Божий указатель, туман и смертельная опасность

Медальон сверкал на солнце так ярко, что казалось, из моей ладони струится свет.

– Ух ты! – воскликнул Максимка, моментально очутившись возле меня. – УХ ТЫ!! ВОТ ЭТО ДА!!

В моей голове крутились подобные возгласы. Сказать по правде, я сама не ожидала. Когда ковыряла землю носком сандалии, то не предполагала, что откопаю сокровище.

Диск был отлит из чистого золота – такой увесистый, что оттягивал кисть. От центра расходились неровные концентрические круги, похожие на кольца на спиле дерева. Драгоценные камни, каждый размером с голубиное яйцо, располагались кругом и были вплавлены в диск. Штука в моей руке выглядела настолько естественно, словно это не ювелирное изделие, а кусочек застывшей лавы из вулкана, который извергается жидким золотом.

Пока я рассматривала медальон, охотник за хрусталем попытался сковырнуть ножиком один из камней. Я отпихнула его локтем, но Максимку все равно тянуло к медальону как магнитом. Его лохматая голова вынырнула у меня между рук.

– Артельщики, – говорил он, захлебываясь, – могут дать за такой целых две тысячи американских долларов!

– Эх ты, оценщик. Да такая штуковина стоит под миллион...

Зря я это сказала. И без того выпученные глаза Максимки едва не лопнули.

– Я ходил здесь сто тысяч раз! – трагически причитал он. – И не подозревал, что в земле лежит клад! Если б я знал, то не привел бы тебя сюда... Дай еще посмотреть! Ну дай!

– Хватит меня дергать за руку! Думать мешаешь.

Это звучит как безумие, но похоже, что я держу тот самый медальон, который был на Вишне во сне безутешной матери. Бог повелел найти в лесу мандату, в центре которой я сейчас стою. Женщина из легенды нашла поляну и выкопала из земли золотой медальон.

Что случилось дальше? Деревенская корзиночка, заботливо перевязанная веревочкой, тряпочка, в которую завернута драгоценность. Женщина вернула медальон в землю, потому что он больше ей не требовался. Она излечила сына и справедливо полагала, что артефакт может пригодиться кому‑то еще.

Неужели слова Вишны сбылись, и женщина нашла путь к мировому древу? Но как?

Я осмотрела тряпочку с обеих сторон, порылась в корзинке. Ничего. Пусто. Женщина не оставила указаний, как воспользоваться медальоном. Придется самой ворочать мозгами.

Пока я возилась с корзинкой и медальоном, бриллианты вновь сверкнули прямо в глаза. Ишь какие настойчивые! Я завернула медальон обратно в тряпку.

– Давай его распилим! – предложил Максимка. – И продадим сразу нескольким артельщикам. У одного столько денег не наберется.

– Дурья башка! Целым он стоит дороже. Только продавать его я не собираюсь. И пилить не позволю. Этот медальон поможет отыскать мировое древо Ашваттха, от которого можно получить уникальные знания.

Максимка скривил физиономию, всем своим видом показывая, что распилка медальона более прогрессивная идея, чем получение знаний. Мне захотелось влепить ему затрещину, чтобы наполнить чадо хоть каким‑то стремлением к прекрасному и возвышенному! Жаль, нельзя. Непедагогично.

– Хм‑м, – задумчиво пробормотала я.

Медальон бесценен. И я уверена, что если действовать аккуратно, то взамен него можно выторговать у Кларка не только возвращение домой, но и полет на околоземную орбиту. Только именно сейчас мне категорически расхотелось отдавать артефакт в чужие руки. Дело в том, что теперь я уверена: найти древо нужно мне самой.

Когда я читала легенду при свете фонаря в темной пропасти, когда о древе упоминала хозяйка пещерного домика (во сне или наяву), я не верила в существование трансцендентного источника, от которого можно получить магический дар вроде тех, что получили Один или Иисус. Но когда я увидела медальон, когда он засверкал в моей ладони, то в душе родилось твердое убеждение, что мировое древо – это не символ подсознания, соединяющий разум с небесами. Оно существует в реальности. Сказки, мифы, мировые религии, истории об Иисусе, Будде, Одине – все они содержат прообраз единого древа. Единого! Того, что спрятано от всего света в гималайской долине. В этой самой долине! Если я отыщу его, то смогу получить магический дар, который поможет мне изгнать демонов из сознания моей матери.

Максимка наматывал вокруг меня круги, от скуки пиная комья земли. Он не хотел мешать моим размышлениям, но завернутый в тряпочку медальон притягивал его. В результате круги становились все меньшего диаметра, и Максимка бродил уже возле моих локтей.

– Ну что, что тебе от меня нужно? – не выдержала я.

– Ничего. Просто мне очень хочется два камня из этой штуковины.

– Я же тебе сказала... Лучше помоги мне отыскать древо Ашваттха. Оно должно находиться в этой долине.

– А ты дашь мне два камня?

Я замолчала, обдумывая занимательную идею.

– Вот что, мой милый! Если мы с тобой найдем это дерево, я обещаю, что как только выберусь отсюда, то отпрошу тебя у твоей мамы и мы отправимся в большое путешествие по миру.

Максимкины глаза вспыхнули от восторга.

– Правда? – спросил он. – Возьмешь с собой во внешний мир? А не обманешь?

– Я друзей никогда не обманываю. Вот слушай. Сначала мы поедем в Москву. Это огромный и красивый город, там живет двадцать миллионов человек.

– Вот это да!

– А когда тебе надоест в Москве, мы поедем в Баварию. Там у меня замок. Вокруг леса и заснеженные горы, которые называются Альпами. На них можно взбираться, а можно скатываться на лыжах. А когда тебе надоест жить в замке, мы поедем в Лондон. У меня там живут хорошие друзья. Мы будем гулять по улицам и бродить по музеям. Ты увидишь много интересного и познакомишься с кучей потрясающих людей. Я буду тебя так долго возить по миру, что тебе захочется домой.

– Нет, – смущенно засмеялся он. – Не захочется.

– Ну что, Максим... – протянула я ему раскрытую ладонь. –... принимаешь условия договора?

Я видела, как описанные мной картинки пляшут у него в глазах. Он почти не раздумывал. Тонкая ручонка легла в мою ладонь.

– Да, принимаю. Я очень хочу, чтобы ты показала мне мир... Но, чтобы сделать это, нужно сперва найти дерево?

– Да.

– А какое оно?

– Не знаю.

Максимка крепко задумался.

– Нужно идти в буддийский монастырь, – наконец сказал он. – Монахи знают все. Они могут помочь. – Он задумчиво почесал в затылке. – Хотя могут и прогнать.

По словам Максимки, монахи жили в небольшом монастыре, что построен на отвесной скале. Идти до него километров восемь, но мы решили отправиться туда завтра. Солнце уже скрылось за горами, и долина погрузилась в сумрак. Мне не хотелось ночевать где попало и стать чьим‑нибудь поздним ужином, поэтому нужно было подыскать хорошее место для ночлега.

Максимка нашел земляную берлогу под корнями огромной сосны – ох и тянет его забиться в нору! Берлога мне не понравилась тем, что располагалась в лесу. Я предложила заночевать в скалах на горном склоне. Максимка стал упрямствовать, что там плохо и что утром солнышко будет светить прямо в глаза. Но я все‑таки его уговорила, и мы разместились на крохотной площадке, метрах в двадцати от края леса.

Поужинали собранными фруктами и орехами. Перекинулись парой анекдотов. Максимка рассказал про свою деревню, я – про Москву. Моих анекдотов он не понял. На этом мы улеглись спать.

Ночью я проснулась от жуткого холода. Настаивая на ночлеге в скалах, я не учла, что здесь нет деревьев и мы не защищены от ветра. Я плотнее укуталась в сари и только собралась закрыть глаза, как обратила внимание на своего маленького спутника. Максимка спал, сиротливо свернувшись калачиком.

Мне стало его жалко. Я размотала сари и накрыла мальчишку длинным концом. Почувствовав тепло, он, не просыпаясь, придвинулся ко мне и вжался спиной в живот. Черт возьми, он совсем ледяной!

Я накрыла его рукой. Он слабо шевельнулся.

– Чш, чш! – успокоила я.

– Мама, – пробормотал Максимка во сне, – мама.

У меня сжалось сердце. Сбежал из дома, полгода живет в диком лесу, а ведь совсем ребенок!

Когда я проснулась, то обнаружила, что лежу одна, а мир вокруг меня кардинальным образом переменился. Впечатление такое, словно меня забросило в другое измерение. Или Локапалы‑Махараджи вознесли на небеса к Вишне (что было бы весьма кстати, Вишна‑то знает, где искать древо Ашваттха).

Мир вокруг меня – леса, гряды Гималайских гор и речку – заволокло густым туманом. Если вытянуть руку, то пальцы скроются в молочной пелене. (Я даже проверила это предположение, но оно не подтвердилось.)

Максимки рядом не было. Куда он исчез? Ветви, на которых он лежал, еще хранили тепло, но сам‑то он где? А что, если?..

Я похлопала ладонью по скале вокруг себя. Нашла медальон и прижала к груди. Нет, плохо я подумала. Максимка так поступить не мог. Но где он? И что мне делать?

В таком тумане понять, где что находится, можно только на ощупь. Органы зрения бессильны. Солнца не видно, стороны света не определишь, я даже не могла понять, с какой стороны горы, а с какой лес. Даже шума воды на перекате не слышно – туман поглотил и его. Такое впечатление, словно тебя сунули в стакан с молоком.

Я сидела в растерянности не больше пяти минут, когда слева послышались легкие скачки по камням. Я невольно напряглась. Из тумана вынырнул Максимка, несущий полную рубашку диких фруктов.

– Я рано проснулся, – пояснил он, опускаясь рядом со мной. – Подумал, ты есть захочешь.

– Верно подумал, – согласилась я и с хрустом откусила налитой бочок у яблока. Спросила, жуя: – Долго туман будет стоять?

– Может и до полудня простоять, – ответил Максимка, обсасывая зернышки граната. – Но мы не станем ждать до полудня.

– Но как мы пойдем? Ничего ж не видать!

– Пойдем вдоль склона. Монастырь как раз на нем стоит.

Позавтракав, мы тронулись в путь.

Шли вдоль скал по краю леса. Максимка двигался первым. Он подобрал себе деревянный посох и при ходьбе забрасывал его вперед, проверяя, нет ли на нашем пути ям, провалов или расщелин. Иногда из тумана возникали валуны, перегораживающие путь, некоторые размером с автомобиль. Приходилось карабкаться через них. В сари это занятие оказалось чересчур утомительным. Пусть моя индийская одежда и спасла меня пару раз, но сейчас я бы с удовольствием поменяла ее на шорты.

Туман, по‑моему, сделался только гуще. Максимку это не смущало. Он держался склона и не пересекал границы леса, упрямо твердя, что этот путь приведет нас к монастырю. Я не спорила, полностью доверившись знаниям и интуиции своего проводника.

Должна признаться, что идти в монастырь мне не хотелось. На то были две веские причины. Во‑первых, это заведение, в котором мужчины обходятся без дамского общества много лет. Как себя вести среди них? Да и пустят ли меня вообще? А во‑вторых, я еще с Камбоджи недолюбливаю буддийских монахов. Конечно, если бы я не стащила у них кусочек святых мощей, наши отношения сложились бы куда успешней. А так в душе остался неприятный осадок. И еще глодала идиотская мысль: а вдруг между буддистами проложена какая‑нибудь астральная связь и здешние монахи знают о том, что я натворила в Камбодже? Может быть, во всех концах света, во всех буддийских монастырях на самой главной стене висит изображение моей ауры с надписью: «Будьте бдительны! Расхитительница гробниц!»

Во время очередного шага под сандалию попало что‑то скользкое. Я спешно убрала ногу и тут же почувствовала укол в щиколотку, словно напоролась на шип.

– Черт! – Я замерла на одной ноге, задрав вторую, чтобы ощупать ранку. – Здесь что, колючки?

Максимка обернулся. И вдруг кинулся на меня, отбросив посох. Я ничего не успела понять, как оказалась на камнях.

– Да ты что...

Он вывернул мою ногу. В руке сверкнуло лезвие, а следом я почувствовала острую боль, когда он рассек ножиком кожу.

– Эй! – воскликнула я и осеклась.

Максимка впился губами в щиколотку. Сплюнул высосанную кровь и снова припал к ней.

Я покрылась холодным потом.

– Это была змея, да? – Я едва сдерживала истерику. – Скажи мне!

Он снова сплюнул кровь. Не ответил. Снова припал к ноге.

Мне стало дурно.

Я почувствовала головокружение и нервную дрожь в кончиках пальцев. Отчего это у меня? Яд начал действовать? Или от истерики? Господи, да я сейчас дуба дам!

Укушенная нога начала неметь, но, когда Максимка объявил, что вроде бы все, она моментально ожила.

– Гадюка, – поведал он, вытирая губы. Камни возле него усеяли кровавые плевки. – Будь осторожнее, они здесь попадаются.

– Да? А раньше ты не мог сказать?

– Раньше не попадались.

– Блин! – в сердцах воскликнула я.

Максимка помазал ранку смолой. Я постепенно приходила в себя. Меня убивали двести пятьдесят раз. Пытались и застрелить, и замуровать в подземной пещере, зарубить при помощи мачете и утопить в Темзе. Много чего было. Однако погибать от укуса змеи еще не доводилось. Видимо, в жизни все надо испробовать.

– Спасибо, Максимка. – Я чмокнула его в макушку. – Теперь ты мне жизнь спас.

Он недовольно отмахнулся. Ну конечно, настоящему мужчине не до телячьих нежностей.