — это белые люди, экспедиция или военные. Это связь, это вертолет, который может прилететь из ближайшего города. Кто знает, откуда тянет сквозняком и куда они (теперь вернее, только он с Н'генга на руках) могут выйти. Вдруг повезет. Понятно, что шансов не больше, чем выиграть по лотерейному билету. Но все же и по лотерейному кто‑то выигрывает.

Оставив факел и включив «кошачье зрение», Сварог двинулся по коридору, вслушиваясь в подземные звуки. Не исключено, что тварь потащится следом. А ведь у нее.., могут быть сородичи. Вдруг этот пещерный ведмедь не последний из подземных могикан, вдруг их тут целый выводок...

Сварог и не заметил, как окончился бесконечный коридор и он вышел...

— Вперегиб Ловьяда душу мать! Тарос‑небожитель и присны во веки веков! — Сварог медленно опустил на пол Н'генга и выпрямился, глазам своим не веря. Он стоял, овеваемый потоками прохладного воздуха, не в силах пошевелиться, не в силах произнести ни слова. Потому что слова были не нужны.

Увы, это был не выход — по крайней мере в том смысле, в котором он надеялся его увидеть. Не было солнечного света, не было гомона тропического леса. Они по‑прежнему находились под толщей скальных пород... И в этих скалах был вырублен зал.

Вырубленный в скальной толще неведомо когда, кем и для каких целей зал был громаден — потолок и противоположная стена совершенно терялись в слегка колеблющейся серой дымке. Причем колебания эти происходили от того, что возвышалось посреди каменного зала. А посреди каменного зала, строго по центру, возвышалась исполинская каменная пирамида, сияющая ровным бледным светом. Пирамида, покоящаяся на вершине и неизвестно какими силами поддерживаемая в этом неустойчивом состоянии.

Сварог включил «третий глаз».., и — ровным счетом ничего не изменилось. Все оставалось, как и было: светящийся внутренним светом опрокинутый пентаэдр, колышущееся дымчатое марево.., и непонятно из какого источника исходящий едва слышный, но донельзя противный гул, от которого ныли зубы и закладывало уши. И все пять вершин Пирамиды горели неярким колеблющимся огнем. И ни следочка колдовства! Или же колдовство здесь совсем иной природы, которую детектор магии распознать не может?

Вопросы, только вопросы, ничего кроме вопросов...

— Это что, еще одна галлюцинация? — затряс головой Сварог. — Как она держится?! Что это такое?

М‑да, кто бы ответил. И кто бы подсказал, что со всем этим счастьем можно и нужно делать...

— Н'генга не понимать, — вдруг услышал Сварог. — Мы на Земле Духов?

Сварог быстро наклонился над туземцем. Пробормотал пораженно:

— Черт бы меня побрал! Я вообще уже ничего не понимаю...

В самом деле, такого не бывает — в призрачно‑бледном сиянии кровотечение остановилось, рана Н'генга затягивалась на глазах. Туземец отнял руку от живота, и Сварог увидел, как розовая, будто у младенца, кожа появляется там, где минуту назад клочьями свисало мясо. Да и Пятница, на последнем участке пути впавший в полубессознательное состояние, бредивший на руках Сварога (Сварог не сомневался, что вот‑вот начнется агония), разлепил веки и смотрел вполне бодро. Прошла еще минута, и Н'генга как ни в чем не бывало поднялся на ноги. Чернокожий хлопец, глупо улыбаясь, осматривал свои руки, ноги, туловище, как будто видел их впервые.

— Нагляделся я, конечно, на всякие чудеса, но чтоб такое... — пробормотал Сварог.

Пирамида, что же еще? Вот он, исцеляющий чудо‑источник. Всякие там лекарственные лучи, положительная энергия, животворящие эманации — и далее по тексту из газетенки типа «Тайны мироздания». И может быть, именно благодаря Пирамиде смог уцелеть с тех невероятно отдаленных времен такой невозможный зверь, как пещерный медведь. Ну не дает, просто не дает ему помереть эта Пирамида! И он живет, живет, не понимая зачем, почему, просто живет и все. И сколько ж ему лет тогда может быть? Фу‑у...

У Сварога было такое ощущение, что он отчаянно барахтается посреди бескрайнего моря и никак не может выплыть. Реальность в очередной раз расползалась под ним, как намокшая бумага, и сквозь нее проступала реальность другая — пугающая своей неизвестностью... Стоп, а это еще что?

Сварог почувствовал тепло в кармане камзола — точно такое же, какое возникло в подземной библиотеке на материке Атар миллион лет назад в кармане, где лежал древний предмет‑рубин. Теперь же в кармане камзола прятался костяной нож с рукоятью в виде стилизованного муравья. Сварог достал его и тупо оглядел. Повернулся к Пирамиде. Пирамида сияла ровным светом, и в этом свете нож мелко подрагивал, будто вот‑вот готов был вырваться из рук и магнитом устремиться туда, к центру зала.

Так, так... Связь между ножиком и перевернутым колоссом налицо. А проверить, что это за связь, можно только одним способом — подойти к Пирамиде. И нет никакого резона поступать иначе.

Сварог повернулся к величественному сооруже‑ию.

И сделал нерешительный шажок в ту сторону. И еще один. И еще...

Date: 2015-09-25; view: 304; Нарушение авторских прав