Я слышал, что отдельные отрывки Библии противоречат друг другу. У самых разных авторов я встречал многочисленные примеры таких противоречий. Что вы об этом думаете?

Вопросы и недоумения по поводу достоверности и непротиворечивости Библии в значительной мере связаны с неверным пониманием языка Писания.

Библия – это откровение Бога о Самом Себе, мире и человеке, обращенное ко всем народам и ко всем векам. Удивительно, насколько эта книга оказалась доступной для понимания самых разных людей: В древности ее читали не только обитатели тогдашнего цивилизованного мира – Римской империи - но и народы совсем другой культуры, те, кого просвещенные греки и римляне считали варварами - готы, норманны, славяне... В наши дни уже потомки этих "варваров" создают новые переводы Библии на сотни и тысячи языков. Библию читают жители современных мегаполисов и индейцы бассейна Амазонки, чей образ жизни покажется нам первобытным; Писание стало доступно эскимосам Аляски, обитателям монгольских степей и жителям островов Тихого Океана. Представители разных народов читают и понимают Книгу книг, несмотря на огромную разницу языков, мировоззрений, культуры, отношений между людьми, обычаев и традиций.

Зная, что Библия написана для всех народов и времен, было бы наивным читать эту Книгу как написанную только для нас и в рамках только нашей – современной русской или, если шире, европейской – культуры. Задача каждого читателя Библии – понять библейский язык в широком смысле слова – не только слова и фразеологические обороты, но и весь исторический и культурный контекст, который стоит за ними. Если мы не умеем понимать библейский культурно-языковой контекст, то мы можем неправильно понять слово Божье.

Когда подобные недоразумения на стыке языка и культуры приводят к неверному пониманию Библии, нам кажется, что Библия противоречит сама себе или общеизвестным фактам. Вот одно из частых возражений начинающих читателей Писания: «Почему в Библии говорится, будто мужики рожают?».

Понятно, что, когда библейский автор писал в родословии, например, «Фарра жил семьдесят лет и родил Аврама, Нахора и Арана» (Быт 11:26), он не имел в виду, что Аврам, Нахор и Аран вышли из утробы своего отца Фарры, и притом в один и тот же год. Выражение «А родил Б» - идиома, которая означает, что мужчина по имени А дал жизнь одному из своих потомков по имени Б (при этом А и Б – не обязательно отец и сын; возможно, речь идет о деде и внуке, прадеде и правнуке и т. д.). В случае Фарры имеется в виду, что ему было семьдесят лет, когда появился на свет его первенец, а затем родились и другие дети.

Итак, Библия написана в рамках иной, чем наша, культуры, и предназначена для всех времен и всех народов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в Библии мы не находим привычных нам стилей и форматов описания фактов. Библейский стиль – это не стиль милицейского протокола, научного исследования и тем более не абсолютно формализованный "стиль", присущий компьютерным языкам. А когда в Библии речь идет о невидимом, духовном мире, то и здесь язык Библии отличается от языка современной философии, а во многом – и от языка систематического богословия.

Мы лучше всего поймем Писание, если примем, что язык Библии – это язык обыденного житейского разговора, с обыденными требованиями к точности и полноте описания. Библия говорит правду – в том числе и тогда, когда новозаветный автор вольно (то есть не буквально) цитирует Ветхий Завет, или когда ветхозаветный автор использует образный язык; Писание правдиво, когда евангелист подробно описывает одни события и пропускает другие, а библейский историк округляет числа. Поясню эту мысль несколькими примерами из книги Чарльза Райри "Основы богословия":

Вольное цитирование, образный язык, различные описания одних и тех же событий не мешают правде быть правдой. Например, вы говорите: "NN заработал сто тысяч долларов". "Правда?" – переспрашиваю я (вот уж не думал, что он так богат). Вы отвечаете "да" и говорите правду, даже если NN, по данным налогового управления, заработал 100357 долларов. Или я говорю: "Я видел, как солнце восходит над Большим Каньоном – поразительное зрелище!" Я говорю правду, хотя, с точки зрения астрономии, солнце не восходит над Большим Каньоном (…)

Еще один пример: моя жена рассказывала, что она видела, как гвардеец почетного караула у Букингемского дворца упал в обморок. В тот день было очень жарко, и солнечный удар получили (и упали в обморок) трое часовых. Об этом сообщили в газете, и это было правдой. Если бы моя жена утверждала, что пострадал только один солдат, ее сообщение было бы неправдой. Но жена сказала о том, который был к ней ближе и которого она видела своими глазами; (…) она сказала правду.

Апостол Павел утверждает: "… в один день их погибло двадцать три тысячи" (1 Кор 10:8); а в Книге Чисел о том же событии сказано: "умерших же от поражения было двадцать четыре тысячи" (Числ 25:9). Оба стиха говорят правду (вероятно, обе цифры – приблизительные; к тому же Павел говорит о погибших в "один день", а Книга Чисел учитывает и тех, кто погиб позже).

(…) Большинство споров об ошибках, истине, правде - слишком абстрактны; это – споры философов. Но большинство людей прекрасно понимает, что говорить приблизительно – не значит говорить ложь. Библия непогрешима; она говорит правду; ни в одном ее слове нет лжи." (Ч. Райри, "Основы богословия"; Москва, "Духовное возрождение", 1997, сс. 95-96).

Но если истолковывать все в переносном смысле, то любая фраза может иметь какой угодно смысл; а отсутствие определенного смысла есть бессмыслица. Кажется, Ф.М.Достоевский однажды заметил, что аллегорию о франко-прусской войне он сможет вывести буквально из любого текста, который ему принесут, будь то "Записки сумасшедшего" Н.В, Гоголя, державинская ода "Бог" или стихи Фета. Ведь так и из Библии можно вывести все что угодно?

Нет, из Библии нельзя вывести "все, что угодно". Заметим, что язык обыденного житейского разговора, о котором мы здесь говорим – это вовсе не аллегория. Беседуя друг с другом, мы обычно не говорим аллегориями; мы хотим донести до собеседника какую-то мысль, какую-то конкретную информацию – и, как правило, нам это удается!

Заметим, что непосредственный смысл если библейского повествования остается в силе даже в том случае, когда рассказ имеет иной, более глубокий смысл, помимо буквального. Например, в рассказе об Иосифе и его братьях (Книга Бытия, главы 37, 39-50) можно усмотреть аллегорию об Иисусе Христе и Его братьях – евреях. Однако при этом прямой и непосредственный смысл повествования остается в силе. Иосиф действительно видел сны и был продан своими братьями в рабство к язычникам в Египет, где стал великим правителем, а затем открылся своим братьям и помог своей семье переселиться в Египет.

Впрочем, если речь идет об описании духовной реальности, то язык Библии неизбежно становится образным. Мы просто не можем описать невидимую духовную реальность иначе, как посредством символов.

Очень часто, толкуя о вещах, неуловимых чувствами, мы вынуждены употреблять слова, которые в прямом своем смысле обозначают вполне ощутимые предметы или действия. Когда мы говорим, что улавливаем смысл фразы, мы не думаем, что гонимся за смыслом и ловим его, как охотники. Все знают это явление, и в учебниках оно зовется языковой метафорой. Если вы думаете, что метафора – просто украшение, причуда ораторов и поэтов, то вы серьезно ошибаетесь. Мы просто не можем говорить без метафор об отвлеченных вещах. В труде по психологии и по экономике не меньше метафор, чем в молитвеннике и в сборнике стихов. Всякий филолог знает, что без них обойтись нельзя." (Клайв С. Льюис, "Чудо"; Москва, Гнозис-Прогресс, 1991, с. 72)

Однако и эти образы имеют вполне определенный смысл. Неправы те, кто думает, будто "выражаться метафорически" значит "говорить условно, не всерьез, понарошку".

Они правильно считают, что Христос выражался метафорически, когда велел нам нести крест; но они неправы, выводя из этого, что Он просто посоветовал нам пристойно жить и давать немного денег на бедных. Они правильно считают, что огонь геенны — метафора, но они неправы, выводя из этого, что речь идет "всего лишь" об угрызениях совести. Они говорят, что рассказ о грехопадении нельзя понимать буквально, но почему-то выводят отсюда (я сам слышал), что падшие люди, в сущности, стали лучше. Поистине разумнее решить, что если "у меня разбито сердце" — метафора, понимать её надо в самом жизнерадостном смысле. Такие объяснения, честно говоря, я считаю просто глупыми. Для меня самые образные выражения христиан означают вещи потрясающие и "сверхъестественные", сколько ни очищай их от древних метафор. Они означают, что кроме физического и психофизического мира учёных есть и нетварная, безусловная Реальность, вызвавшая этот мир к бытию; что у Реальности этой — своё строение, в определённой мере (но не в полной, конечно) выраженное в учении о Троице; что Реальность эта в каком-то земном году вошла в наш мир, стала одной из его тварей и произвела какие-то действия, которые мир сам по себе произвести не может; и, наконец, что это изменило наши отношения к безусловной реальности. Заметьте: бесцветное "вошло в наш мир" ничуть не менее образно, чем "сошёл с Небес"; мы просто заменили вертикаль горизонталью. И так будет всегда, если вы попытаетесь подправить старый язык. Речь станет много скучнее, но никак не буквальнее. (Там же, сс. 79-80)

Михаил Логачев

Библия описывает не только духовную реальность, но и вполне конкретные события, происходившие в пространстве и времени. Можно ли сказать, что эти события описываются буквально и правдиво?

Да, действительно, исторические события происходили обычным образом и были описаны очевидцами правдиво - на обыденном уровне точности. Разница между образным и буквальным описанием довольно очевидна.

Говоря, что Христос — Сын Божий, никто и не думал внушить, что Бог производит потомство в нашем, земном смысле; и потому мы ничуть не обличаем христианство, называя это метафорой. Но когда говорят, что Христос превратил воду в вино, надо понимать это буквально: если это произошло, чувства могли воспринять это, язык — описать. Когда я говорю: "У меня разбито сердце", вы прекрасно знаете, что увидеть этого нельзя. Если я скажу: "У меня разбилась чашка", а она цела, — я или солгал, или ошибся. Свидетельство о чудесах, происшедших в Палестине в I веке, — или ложь, или миф, или исторический факт. Если они (или их большая часть) — ложь или миф, христианство обманывает людей вторую тысячу лет" (Клайв С. Льюис, "Чудо"; Москва, Гнозис-Прогресс, 1991, с. 72, сс. 80-81).

Михаил Логачев