Часть вторая 6 page. Когда рокот вертолета затих вдали, Саша повернулся к Степанцову и сказал:

Когда рокот вертолета затих вдали, Саша повернулся к Степанцову и сказал:

– Мы здесь одни. Улетим мы обратно или останемся в тайге навсегда – зависит только от нас самих.

Он подхватил рюкзак, забросил его на плечо и уверенно зашагал вперед.

Саша несколько раз глубоко вздохнул, нагнулся, сорвал ягоду, укрытую нежно‑зеленым листочком. Ягода была сочная, водянистая, с большой косточкой внутри. Здесь, в Сибири, ее называют костяникой. Неповторимый вкус ягоды и душистый воздух подействовали на него, как легкий наркотик. Это было нечто вроде эйфории.

Он заметил, как удивленно озирается по сторонам Сергей. Белов знал, что первое потрясение от встречи с тайгой у Степанцова вскоре пройдет.

Мощь тайги отпустит, перестанет тяжелым грузом давить на сознание. Появится восторг и ощущение, похожее на опьянение – чувство полной свободы и счастья.

Белов сразу направился к засохшей сосне на краю поляны. Справа от нее начиналась тропинка, ведущая в таежную деревню. Саша обрадовался, что сосна до сих пор не упала; ведь в тайге все очень быстро меняется, это те же джунгли, только северные. Белову давно хотелось увидеть это, похожее на скульптуру, дерево, так поразившее в прошлый раз его воображение, поэтому он и высадился здесь, а не ближе к жилью.

Они подошли к засохшему корявому дереву. Когда‑то эта сосна с причудливо изогнутым стволом была такой высокой, что, казалось, подпирала небеса. Потом она за‑, сохла и однажды зимой, не выдержав тяжести осевшего на нем снега, переломилась пополам. Теперь мертвое дерево напоминало человека с вытянутыми руками; нижний, самый толстый сук, показывал на северо‑запад. – Нам туда, – сказал Белов.

– А что там?

– Там? Там нас ждут, – Саша без колебаний ступил на еле заметную тропку.

Саша и Сергей шли по тропинке, петлявшей между деревьями. По мере того, как они углублялись в лес, становилось все темнее и темнее; могучая хвоя закрывала свет. Трава, устилавшая землю в подлеске, внезапно закончилась. Теперь они ступали по ковру из мягкой высохшей хвои. Было тихо, даже звука собственных шагов не было слышно.

– Долго нам еще? – спросил Степанцов.

Он почему‑то перешел на шепот; наверное, из‑за непроницаемой тишины, царившей вокруг.

– Не очень, – так же тихо ответил Белов, – километра полтора. Там, в распадке, есть деревенька Медвежка. На сто верст в округе больше нет никакого человеческого жилья. Во всей Медвежке – шесть домов. Из них жилой – только один. Летом в нем живет охотник Аким.

– Летом? Почему летом?

Белов вспомнил, как он сам в свое время был удивлен этим фактом. Поэтому объяснил подробно.

– Аким – охотник‑промысловик. Промышляет пушного зверя. Летом у зверя Мех жидкий и короткий, а зимой шуба отрастает – то, что надо. Поэтому охотничий сезон длится с октября по март. Осенью Аким уходит в тайгу и ходит между зимовками, собирает соболей, горностаев и куниц, попавших в капканы. Весной он продает выделанные шкурки, а летом – готовится к новому сезону Делает на зимовках запасы продовольствия и дров. Понятно?

Степанцов кивнул.

– Так мы идем к нему?

– Да. Если застанем. Вообще‑то, он нам не очень нужен. Мы охотимся на другого зверя.

Белов внезапно обернулся и показал на левую сторону груди Степанцова.

– Этот зверь сидит здесь. Он делает тебя слабым. И ты должен его убить.

Тропа иногда терялась в траве, но они находили ее снова и снова – едва заметную вытоптанную ленточку, убегавшую к распадку. Рельеф изменился; теперь они шли под горку. Казалось, ноги сами несут их к заветной цели. Еще через полчаса сплошные ряды деревьев закончились, и взглядам их предстала маленькая деревенька на берегу быстрой таежной речки.

Степанцов обратил внимание, что дома расположены как‑то странно: по кругу, а не вдоль дороги, как обычно в России. В центре этого круга находился старый колодец. Белов, заметив его удивление, объяснил:

– Видишь ли, зимой, когда метет, опасно выходить на улицу. В этих местах бывают такие бураны, что вытянутую руку не видно. Можно запросто выйти и никогда больше не вернуться. Поэтому дома стоят кругом, и все двери ведут к центру этого круга. Так безопаснее.

Сергей не увидел ни одного, столба с натянутыми проводами. Значит, здесь же нет электричества?

– Само собой! – усмехнулся Белов. – Откуда ему здесь взяться? В тайге другая энергия. Очень скоро ты ее почувствуешь.

Они спустились по откосу к деревне. Бело направился к одному из домов. Еще издалека он заметил, что дверь заложена деревянным засовом.

– Значит, Акима нет. Ну что же? Будем устраиваться на ночь.

Солнце уже садилось за обрез темневших вдали сосен. Саша взглянул на часы: стрелки показывали четверть девятого.

Он открыл дверь дома и вошел в просторные сени. В углу стояли широкие самодельные лыжи, подбитые мехом. На стене висело выдолбленное из целого куска дерева корыто. Дверь, ведущая в жилую часть избы, была обшита медвежьей шкурой. Здесь все было приспособлено для одной‑единственной цели – выжить, уцелеть в этом загадочном царстве дикой природы.

Центральное место в жилой части избы занимала огромная печь, гораздо больше, чем принято ее делать

в средней полосе России. В топке можно было сидеть и не касаться головой свода.

– Эта печь по совместительству служит парилкой, – пояснил Белов. – Я, правда, ни разу не пробовал, но Аким рассказывал, как это делается.

Затем они прошли в большую комнату Посреди нее стоял стол из толстых неструганных досок, рядом с обеих сторон лавки. На стене грубо сколоченная полка с посудой. Белов снял с плеча рюкзак и стал выкладывать на стол консервы. Отдельно он положил упаковку спичек и мешочек с солью – подарки для лесного жителя.

Быстро стемнело. Свет с трудом проникал сквозь узкие закопченные стекла единственного оконца. Белов взял керосиновую лампу, снял стеклянный колпак и зажег фитиль. Комната озарилась желтоватым помигивающим светом. Саша прикрутил фитиль, чтобы не коптил.

Степанцов распаковал свой рюкзак. Он тащил его от самой поляны, но даже не поинтересовался, что там лежит. На поверку оказалось все то же самое, что и у Белова – консервы, хлеб, сменное белье и теплые носки.

Белов расстегнул боковой карман рюкзака и вытащил охотничий нож – длинный, с широким лезвием. Несколькими ловкими взмахами он вскрыл две банки тушенки и нарезал хлеб толстыми ломтями.

– Давай поужинаем и ляжем спать, – предложил он. – Завтра рано вставать.

Степанцов несколько раз пытался осторожно расспросить Белова, что же он задумал, но Саша упорно отмалчивался, не желая ни о чем рассказывать.

После ужина Белов лег на хозяйскую кровать и тут же заснул, а Сергей устроился на лежанке, покрытой старыми истертыми шкурами. От них пахло чем‑то кислым. Степанцов некоторое время глядел в почерневший от времени и копоти потолок, а потом словно провалился в темную пропасть…

XXVIII

На следующее – утро он проснулся оттого, что по избе кто‑то ходил, скрипя половицами, и напевал какой‑то шаманский мотивчик без слов: громко, не опасаясь разбудить спящих. Со своего места на лежанке Сергей не мог разглядеть, кто именно нарушает тишину. Он приподнял голову и увидел Белова,

все еще лежавшего в постели. Значит, кроме них в доме был кто‑то третий. – Скорее всего, хозяин. Сергей сел и свесил ноги с лежанки. Белов вскочил с кровати.

– Аким! – воскликнул он радостно. – Вернулся, бродяга!

Он бросился к Акиму и стиснул его в объятиях. Сергей пригляделся к охотнику: низкого роста, седоволосый, с круглым загорелым лицом аборигена тайги. Трудно было определить его возраст. Ему могло быть и сорок, и восемьдесят лет.

Аким снял с плеча вещмешок и поставил его на стол. В вещмешке что‑то звякнуло.

– В поселок ходил, – гордо сообщил Аким и стал доставать водку: бутылку за бутылкой.

Последняя оказалась наполовину пустой, но по виду охотника нельзя было сказать, что он заметно пьян.

– Ну, зачем же ты так? С утра пораньше? – укоризненно сказал ему Белов.

– Мне можно. Я в отпуске, – ответил Аким и снова принялся что‑то напевать.

Белов рассмеялся: Аким ни разу в жизни не бывал в отпуске, потому что все его существование с малых лет – сплошная охота. И свободного времени у него тоже никогда не было: после одной охоты он тут же начинал готовиться к следующей. Сказать по правде, раньше Белов завидовал его образу жизни: Аким зависел только от природы и самого себя, а не от городских и федеральных властей, конъюнктуры рынка, цен на бензин или алюминий, зарплаты, настроения начальства и прочая, и прочая.

Но цивилизация в виде алкоголя и здесь настигла его. И почему человеку обязательно надо себя чем‑нибудь разрушать: никотином, водкой, наркотиками, да чем угодно, лишь бы не быть здоровым? Размышления Белова прервал недовольный голос Акима:

– Охоты нет – ружья ты не взял. Водки тоже не привез. Зачем прилетел? К Алатырь‑камню ходить?

Степанцов спрыгнул на пол и вышел из‑за печи. Он подошел к Акиму и протянул руку.

– Здравствуйте! Я – Сергей.

Рукопожатие таежного отшельника оказалось неожиданно крепким для его невеликого роста. Аким, оглядел боксера с ног до головы и спросил:

– Первый раз в тайге?

Степанцов удивился. Неужели это так заметно? Но откуда он может знать?

– Аким – следопыт, – пояснил Белов. – Он на сажень в землю видит. От его глаз ничто не укроется.

– Так я и знал, – разговаривал сам с собой охотник. – К Алатырь‑камню ходить… Эх!

Он подошел к полке с посудой, достал граняк из мутного голубоватого стекла и налил в него до половины водки. Затем он запрокинул голову и выплеснул содержимое в рот. Проглотил одним махом, даже не поморщившись, и потом как‑то Стыдливо занюхал рукавом.

– Сейчас пойдешь? – спросил Аким.

– Да. Времени у нас мало, – ответил Белов.

Аким достал из кармана кисет, вынул из него полоску газетной бумаги, щепоть табаку и стал скручивать козью ножку.

Степанцову не терпелось спросить, что же это за Алатырь‑камень такой? Зачем Белов собирается идти к нему? Но, судя по поведению Саши и Акима, тема эта была настолько серьезная, что они не хотели ее обсуждать.

Охотник взял спички, прикурил. Избу наполнил сладковатый запах самосада. Аким снова затянул песню без слов, но на этот раз она звучала печально.

Белов сидел и молчал, не желая его прерывать. Аким снова выпил и уже порядком захмелел. Вдруг он заговорил:

– Ты же знаешь, Саша, мне туда нельзя. Я там уже был. Хозяин тайги дал мне то, что я хотел, а я за это расплатился.

Аким развязал тесемки на куртке из кожи марала. – Под ней оказалось обычное солдатское белье, давно нестиранное и латанное‑перелатанное, Аким задрал рубаху и показал рубцы на смуглой безволосой груди. Таких шрамов боксер еще не видел. Четыре параллельные бугристые дорожки наискосок тянулись от ключицы к животу.

Степанцову вдруг стало не по себе, но он постарался не подавать виду.

– Хозяин тайги захочет, – продолжал Аким, – даст все, что пожелаешь, только надо за это заплатить. Ты готов платить? – обратился он к Белову.

Саша задумался. На мгновение его одолели со мнения. Правильно ли он поступает, подвергая свою и чужую жизнь опасности? Имеет ли он на это право?

Он нахмурился. Но уже через секунду внутренне встрепенулся, отгоняя прочь мрачные мысли. В конце концов, ему не привыкать. Он всегда и за все платил сполна, Так будет и в этот раз.

– Я готов, Аким, – ответил Белов, спросив у боксера взглядом, согласен ли он: тот кивнул. – Мы пойдем и попросим.

Если до этого у Степанцова и были пути к отступлению, то теперь они были отрезаны.

– Ладно, – согласился Аким, – дело ваше…

Он затушил самокрутку и положил ее на край стола. Затем встал и, покачиваясь, пошел к огромному кованому сундуку, стоявшему в дальнем углу. Ногами он выписывал кренделя, но речь его была по‑прежнему ровной и четкой.

Аким откинул тяжелую крышку и снял наполовину истлевшую рогожку, прикрывшую содержимое сундука. Знаком подозвал гостей и достал со дна сундука толстую палку, потемневшую от времени. К ее концу сыромятным ремешком было крепко накрепко, примотано широкое, бритвенной заточки лезвие.

Казалось, охотник правил его только вчера. А вот древко, напротив, выглядело как экспонат этнографического музея: оно было покрыто какими‑то пиктограммами и казалось очень и очень древним.

– Без него вас не пущу – Хозяин вас не примет. Мой прадед с этим копьем ходил, отец ходил, потом я ходил. К Алатырь‑камню нельзя приходить с ружьем в руках, плохо будет. Вот, возьми.

Аким передал копье Белову и снова полез в сундук. На сей раз он извлек из него самодельный охотничий нож с рукоятью из лосиного рога в расшитых узорами ножнах и отдал его Сергею. После этого он захлопнул сундук и поплелся к кровати.

– Лодка и весло в сарае, Саша. До пятого переката пройдете на лодке. После пятого будет плес, от него иди прямо на горную гряду. Версты три‑четыре от берега – и вот он, Алатырь‑камень…

Аким улегся на кровать и вытянулся во весь рост. Он сложил руки на груди и стал похож на покойника.

– Чего это он? – шепотом спросил Степанцов, продевая свой ремень в кожаную петлю на ножнах.

Белов приложил палец к губам.

– Тихо. Пусть спит. Я же говорил – он нам не помощник. Мы все должны будем сделать сами.

Белов пошел к выходу и знаком велел боксеру следовать за ним. Сергей только теперь заметил на стене старую тулку Акима. Сердце его сжалось от дурного предчувствия.

– Может, лучше ружье взять? – спросил он.

– Нет, – отрезал Белов. – Ты же слышал, с ружьем к камню подходить нельзя; У каждой игры есть свои правила, лучше их не нарушать.

Они вышли из дома, обошли его с торца и оказались перед большим сараем. Когда‑то в нем держали сено и домашнюю скотину – может быть, корову, а может, овец. Но сейчас все пришло в запустение. Стропила подгнили и кое‑где надломились, в стенах зияли щели. Белов нашел насос, вытащил наружу надувную лодку и попросил Сергея ее накачать.

Пока Степанцов был занят лодкой, Белов еще раз сходил в избу и собрал рюкзак: небольшой запас еды, спички и носки на смену. Больше и не понадобится. К моменту его возвращения Степанцов уже управился с лодкой. Он заметил, что Саша собирается идти; налегке, и предпринял еще одну попытку выяснить, что же их ожидает.

– Теперь ты можешь объяснить мне, что все это значит?

Белов вместо ответа улыбнулся и подвел его к колодцу в середине круга, образованного домами. Колодец был старинный; раньше такие называли журавлями: высокий столб с поперечной перекладиной; на одном конце перекладины – противовес, на другом – цепь с ведром. Но Белов не стал набирать воду. Он показал Сергею странный узор, вырезанный на столбе.

– Видишь?

Степанцов пригляделся. Судя по всему, узор был вырезан очень давно. Глубина выборки была неравномерной, но все же, присмотревшись повнимательнее, можно было увидеть крест с солнечным кругом на нем.

Белов заставил Сергея обойти вокруг столба. И тогда Степанцов увидел, что узор этот повторяется. На разной высоте, разного размера, но он оставался неизменным: это был крест, очень похожий на кельтский. Белов скинул брезентовую куртку, расстегнул на груди рубаху и обнажил плечо. У него была точно такая же татуировка.

– И что из этого следует? – спросил удивленный Сергей.

– Одно из двух, – пожал плечами Белов. – Либо это немыслимое совпадение, либо знак.

– И ты думаешь, что это знак? Даже если это знак, что он означает?

Белов пообещал, что расскажет по дороге, и пошел к лодке, лежавшей на зеленой траве. Он взялся за тросик, протянутый вдоль борта, Сергей догадался подхватить лодку с другой стороны. Они кинули на дно рюкзаки, весло и копье, обмотанное куском кожи, переглянулись и зашагали к речке…

На мелководье опустили лодку на воду. Степанцов сел посередине, а Белов устроился на корме. Он оттолкнулся веслом от круглого гладкого камня, держа курс на стремнину. Течение подхватило лодку и понесло вниз по реке.

Река Ус, как и все таежные речушки, была быстрой и очень холодной. Она брала начало в предгорьях Восточного Саяна и подпитывалась талым снегом ледников. Скорость течения, по прикидкам Белова, была не меньше десяти километров в час, поэтому грести не имело смысла. По течению прибавка в скорости будет невелика, а против нет смысла – все равно не выгребешь. Теперь у них было время для беседы, и Белов начал рассказывать.

Оказалось, он познакомился с Акимом прошлой зимой. На комбинат прилетал один крупный заказчик, солидный человек, крупный бизнесмен из Германии, неправдоподобно рыжий и весь покрытый веснушками. Ему захотелось поохотиться на марала – это такой крупный олень.

Белов, конечно, пообещал, что все будет сделано на высшем уровне. Поговорил с егерями, и они сообщили, что есть, мол, такая глухая таежная деревенька – Медвежка. Там живет Аким – лучше него охотника в наших краях не найти. Сначала Белов отнесся к их словам с недоверием, подумал, что парни не хотят брать на себя лишние хлопоты.

Но вертолетчики сказали то же самое, и Белов с немцем полетели к Акиму на вертолете. Разыскали его на одном из зимовий – над трубой курился дымок; покрутились над ним немного и улетели в сторону Медвежки. Аким догадался, что к чему. К вечеру он вернулся в деревню – на лыжах, с ружьем за плечами. Белов объяснил ему суть дела, и Аким согласился.

– На следующее утро, – продолжал Белов, – я на собственном опыте убедился, что он прирожденный охотник. Он чувствовал зверя не хуже волка. К концу дня мы нашли свежую оленью тропу, Аким быстро устроил лежку, и мы затаились. По утренней зорьке по тропе пошли маралы. Их было много, целое стадо. Немец искал крупного самца с ветвистыми рогами. У бизнесмена была винтовка с оптическим прицелом, у Акима – старое ружьишко. Они выстрелили одновременно. Марал упал. Он был убит наповал. Потом, правда, Аким показал мне, чья пуля его убила. Немцу показывать не стал – зачем расстраивать гостя?

Они освежевали тушу, сняли шкуру и, погрузив мясо на санки, вернулись в Медвежку. Обогрелись у печи, выпили как следует и разговорились… Немец оказался слаб насчет приема на грудь, да и устал с непривычки. Короче, он уснул, и тогда Аким, который проникся к Белову уважением, рассказал ему лесную легенду.

– Можешь верить в нее, можешь не верить – дело твое, – предупредил Саша Сергея, – я просто повторю то, что от него услышал…

Невдалеке раздался глухой, похожий на рокот, рев рассерженного зверя. Белов и боксер насторожились.

Степанцов вытянул вперед руку.

– Саша, смотри!

Белов выглянул из‑за его спины и увидел белые шапки пены на огромных валунах. Их спины торчали из воды, словно панцири гигантских доисторических черепах. Белов привстал на дне лодки. Это было рискованным трюком. Лодка тут же закачалась, словно намереваясь выбросить людей в воду, но этих нескольких мгновений Саше хватило, чтобы правильно оценить ситуацию. Белов стал размашисто загребать веслом, прижимая лодку к правому берегу; там, справа, течение замедлялось, и вода выглядела относительно спокойной. Но только относительно.

Он хорошо запомнил это ощущение – новое, до той поры неизведанное – когда маленькая надувная лодочка попадает в перекат. Когда суденышко ухнуло вниз, Белову показалось, будто он попал на аттракцион «русские горки». Все внутри у него оборвалось, когда их с головой окатило фонтаном ледяных брызг. А затем наступила тишина, и снова стало спокойно. Только перекат ревел позади, да вода плескалась на дне лодки.

Степанцов, не дожидаясь указаний, принялся вычерпывать воду руками. Белов показал ему на маленький походный котелок, привязанный к рюкзаку.

Сергей кивнул, взял котелок, и работа пошла быстрее. Вскоре ему удалось «откачать воду из трюмов», и можно было ненадолго перевести дух до следующего переката. Сергей устроился поудобнее и приготовился слушать таежную легенду.

– Ну, так вот… – продолжал Белов. – Немец храпел, положив голову на стол. Мы хотели перенести его на кровать, но он упросил нас устроить его на печке. Такой вот любитель русской экзотики попался. Мы не стали его переубеждать – забросили на лежанку, а сами вернулись за стол. И тут Аким неожиданно спросил, есть ли у меня заветное желание?

Белов тогда ответил, что, наверное, есть, как и у любого смертного. Аким покачал головой и объяснил, что желания бывают разными. А это, самое‑самое заветное, должно быть чистым и направленным не на себя, а на другого человека. Белов не понял и попросил объяснить, что он имеет в виду. Аким вместо ответа спросил, что тот знает про Хозяина тайги. Оказалось, ничего.

И тогда охотник рассказал, что Хозяин тайги, – это огромный черный медведь. Он выше самых высоких кедров, поэтому живет в горах, в Саянах, но его не всем дано увидеть. Когти у него как черные молнии, глаза горят огнем, а дыхание несет смерть. Если разозлить Хозяина тайги, он ревет, как буря, и может наслать ураган или другое стихийное бедствие, потому что ему подвластны силы природы. Но Хозяин может быть и добрым. Он помогает людям, но не всем, а только тем, кто этого достоин. В сердце тайги стоит Алатырь‑камень, покрытый искусной резьбой. Любой человек может прийти к камню и попросить Хозяина исполнить одно, самое заветное его желание. Если Хозяин тайги сочтёт это желание хорошим, он поможет. Если нет, проситель исчезнет без следа, даже костей от него не останется,

– Аким завершил свой рассказ мудрой мыслью, которая мне запомнилась на всю жизнь: надо быть очень осторожным в своих желаниях, – сказал Белов и замолчал.

Сергей будто своими глазами увидел эту картинку: неторопливую ночную беседу, состоявшуюся прошлой зимой. В печи потрескивают дрова, на лежанке храпит рыжий немец, а за столом сидят два человека и разговаривают о чем‑то сокровенном…

Они прошли еще один перекат. На этот раз Белов действовал увереннее. Он выбрал широкий промежуток между валунами и правил прямо туда. Сергей заранее приготовил котелок, но, к счастью, воды было немного. Когда второй перекат затих позади, Белов продолжил рассказ.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь, я тоже так рассуждал. Для меня это была страшная сказка, из тех, что мне в детстве перед сном рассказывала мать.

Я в душе посмеялся и спросил Акима, ходил ли он сам к Алатырь‑камню? Он показал мне свои шрамы на груди, и я понял, что охотник не шутит. Шрамы – они ведь как иероглифы, это отметки судьбы на теле человека.

Аким описал, как выглядит Алатырь‑камень – он черный и гладкий там, где не покрыт узорами. В полночь, когда на небе загораются звезды, он начинает светиться мягким зеленоватым светом. В этот момент нужно подойти к нему, приложить правую руку к узору и повторить про себя свое заветное желание.

Повторить три раза, и сразу же идти обратно. Идти и не останавливаться. Хозяин тайги обязательно тебя испытает. Если ему не понравится твое желание, ты сгинешь навеки. Даже если желание будет хорошим, он все равно проверит силу твоей веры…

Однажды у Акима тяжело заболел младший – брат. Ему было трудно дышать, вместе с кашлем изо рта вылетали сгустки крови, и лоб у него был горячим, как угли в печи. Брат таял прямо на глазах, и тогда Аким решил попросить за него Хозяина. О камне ходила дурная слава. Многие из предков охотника уходили к нему да немногие вернулись. Но, всякий раз, когда им приходилось туго, кто‑нибудь шел к Хозяину и просил его о милости.

На столбе в Медвежке только шесть узоров. Шесть желаний выполнил Хозяин, и одно из них – Акима. Остальные охотники пропали без следа; видимо, их желания были недостаточно чистыми, и они больше думали о себе, чем о других. Конечно, было страшно, но делать было нечего. Брат погибал на руках у матери, и никто не надеялся, что он переживет следующую ночь. Утром Аким собрался и пошел к Алатырь‑камню.

Все было так, как рассказывали старики. В полночь камень засиял бледным зеленоватым светом, и узор стал четко различимым. Аким приложил к нему руку и трижды повторил про себя: «Хозяин, прошу, сделай так, чтобы мой брат был здоров!» Потом он развернулся и побежал назад что было силы, так ему было страшно.

Ведь за ним по следу шла стая волков, но никто из них не решился напасть на человека. Наверное, Хозяин им не позволил, отложил испытание. Аким выбежал на поляну и посмотрел наверх. С черного неба на него смотрели горящие глаза Хозяина. И тогда он побежал еще быстрее. Но зато, когда он вернулся в деревню, его брат был здоров. Они прожили вместе еще два года, а потом тот уехал в поселок, нашел там работу. ‑

– Вот такая история, – подвел итог Белов. – За что купил, за то продаю.

Сергей задумчиво покачал головой. Рассказ был, конечно, интересным, но…

– Постой! – вдруг воскликнул он. – Так откуда у него взялись эти шрамы, он объяснил?

– Нет, про шрамы он не сказал ни слова.

– Может, они появились позже? – с недоумением спросил Степанцов. – Ну перепутал мужик, с кем не бывает? Тем более – один в тайге, тут кто угодно умом подвинуться может.

– Может быть, – пожал плечами Белов, – Эта история вылетела у меня из головы и вспомнилась только тогда, когда ты показал мне факс и сказал, что не можешь драться.

– И что ты надумал?

– И я хочу попросить за тебя, чтобы Хозяин убил зверя, который затаился в тебе. Надеюсь, он не сочтет это желание недостойным.

– Ты думаешь, он тебя послушает? – Степанцов недоверчиво хмыкнул.

– Мне кажется, да. Вспомни мою татуировку. Разве это случайность?

Они надолго замолчали. Заговорили только тогда, когда подошли к третьему перекату, и нужно было быстро выгребать влево. Солнце миновало зенит и стало клониться к западу. Справа и слева от русла реки вставали исполинские кедры. Саша и боксер подолгу плыли в их тени, словно по дну глубокого ущелья. Затем кедры заканчивались, и они снова чувствовали жаркие лучи на обожженных лицах.

По расчетам Белова выходило, что они проплыли не менее пятидесяти километров. Видимо, им путь назад предстоял долгий и трудный, с лодкой и вещами на плечах. Хотя Ус петлял, и расстояние по прямой могло оказаться куда короче.

Белов размышлял над словами Акима: «Хозяин говорит: бери все, что хочешь, только не забудь за это заплатить». Он гадал, какой может оказаться эта цена. Не будет ли она непомерно высокой? По выражению лица Степанцова Саша понимал, что его преследуют те же мысли. Ну и какого черта? Разве победа, прежде всего – победа над собой, того не стоит? Стоит. А значит, за нее нужно бороться…

Впереди послышался уже знакомый рокот переката.

– Четвертый, – сказал Сергей и улыбнулся. – Мы уже близко. А знаешь что, Саша?

– Что?

– Я верю Акиму. И тебе тоже верю.

– Все будет хорошо, – подбодрил его Белов. – Мы сможем. Мы все сможем.

XXIX

Они без происшествий миновали четвертый перекат, а на пятом терпение Фортуны лопнуло. Белов не заметил валун, скрытый водой. Опытный охотник, вроде Акима, сразу бы увидел небольшой водоворот над ним, но для Белова это было полной неожиданностью.

Лодка зацепилась днищем за камень, и ее развернуло поперек течения. Саша не успел выровнять суденышко, набежавшая волна опрокинула его.

В последнюю секунду у Белова мелькнула мысль: «Только бы ничего не потерять». Он одной рукой схватил копье, а другой уцепился за тросик, натянутый вдоль борта, и успел отметить, что Степанцов сделал то же самое. Весло поплыло вниз по течению, мелькая в клочьях. пены, более тяжелый рюкзак мгновенно затянуло на дно. К счастью, после переката течение уже не было бурным. Белов вынырнул из воды и сразу потянул лодку к берегу, но это оказалось непростым делом. Сергей пришел ему на помощь, и они вдвоем, ругаясь и отфыркиваясь, отбуксировали лодку со стремнины, У берега было уже легче.

Белов прикинул, есть ли шансы найти рюкзак, и понял, что они равны нулю. Наверняка течение протащило его по дну далеко вперед, и где он может быть сейчас, даже гадать не стоит.

– Предлагаю добраться до плеса, там немного обсохнуть и идти дальше, искать Алатырь‑камень, – сказал Саша.

Степанцов согласился. Они перевернули лодку и вылили из нее воду. Затем сняли сапоги и проделали то же самое. Мокрая одежда холодила тело; их била сильная дрожь, но стремление поскорее добраться до заветного места было сильнее озноба.

Они прыгнули в лодку и поплыли дальше, Белов сидел на корме, а Сергей свесился с носа. Теперь, когда рулевого весла не было, им приходилось задавать направление руками. Так они плыли еще полчаса. Солнце начинало клониться к горизонту. Наконец впереди показался плес: отмель и берег, покрытый белым‑пребелым песком.

– Мы на месте, – сказал Белов.

Несколько мощных взмахов, и они пристали к берегу. Первым делом Белов оттащил лодку как можно дальше от воды. Затем снял с себя всю одежду, выжал все до последней капли и развесил мокрые вещи на ветвях густого кустарника. Степанцов последовал его примеру.

– Давай подождем, пока все высохнет, – сказал Белов и без сил рухнул на теплый песок.

На часах была половина пятого. Только сейчас он понял, как сильно устал. Степанцов, хотя был моложе и здоровее Саши, тоже валился с ног. Он молча упал рядом. Над развешанной одеждой курился легкий парок: час‑другой, и все будет сухим. Через минуту оба спали без задних ног…

Date: 2015-09-24; view: 290; Нарушение авторских прав