Г. Восточный Урал. Спецобъект №7

— Ну и живчик наш академик-то, — Мамаев зевнул и поудобнее устроился на банкетке, — я вот никак выспаться не могу, а он почти двое суток не спавши, носится как угорелый.

— Да, расшевелил он наше сонное царство, — охранник сидел в кресле и перекидывал из ладони в ладонь ствол автомата. Наши-то белохалатники как забегали. А то все только чаи гоняли.

— Да он и помолодел сразу лет на десять, — Егор, хромавший до этого вдоль каких-то стендов с оборудованием, присел рядом с Волоховым, — а Константин Иванович?

— Что?

— Да ты ему в левое ухо говори, правым он еще не слышит, Мамаев подобрал ноги и снова зевнул.

— Я говорю, помолодел наш академик лет на десять, да Константин Иванович — Егор пересел на левый край банкетки.

— Ну да, — рассеяно ответил Волохов, часа два он там еще точно просидит, мозговой штурм там у них.

Егор махнул рукой. Скворцов, до этого дрючивший весь персонал спецобъекта №7 и в хвост и в гриву, сам настраивающий оборудование и сам проверяющий расчеты взмыленных компьютерщиков, часа два назад заперся в операторской с замом главного инженера проекта и начальником расчетного отдела. (Сам главный инженер, как и остальные ведущие специалисты пропали накануне ЭТОГО при невыясненных обстоятельствах.)

— Вот мы ему еще женщину подберем, — поддержал разговор охранник спецобъекта №7, приставленный к ним 'на всякий пожарный', - еще на десять лет помолодеет. Есть тут одна, Женечкой зо…

Дверь в операторскую с шумом распахнулась, ударившись о кадушку с кактусом, стоящим в головах у Мамаева, и из проема, подобно молнии, вылетел Скворцов. Почти тут же заголосили ревуны и замигали красные лампочки.

— Готовность номер один, — прокричал академик, — и сунув мини-диск начальнику РО, рванул по коридору, — у вас пять минут на все про все.

— Кажется, началось, — побелевшие пальцы охранника вцепились в цевье 'Калашникоа', - помоги нам господи.

Елка дрогнула и начала медленно заваливаться набок. Усыпанный сухими иголками дерн был вспорот в нескольких местах поднимающейся массивной плитой и какое-то время его кусок, как кусок пирога на тарелке, балансировал на бетонной поверхности, а затем скатился вниз по наклонной. Через несколько секунд под звук сервомоторов из образовавшегося проема показалась головная часть ТПУ-3.

Одновременно заработали все сто двадцать восемь антенн гигантской микроволновки, разогревая ионосферу над бухтой Линнахамари под Мурманском. Эти антенны были настолько удачно замаскированы под сосны, что, сколько Егор ни вглядывался в иллюминатор вертолета в том направлении, куда ему указывал Скворцов, все рано не мог ничего разглядеть, кроме обычного для этих мест леса из стройных корабельных красавиц. И только, когда они вышли из МИ-40 и крутившие карусель сопровождавшие группу СУшки исчезли в облаках — он, подойдя к одному из 'деревьев и пощупав его, воскликнул 'круто'.

Адмирал Ник Сандерсон стоял на капитанском мостике атомного авианосца 'Моника Кондолизски', названного так в честь первой темнокожей женщины, ставшей президентом США и улыбался. Улыбался, пожалуй, впервые за последние несколько месяцев. Настроение у него было отличное. А чего ему не быть таковым, если новости, поступающие сегодня с утра одна за другой, все были тоже отличными. Вернувшийся с Урала со своим звеном многоцелевых ударных вертолетов капрал Хоугтон доложил о еще одном зачищенном от партизан русском городе, выскочивший из F-38 капитан Поуп, еще метров за тридцать до своего адмирала поднял вверх руку с двумя оттопыренными пальцами. Конечно отлично. Это значит, что у этой проклятой русской группировки стало еще на два истребителя меньше. Еще немного и можно будет начинать массированную высадку войск для окончательного…

Ах, да. Еще звено Диксона не вернулось, но это только дело времени.

— Барнетта, — адмирал обернулся и щелкнул пальцами, — еще чашечку кофе.

Но что это, что это такое? Сандерсон проследил за направлением взгляда выпученных глаз Барнетты и его челюсть медленно поползла вниз. Облака в как всегда низком, сером небе, на этот раз, не были серыми. Они были как бы подсвечены сверху гигантской иллюминацией. Вскоре этот свет стал и вовсе нестерпимо ярким, словно вылупившийся из свинцовой завесы гигантский огненный шар, отделился от нее и накрыл собой и авианосец и расположившийся рядом фрегат и значительную часть бухты Линнахамари. Только адмирал этого уже не видел.

— Вставай Мамай, ты все проспал, — сияющий как новогодняя елка охранник Леша тряс Ильшата за плечо.

А. Что? Все уже кончилось? Мы победили?

— А як же. Ну ты и здоров спать.

— Иех, — Мамаев отвел руки за спину, — сейчас бы еще пожрать чего-нибудь.

— А вон иди в столовую, там как раз ваши чай пьют.

В столовой за покрытым клетчатой скатертью столиком сидели Егор, Волохов и Скворцов. Из носика алюминиевого чайника валил пар. Возле него стояла тарелка с печеньем и восьмисотграммовая банка с джемом.

— Проходи, наливай, — Волохов взял за спинку стул, стоящий у соседнего стола и поставил его рядом с собой.

Мамаев не заставил себя долго уговаривать. Через пару минут он уже выпив стакан чая и съев половину тарелки печенья, отвалился на спинку стула и посмотрев на Скворцова, спросил, — а что вообще произошло-то? Теперь-то можно узнать?

— Теперь думаю можно, — Владимир Евгеньевич взял чайник и налил себе кипятку, — шпионов я думаю, здесь нет, а остатки USA Army ваши коллеги сейчас отлавливают по лесам.

Волохов согласно закивал и взяв пустую тарелку и чайник, пошел на кухню.

— Ну так вот, — Скворцов потер виски кончиками пальцев, — еще до того, как окончательно приказала долго жить радиосвязь, в 'Убежище' удалось перехватить радиограмму уцелевшего американского авианосца.

— Это-то я знаю. Его в доках в Аделаиде ремонтировали.

— Ну вот и отремонтировали. Как ваше начальство и опасалось, этот авианосец и еще один фрегат сопровождения к нам и приплыли. И лихо так начали — с десанта под Белорецк. Там первого 'языка' и взяли. Над ним поработал ваш местный док — вот он все и рассказал.

— Да, наш док дело свое знает, — Ильшат отхлебнул чай из дымящегося стакана, — с ним не забалуешь.

— Ну вот собственно и все, остальное все знают. Правильно я говорю? — Скворцов повернулся к Константину.

— Да, я тоже этот персиковый джем не очень… Мне малиновый больше нравится, — Волохов взял чайную ложку и, зачерпнув из банки джема, густо намазал его на кусок печенья.