Боевые операции

За свою бытность руководителем спецопераций в СД Скорцени с переменным успехом провел несколько шумных актов: начиная с похищения наследника венгерского регента адмирала Хорти и последующего путча в Будапеште, кончая совершенно уникальной по меркам современной войны операцией с переодетыми в американскую форму разведывательно‑ударными отрядами в Арденнах. Однако одной из наиболее впечатляющих акций, проведенных Скорцени, стало освобождение арестованного итальянского экс‑диктатора Бенито Муссолини, состоявшееся 12 сентября 1943 года. Эта операция, осуществленная в условиях высокогорья (Муссолини содержали под арестом в отеле «Кампо Императоре», который находился на вершине горного массива Гран‑Сассо — Абруццкие горы) с применением десантных планеров, до сего дня поражает воображение смелостью замысла и исполнения, напоминая сюжет кинобоевика.

В июле 1943 года военно‑политическое положение Италии ухудшалось с каждым днем. За высадкой союзных войск на Сицилии вскоре последовало вторжение на юг континентальной Италии. Отсутствие необходимых ресурсов и стремительно падающий моральный дух королевской армии практически перечеркнули шансы на оказание сколько‑нибудь действенного сопротивления противнику. В то же время итальянские города стали целями для массированных налетов англо‑американской авиации. В стране ухудшалась экономическая ситуация, общество дошло до опасной степени недовольства властями, повсеместно вспыхивали забастовки.

Перед лицом неминуемого военного поражения часть лидеров фашистской партии, достигнув соглашения с королем Виктором‑Эммануилом IV и представителями армейского командования, развернула отчаянный поиск возможности разрыва союза с Третьим рейхом и одновременного выхода из войны.

Утром 25 июля 1943 года на заседании Большого фашистского совета противники Муссолини сумели добиться принятия обращения, возвращающего королю конституционную власть над страной и призывающего его к принятию верховного командования вооруженными силами. В тот же день Виктор‑Эммануил провел аудиенцию Муссолини, в ходе которой внезапно объявил дуче о его смещении с поста премьера, после чего приказал арестовать его. Муссолини взяли под стражу при выходе из королевской вши!ы «Савония» в Риме, а затем под сильным конвоем в машине «скорой помощи» отвезли в казармы карабинеров, расположенные за Тибром. Вечером смещенного диктатора вновь перевезли — на этот раз в здание полицейского училища на Виа‑Леньяно, где он и находился до 27 июля.

Новый итальянский премьер‑министр, маршал Пьетро Бадольо, попытался успокоить немцев. 26 июля он провел встречу с командующим германскими войсками в Италии фельдмаршалом Альбертом Кессельрингом (Kesselring). В книге своих мемуаров «Солдат до последнего дня» немецкий фельдмаршал так описывает эту беседу: «… в ответ на мои вопросы он сообщил мне информацию, которая была мне уже частично известна из обращения короля: условия союзников будут безоговорочно приняты новым итальянским правительством. Дуче взят под охрану ради его собственной безопасности; Бадольо показал мне письмо Муссолини, признающего смену правительстна. Он, Бадольо, не может сказать мне, где находится дуче; это известно только королю. Он усиленно просил меня, чтобы мы не создавали ему политических трудностей, что заставило меня напомнить ему о том, что Бадольо лично подчинялся Муссолини и должен быть куда больше моего заинтересован в этом, независимо от того, что Гитлер еще больше интересуется судьбой своего личного друга Муссолини. Впечатление от беседы: холодная, полная недомолвок и фальши».

В тот же день фельдмаршал Кессельринг в беседе с Виктором‑Эммануилом выяснил, что король не знает, где содержится Муссолини — это якобы известно только Бадольо! Таким образом, либо премьер, либо король, либо они оба просто солгали. Как же отреагировал на события в Италии Гитлер? Еще раз процитируем воспоминания Кессельринга: «Гитлер видел в этом не обычный государственный кризис, а полный разворот итальянской политики с целью создания так скоро, как это только возможно, выгодных условий для окончания войны и капитуляции… Гитлер выглядел оскорбленным и был полон решимости предпринять решительные шаги. В Италию в пожарном порядке были направлены дополнительные германские войсковые контингенты».

Вечером 25 июля генерал Курт Штудент, командир дислоцированного на юге Франции XI авиационного (воздушно‑десантного) корпуса, был срочно вызван на совещание к фюреру. После пятичасового перелета, незадолго до полуночи, самолет с генералом на борту достиг места назначения. Гитлер немедленно пригласил Штудента в один из кабинетов своей ставки, где провел с ним беседу с глазу на глаз. Согласно послевоенному заявлению генерала Штудента, кроме всего прочего, фюрер сообщил ему следующее: «Я хочу использовать Вас и Ваших парашютистов для выполнения нового важного задания. Сегодня в полдень по приказу короля арестован дуче. Это означает падение Италии и ее переход во вражеский лагерь. Я настоятельно прошу Вас максимально быстро вылететь в Рим со всеми необходимыми парашютными частями. Вы будете нести передо мной личную ответственность за удержание Рима, а кроме того, и за судьбу наших войск на юге Италии и находящихся в окружении на Сицилии. Вы вместе с Вашим корпусом передаетесь в подчинение нашему главнокомандующему на юге — фельдмаршалу Кессельрингу». Прощаясь, Гитлер сказал: «Еще одним Вашим заданием будет обнаружение места пребывания моего друга Муссолини и его освобождение». Необходимо подчеркнуть, что этот приказ фактически означал начало войны на территории пока еще союзного государства! Возможно, под влиянием рейхсфюрера Гиммлера, Гитлер распорядился, чтобы в операции по освобождению Муссолини участвовали и солдаты так называемого Особого отряда СС специального назначения (SS‑Sonderverband z. b. V.) «Friedenthal», находящегося в подчинении VI Управления РСХА. Это подразделение было сформировано в апреле 1943 года и насчитывало около 300 человек, в большинстве своем — добровольцев из различных частей войск СС. Примерно 85 % от их числа составляли немцы, прочие были голландцами, бельгийскими фламандцами, либо румынскими и венгерскими «фольксдойче». Командовал отрядом гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени (Skorzeny). В его функции входило выполнение заданий в глубоком тылу войск противника. В ходе тренировок солдат обучали преимущественно по методике, используемой британскими коммандос. 26 июля Скорцени был вызван к Гитлеру. В своих цветисто написанных послевоенных мемуарах он привел такое высказывание фюрера: «… вчера предали Муссолини. Он арестован по приказу короля. Дуче — не только мой союзник, но и друг. Для меня он — воплощение последнего великого римлянина, и я не могу бросить этого мужа на тонущем корабле. Он был слишком легкомыслен. Новое итальянское правительство решило отвернуться от нас и выдать его англосаксам… Мы обязаны выяснить, где дуче томится в неволе, и освободить его. Такое у вас, Скорцени, задание. Я выбрал Вас потому, что уверен — эта операция Вам по плечу. Вы временно прикомандировываетесь к ВВС, где будете выполнять приказы генерала Штудента; он сообщит Вам всю необходимую информацию».

Скорцени доложил о себе генералу Штуденту и выяснил у него, что вылетает вместе с генералом в Рим 27 июля, в 8 утра. На территории Италии он будет выступать в качестве офицера по особым поручениям. После этого Скорцени связался по телефону со своей частью, расположенной во Фридентале под Берлином. Он приказал унтерштурмфюреру Радлю (Radl) отобрать 30 добровольцев из числа лучших офицеров и унтер‑офицеров и выдать им обмундирование и снаряжение парашютистов. Вместе с десятью офицерами VI Управления РСХА они получили задачу вылететь в шесть утра 27 июля с аэродрома Штаакен в Италию. С этим отрядом из 40 человек Скорцени встретился на аэродроме Пратика‑ди‑Маре 29 июля.

Очевидно, что главная тяжесть операции по освобождению дуче должна была лечь на парашютистов генерала Штудента. Началась форсированная переброска по воздуху в район Рима частей 2‑й парашютной дивизии. В это же время в Италию направлено несколько немецких дивизий. Согласно плану «Achse» («Ось»), они должны были участвовать в разоружении королевской итальянской армии в случае разрыва Италией союза с Третьим рейхом. Опасения немцев были совершенно справедливы: представители правительства маршала Бадольо вскоре начали переговоры с союзниками, пытаясь выторговать наиболее выгодные для Италии условия капитуляции.

Одной из наиболее важных задач, стоящих перед Штудентом, как уже указывалось, стало установление места пребывания Муссолини. В начавшихся поисках важную роль сыграла сеть информаторов начальника отделения СД в Риме оберштурмбанфюрера СС Герберта Капплера (Kappler). Для приобретения необходимой информации в ход был пущен щедрый поток поддельных банкнот. С этой же целью были мобилизованы даже астрологи и ясновидцы.

Предпринятые немцами попытки установления официального контакта с дуче закончились неудачей. Фельдмаршал Кессельринг даже попытался лично встретиться с Муссолини под предлогом передачи ему подарка на день рождения от Гитлера — комплекта трудов Ницше. Маршал Бадольо поблагодарил за подарок и обещал лично передать его адресату, но даже не упомянул о возможности беседы дуче с немцами.

Представители нового итальянского правительства прекрасно отдавали себе отчет в решимости Гитлера освободить Муссолини любой ценой. Поэтому в целях недопущения попыток его захвата дуче часто перевозили с места на место. 28 июля карабинеры тайно перевезли бывшего диктатора в порт Гаэта, откуда Муссолини отплыл на расположенный в Тирренском море остров Понца (место поселения уголовников). Там он находился лишь до 6 августа: через несколько дней немцам удалось обнаружить место заточения дуче. Однако едва закончилась подготовка операции — в ней должен был участвовать 3‑й батальон 1‑го парашютного полка, дислоцированный в Эболи, — в ночь с 10 на 11 августа поступила информация о том, что Муссолини увезли в неизвестном направлении. Одно из сообщений, как впоследствии выяснилось — ложное, утверждало, что дуче перевезен на базу итальянского ВМФ Ла‑Специя. В действительности же низложенного диктатора перевезли на остров Ла‑Маддалена, расположенный у северо‑восточного побережья Сардинии. Немцы спешно принялись собирать данные о новой «резиденции» дуче и приступили к обработке очередного плана его освобождения. И вновь итальянцы упредили Штудента — 28 августа Муссолини покинул Ла‑Маддалену.

До Штудента и Скорцени доходило множество ложных сведений: в частности, в одном из донесений сообщалось о пребывании дуче в одном из военных госпиталей где‑то в Перудже. В конце концов выяснилось, что Муссолини на борту небольшого гидросамолета перевезли в селение Винья‑дель‑Валле у озера Браччиано, к северу от Рима. Оттуда на санитарной машине его увезли в неизвестном направлении.

Через несколько дней интенсивных поисков немцы обратили внимание на необычную активность итальянцев в районе горного массива Гран‑Сассо. Находящийся там на высоте примерно 2000 метров горнолыжный отель «Кампо Императоре», изолированный от окрестных населенных пунктов и дорог, представлялся идеальным местом для интернирования дуче. Секретность нового места пребывания экс‑диктатора оказалась очень относительной — чтобы освободить места для него и многочисленной охраны, из отеля пришлось срочно выселить всех постояльцев. Осторожные опросы местных жителей принесли информацию о том, что в отеле находится «очень важное лицо». Это мог быть только Муссолини.

8 сентября произошло событие, ускорившее ход операции: в обращении по радио маршал Бадольо объявил о сложении оружия и приказал войскам прекратить сопротивление союзникам, одновременно распорядившись противостоять возможному нападению со стороны «других стран». В ответ части вермахта в соответствии с планом «Ахзе» приступили к разоружению итальянских войск и установили контроль над территорией страны.

Другой весьма важной для Скорцени оказалась переданная алжирским радио информация, сообщившая о достигнутой договоренности относительно выдачи Муссолини в руки союзников. В сложившейся ситуации времени на освобождение дуче оставалось, совсем мало.

Захват отеля «Кампо Императоре» был весьма непростым делом. Здания гостиницы находились высоко в горах, добраться до них можно было только после многочасового восхождения по склону горы или по единственной канатной дороге, ведущей на вершину. Однако ни тот, ни другой способы не давали каких‑либо шансов на внезапную атаку подразделения карабинеров, насчитывающего 200 человек и, кроме всего прочего, имевшего на вооружении пулеметы. Достижение эффекта внезапности было основным условием успеха всей операции, поскольку выяснилось, что охрана дуче имеет приказ расстрелять его в случае попытки к бегству или освобождения (на самом деле вероятность такого исхода была очень мала — еще 8 сентября от нового шефа карабинеров поступил приказ о том, что в случае штурма охрана должна действовать «с предельной осторожностью». Затем этот приказ был отменен, а 12 сентября вновь подтвержден. Все это объясняется тем, что Бадольо считал Муссолини больным раком в последней стадии, а тщательную охрану при таком положении дел — не очень важной). Сильные и непостоянные воздушные потоки над Гран‑Сассо делали парашютный десант на вершину чрезвычайно рискованным делом, к тому же возможным только при минимальной высоте выброски (80 — 85 метров). Парашютисты могли быть снесены за пределы плоскогорья, на котором находился отель.

Другим вариантом доставки десанта к цели стало использование экспериментального вертолета Fa 223Е «Drache» (опытный образец под индексом VI2), однако в ходе испытаний перед подготовкой к операции в нем обнаружились неполадки. Поэтому от использования вертолета пришлось отказаться и, как выяснилось, совершенно справедливо — машина вскоре потерпела аварию у подножия Монблана, вылетев туда для спасения 17 человек, попавших под снежный обвал. Во время полета произошла поломка одного из двух несущих винтов: вертолет сумел приземлиться на шасси, но его отбросило на скалы, и он разбился. Оба летчика погибли. Оставался только десант на планерах. Здесь необходимо добавить, что в штабе генерала Штудента опасались возможности аварии части планеров при посадке на небольшое по площади скалистое плоскогорье; наиболее пессимистичный вариант развития событий предусматривал гибель 80 % планеров! Однако другой удовлетворительной альтернативы этому не было. Планеры, летящие на бреющем полете, в полной тишине, без шума моторов, гарантировали достижение внезапности.

Генерал Штудент решил, что в операции под кодовым названием «Eiche» («Дуб») примет участие 1‑й батальон (так называемый Fallschirm‑Lehr‑Bataillon — Учебный парашютный батальон) 7‑го парашютного полка под командованием майора Отто‑Харальда Морса (Mors). 2‑я и 3‑я роты этого батальона получили.задачу захватить расположенную в долине нижнюю станцию канатной дороги. 1‑я рота обер‑лейтенанта фон Берлепша (Berlepsch) должна была непосредственно участвовать в планерном десанте на вершину. Штудент согласился на участие в десанте Скорцени и его группы из нескольких десятков солдат спецотряда СС. Главной их задачей стало максимально быстрое обнаружение дуче и его охрана с этого момента. Парашютисты должны были в это время разоружить итальянских карабинеров.

В операции должен был принять участие генерал карабинеров Фердинандо Солетти (Soletti), которого Скорцени убедил помочь немцам. В его задачу входило отдание сразу после приземления итальянцам приказа, запрещающего открывать огонь. Парашютисты и эсэсовцы получили десять планеров DFS 230 из 12‑й группы 1‑й эскадры десантных планеров под командованием обер‑лейтенанта Хайденрайха (Heidenreich). He считая пилотов, эти машины могли доставить к цели в общей сложности 90 полностью вооруженных солдат. Кстати, во время этой операции часть стрелков‑парашютистов была вооружена автоматическими винтовками FG 42 — одним из наиболее интересных образцов немецкого стрелкового оружия периода второй мировой войны.

По решению Штудента операция по освобождению дуче была намечена на 14.00 12 сентября 1943 года. На рассвете колонна грузовиков с солдатами 2‑й и 3‑й рот батальона майора Морса вышла из селения Аквила‑ди‑Абруцци в направлении Гран‑Сассо. В 9 утра на аэродром Пратика‑ди‑Маре, откуда должен был стартовать десант на планерах, прибыл командир XI авиационного корпуса. В ходе прощания с командирами подразделений он передал им последние инструкции. Согласно сообщению обер‑лейтенанта фон Берлепша, генерал приказал следующее: «Во время снижения перед посадкой и самой посадки планеров на плоскогорье не должен прозвучать ни один выстрел. Это — условие проведения операции. Никакого открытия тормозных парашютов… Только чистая, спокойная посадка на бреющем полете, без тряски и в полной тишине».

В рапорте, написанном после завершения операции, командир 12‑й группы 1‑й эскадры планеров обер‑лейтенант Йоханнес Хайденрайх записал: "Час "X" назначен на 14.00. Генерал (Штудент) особо подчеркнул, что нам запрещено приземление хотя бы минутой раньше — только точно в срок. Мы не располагали прогнозом погоды над целью, хотя при низком потолке облачности операция должна была быть отменена. Чтобы достигнуть цели, находящейся на высоте 2400 метров над уровнем моря, примерно в 500 метрах ниже вершины Гран‑Сассо, и в связи с необходимостью обеспечить возможность бреющего полета на дальность до 8 км, в конечной фазе полета на буксире нам было необходимо достичь высоты 3200 метров. Десантные планеры должны были появиться над целью не одновременно, а через короткие промежутки времени, один за другим, поскольку рельеф площадки вынуждал их садиться поодиночке… Поэтому я назначил следующий график старта: 1‑е звено (три самолета‑буксировщика Hs 126, каждый из которых доставлял к цели один планер DFS 230) — 13.05, 2‑е — 13.07, 3‑е — 13.09 и последняя одиночная связка — 13.10.

… Посадка десантников проходила очень быстро. Опоздание старта на три минуты произошло только потому, что генерала карабинеров, получившего приказ лететь вместе с нами, удалось вынудить к посадке только благодаря энергичным усилиям и под угрозой оружия… Старт прошел без происшествий и 10 связок наконец‑то легло на боевой курс".

Первый планер приземлился поблизости от отеля «Кампо Императоре» в 14.05. Его пилотировал лейтенант Элимар Мейер (Меуег), а на борту находился гауптштурмфюрер Скорцени. Лейтенант Мейер так описал последний участок перелета и посадку: "Я напряженно пытался обнаружить какое‑либо движение противника. Вначале везде царил полный покой и казалось, что все окрестности опустели. Только когда мы оказались на высоте около 150 метров над отелем, внезапно из дверей здания выбежало несколько человек, которые засуетились, как муравьи. Уже можно было различить отдельные фигуры. Солдаты не выказывали никаких враждебных намерений. Правда, некоторые из них держали вскинутые вверх винтовки и автоматы, но все остальные стояли спокойно и всматривались в неизвестный летательный аппарат.

… Я молниеносно принял решение и круто бросил планер в левый вираж, так, что всех находящихся на борту буквально впрессовало в сиденья. Вновь открыл закрылки, быстро теряя высоту и нацеливаясь фюзеляжем точно на здание отеля. Когда посадочная лыжа планера стала рвать заграждения из колючей проволоки, фюзеляж начало сильно трясти. Затем машина проползла еще несколько десятков метров, накренилась и встала метрах в 40 от отеля. Пока близко и поодаль вокруг садились все новые планеры, первая группа во главе со Скорцени уже ворвалась внутрь здания через нижний вход".

Как же развивались события после высадки немецких солдат? Гауптштурмфюрер СС Скорцени так описал это в своих мемуарах: "С этой минуты все пошло вскачь. Я с автоматом в руках со всех ног побежал к отелю. Лейтенант Мейер и семеро моих людей из отряда СС бежали за мной. Солдат, стоявший в карауле у дверей, только пялился на нас, словно парализованный. Двери направо: вбегаем в холл, где сидел солдат, обслуживающий радиостанцию. Пинаю его кресло — радист падает на пол. Одним ударом автомата я разбиваю рацию… Поскольку в этом помещении не было перехода в другую часть здания, мы снова выбежали наружу и стали искать какой‑либо вход в заднем фасаде отеля, но это нам не удалось. В конце стены мы натолкнулись на стенку террасы. Я взобрался на плечи шарфюрера Химмеля (Himmel), еще один прыжок — и я оказался перед фасадом здания. Побежав дальше, в одном из окон вдруг увидел выразительный профиль Муссолини.

— Дуче, отойдите от окна! — крикнул я изо всех сил.

Перед главным входом в отель стояло два пулемета. Опрокидываем их пинками, а находящихся около них карабинеров вталкиваем в здание. Раздается команда: «Mani in alto!» («Руки вверх!»), адресованная карабинерам, находившимся внутри отеля, Муссолини видели на втором этаже, с правой стороны здания. Вверх ведут лестницы. Бежим по ним, перескакивая через три ступеньки. Справа замечаю коридор и двери. Здесь и находились дуче, а с ним двое офицеров и один штатский. Я приказал им встать около дверей, а унтерштурмфюрер Швердт (Schwerdt) вывел их к выходу из коридора. В окне появились силуэты унтершарфюреров Хольцера (Holzer) и Бенцера (Benzer), взобравшихся на фасад здания по пожарной лестнице. Итак, дуче был в наших руках и под нашей охраной. Вся операция продолжалась не более четырех минут и прошла без единого выстрела".

Одновременно с действиями отряда Скорцени вокруг отеля и в районе расположения верхней станции канатной дороги огневые позиции заняли парашютисты обер‑лейтенанта фон Берлепша. Командир размещенного в отеле отряда карабинеров, ошеломленный внезапно развернувшимися событиями, после короткого разговора с генералом Солети приказал своим солдатам сложить оружие. Таким образом, операция закончилась полным успехом немцев. Потери штурмовой группы ограничились несколькими десантниками, травмированными в результате неудачной посадки одного из планеров DFS.

Тем временем на расчищенную от колючей проволоки и валунов крошечную площадку (расчищать ее помогал сам Муссолини, в то время как карабинеры махали ему на прощание руками) сел одномоторный связной самолет Fi 156 «Storch». В кабину втиснулись дуче и сам Скорцени, который сумел самостоятельно поднять маленькую машину в воздух почти без разбега. На борту «Шторха» Муссолини благополучно добрался до Вены, откуда был переправлен в Мюнхен, а затем — в гитлеровскую ставку «Вольфшанце» под Инстербургом (Восточная Пруссия). Похищение экс‑диктатора позволило Гитлеру консолидировать силы «непримиримых» итальянских фашистов, поначалу деморализованных арестом своего вождя. Что же касается Скорцени, то за эту операцию он в числе прочих регалий получил особую награду люфтваффе — Золотой знак пилота (Flugzeugfuehrerabzeichen) с бриллиантами. Остальные десантники спустились с Гран‑Сассо по фуникулеру, соединились с ожидавшими их внизу коллегами и стали уходить к своим, что удалось практически всем. Интересно, что, по некоторым данным, в состав группы захвата входило не 10, а 12 планеров DFS со 120 десантниками на борту, в том числе 17 эсэсовцами. Сторонники этой точки зрения полагают, что два сильно перегруженных оружием и боеприпасами планера капотировало при взлете с Пратика‑диМаре, а еще два разбилось при перелете к цели, причем погиб 31 человек, а 16 получили тяжелые травмы.

* * *

Во время планирования операции «Wacht am Rhein» (генеральное наступление в Арденнах) немцы, как и 1940‑м, вновь встали перед проблемой захвата мостов через Маас в исправном состоянии. Проанализировав различные варианты этой акции, Гитлер пришел к выводу о необходимости формирования отряда специального назначения, который, скрытно действуя в тылу противника, мог решить задачу захвата мостов. Гитлер предложил переодеть бойцов отряда в униформу армии США, вооружить их трофейным оружием и оснастить американской боевой техникой, в том числе танками. Диверсантов планировалось ввести в бой сразу после прорыва линии фронта, после чего они должны были действовать в отрыве от главных сил. В этом случае мосты через Маас могли попасть в руки немцев до того, как их взорвало бы боевое охранение.

Отряд вновь возглавил штурмбанфюрер Отто Скорцени, который был вызван в ставку Гитлера 25 октября 1944 года. В ходе аудиенции у фюрера последний лично поздравил эсэсовца с производством в очередной чин и сообщил Скорцени о разработанном плане. Впоследствии Скорцени так вспоминал об этой беседе с Гитлером: «Он сказал мне, что я получаю под свое командование танковую бригаду, перед которой поставлена задача овладеть мостами через Маас прежде, чем противник уничтожит их».

Поскольку начало осуществления операции «Вахта на Рейне» было назначено на начало декабря, в распоряжении Скорцени оставалось всего пять недель. За это время новоиспеченный оберштурмбанфюрер должен был укомплектовать и обучить совершенно новую войсковую часть. В пятидневный срок Скорцени подготовил и доложил начальнику ОКВ генерал‑полковнику Альфреду Йодлю (Jodl) план формирования 150‑й отдельной танковой бригады, приложив к нему список требуемого снаряжения. Для выполнения задания ветеран‑диверсант считал необходимым иметь в своем распоряжении бригаду в составе трех батальонов, численностью 3300 человек. Столь умеренные запросы были немедленно удовлетворены.

Уже 25 октября ОКБ издало секретную директиву о наборе добровольцев во вновь создаваемую часть. На следующий день Ставка Западного фронта направила соответствующие приказы во все высшие штабы на Западе — группы армий В и G, а также в командования «Запад» ВВС и ВМФ. Такая широта охвата поиска добровольцев, знающих английский язык (особое внимание обращалось на владение американским диалектом), привела к тому, что союзники узнали о готовящейся спецоперации уже 30 ноября.

150‑я бригада оснащалась трофейными танками, самоходными противотанковыми установками, бронетранспортерами, грузовиками, джипами и стрелковым оружием. Часть типов вооружения немцы имели в достаточном количестве, другие образцы оказались в дефиците. Ситуация усугублялась тем, что основная масса трофеев уже давно несла службу в вермахте, остро нуждавшемся в боевой технике, и особенно в автотранспорте. По этой причине командиры частей часто категорически отказывались передавать технику диверсантам. 2 ноября Скорцени доложил начальнику штаба Ставки Западного фронта генерал‑лейтенанту Вестфаллю (Westfall) о сложившемся положении. Спустя неделю командование приказало срочно изыскать 15 танков, 20 самоходок, 20 бронеавтомобилей и БТР, 100 джипов, 40 мотоциклов, а также 120 грузовиков. Кроме того, по возможности вся бригада должна была получить английскую или американскую униформу. Этот заказ под обозначением «Rabenhuegel» был распределен между тремя группами армий: группа В должна была предоставить 5 танков и 30 джипов, G — 8 танков и 20 джипов, Н — 2 и 50 соответственно. Вся полученная техника направлялась на полигон в Графенвере, где тем временем шло формирование и обучение бригады.

Тем не менее Скорцени не был удовлетворен ходом оснащения его частей. 21 ноября оберштурмбанфюрер направил в Ставку Западного фронта телеграмму с докладом о нехватке требуемого снаряжения и техники. Поскольку укомплектовать бригаду только трофеями не представилось возможным, Скорцени предложил замаскировать немецкую боевую технику под американскую. 19 ноября в Графенвер прибыли пять средних танков Pz V Ausf. G Panther, a 24 ноября — пять штурмовых орудий StuG 111 Ausf. G и шесть бронеавтомобилей. 27‑го парк бригады пополнился еще шестью бронеавтомобилями.

В этом же месяце Скорцени доложил Главному командованию на Западе о проблемах перевооружения бригады. По его мнению, ее полное оснащение к назначенному сроку завершить не удастся. Из положенных по штату 150 джипов бригада получила только 57, а из 198 грузовиков — только 74. Все 22 танка были немецкими («Пантеры»), за исключением двух «Шерманов», находившихся в неисправном состоянии. Не в меру расторопные интенданты завалили диверсантов огромным количеством советской и польской трофейной техники, что не имело никакого практического значения. Скорцени доложил руководству, что бригада располагает всего 1500 стальными касками армии США, а большая часть полученного трофейного обмундирования была летнего образца. Однако, несмотря на отмеченные недостатки, Скорцени получил в свое распоряжение достаточное количество солдат, владеющих английским языком, а боевой дух его людей оставался весьма высоким. Отлично была налажена радиосвязь.

Оберштурмбанфюрер впоследствии вспоминал: «Мы использовали большое количество специалистов по языку, которые подразделялись на несколько категорий, в зависимости от их квалификации. Первые несколько недель подготовки завершились плачевно: мы располагали всего десятью солдатами, свободно владевшими английским языком и знавшими американский сленг. В основном это были моряки. Вторую группу, среди которой моряки также составили большинство, представляли люди, свободно владевшие английским, но не знавшие американского диалекта. К этой категории относились 30 — 40 человек. Третью группу численностью 120 — 150 человек составляли люди, способные объясниться по‑английски, а четвертая группа (примерно 200 человек) была укомплектована людьми, изучавшими английский язык в школе. Остальные умели говорить только одно слово: „Yes“. На практике это означало, что большинство солдат должно было изображать панически отступающих, которые слишком напуганы, чтобы отвечать членораздельно».

Проанализировав имеющиеся в его распоряжении кадры, Скорцени решил сократить численность бригады с трех батальонов до двух, а всех солдат, свободно говорящих по‑английски, собрать в роту особого назначения — «Einheit Stielau». В каждый батальон входили четыре пехотные роты, зенитный взвод, разведрота на бронеавтомобилях и танковая рота. Последняя в 1‑м батальоне насчитывала 22 «Пантеры» и была усилена ротой мотопехоты на полугусеничных БТР, а во 2‑м располагала 14 штурмовыми орудиями. В бригаду также входили батарея самоходных артустановок (шесть 105‑мм САУ), саперная рота и колонна 60‑тонных мостоукладчиков. Скорцени хотел получить под свое командование части спецназначения, которыми он командовал ранее. Прежде всего это касалось 500‑го парашютного батальона войск СС и «Охотничьей команды Центр» (SS‑Jagdverbaende Mitte). Поскольку времени до начала операции оставалось в обрез и «притереть» набранных в разных частях людей друг к другу было невозможно, на время операции Скорцени разрешили усилить бригаду регулярными частями, взятыми в разных соединениях, — танкистами, артиллеристами и т. д. Штаб бригады укомплектовали офицерами штаба 108‑й танковой бригады, а штабы обоих батальонов — штабистами 10‑й и 113‑й тбр. Наиболее примечательными частями, переданными Скорцени, стали два парашютных батальона люфтваффе, ранее входивших в состав так называемой 113‑й боевой эскадры (Kampfgeschwader 200), известной также под наименованием «Особого отряда Юнгвирта» (Sonderverband Jungwirth). Всего же в бригаде насчитывалось 2500 человек (примерно на 800 меньше, чем предусматривали первоначальные штаты). Из этого числа 500 человек набрали в СС, 500 — в ВВС, несколько десятков — во флоте, остальных — в сухопутных войсках.

Ни один из набранных в «Einheit Stielau» англоговорящих солдат и офицеров не имел опыта диверсионной деятельности. Впоследствии Скорцени так вспоминал об этом: «За несколько недель нам едва удалось обучить их основным навыкам. Солдат предупредили об опасности операции и о том, что военнослужащие, взятые в плен в униформе другой армии, считаются шпионами и расстреливаются на месте. Однако личный состав был охвачен патриотизмом». Часть «спецпроводников» (так стали называться бойцы роты особого назначения) прошла курсы подрывников и радистов. Личный состав изучил структуру армии США и американские знаки различия. Некоторых для совершенствования в языке направили в краткосрочные командировки в лагеря военнопленных под Лимбургом и Кюстрином. Скорцени не планировал использования американских званий выше полковника. Интересно, что не все немецкие солдаты и офицеры получили эквивалентный чин армии США: например, оберефрейтор Рольф Мейер (Меуег) стал вторым лейтенантом Чарли Хольцманом, а лейтенант Гюнтер Шильц (Schiltz) — капралом Джоном Уэллером.

Рота особого назначения была полностью одета в трофейное обмундирование, снабжена американским стрелковым оружием и автотранспортом (в основном джипами). Бойцы отряда «Штилау», рассаженные по джипам с радиостанциями, должны были рассредоточен но двигаться в авангарде 150‑й бригады, выполняя две основные задачи:

— уничтожение мостов и складов с боеприпасами и топливом (выполнялось группами подрывников из пяти‑шести человек);

— разведка на обоих берегах Мааса, диверсии и саботаж: отдача встреченным подразделениям противника неправильных приказов, нарушение системы связи, разворачивание дорожных указателей, снятие предупреждающих знаков с периметров минных полей и их установка в ложных местах, ликвидация офицеров (патрули из трех‑четырех человек);

Хотя роту «Штилау» удалось укомплектовать американским оружием и транспортом, в целом уровень оснащенности бригады трофейной техникой оказался весьма далеким от планируемого. Не считая двух упоминавшихся выше «Шерманов» (к моменту начала операции после марша по горному массиву Эйфель один из них окончательно вышел из строя), в распоряжении Скорцени было всего 4 бронетранспортера, 15 грузовиков и 30 джипов американского производства. Со стрелковым оружием дело обстояло еще хуже: его хватило только на вооружение роты особого назначения. По этой причине Скорцени разделил свою бригаду на три боевые группы: X, Y и Z. В каждую группу входил штаб, три пехотные роты, два взвода панцергренадеров на БТР, два взвода тяжелых минометов, саперный взвод, взвод связи, а также ремонтная колонна. В группы X и Y, кроме того, входило по одной танковой роте (пять «Пантер» в X и пять штурмовых орудий в Y).

Нехватку трофейной техники пришлось восполнять «конверсией» собственной. Наиболее серьезным переделкам подверглись «Пантеры». При помощи стальных листов очертания их корпуса и башни исказили, придав машине определенное сходство с американским истребителем танков М10. Для увеличения сходства «Пантеры» были оснащены специально модифицированными башнями без командирской башенки. Чтобы танки и самоходки не так бросались в глаза, их выкрасили в оливково‑зеленый цвет армии США, на бортах и башнях нарисовали белые звезды, а также тактические номера (в строгом соответствии с американскими уставами). Даже запасные траки, подвешенные к бортам танков, располагались «по‑американски». Доработанные таким образом «Пантеры» действительно напоминали М10, хотя шахматное расположение катков сразу могло привлечь внимание наблюдателя. Что же касается штурмовых орудий и БТР, то их просто перекрасили, намалевав на броне звезды.

Подготовка в Графенвере проходила в обстановке повышенной секретности. Командиры боевых групп не посвящали своих подчиненных в детали плана операции; целиком его содержание знал только сам Скорцени. Поэтому среди солдат 150‑й бригады распространялись самые невероятные слухи относительно их будущей миссии. Часть считала, что им приказано прорваться через линию фронта и пополнить гарнизон окруженного союзниками Дюнкерка. Другие полагали, что в их задачу входит проникновение в Париж и физическая ликвидация союзного командования. Наконец, 10 декабря 1944 года Скорцени ознакомил своих командиров с оперативным планом. В уточненную задачу его подразделений входил захват по крайней мере двух мостов через Маас в неповрежденном состоянии. Операция получила кодовое обозначение «Greif» («Гриф»).

После прорыва немецкими танками жидкой линии американского фронта бригада двинулась вперед. Боевые группы шли параллельными маршрутами, поддерживая радиосвязь. Поскольку немцы были замаскированы под солдат противника, проблема быстрого опознания своих частей стояла очень остро. Подразделения Скорцени отмечали свой маршрут белыми точками на асфальте, деревьях и придорожных строениях. Вся бронетехника и автотранспорт сзади помечались небольшим желтым треугольником, кроме того, на марше танки двигались с развернутыми влево башнями. «Спецпроводники» под американским обмундированием носили синие или розовые шарфы и маршировали со снятыми касками либо расстегнутыми подбородными ремнями.

«Американские» патрули двигались в авангарде бригады, еще 17 декабря выйдя в район Мальмеди. В августе 1945 года Скорцени так рассказал на допросе о действиях роты особого назначения: «В первые дни операции мы выслали вперед четыре разведгруппы и две группы проводников. Кроме того, 1‑я и 12‑я танковые дивизии СС и 12‑я народно‑гренадерская дивизия выслали вперед передовые отряды. Передовые патрули имелись и у всех трех боевых групп 150‑й бригады. Всего в тыл противника направили 44 человека, из которых удалось вернуться только восьмерым. Засылка групп продолжалась до 19 декабря. После того как фактор внезапности был утерян, мы перешли к обычным методам боя и больше не отправляли в тыл противника переодетых солдат».

По рассказам очевидцев, отряд переодетых немцев намеревался проникнуть в Мальмеди 16 декабря 1944 года. В тот же день другая группа пыталась убедить командование одной из американских частей отступить от Пото. Какой‑то бельгиец утверждал, что видел 16 декабря немца, переодетого американским офицером. Сержант одного из саперных батальонов армии США докладывал своему начальству, что собственными глазами видел, как на следующий день несколько солдат меняли дорожный указатель вблизи Мон‑Рижи; еще один американский сержант заявил, что 18 декабря под Пото была выявлена и ликвидирована группа немецких диверсантов. В беседе с патрулем военной полиции немцы заявили, что они — кавалеристы и служат в роте Е (company Е), хотя в американской кавалерии рота обозначается «troop», а никак не «company» (кстати, в разных источниках встречается много свидетельств имевших место «страноведческих» промахах немцев: так, одна из групп якобы была задержана, когда во время заправки своего джипа топливом в разговоре использовала английский термин «petrol» вместо американизма «gas»). Наконец, после войны два немецких разведчика: лейтенант Коллония (Collonia) и фельдфебель Роде (Rohde) — подробно описали свой рейд к Маасу на трофейном джипе.

Несмотря на столь скромные успехи, «спецпроводники» выполнили свою главную задачу, посеяв неуверенность и страх в тылу противника. Получая сбивчивые и противоречивые сообщения о действиях диверсантов, американцы видели немцев повсюду, хотя в их тылах действовало чуть больше четырех десятков разведчиков. Имеется по крайней мере одно подтвержденное фоторепортажем документальное свидетельство о захвате и казни группы переодетых «спецпроводников». 17 декабря в плен попало трое диверсантов: оберфенрих Понтер Биллинг (Billing), унтер‑офицер Манфред Пернасс (Pernass) и ефрейтор Вильгельм Шмидт (Schmidt). Немцев задержали, поскольку они не смогли назвать пароль патрулю. На допросе именно Шмидт сообщил о том, что общей задачей 150‑й бригады было уничтожение или захват Эйзенхауэра и его штаба (впоследствии это заявление обросло кучей слухов и легенд). Немцев судили военно‑полевым судом в местечке Анри‑Шапель и расстреляли 23 декабря (в качестве обвинения диверсантам предъявили американскую военную форму, в которой их взяли в плен). По официальным данным, военная полиция США арестовала и казнила в Анри‑Шапель 18 переодетых немецких разведчиков, причем выявлены имена и звания 13 из них.

Действия «отряда Штилау» оказали сражающимся на фронте немецким солдатам крайне плохую услугу: испытывавшие к концу 1944 года острую нехватку предметов обмундирования немцы повсеместно перешли на использование трофейной американской униформы, тем более, что она была отличного качества. Однако после операции «Грайф» носить военную форму противника стало весьма опасно: американцы могли поставить к стенке всех пленных, на которых был надет хотя бы лоскут «Made in USA».

Что касается остальных частей 150‑й бригады, то она действовала как обычная общевойсковая часть. Поскольку фактор внезапности был утрачен после первого же боя с участием закамуфлированных «Пантер» и прочей бронетехники, весь маскарад с переодеванием оказался ненужным. До 23 декабря бригада безуспешно пыталась взять Мальмеди, после отступления от которого ее направили в Графен‑ер, где и расформировали к 23 января 1945 года. На этом операция «Грайф» закончилась. За время боев части Скорцени потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести до 15 % личного состава, в основном в результате воздействия авиации и артиллерии противника. Подорвавшись на мине, в самом начале операции погиб командир боевой группы X оберштурмфюрер СС Вилли Хардик (Hardieck). Сменивший его ветеран полка «Бранденбург», кавалер Рыцарского креста оберштурмфюрер Адриан фон Фелькерзам (von Voelkersam) получил тяжелое ранение. Наконец, сам Отто Скорцени пополнил свою коллекцию шрамов: 21 декабря он получил в лицо заряд шрапнели, едва не потеряв при этом глаз.

* * *

Что касается дальнейшей судьбы парашютного полка СС, то в апреле — мае 1945 года его подразделения сражались в составе окруженной берлинской группировки, где и были полностью уничтожены при штурме города советскими войсками. Часть специалистов‑десантников из его состава в конце войны направлена на острова у побережья Нидерландов, где они занимались усиленной подготовкой личного состава формируемых эсэсовских диверсионных парашютных отрядов «Zeppelin»[37]. К концу войны эти учебные центры, чьи питомцы так и не успели толком отличиться, попали в руки англичан, а их личный состав был пленен.

Date: 2015-09-24; view: 381; Нарушение авторских прав