Грань эксперимента

Но я не хотел бы, чтобы у читателя создалось впечатление, что я выступаю против постепенного и планомерного наигрывания звеньев. Напротив, это главный, принципиальный путь формирования тройки, а экспериментальное, «оперативное» звено – лишь интересное, но не слишком частое исключение из правила.

Непрерывные эксперименты, бесконечный поиск наиболее удачного сочетания хоккеистов нервируют спортсменов и свидетельствуют о неустоявшихся взглядах тренера. Кроме того, такие «опыты» с составом приводят, как правило, к потере очков и разрушают нравственные устои спортивного коллектива.

Любители спорта, следящие за событиями в мире хоккея, хорошо знают, что у хоккейных звеньев разные судьбы.

Бывает, что тройка рождается легко и безболезненно и живет потом долгие годы. Бывает, что становление нового трио идет в муках, со скрипом, но потом, постепенно звено обретает силу и поднимается на верхние ступеньки лестницы хоккейного мастерства.

Бывает и иначе – все складывается хорошо, тройка стремительно прогрессирует, но однажды, на каком-то этапе, все вдруг рушится, игра расклеивается, и после нервных, иссушающих душу метаний и поисков и самих спортсменов, и тренера выясняется, что тройки уже нет, она перестала быть маленьким коллективом, и все три нападающих, хороших нападающих, никак не могут вернуть былое взаимопонимание и былую силу.

У каждого звена своя история, ко как бы коротка она ни была, какими бы опытными ни были хоккеисты, составляющие тройку, звену всегда требуется какое-то время для «отлаживания» всех частей игрового механизма. Даже если звено с первого своего матча действует весьма успешно, как это было когда-то в тройке Викулов–Полупанов–Фирсов или совсем недавно в трио Кохта–Недомански–Холик.

И, напротив, самая опасная болезнь, которая особенно пагубно сказывается на игре любой команды, заключается в бесконечном экспериментировании с составом, в слепом, ведущемся «на ощупь» поиске оптимального варианта звена.

Осенью семидесятого года хоккейную команду ЦСКА преследовали неудачи. Мы потерпели за два месяца шесть поражений – случай, прямо скажем, невиданный в истории нашего клуба, и, наверное, одна из самых главных причин этого фиаско заключалась в том, что мы начали скитаться по тройкам.

Я, например, успел сыграть и в своем звене, хотя и с разными партнерами, и в «системе», и в тройке Петрова (и на месте Харламова, и на месте Петрова), и с молодыми ребятами из тройки Вячеслава Анисина.

Путешествовал от одного партнера к другому не только я. Наверное, рекордсменом в этих скитаниях стал Юра Блинов – ему досталось больше всех: он, по-моему, сыграл во всех мыслимых и немыслимых сочетаниях.

Особенно трудно пришлось нашему третьему звену. В одном из матчей, кажется, с ленинградским СКА, где нам нанесли сокрушительное поражение, третья тройка чемпиона изменялась с калейдоскопической быстротой: пять вариантов построения звена – это уже слишком!

Примерно такое же положение было в те дни и в «Спартаке», там тоже никак не могли определить оптимальный состав третьей тройки.

И напротив, захватившие со старта лидерство динамовцы выступали тремя стабильными звеньями.

Но что значат постоянные эксперименты с тройками?

Хоккеистам передается неуверенность тренера. Они не знают, с кем будут играть сегодня, с кем – завтра. Они не успевают привыкнуть к временным партнерам. Их дергают, «тасуют», и они не знают, что же от них хотят.

Если я буду работать тренером, то, наметив тройку, отступать от намеченного не стану до тех пор, пока окончательно не уверюсь в том, что из трех моих хоккеистов звено не получится; торопиться с перестройкой троек не буду ни в коем случае.

Вот ведь и Тарасов, вернувшись в команду, начал с того, что немедленно прекратил чехарду с составом, и третье наше звено стабилизировалось. Выяснилось, что Юрий Блинов, Женя Мишаков и Юрий Моисеев – неплохая тройка.

Анатолий Владимирович пригласил их к себе и сказал:

– С вами можно стать не только чемпионами страны, но и чемпионами мира, и я прошу вас доказать это...

И в нашем звене Тарасов не торопился проводить реформы.

Виктор Полупанов получил постоянное место в основном составе и играл до перерыва в чемпионате страны. Он был включен в сборную, и мы все считали, что тройка вот-вот восстановит свою игру – ту игру, что отличала нас в лучшие наши годы.

К сожалению, Виктор сорвался, и его вывели из национальной команды, он не поехал с армейцами ни на «Полярный» турнир, ни на чемпионат мира. Место Полупанова в нашей тройке в ЦСКА занял молодой Владимир Трунов.

Потом Полупанов заболел, но когда Виктор снова начел тренироваться, Анатолий Владимирович не спешил вернуть его в прежнюю тройку: он считал, что это было бы несправедливо по отношению к Трунову. Наш тренер давал Володе возможность попробовать себя в опытной тройке, а проверить собственные силы можно не в матче, а только в серии игр.

Потом тренеры пробовали на месте Володи еще более молодого Сашу Волчкова, и Саша тоже провел не один матч, Конец же сезона семьдесят первого года молодые хоккеисты провели вместе, с ними играл большой мастер Владимир Викулов, и он прекрасно справился с ролью наставника дебютантов.

Наша команда стала чемпионом страны, и во многих матчах тон задавала третья тройка. В ней играли те хоккеисты, которых хотели по возрасту списать из хоккея. Звено, в которое поверили и тренеры, и товарищи по команде.