Глава тридцать вторая

На следующий день после суда жамМ сообщил мне, что ненадолго уезжает. Ему предстояло провести несколько судебных заседаний за пределами пещер.

— Возле «Пуховой перины»?

— Нет. На юге.

— А-а.

Я не хотела, чтобы он уезжал, хотя, в общем-то, могла обойтись и без него. Все со мной были добры, а несколько гномов даже говорили на айортийском. Я пробыла среди них шесть недель и научилась находить то, в чем нуждалась. Но рядом с жамМом мне было спокойнее. Если случится выйти на перепутье, то он его узнает и подскажет, что делать.

— Я вернусь и привезу человеческой еды, еды для людей, если быть точным.

— Все, что угодно, кроме яблок.

Еще до его отъезда из замка Онтио вернулись оружейники. Их самая важная новость, чудесная новость, заключалась в том, что король пошел на поправку. Он открывал глаза и следил за передвижением людей. Он не мог ходить или разговаривать, зато уже поднимал мизинец левой руки. Сэр Эноли считал возможным полное выздоровление.

Я обняла жамМа, который, похоже, обрадовался ничуть не меньше меня.

Следующая новость была двойственная. Королевский совет вновь заседал открыто, и в пострадавший от засухи южный край отправили провизию. Иви по-прежнему правила в королевстве, но теперь она позволяла отговорить себя от самых неудачных идей. Однако то там, то здесь по-прежнему возникали слухи о бунте.

— Птицы вернулись? Людям позволено петь?

Да — на оба вопроса.

— А как насчет девушки азаХ? — поинтересовался жамМ. — О ней говорят?

Оружейник по имени дифФ ответил:

— Все считают вас мертвой, девушка азаХ. Мастер Уйю рассказал, что вы погибли, спасая его от великанов.

Как любезно с его стороны!

— И ему поверили?

— Он говорил, что никто не усомнился в его словах. Полагаю, на ухо королеве он прошептал совершенно другую историю.

— Вы назвали его «мастер» Уйю, — заметила я. — Почему не «сэр»? Разве королева не посвятила его в рыцари?

— Нет, — ответил дифФ. — По-моему, никакой он не рыцарь.

— А девушку азаХ оправдали? — спросил жамМ.

— Шли долгие споры, — поведал дифФ, — но в конце концов вас не оправдали. — Кончик его носа стал фиолетовым. — Вы ведь все-таки пели за королеву. Все считают, что вы затеяли эту интригу ради высокого положения при дворе.

— Люди! — презрительно фыркнул жамМ.

Нет, покидать Пещеры гномов было пока небезопасно.

— Принц Айори вернулся? — спросила я.

— Нет, — ответил дифФ. — Он был в отъезде, пока мы там находились.

жамМ уехал на следующее утро. Мы попрощались в банкетном зале после завтрака. Ему было так же невесело, как и мне.

— У меня дурное предчувствие, — сказал гном. — Будь внимательнее на перепутье. Если понадобится совет, обращайся к дифФу. Он хоть и не видит будущего, зато неплохо разбирается в настоящем.

жамМ пообещал вернуться самое позднее через три недели.

— Если я буду тебе нужен, дифФ пошлет за мной гонца и я вернусь через два дня.

Я снова кивнула и пропела кусочек песни на расставание:

Пусть перед тобой откроется тропа.

Пусть все холмы,

что попадутся на твоем пути,

будут пологими.

Он начал раскачиваться, и его лицо больше не выражало тревоги.

Пусть солнце греет тепло.

Пусть дождь падает тихо.

Пусть ветер мягко треплет твои волосы.

Пусть в чужом доме тебя примут радушно.

Пусть твой сон будет безмятежен.

Пусть тебе сопутствует радость,

где бы ты ни оказался.

Он поднял руки:

— Прощай, девушка азаХ. Жаль, ты не сможешь проиллюзировать мне в пути.

В отсутствие жамМа мне вряд ли пришлось бы скучать. За неделю предстояло написать восемь песен, а там, вероятно, я получила бы новые заказы. Кроме того, я учила язык гномов по книге, подаренной жамМом, и надеялась поразить его своими успехами, когда он вернется.

А еще я надеялась удивить его подарком, для чего и направилась на рынок. Из заработанного на песнях я пока не потратила ни одного камешка. жамМ оплачивал мой стол, а пещера, где стояла моя кровать, принадлежала ему. Шкаф ломился от платьев с поясами — об этом тоже позаботился жамМ, приговаривая, что из-за моих песен и вкуснейшего остумо он еще у меня в долгу.

Поэтому теперь я хотела купить что-то для него, рубашку например. Он их так любил. Каких только расцветок у него не было: и в цветочек, и в клеточку, причем все с изумрудными пуговицами. От отца, собиравшего медные шпоры, я знала, что, если тебе нравится какая-то вещь, еще одна не будет лишней.

Изумрудные пуговицы оказались мне не по средствам, но я надеялась отыскать рубашку, вышитую хтановой нитью, за которую смогла бы заплатить. Я прошла к прилавку портного, у которого одевался жамМ, и, к своему расстройству, обнаружила, что за вышитую хтановую рубашку придется отдать в десять раз больше, чем было у меня.

Я понятия не имела, что тогда купить, и принялась бродить от прилавка к прилавку. Гномы торговали лопатами, украшенными драгоценными камнями, такими же молотками и даже, представьте себе, ночными горшками. А еще я увидела усыпанный каменьями сейф, который, по-моему, подрывал саму идею завести сейф.

Какой-то лоточник протянул мне поднос с конфетами из корнеплодов. Каждый кусочек был покрыт глазурью, поэтому выглядел как драгоценный камень. Лично для меня это был пример чего-то несъедобного, замаскированного под другую несъедобную вещь.

На канцелярском прилавке я увидела наконец то, что прекрасно подошло бы жамМу, — записную книжку в обтянутом тканью переплете без всяких драгоценных камней. Ткань показалась мне тусклого черного цвета. Кое-где была продернута золотая нить.

—?хтан — спросила я, указав на книжку.

Торговец кивнул.

—.хтан

Страницы были в линейку. Я могла бы записать в эту книжку свои песни, а потом, при наличии времени, отыскала бы кого-то, чтобы он помог мне перевести их на язык гномов. жамМу понравилось бы.

—?отз иммаД

Это была одна из нескольких фраз, которые я выучила. Она означала: «Сколько?» Я открыла кошелек.

Торговец отсчитал двенадцать камней. Мы совершили обмен.

Я отвернулась от прилавка, прижимая свой трофей, и оказалась лицом к лицу с очередной лоточницей — мне радушно улыбалась девушка-гном. Помимо расчесок и кружев, на ее лотке лежало то, чего мне давно не хватало: булочка, усеянная орехами, треугольник сыра, гроздь винограда. И яблоко.

— Как раз для вас, — сказала девушка по-айортийски с сильным акцентом.

Неужели действительно человеческая еда, а не корнеплодная конфетка, замаскированная под человеческую еду? Я дотронулась до булочки. Мягкая, а корнеплодная конфета твердая. Должно быть, настоящая булочка.

Итак, я оказалась на перепутье, но не узнала его.

Лоточница оторвала одну виноградину и протянула мне. Несколько гномов остановились и принялись наблюдать. Я сунула виноградинку в рот. Мои зрители скорчили гримасы, но виноградинка была божественной, сочной и сладкой, лучшего винограда я никогда не ела. Лоточница указала на мой кошелек. Я вынула один бриллиантик и предложила ей. Она подняла два пальца.

Два бриллианта за скудную еду! Настоящий грабеж! Но я должна была получить эти продукты. У меня уже слюнки текли. Я вытряхнула из кошелька еще один бриллиант. Лоточница забрала камни. Я забрала съестное.

Было бы приличнее унести все с собой и съесть без посторонних глаз в гостиной жамМа. Но я не могла ждать так долго. Под зачарованными взглядами гномов, не скрывавших своего отвращения, я впилась зубами в сыр.

Твердый, соленый, ароматнейший сыр. Я жевала, смакуя, и чуть не теряла сознание от удовольствия. Потом с жадностью набросилась на виноград и булочку.

Дойдя до яблока, я засомневалась, но, видя перед собой человеческую еду, поняла, что устоять невозможно. Я вгрызлась в яблоко.

Оно оказалось не таким плохим, сладким и не рыхлым. Я проглотила кусочек, однако в последний миг уловила в его сладости примесь чего-то горького и обжигающе острого. Я попыталась выкашлять его, но он застрял в горле. Я схватилась за горло, чтобы выдавить кусок яблока, но он сидел плотно. Я снова попыталась кашлять. Я попыталась дышать. И, покачнувшись, упала.

Лоточница склонилась надо мной с выражением раскаяния и злорадства — совсем как предсказывал жамМ.

Ох, Айори! Она меня отравила!

От тела отлетела душа и взмыла к потолку пещеры. Мне хотелось вернуться обратно в тело, но у души не было сил. И все-таки я чувствовала свое тело. Оно вроде бы лежало неподвижно, но продолжало дышать, еле-еле, слабый поток воздуха все-таки просачивался мимо куска отравленного яблока.

Душа достигла потолка и прошла сквозь камень. Он совсем не отличался от воздуха. Я оказалась на открытом пространстве и полетела, набирая скорость, над горным хребтом, который когда-то преодолевала вместе с Уйю. Я все еще чувствовала свое тело в Пещерах гномов, оно по-прежнему едва дышало.

Высоко над землей тот путь, на который у нас ушло несколько дней, занял всего секунды. Впереди возвышалась гора Ормалло, а вот и замок Онтио.

Я проникла в замок, миновала Большой зал, коридор, дверь — королевскую дверь, — очутилась в покоях Иви, приблизилась к туалетному столику, где лежало ручное зеркальце, и влетела внутрь. Внутрь зеркала!