Возвращение домой

Когда я открыла глаза, то обнаружила себя в салоне вертолета. Я лежала в кресле, свернувшись калачиком, на мне были блузка, джинсы – и никакого сари. Кажется, в них я пришла на юбилей к Семену Капитоновичу... или нет? Не могу вспомнить. Каждая попытка воспоминаний отдается в голове острой болью.

Перед лицом находилось стекло иллюминатора. Я чуть повернула голову, чтобы заглянуть в него. Снаружи стояла ночь. Внизу проносились темные леса и поля. Мы летели. Куда?

Как странно... Мне приснился большой и красочный сон. А что было до сна? Последнее воспоминание из реальности – Левиафан, похитивший меня из «К.. фе», где я гуляла на юбилее. Он погрузил меня в вертолет, и вот теперь мы летим в неизвестность.

Все остальное приснилось. И чудесная долина Арьяварта с плодоносными рощами, окруженная со всех сторон непроходимыми горными кряжами. И затопленный город. И подгорный дворец, где в стенных нишах люди сотни лет погружены в летаргический сон. И чудесная гора, на вершине которой находится удивительное древо. И Гонконг... Люди, демоны – все мне приснилось!

– Это был сон! – разочарованно протянула я.

– Что за сон? – спросил Леха. – Эротический? Я там был?

Не меняя позы эмбриона, я развернулась в кресле на сто восемьдесят градусов. Лешка сидел рядом. Выглядел точно так же, как на юбилее. Только галстука на нем не было, а в остальном – такой же милый и замечательный парень, каким я его знаю. По жизни он старается испортить этот имидж, но я почему‑то подумала, что теперь не поддамся на провокацию.

– Нет, сон не эротический. Но ты там был. И спас меня от чудовища.

– Ух ты! Мне такой сон нравится... – Он потрогал мой лоб. – У тебя был жар, но сейчас он ушел. Как себя чувствуешь?

– Паршиво. Страшно есть хочется.

– Ты ничего не ела почти сутки. На вот крекеров...

– Как ты очутился здесь?

Леха пожал плечами, подразумевая, что это не так важно. Я взяла у него полную ладонь крекеров, которые он насыпал из пакетика. Крекеры были солеными и необычайно вкусными. Я все съела, попросила добавки и снова все съела. Лишь тогда смогла разогнуться в кресле и оглядеть салон.

И обнаружила в дальнем конце отца.

Он лежал на носилках, без сознания. К вене на локтевом сгибе подключена капельница. Вместо черной водолазки на нем клетчатая рубашка. Я видела его ключицы и открытое предплечье. На них не было черноты.

– Это был не сон! – зашипела я на Леху. – Гонконг мне не приснился!

Он виновато развел руками:

– Твой отец так и не пришел в себя. Он в коме.

Я слезла с кресла и присела на пол возле отца. Взяла его руку. Леха опустился рядом и обнял меня за плечи.

– А где Ирбис?

– Ты говоришь о мрачном майоре с бритой головой?

– Да.

– Он остался в Пакистане. Знаешь, того одноглазого подонка, в которого вселился черный дым, мы погрузили в серебряный гроб. Ирбис сказал, что знает возле своей базы одну заброшенную шахту, в которой можно захоронить гроб на долгие века.

– Постой‑постой! Какой Пакистан? Какая база?

– Самая обычная. Военная. Несколько бараков посреди пустыни. Майор сказал, что это основная база Левиафана, его убежище. Он выгрузил там гроб, попрощался с тобой, и мы полетели.

– Куда полетели?

– Домой. Где‑то через час будем уже в Москве.

– Как в Москве? Стой! Нужно повернуть назад!

– Алена, мы почти прилетели.

– Так нельзя. Я оставила мальчика. Я обещала, что возьму его с собой!

Леха внимательно посмотрел на меня:

– Не было никакого мальчика.

– Нет, был! Ты его не видел. Его звали Максимка. Он помогал мне в Гималаях, в долине Арьяварта. Если бы не он, то я бы...

– Алена. – Леха взял меня за руку, внимательно глядя в глаза. – На карте Гималаев такой долины не существует. Поверь мне, я искал ее, долго искал. Все карты пересмотрел, все путеводители перерыл. Шастал по Непалу, Тибету, даже до Гонконга добрался... Кстати, мне очень помог Глеб Кириллович. Он указал, как найти нужных людей, и документами обеспечил. Он ведь тоже искал эту долину, но тоже не нашел, а у него есть для этого возможности! В общем, все ее искали. Но долины Арьяварта не существует.

– Она существует. Там находится огромный подгорный дворец, где в стенных нишах сидят люди, спящие столетия. Там в подгорных лабораториях исследуют удивительные вещи вроде клонирования или НЛО. Там стоит огромная гора, на вершине которой растет мировое древо, содержащее кладезь знаний. И я добралась до этого древа!

– Алена, – серьезно сказал Алексей, – ты описываешь мистическую Шамбалу. Место в Гималаях, с которым связаны невероятные чудеса. Шамбалу ищут все, но никто пока не нашел. Она тебе приснилась!

Я растерянно посмотрела на Леху:

– Неужели Максимка тоже остался в моем сне?

Посадочная площадка приближалась, обозначая конец моего необычного путешествия. Когда шасси вертолета коснулись бетона, я почувствовала грусть от того, что все закончилось. Но когда открылся люк и салон прострелили задорные солнечные лучи, грудь стала наполняться радостью. В самом деле все закончилось! В том числе – и тяжелые испытания, и постоянная угроза смерти. Стоит ли грустить об этом?

На посадочной площадке военного аэродрома, окруженного густым сосновым бором, нас встречали три автомобиля. «Скорая помощь», такси и знакомый «БМВ» с нулями на номерном знаке. Возле последнего стоял сам Глеб Кириллович.

Первым из вертолета выпрыгнул Леха и помог спуститься мне. К чекисту мы подошли вместе. Леха тепло поздоровался с ним за руку. Я тоже пожала сухую ладонь, хотя мне показалось, что Глеб Кириллович хотел обнять меня, но не позволил себе выказать слабость. Только глаза блеснули влагой.

Он раскрыл рот, собираясь что‑то сказать, но я его опередила:

– Даже не пытайтесь снова уговаривать меня работать на вас!

– И не собираюсь, – ответил старик. – Просто я рад тебя видеть, Алена. Ты мне как внучка.

Санитары бережно выгрузили из вертолета носилки с телом отца и понесли к «скорой». Когда они проходили мимо нас, Глеб Кириллович жестом задержал их.

– Здравствуй, Игорь, – сказал он. – Я рад видеть и тебя. Твоя командировка получилась чуть дольше, чем мы планировали.

– Куда его отвезут? – спросила я.

– В клинику. Я тебе потом сообщу в какую.

Носилки с отцом исчезли в недрах реанимобиля. Там ему поменяли капельницу – и больше я ничего не видела, потому что водитель захлопнул дверцы.

– Надеюсь, вы не спрячете его в казематах? – с подозрением спросила я.

Глеб Кириллович хмыкнул:

– Не скрою, знания Игоря Баля невероятно ценны для нас. Но я тебе обещаю, что не стану прятать его и выкачивать сведения при помощи транквилизаторов. Все‑таки он мой старый друг.

– Я вам верю.

Он попрощался с нами и поплелся к «БМВ».

– Позвоните мне, как только его привезут в клинику! – крикнула я вдогонку.

Глеб Кириллович обернулся, как‑то отстраненно посмотрел на меня и кивнул.

Такси предназначалось для нас с Лехой. Мы погрузились на заднее сиденье.

– Двигайся, Алена! Ну что ты как неживая?

– Лешка, я обожралась твоими крекерами, меня даже тошнит...

– Куда ехать? – устало спросил водитель, когда Леха захлопнул дверцу.

– Куда? – спросил Леха, обращаясь ко мне.

– К маме. Только у меня денег с собой нет.

Леха покопался в карманах брюк и выудил пачку юаней.

– У меня только такие. – Он протянул их водителю. – Возьмете?

Водитель презрительно покосился на купюры с иероглифами, пихаемые ему под нос. Затем так же презрительно глянул на Леху.

– За вас заплачено, – пробурчал он. – Куда ехать?

Я назвала ему адрес. Мы скатились с плит посадочной площадки, проехали металлические ворота, охраняемые солдатами‑срочниками. Оглянувшись назад, я увидела сквозь заднее стекло, как темно‑серый «Найт Хоук» ушел в небо. Он был последней ниточкой, связывавшей меня с таинственной долиной, не существующей на карте Земли, местом, где обитают то ли люди, то ли призраки. Возможно, пилоты и смогли бы что‑то рассказать об Арьяварте, но почему‑то мне думается, что они стали бы описывать военную базу в пустыне Пакистана.

Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.

Вроде моего Алексея...

– Знаешь что? – шепнула я. – Я согласна.

Он подозрительно покосился на меня.

– На что согласна?

– Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?

Алексей устало посмотрел на меня:

– Не для того я отправился за тобой на край света.

Я прижалась к нему. Он меня обнял.

– Ой!

– Что? – спросил Овчинников.

– Крекеры опять... Ох‑х!

Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.

Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.

При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор, прыснул в рот, но облегчения ему это не принесло.

– Что с вами? – спросила я.

– А вам какое дело?

– Просто поинтересовалась.

– Алена, не доставай человека, – попросил Леха.

Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно‑красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.

Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.

– Эй, на что вы смотрите?! – возмутился водитель.

Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.

– Врдди!!

Корни, за которые клякса держалась на тканях легкого, рассыпались. Клякса потеряла черноту, сделалась прозрачной и... растворилась.

Я сморгнула, рентген исчез.

– А сейчас как себя чувствуете? – спросила я.

Левая ладонь водителя лежала на груди, рот распахнут в безмолвном крике. Хорошо, что другая ладонь осталась на руле, а то бы въехали вон под тот КамАЗ.

– Господи, как больно!

– Вдохните еще раз.

Он сделал осторожный вдох, опасаясь знакомой режущей боли. Но боли не было. Водитель вдохнул полной грудью. Удивленно выдохнул.

– Еще ни один препарат не помогал мне от этой долбаной опухоли! Что вы сделали?

– Ничего.

Я вернулась в объятия Лешки.

– Ребята, кто вы такие? Откуда прилетели?

Я предпочла не отвечать. Зато Леха не удержал язык за зубами.

– Мы из Китая, – доверительно поведал он. – Шестнадцать лет на Тибете – это вам не шутки! Я‑то обычный человек, а вот она – тибетский лама.

Когда мы вошли в бабушкину квартиру, я испытала сильное ощущение deja vu. Эту жизнерадостную атмосферу я уже переживала в сновидении, что явилось мне на склоне мировой горы.

Квартиру заливал яркий солнечный свет. Не снимая туфель, я вбежала в гостиную. На этот раз молодых женщин не было, как и бабушки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда тоже изливался свет. Только идти в спальню не потребовалось, потому что мама стояла перед окном в гостиной. На ней длинное светлое платье – вроде того, что я ей подарила однажды. Темные волосы были распущены и падали на плечи.

Она повернула голову на звук шагов, чего я за ней раньше не замечала.

– Алена? – спросила она.

– Да, мама! – ответила я. За последние полтора года я отработала эту фразу до автоматизма, она уже выскакивает сама собой.

– Тебя долго не было, – произнесла мама с упреком. – Я беспокоилась.

Только сейчас я обнаружила, что ее взгляд направлен на меня, а не в пустоту. Болезненные заостренные черты лица смягчились, и оно приобрело изящество и даже красоту. Глаза больше не были тусклыми. Они светились вниманием и проницательным умом. Мне вспомнились сказанные давным‑давно слова светила швейцарской психиатрии: «Она вас потеряла и до сих пор не нашла». И это было правдой. Но лишь до сего момента.

Теперь мама меня нашла.

Разум вернулся, и она стала прежней – такой, какой я ее помнила и какой хотела видеть. Магия не потребовалась. Было достаточно того, чтобы она снова потеряла меня. А затем нашла.

Я бросилась ей на шею.

– Аленушка, доченька! – сказала она, удивленно ощупывая мои плечи. – Как ты изменилась...

– Я просто выросла... Мама, мне так тебя не хватало!

– Мне тебя тоже.

– Знаю. Я восемнадцать месяцев наблюдала за тем, как ты искала меня...

За нашими спинами послышалось всхлипывание. Это Овчинников не сдержал чувств.

По поводу встречи мы решили организовать праздничный ужин. Мама вызвалась приготовить его, только ее смущали некоторые вещи на кухне, назначения которых она не знала – тефлоновая сковорода, полуфабрикаты в холодильнике, микроволновая печь. Леха заявил, что с удовольствием поможет во всем разобраться. Я некоторое время наблюдала, как он объяснял маме принцип действия микроволн, а затем ушла с кухни. Хотелось есть, но я не могла вынести вида продуктов. Меня от них воротило. Проклятые крекеры, где их Леха откопал? Небось купил второпях, не поглядев на срок годности.

Вскоре выяснилось, что в квартире нет подсолнечного масла. Я вызвалась сходить в магазин, надеясь немного проветриться.

Шагая по улице, я грызла маринованный корнишон, который стащила из банки. Странно, но к огурцу не возникало отвращения. Наоборот...

Я остановилась как вкопанная.

Потоки людей двигались по обе стороны, а я словно приросла к асфальту, осмысливая неожиданную догадку.

Что же получается?

Когда должны наступить?

В четырех шагах находилась витрина аптеки. Растолкав людей, я пробралась к висящему за стеклом календарю и прикинула срок...

Девять дней.

– Ой!

Задержка, тошнота, соленья... Но с чего? Ведь у меня никого не было уже давным‑давно... Ошибочка, Алена. Кое‑кто был. Дача, бестолковые заклинания с тряпицы... и Алексей Овчинников. Неудивительно, что я забыла. После той встречи произошло столько событий, что, кажется, будто она случилась в меловом периоде.

Но встреча была. И был контакт.

Еще некоторое время я тупо пялилась на календарь, а затем вошла в аптеку.

Когда я вернулась домой, Леха встречал меня у двери. Выглядел он слегка взъерошенным и едва не подпрыгивал на месте от нетерпения.

– Где ты пропадаешь?!

– Ой, Лешка! – вспомнила я. – Совсем забыла купить подсолнечное масло. Я сейчас обратно сбегаю, погоди, только в ванную заскочу...

– К орангутангам подсолнечное масло! Только что звонил Глеб Кириллович! Твой отец пришел в себя.

Я почувствовала, что не могу оторвать ладонь от дверной ручки.

– Быть не может, – пролепетала я. – Как он себя чувствует? Он здоров? Он помнит меня?

– Он слаб, но в трезвом уме. Он хочет тебя видеть, Алена! Глеб Кириллович прислал машину, и Ольга Сергеевна уже уехала. Я остался тебя ждать.

Я вспомнила про упаковку в кармане джинсов, приобретенную в аптеке.

– Это замечательная новость... Но ты можешь подождать еще несколько минут? Мне нужно в ванную.

– Алена!

– Я знаю, знаю. Но мне очень нужно, поверь!

Не дожидаясь ответа, я скользнула за дверь.

...Действовала быстро, дотошно выполняя наставления на упаковке. Выждав необходимое время, сравнила тест с цветом образцов. Рабочая часть палочки сделалась фиолетовой. Образец такого цвета на упаковке был назван положительным результатом.

Положительным.

Положительным.

Не отрицательным.

Что это значит? Ничего иного, кроме того, что у меня будет ребенок. У меня будет ребенок! Маленький человечек от большого человека, изнывающего от нетерпения сейчас за дверью.

У меня будет ребенок... Как это неожиданно! Я не готовилась стать матерью, даже мысли об этом не возникало. Что мне делать?

Какая разница!

У меня будет ребенок. Частичка меня и Алексея. Обаятельный, своенравный, упрямый, с блестящими скалолазными навыками... Нет, он не будет. Он уже со мной! И пока я находилась в потусторонней долине Арьяварта, тоже был со мной.

Он всегда был со мной.

Он всегда был со мной!

Я дотронулась до живота.

– Так ты здесь? А я думала, что потеряла тебя... Вот, значит, где твоя берлога. Потерпи, скоро мы снова встретимся. Теперь я смогу сдержать обещание. Ты обязательно увидишь большой мир, я тебе его покажу!

Ярославль

Октябрь 2005 – март 2006