Ледовый штурм

Ветер хлестал по склону, недобро гудел среди камней и забирался под волосы, полосуя череп ледяными бритвами. Двадцать минут назад, неистово карабкаясь на гору в одиночестве, я не замечала его замогильного духа. Зато теперь чувствую весьма явственно. Возможно, потому, что сама нахожусь в шаге от могилы.

Из обрывков разговоров, услышанных мной, стало понятно, что выше на вертолете подняться нельзя. Ветер сильный и порывистый, вертолет не сможет зависнуть над склоном и высадить пассажиров. Ирбис приказал пилотам, чтобы они выбросили палатки и часть снаряжения на высоте примерно 4500‑5000 метров, на леднике. Сами мы находились где‑то на трех тысячах, а всего высота горы была шесть тысяч двести.

Молчаливые охранники, которых звали Капуцин и Панголин, вскинули на спины большую часть снаряжения. Мерфи взял компактный рюкзак и матерчатую сумку. Мне, в дополнение к собственному рюкзаку, досталась другая матерчатая сумка. Не знаю, что в ней, но она была не слишком тяжелой. Хотя посмотрим, буду ли я заявлять так уверенно после пары тысяч метров подъема.

Крепкий жилистый Ирбис взвалил на спину огромный рюкзак с биркой, на которой было выдавлено его имя. На плече у него висела штурмовая винтовка обтекаемой формы (я такие видела только в фантастических фильмах). На поясе кроме запасных обойм и пары осколочных гранат находился пистолет в кобуре.

Сложив руки на груди, Кларк стоял на большом камне и мрачно смотрел на вершину. При нем не было ни рюкзака, ни оружия. Когда разобрали снаряжение, Ирбис подошел к Кларку и тихо доложил, что все готово. Тот кивнул и спустился с камня.

Так началось наше восхождение.

Первыми шли два охранника Кларка – размеренно и даже монотонно, как роботы. Мерфи шагал за ними, уставившись себе под нога. Невольно загляделась на его спортивную фигуру, на упругую походку и широкую спину...

Ирбис велел идти впереди него, чтобы я была перед глазами. Я не удержалась и спросила, как быть, когда мне захочется пописать, но он так тяжело посмотрел в ответ, что желание шутить тут же пропало. Оно и правда, шутить не время. Время поплакать, потому что, вероятнее всего, это последнее, что я успею в этой жизни.

Вершина стала ближе. Теперь я могла заявить об этом уверенно. Почти идеальная пирамида сияла снегами на фоне пронзительно‑голубого неба. И хотя я по‑прежнему не видела там древа, вершина была яркой, чудесной, наполненной жизнью. Чего нельзя было сказать о цепочке людей, которые поднимались по склону. Среди нас царили уныние и гнетущее молчание, усиленные завыванием высокогорного ветра и присутствием темного нечеловеческого существа.

Кларк не держался определенного места в цепи. Он то шел первым, то вдруг исчезал и появлялся в хвосте. От каждого такого появления у меня замирало сердце. Повсюду его сопровождало облако прозрачной черноты, растягиваемое ветром в длинный шлейф.

Когда он в очередной раз внезапно возник во главе строя и я смогла перевести дух, из‑за спины раздался хрипловатый голос Ирбиса:

– Понести твою сумку?

– Это очень любезно с вашей стороны, – ядовито ответила я, – но стоит ли помогать рабыне, которая через несколько часов станет еще и жертвой? Не лучше ли наоборот – нагрузить ее дополнительной поклажей?

– Если не желаешь, то не буду помогать, – ответил он.

Его даже не зацепила моя язвительность. Мне стало досадно.

– Хочу сказать тебе кое‑что... хм... ты должна знать... – снова подал голос майор. – После того, что произошло на дне озера, многие солдаты восхищены тобой.

Я настолько удивилась, что сбилась с шага.

– Восхищены мной? С чего вдруг?

– Ты дралась так отчаянно, так яростно, просто на зависть. Не каждый солдат имеет такой боевой дух, а ты женщина. Обычно женщины слабые и не могут за себя постоять. Но не ты. Ты сильная, решительная. Ты поставила на место разжиревшую свиноматку Шиншиллу. А когда ты сбежала из лагеря, несмотря на черную отметину, то покорила всех. Сейчас в лагере только о тебе и говорят. В казармах, на кухне, на плацу, в подгорных лабораториях. Все о тебе говорят.

– И что говорят?

– Что ты первый человек, кто открыто выступил против повелителя. Немногие отваживались на это. На моей памяти, пожалуй, и не было таких. Ты стала первой. Обитатели подгорного царства говорят о том, что ты сильная и ничего не боишься.

– Что, в самом деле? – От смущения я покрылась краской. – Так и говорят?

– Мне нет смысла лгать, – отвечал Ирбис невозмутимо. Похоже, эта невозмутимость заложена в нем от рождения. – Ты осталась в сердцах обитателей царства. Они тебя боготворят. Многим хотелось, чтобы ты осталась в Арьяварте... Не скрою, и мне тоже.

Кларк уже шел слева и немного впереди. Убедившись, что он не смотрит на нас, я осторожно бросила через плечо:

– Вы поможете мне бежать?

– Нет, – ответил Ирбис– Левиафан мой повелитель. Я служу ему очень давно. Так давно, что ты не можешь и представить. То, что ты удивила даже меня, старого пса, не означает, что я откажусь нажать на курок. Я рассказал о настроениях в лагере потому, что считаю – ты должна об этом знать. Многие и многие огорчатся, когда тебя не станет.

Я усмехнулась. Впрочем, усмешка получилась горькой.

– К тому же, – продолжил Ирбис, – бежать невозможно. На тебе отметина. Она притягивает... – Он секунду подбирал подходящее слово. – Черный дым. Как только ты удалишься на определенное расстояние, он это почувствует. Догонит тебя и сожрет заживо. Это намного страшнее, чем любая другая смерть, поверь мне!

– И от него нельзя защититься?

– Нет. Он проникает даже сквозь стены. Его можно лишь отвлечь, но очень ненадолго.

– А если освободиться от метки?

– Способа не существует. Только повелитель может снять ее, но он не станет этого делать. Я ношу свою метку сколько себя помню.

– И у вас тоже?

Он промолчал.

– Черный дым – это Молох? – спросила я и лишь затем сообразила, что слова прозвучали достаточно громко.

Ирбис шикнул на меня и больно схватил за руку.

Два молчаливых робота во главе колонны вышагивали почти синхронно. Мерфи чересчур пристально глядел себе под ноги, вероятно о чем‑то думая... Взгляд Кларка я ощутила затылком. Теперь он находился позади.

– Нельзя называть имя, – прошептал Ирбис.

– Почему?

– Он терпеть не может, когда кто‑то пытается проникнуть в его суть. Он гневается, а гнев его страшен.

Я замолчала.

Некоторое время мы шли молча.

– Что со мной будет? – спросила я через плечо.

Военный за моей спиной ответил после долгой паузы:

– Пожалуй, следует начать с того, что мой повелитель... как бы тебе объяснить... в нем живут двое.

– Майор! – внезапно раздалось из головы строя. Кажется, это был Панголин, один из охранников. – Я думаю, вам нужно взглянуть на это!

Альтиметр на запястье Ирбиса показывал высоту 4200. И это чувствовалось. Хотя во мне изрядный запас прочности, но я буквально валилась с ног от усталости. Прежде чем Кларк и его группа догнали меня, я вскарабкалась на отвесную скалу и прошла не меньше десяти километров вверх по склону. Да еще разреженность воздуха давала о себе знать. Голова казалась чугунной и тупой. Из‑за низкого атмосферного давления кислород хуже связывается с гемоглобином и приходится чаще дышать. Впрочем, это еще мелочи. Настоящая расправа начинается от пяти с половиной. Там у крепких на вид людей случаются инфаркты, отеки легких, внутренние кровотечения. Самое незначительное недомогание на высоте превращается в кровавого палача.

Ирбис и я (он велел не отставать!) добрались до охранников. Капуцин и Панголин стояли у основания ледника, сползшего на склон из седловины. Они что‑то разглядывали возле своих ног.

Среди камней тускло поблескивал металл.

– Здесь кто‑то был, – заявил угрюмый Капуцин. – Совсем недавно.

Ирбис поднял с земли вскрытую консервную банку. Глянул на дату.

– Произведено в Гонконге, – прочел он. – Меньше месяца назад. Это не наши люди.

– Что случилось? – спросил Кларк, неслышно возникнув за нашими спинами. Его глаза скрывали солнцезащитные очки.

– В долину пробрался посторонний, – доложил Ирбис.

Краем глаза я разглядывала Кларка, пытаясь разобраться в том, о чем ранее поведал Ирбис. Еще во дворце я заметила, что обладатель черной водолазки страдает раздвоением личности, но что это значит? Шизофрения? Сомневаюсь. Кларк выглядит уверенно. Он управляет огромным научно‑производственным комплексом и держит в страхе не меньше тысячи человек. Такой человек не может быть психически больным.

– Чужак был здесь сегодняшним утром, – продолжал Ирбис, обследуя место, где нашли консервную банку. – Спустился с ледника. Интересно, как он попал туда? За ледником только горы и непроходимые снежные поля... Прикажете отправиться по следу?

– Не нужно... Мерфи, сообщи о чужаке в лагерь.

– Слушаюсь.

Мерфи достал из кожаного чехла на поясе спутниковый телефон. Раскрыл антенну.

– Скажи Бобтейлу, – распорядился Кларк, – чтобы поднял вертолет и отправил на поиски чужака четыре группы.

– Брать живым?

– Не вижу в этом необходимости.

Пока Мерфи передавал распоряжения шефа в лагерь, охранники распаковали один из своих рюкзаков. В нем оказались ледорубы и ледолазные кошки. Пара кошек досталась мне. Натягивая их, я краем уха слушала, как Ирбис предлагал шефу вариант траверса к вершине. Признаюсь, вполне профессиональный вариант. Он говорил, что следует подняться по леднику до восточного хребта. В том районе пилоты сбросили палатки, поэтому именно там надо разбить бивуак и заночевать. На следующее утро, если будет хорошая погода, можно подняться по хребту на вершину. Я с завистью подумала, что Ирбис гораздо опытней меня по части высокогорных восхождений. Уже не заявишь: «Вы не можете принести меня в жертву, потому что вам не справиться без такого специалиста, как я!»

Кларк слушал Ирбиса молча, мне показалось, без интереса. Когда майор закончил, шеф ни жестом, ни выражением лица не показал, что одобрил план. Но Ирбис счел это положительным знаком и велел всем разобрать ледорубы. Всем, кроме меня.

Закончив с экипировкой, люди Кларка перекусили бутербродами и чаем из термоса. Мне бутербродов не дали. Но потом я незаметно питалась орешками в шоколаде, оставшихся от Максимки. В любом случае эти двадцать минут отдыха позволили восстановить силы. В команде Кларка я нахожусь уже четыре часа. Половина времени, отпущенного мне для жизни, пролетела незаметно.

С привалом было покончено. Мы начали подъем по леднику.

Лед был крепким, кошки на нем держали плохо. Приходилось при каждом шаге опускать ногу с силой, чтобы глубже загнать стальные шипы. К тому же у меня не было ледоруба, на который при ходьбе можно опереться и переложить часть нагрузки, а потому силы расходовались быстрее, чем этого бы хотелось. Не на то ли рассчитывал Ирбис, когда не позволил взять ледоруб? Или, поняв мой характер, остерегался получить этим ледорубом по темени?

Кларк ушел вперед, и я смогла продолжить разговор.

– Вы так и не рассказали, что за Ритуал меня ожидает? – обратилась я к Ирбису, шагающему за моей спиной. – И что значат ваши слова о том, что в Кларке живут двое?

– Не оборачивайся... То и значат. В повелителе живут два существа. Первое – это Том Кларк. Один из лучших офицеров разведки за всю ее историю, он успешно возглавлял сверхсекретный спецотдел «Мгла» на протяжении многих лет. Это, несомненно, личность. На его счету десятки успешных операций, проведенных по всему миру, государственные перевороты, открытия уникальных артефактов, о которых человечество не могло и мечтать, новейшие достижения в науке, технике, медицине. Должен признать, что он вообще неплохой человек... в отличие от второго. Тот, второй, который сидит внутри него, редко показывается на людях. Это потусторонняя тень Тома Кларка и страшная сила, которой он владеет. Он называет её... тебе известно как.

Да, мне известно. Он называет ее Молохом.

– Разве можно считать силу, пусть даже такую необычную, существом? – спросила я.

– Можно, если она имеет свой разум. А она его имеет. Злой и прокаженный. Его можно увидеть. Когда у него чернеют глаза, а вокруг темнеет воздух и чувствуется резкий запах, то можно не сомневаться в сути существа, которое предстало перед тобой.

Я проглотила тугой ком, застрявший в горле.

– Эта сила могучая и необъятная. Но она также кровожадная и разрушительная. Если ей не принести своевременную жертву, она вырвется из‑под контроля и наступит катастрофа. Жертв будут сотни. Однажды такое случилось, когда мы находились в Сомали. Дым уничтожил целый жилой квартал. По телевидению потом сообщили, что произошло столкновение повстанцев с правительственными войсками. Кларку тогда стоило невероятных усилий загнать дым назад. Страшно подумать, если он вырвется на свободу. Поэтому один раз в шестьдесят шесть дней нужно приносить человеческую жертву. Это непреложно, это закон. За все время лишь в Сомали мы нарушили его.

Я споткнулась.

Нога провалилась в трещину. Я вытащила ее, продолжив движение и ошеломленно слушала Ирбиса, рассказывающего за моей спиной:

– Да, ее нужно подкармливать. Она не должна быть голодна, иначе хозяин не сможет удержать ее, и последствия будут самыми непредсказуемыми.

Слова меня разозлили.

– Вы говорите о кормлении, словно о травке для овечек! Речь ведь идет о людях!

– Мои нравственные нормы остались в прошлом. Я спустился к первобытным принципам, которые состоят всего из двух пунктов. Первый: действия моего повелителя неподвластны моему разуму, а значит, я должен верить в повелителя и выполнять все его приказы. И второй: мои действия ограничены сводом запретов. Если я нарушу их, то меня ждет неминуемая кара.

Путь пересек большой разлом во льду. Мы обогнули его. Ирбис продолжал:

– И все‑таки, так как выбор жертв для Ритуала лежит на мне, я стараюсь выбирать тех, кто ленив, туп, развратен и недобросовестен. Кто преступник в душе, кто получает удовольствие от того, чтобы мучить других... Должен заметить, мне очень жаль, что выбор пал на тебя. Ты не подходишь ни под одну из этих характеристик, ты совсем другая. Но я уже не могу ничего исправить. Так решил он!

– Легче от ваших слов не становится... В чем все‑таки состоит Ритуал?

– Тебе так интересно?

– Я любознательная. Наверно, от этого все мои беды.

– Когда зайдет солнце, я отведу тебя в специальный шатер. Он сделан из плотной ткани, которая не пропускает свет, поэтому внутри темно. Чтобы ты не могла бежать, тебя прикуют к скале... Хотя здесь, наверное, придется ко льду. Двух ледорезов будет достаточно, чтобы приковать к ним ноги и руки. Повелитель в это время находится в другой палатке. Когда второе существо выходит из него в виде черного дыма, он не может оставаться в сознании и проваливается в сон. Дым перемещается в шатер. Вся процедура длится около пятнадцати минут. Я не знаю, что в это время происходит с жертвой, но после мы не находим даже костей... По завершении Ритуала дым возвращается в хозяина и успокаивается в нем до рассвета. Мне кажется, он засыпает на эти несколько часов, как хищник после плотного ужина. Как только дым возвращается в тело, Кларк приходит в себя.

– И совсем ничего не остается от жертв? – спросила я, потрясенная рассказом.

– Почти ничего. Обрывки одежды. Кольца. Золотые коронки. Черный дух забирает только тело.

– В чем состоит ваша функция, Ирбис? Вы главный палач в этой процедуре?

– Я приковываю жертву, – объяснил он. – А затем охраняю палатку повелителя до рассвета.

Метров двадцать я прошла, не разбирая дороги.

– И ничто меня не может спасти?

– Увы... Но я могу сделать маленькое одолжение. Я делаю его всем, и никто не отказывается. Когда дым проникает в шатер, это невыносимо страшно. Первые жертвы истошно кричали, просто захлебывались криком... Поэтому я всем предлагаю безболезненную смерть за две минуты до того, как тень Кларка выходит из него. Оно не чувствует разницы между живым и умершим только что... Хочешь, чтобы я сделал это?

– Вы прострелите мне сердце?

– Да нет, зачем? У меня есть ампулы с оксибутиратом натрия. Это средство для неингаляционного наркоза. Если ввести в вену больше пяти грамм, ты уснешь быстро и навсегда. – Он шел позади меня, громко хрустя шипами по льду. Я почувствовала на затылке его взгляд. – Ну как, ты хочешь?

– Не знаю... наверное да... я не хочу истошно кричать.

– Договорились.

Ровная поверхность ледника закончилась. Вообще ледник – это штука двигающаяся, пусть и на два‑три сантиметра в год. В местах, по которым мы шли, его движение по каким‑то причинам застопорилось. Верхние массы продолжали сползать с седловины, низ стоял крепко, в результате за тысячи лет образовалось нагромождение ледяных глыб, перемежающихся глубокими разломами.

Мы пробирались по узким извилистым проходам между огромных белых домищ. Ветер, дующий, словно в аэродинамической трубе, стал еще холоднее. Я облачилась в пуховик и обмотала лицо шарфом, чтобы не обморозиться, хотя забота о своем здоровье выглядела смехотворной в свете прогноза на мое ближайшее будущее, выданного Ирбисом. А прогноз неутешительный. Я не доберусь до мирового древа – меня сожрет черный дым. Так сожрет, что костей не останется.

Шутки шутками, но было страшно. Даже несмотря на обещание майора Ирбиса помочь уйти безболезненно. Наверное потому, что мою душу все равно заберет черный сатана, он утащит ее во мрак – туда, где жуть и безнадега. Я, правда, не верю в загробную жизнь. Но у меня есть четыре... нет, уже три часа, чтобы начать верить.

Вероятно, из‑за страха, а может, от усталости ноги перестали слушаться, и я спотыкалась чаше обычного. Ирбис, идущий сзади, поддерживал меня, а однажды, когда я ступила в пустоту, он проворно схватил за капюшон, не позволив провалиться в расщелину.

Потом меня начала мучить жажда. Мы находились не на той высоте, на которой этот симптом может стать критическим, да и вряд ли доберемся до такой. На семи тысячах нужно пить воду до семи литров в день, чтобы предотвратить загустение крови, закупорку сосудов и, как следствие, эмболию легочной артерии, инфаркт, инсульт. Но мне ужасно хотелось пить уже на пяти тысячах. Фляги у меня не было. И Ирбис, как тогда, в кузове «хаммера», любезно позволил опустошить половину своей.

Он поддерживал меня на протяжении всего пути. Я, конечно, нужна ему. Если он не сохранит жертву, то сорвется Ритуал, и ему придется отвечать перед Кларком, а тот по головке не погладит. И еще одно. Введя смертельную инъекцию, Ирбис станет моим убийцей. Вроде бы я должна ненавидеть бритоголового майора, но вместо этого почему‑то испытывала к нему невольную симпатию. И поддерживала симбиоз жертвы и палача, помогая доставить свое тело к плахе в сохранности.

Наступил вечер. Мои коленки затряслись еще сильнее. Сил не осталось, но я готова идти дальше и дальше – до бесконечности, только бы не кончался день.

Демон с черными глазами замыкал цепочку. Почему‑то я не слышала лязга его кошек по льду. Всех слышала и даже научилась отличать одного от другого, а его – нет. Он словно парил надо льдом за нашими спинами. Жуткий, непостижимый.

– Ирбис, долго еще идти?

Мерфи отстал от молчаливых охранников и присоединился к нам. Он шел рядом со мной: в узких солнцезащитных очках, с непокрытой головой и без перчаток. В нем чувствовалась эдакая молодецкая удаль. Парень определенно мне нравился, я не могла оторвать от него глаз.

Но Мерфи словно не замечал меня. Что он там такое говорил о помощи? Сейчас самое время обратить слова в действия. Потому что через час или полтора помогать будет некому. Как мне сообщили по секрету, не останется даже костей.

– Шагай, шагай, Мерфи, – ворчливо ответил Ирбис– Когда прозвучит команда, тогда и узнаешь, что наступил привал.

Однако все‑таки достал прибор GPS и стал определять по нему наше местоположение и высоту. Мерфи незаметно состроил ему гримасу. Я поняла, что отношения между ними далеки от идеальных.

– Мы преодолели высоту в пять тысяч метров, – сообщил Ирбис– Скоро доберемся до палаток, сброшенных с вертолета.

– Черта с два ты их найдешь в этих ледовых дебрях!

– Хочешь со мной поспорить? – поинтересовался майор, опустив ладонь на рукоять пистолета.

– Уймись, командир. Не буду я с тобой спорить. Но палатки могли провалиться в одну из этих расщелин.

– На них установлены радиомаяки. Я отыщу палатки быстрее, чем ты поковыряешься в носу, Мерфи! Вместо пустой болтовни лучше бы связался с лагерем. Как там у них дела?

Я ковыляла рядом, прислушиваясь к их перепалке. Не понимаю, зачем Мерфи пытается вывести из себя Ирбиса. Было видно, что он знает, как это сделать. Майор не терпел даже намека на то, что может совершить ошибку...

Внезапно я поняла!

Мерфи точно рассчитал момент. Он идет рядом со мной, зная, что сейчас Ирбис будет занят поиском сброшенных с вертолета палаток. На какое‑то время он отвлечется от моей охраны, и у Мерфи появится возможность перекинуться со мной несколькими фразами.

– Есть! – вдруг сказал Ирбис, не отрывая глаз от дисплея. – Вот они! В двухстах метрах прямо по курсу.

Мерфи помрачнел. Что‑то пошло не так, я видела по его глазам. Если у него и был план, то сейчас он, по моему скромному мнению, летел в тартарары...

А затем за нашими спинами резко грохнул взрыв.

Date: 2015-09-24; view: 242; Нарушение авторских прав