Школа под голубым небом

С волнением ожидал я малышей. В 8 часов утра при­шло 29 человек. Не пришла Саша (наверное, с матерью плохо). Не было Володи, по-видимому, заспал, матери не захотелось будить мальчика.

Почти все дети празднично одеты, в новеньких ботиноч­ках. Это меня встревожило: сельские дети издавна при­выкли в жаркие дни ходить босиком, это прекрасная физи­ческая закалка, лучший способ предупреждения простуд­ных заболеваний. Почему же родители стараются защитить детские ножки от земли, утренней росы и горячей, нака­ленной солнцем земли? Все это они делают из добрых по­буждений, а получается плохо: с каждым годом все боль­ше сельских малышей зимой болеет гриппом, ангиной, коклюшем. А надо воспитать детей так, чтобы они не боя­лись ни зноя, ни холода.

— Пойдем, дети, в школу, — сказал я малышам и на­правился в сад. Дети с недоумением смотрели на меня.

— Да, ребята, мы идем в школу. Наша школа будет под голубым, небом, на зеленой травке, под ветвистой гру­шей, на винограднике, на зеленом лугу. Снимем вот здесь ботиночки и пойдем босиком, как вы привыкли ходить раньше. — Дети радостно защебетали; им непривычно, даже неудобно ходить в жаркую погоду в ботинках. — А завтра приходите босиком, в нашей школе это будет лучше всего.

Мы пошли в виноградную аллею. В тихом, скрытом деревьями уголке, разрослись виноградные лозы. Рассте­лившись на металлическом каркасе, они образовали зеле­ный шалаш. Внутри шалаша земля покрыта нежной тра­вой. Здесь царила тишина, отсюда, из зеленого сумрака, весь мир казался зеленым. Мы расселись на траве»

— Вот здесь и начинается наша школа. Будем смотреть отсюда на голубое небо, сад, село, солнце.

Дети притихли, очарованные красотой природы. Между листвой висели янтарные гроздья созревшего винограда. Детям хотелось попробовать вкусных ягод. Будет и это, ребята, но сначала надо полюбоваться красотой. Дети смот­рят вокруг. Кажется, что сад окутан зеленым туманом, как в сказочном подводном царстве. Поверхность земли — по­ля, луга, дороги — как бы дрожит в малахитовом тумане, а на освещенные деревья сыпятся солнечные искорки.

— Солнышко рассыпает искорки, — тихо сказала Катя.

Дети не могли оторваться от очаровавшего их мира, а я начал рассказывать сказку о солнце.

— Да, дети, хорошо сказала Катя: Солнышко рассы­пает искры. Оно живет высоко в небе. У него есть два Кузнеца-великана и золотая наковальня. Перед рассветом Кузнецы с огненными бородами идут к Солнцу, которое дает им два пучка серебряных нитей. Берут Кузнецы же­лезные молотки, кладут серебряные нити на золотую на­ковальню и куют, куют, куют. Они выковывают Солнышку серебряный венок, а из-под молотков рассыпаются по всему миру серебряные искры. Падают искры на землю, вот вы и видите их. А вечером уставшие Кузнецы идут к Солнышку, несут ему венок; надевает Солнышко венок на золотые косы и идет в свой волшебный сад — отдох­нуть.

Я рассказываю сказку и одновременно рисую ее: на белом листе альбома рождаются фантастические образы: у золотой наковальни — два Кузнеца-великана, из-под железных молотков рассыпаются серебряные искорки.

Слушают дети сказку, очарованные волшебным миром, и кажется, что они боятся нарушить тишину, чтобы не рас­сеялось очарованье. Потом сразу засыпают вопросами: а что делают Кузнецы-великаны ночью? Зачем Солнышку каждый раз новый венок? Куда деваются серебряные ис­корки — ведь сыпятся они на землю каждый день?

Милые дети, обо всем этом я расскажу вам, у нас еще будет много времени, а сегодня я угощу вас виноградом. Ребята с нетерпением ожидают, пока корзина наполняется гроздьями. Раздаю по две веточки: одну советую съесть, а другую понести маме, пусть и она попробует ягод. Дети проявляют удивительную терпеливость: заворачивают гроздья в бумагу. А меня беспокоит мысль: хватит ли этой терпеливости на всю дорогу от школы до дома? Принесут ли Толя и Коля виноград матерям? Нине я даю несколь­ко гроздьев: для больной матери, для сестренки и для бабушки. Варя берет 3 кисточки для отца. Зарождается мысль: как только у детей будет достаточно сил, каждый ребенок заложит свой виноградник... У Вари надо поса­дить этой осенью с десяток саженцев, которые плодоно­сили бы уже через год, — это будет лекарство для отца...

Мы выходим из сказочного зеленого сумрака. Я говорю детям:

— Завтра приходите перед вечером, в шесть часов. Не забудьте.

Я вижу: детям не хочется уходить. Но они расходятся, прижимая к груди белые сверточки. Как бы мне хотелось знать, кто из них не донесет виноград домой! Но об этом спрашивать у ребят нельзя; если кто сам расскажет — бу­дет хорошо.

Вот и кончился первый день школы под голубым не­бом... В ту ночь мне снились серебряные солнечные искор­ки, а проснувшись рано утром, я долго думал, что делать дальше. Я не составлял детального плана: что и в какой день буду говорить детям, куда поведу их. Жизнь нашей школы развивалась из идеи, которая воодушевляла меня: ребенок по своей природе — пытливый исследователь, от­крыватель мира. Так пусть перед ним открывается чудес­ный мир в живых красках, ярких и трепетных звуках, в сказке и игре, в собственном творчестве, в красоте, воодушевляющей его сердце, в стремлении делать добро лю­дям. Через сказку, фантазию, игру, через неповторимое детское творчество — верная дорога к сердцу ребенка. Я буду так вводить малышей в окружающий мир, чтобы они каждый день открывали в нем что-то новое, чтобы каждый наш шаг был путешествием к истокам мышления и речи — к чудесной красоте природы. Буду заботиться о том, чтобы каждый мой питомец рос мудрым мыслителем и исследователем, чтобы каждый шаг познания облагораживал сердце и закалял волю.

На второй день дети пришли в школу перед вечером. Догорал тихий сентябрьский день. Мы вышли из села, рас­положились на высоком кургане. Перед нами открылся чудесный вид на широкий, как будто пылающий под солнцем луг, на стройные тополя, далекие курганы на гори­зонте. Мы пришли к истокам мысли и слова. Сказка, фан­тазия — это ключик, с помощью которого можно открыть эти истоки, и они забьют животворными ключами. Вспом­нилось, как Катя сказала вчера: «Солнышко рассыпает искорки…». Забегая вперед, скажу, что через 12 лет, закан­чивая школу, она писала сочинение о родной земле и, вы­ражая чувство любви к природе, повторила этот образ. Вот какова сила сказочного образа в детском мышлении. Я ты­сячу раз убеждался, что, населяя окружающий мир фанта­стическими образами, создавая эти образы, дети откры­вают не только красоту, но и истину. Без сказки, без игры воображения ребенок не может жить, без сказки окружа­ющий мир превращается для него в красивую, но все же нарисованную на холсте картину; сказка заставляет эту картину ожить.

Сказка — это, образно говоря, свежий ветер, раздуваю­щий огонек детской мысли и речи. Дети не только любят слушать сказку. Они создают ее. Показывая ребятам мир через зеленую стену виноградной листвы, я знал, что рас­скажу им сказку, но не предполагал, какую именно. Толч­ком для полета моей фантазии были слова Кати: «Сол­нышко рассыпает искорки...» Какие правдивые, точные, художественно выразительные образы творят дети, на­сколько яркий, красочный их язык!

Я стремился к тому, чтобы прежде чем открыть книгу, прочитать по слогам первое слово, ребята прочитали стра­ницы самой чудесной в мире книги — книги природы.

Здесь, среди природы, особенно отчетливой, яркой была мысль: мы, учителя, имеем дело с самым нежным, самым тонким, самым чутким, что есть в природе, — с мозгом ре­бенка. Когда думаешь о детском мозге, представляешь нежный цветок розы, на котором дрожит капелька росы. Какая осторожность и нежность нужны для того, чтобы, сорвав цветок, не уронить каплю. Вот такая же осторож­ность нужна и нам каждую минуту: ведь мы прикасаемся к тончайшему и нежнейшему в природе — к мыслящей материи растущего организма.

Ребенок мыслит образами. Это значит, что, слушая, на­пример, рассказ учителя о путешествии капли воды, он рисует в своем представлении и серебристые волны утрен­него тумана, и темную тучу, и раскаты грома, и весенний дождь. Чем ярче в его представлении эти картины, тем глубже осмысливает он закономерности природы. Нежные, чуткие нейроны его мозга еще не окрепли, их надо разви­вать, укреплять.

Ребенок мыслит... Это значит, что определенная группа нейронов коры полушарий его мозга воспринимает образы ('картины, предметы, явления, слова) окружающего мира и через тончайшие нервные клетки — как через каналы связи — идут сигналы. Нейроны «обрабатывают» эту информацию, систематизируют ее, группируют, сопоставля­ют, сравнивают, а новая информация в это время посту­пает, ее надо снова и снова воспринимать, «обрабатывать». Для того чтобы справиться и с приемом все новых и новых образов, и с «обработкой» информации, нервная энергия нейронов в чрезвычайно короткие отрезки времени мгновенно переключается от восприятия образов и их «обра­ботке».

Вот это изумительно быстрое переключение нервной энергии нейронов и есть то явление, которое мы называем мыслью, — ребенок думает... Клетки детского мозга настолько нежные, настолько чутко реагируют на объекты восприятия, что нормально работать они могут только при условии, что объектом восприятия, осмысливания является образ, который можно видеть, слышать, к которому можно прикоснуться. Переключение мысли, которое является сущностью мышления, возможно лишь тогда, когда перед ребенком или наглядный, реальный образ, или же настоль­ко ярко созданный словесный образ, что ребенок как будто видит, слышит, осязает то, о чем рассказывают (вот по­чему дети так любят сказки).

Природа мозга ребенка требует, чтобы его ум воспиты­вался у источника мысли — среди наглядных образов, и прежде всего среди природы, чтобы мысль переключалась с наглядного образа на «обработку» информации об этом образе. Если же изолировать детей от природы, если с пер­вых дней обучения ребенок воспринимает только слово, то клетки мозга быстро утомляются и не справляются с ра­ботой, которую предлагает учитель. А ведь этим клеткам надо развиваться, крепнуть, набираться сил. Вот где при­чина того явления, с которым многие учителя часто встречаются в начальных классах: ребенок тихо сидит, смотрит тебе в глаза, будто внимательно слушает, но не понимает ни слова, потому что педагог все рассказывает и рассказы­вает, потому что надо думать над правилами, решать зада­чи, примеры — все это абстракции, обобщения, нет живых образов, мозг устает... Здесь и рождается отставание, почему надо развивать мышление детей, укреплять умственные силы ребенка среди природы — это требование естественных закономерностей развития детского организ­ма. Вот почему каждое путешествие в природу есть урок мышления, урок развития ума.

Мы сидим на кургане, вокруг нас звучит стройный хор кузнечиков, в воздухе аромат степных трав. Мы молчи. Детям не надо много говорить, не надо пичкать их рассказами, слово — не забава, а словесное пресыщение — одно из самых вредных пресыщений. Ребенку нужно не только слушать слово воспитателя, но и молчать; в эти мгновенья он думает, осмысливает услышанное и увиденное. Для учителя очень важно соблюдать меру в рассказывании.

Нельзя превращать детей в пассивный объект восприятия слов. Чтобы осмыслить каждый яркий образ — наглядный или словесный, надо много времени и нервных сил. Уме­ние дать ребенку подумать — это одно из самых тонких качеств педагога. А среди природы ребенку надо дать воз­можность послушать, посмотреть, почувствовать...

Мы вслушиваемся в хор кузнечиков. Я рад, что дети увлеклись этой изумительной музыкой. Пусть в их памяти навсегда сохранится тихий вечер, насыщенный ароматом полей и переливами чудесных звуков. Когда-нибудь они создадут сказку о кузнечике.

А теперь задумчивые взоры детей устремлены на сол­нечный закат. Солнце скрылось за горизонтом, по небу разлились нежные краски вечерней зари.

— Вот и ушло Солнышко на отдых,— говорит Лариса, и ее лицо становится грустным.

— Кузнецы принесли Солнышку серебряный венок... Куда же оно девает вчерашний венок? — спрашивает Лида.

Дети смотрят на меня, ожидая продолжения сказки, но я не решил, какой из образов выбрать. Мне помогает Федя.

— Венок расплылся по небу, — тихо говорит он. Напряженное молчание, все мы ожидаем, что же расскажет Федя. Ведь это продолжение сказки, которую маль­чик уже, очевидно, сложил, и то, что он молчит, может быть объяснено детской стеснительностью. Я помогаю Феде:

— Да, венок расплылся по небу. За день он накаляется на огненных косах Солнышка и становится мягким, как воск. Прикоснулось к нему Солнышко горячей рукой — он полился золотым ручейком по вечернему небу. Последние лучи уходящего на отдых Солнышка озаряют ручеек, вот видите, он играет розовыми красками, переливается, темнеет — Солнышко уходит все дальше. Вот оно скоро войдет в свой волшебный сад и на небе загорятся звездочки...

— А что же такое звездочки? Почему они загораются? Откуда приходят? Почему их не видно днем? — спраши­вают дети. Но нельзя пресыщать сознание ребят множест­вом образов. На сегодня достаточно, и я переключаю вни­мание детей на другое.

— Посмотрите на степь. Видите, как темнеет в доли­нах, на лугу, в низменностях? Посмотрите на те холми­ки — они стали как будто мягкими, словно плывут в вечерней мгле. Холмики становятся серыми, всмотритесь в их поверхность — что вы там видите?

— Лес... Кустарник... Стадо коров... Овцы с пастухом. Люди остановились ночевать в поле, разожгли костер, но костра не видно, в воздухе струится лишь дым... — вот что рождает детская фантазия при взгляде на быстро темнею­щие холмики. Предлагаю детям идти домой, но им не хочется. Просят: посидим еще минутку. В этот вечерний час, когда мир как бы облекается в таинственное покрывало, бурно разыгрывается детская фантазия. Я только упомя­нул о том, что вечерний сумрак и ночная темнота плывут, как реки, из далеких долин и лесов, а в воображении детей уже родились образы сказочных существ — Темноты и Сумрака. Саня рассказывает сказку об этих существах: живут они в далекой пещере, за лесом-пралесом, на день опускаются в темную бездонную пропасть, спят и взды­хают во сне (почему вздыхают? — известно только автору сказки...). А как только Солнышко уходит в свой волшеб­ный сад, они выходят из убежища. Их огромные лапы покрыты мягкой шерстью, поэтому никто не слышит их шагов. Сумрак и Темнота — добрые, мирные, ласковые су­щества, никого не обижают.

Дети готовы создать сказку о том, как Темнота и Сум­рак убаюкивают малышей, но на сегодня хватит. Мы идем домой, детям хочется и завтра прийти вечером, «когда хо­рошо сказки складываются», по словам Вари.

Почему ребята охотно слушают сказки, почему они так любят вечерние сумерки, когда сама обстановка распола­гает к полету детской фантазии? Почему сказка развивает речь и мышление сильнее любого другого средства? Пото­му, что сказочные образы ярко эмоционально окрашены. Слово сказки живет в детском сознании. Сердце замирает у ребенка, когда он слушает или произносит слова, создаю­щие фантастическую картину. Я не представляю обучения 11 школе не только без слушания, но и без создания сказки. Передо мной сказки и рассказики, составленные малень­кими в первые 2 месяца жизни «Школы радости». В них — детских мыслей, чувств, желаний, взглядов.

Зайчик (Шура)

Мама подарила мне маленького плюшевого зайчика. А это было перед Новым годом. Я поставил его на елку среди ветвей. Все легли спать. На елочке горела маленькая-маленькая лампочка. Вижу — зайчик спрыгнул с веточки и бегает вокруг елки. Попрыгал-попрыгал и опять возвратился на елку.

Подсолнечник (Катя)

Взошло солнышко. Проснулись птички, поднялся в небо жаво­ронок. Проснулся и подсолнечник. Встрепенулся, стряхнул со своих лепестков росу. Повернулся к солнышку: «Здравствуй, солнышко. Я долго ждал тебя. Видишь, мои желтые лепестки поникли без твоего тепла. А теперь они поднялись и радуются, Я круглый и золотой, похожий на тебя, солнышко».

Как вспахали поле (Юра)

Комбайном скосили пшеницу. Выполз ежик из норки и видит: нет пшеницы, не шумят колосья. Покатился колобком по стерне. А навстречу ему ползет огромное страшилище — металлический жук. Шумит, грохочет. За ним — плуги. Остается позади черное вспаханное поле. Сидит ежик в своей норке, выглядывает и удив­ляется. Думает: «Откуда взялся этот громадный жук?» А это трактор.

Два портрета Ленина (Ваня)

Мою старшую сестру Олю приняли в октябрята. У нее красная звездочка. А на звездочке маленький портрет Ленина. Теперь нас два портрета Владимира Ильича Ленина. Один на стене, другой на Олиной звездочке. Ленин боролся за счастье трудящихся. Папа говорил: Ленин учился в школе очень хорошо. Я тоже буду учиться хорошо. Буду юным ленинцем.

Желудь (Зина)

Повеял ветер. Упал с дуба желудь. Желтый, блестящий, как выкованный из меди. Упал и думает: «Так хорошо было на ветвях, а теперь я на земле. А отсюда не видно ни реки, ни леса». За­грустил желудь. Просится: «Дуб, возьми меня на ветку». А дуб отвечает: «Глупый ты. Посмотри, я тоже вырос из земли. Пускай быстрее корень, расти. Станешь высоким дубом».

Детей волнует не только то, что происходит в природе. Ребята хотят, чтобы на земле был мир. Они знают, что есть силы, замышляющие войну. Вот сказка, в которой эти темные силы изображены в фантастическом образе Змея.

Как мы победили Железного Змея (Сережа)

Он жил в болоте, далеко-далеко за океаном. Ненавидел наш народ. Делал атомные бомбы. Наделал их много-много, взял на крылья и полетел. Хотел бросить на солнце. Хотел потушить солн­це, чтобы мы погибли во мраке. Послал я ласточек против Желез­ного Змея. Взяли ласточки по искре солнечного огня в клювы и догнали Змея. Бросили огонь на его крылья. Упал Железный Змей в болото, сгорел вместе с бомбами. А солнышко играет. Й ласточки весело щебечут, радуются.

В этой сказке проявилось своеобразие детского миро­воззрения. Торжество добра над злыми силами ребенок не может представить без участия птиц и зверей. Когда-то А. Гайдар говорил, что сказка должна кончаться так: «Красные разбили белых, а зайчик сидит и радуется». Ми­лые детскому сердцу зайчики и ласточки — не просто ска­зочные существа. Они — воплощение добра.

Каждый день приносил новое открытие в окружающем даре. Каждое открытие облекалось в сказку, творцами которой были дети. Сказочные образы помогали малышам чувствовать красоту родной земли. Красота родного края, открывающаяся благодаря сказке, фантазии, творчеству это источник любви к Родине. Понимание и чувство­вание величия, могущества Родины приходит к человеку постепенно и имеет своими истоками красоту. Хочется посоветовать молодому педагогу, воспитывающему малень­ких детей: вдумчиво, осмотрительно готовьте ребенка к тому моменту, когда вы произнесете свое первое слово о величии и могуществе родной земли — Советского Сою­за. Слово это должно быть вдохновенным, одухотворенным благородными чувствами (пусть говорят высокопарно — не бойтесь этого, если в душе у вас чистые и возвышенные чувства). Но чтобы слово это заставило учащенно биться детские сердца, необходимо, образно говоря, тщательно вспахать и засеять семенами красоты поле детского со­знания.

Пусть ребенок чувствует красоту и восторгается ею, пусть в его сердце и в памяти навсегда сохранятся образы, в которых воплощается Родина. Красота — это кровь и плоть человечности, добрых чувств, сердечных отношений. Я радовался, замечая, как постепенно оттаивают зачерствевшие сердца Толи, Славы, Коли, Вити, Сашка. Улыбка, восхищение, изумление перед красотой представлялись мне как бы тропинкой, которая должна привести к детским сердцам.

Жизнь «Школы радости» не была стеснена строгим Регламентом. Не было установлено, сколько времени долж­ны находиться дети под голубым небом. Самое главное — чтобы ребятам не надоело, чтобы в детские сердца не за­кралось тоскливое ожидание того мгновенья, когда учи­тель скажет: «Пора домой». Я старался окончить работу нашей школы в тот момент, когда у детей обострялся ин­терес к предмету наблюдения, к труду, которым они за­няты. Пусть малыши с нетерпением ожидают завтрашнего дня, пусть он обещает им новые радости, пусть ночью снятся им серебряные искорки, которые рассыпает по земле Солнце. Один день дети находятся в школе под голубым небом 1—1¹/₂ часа, другой день — 4 часа, — все зависит от того, сколько радости воспитатель сумел дать ребятам сегодня. И еще очень важно, чтобы каждый ребенок не только чувствовал радость, но и творил ее, вносил крупицу своего творчества в жизнь коллектива.

В ту осень долго стояла теплая, сухая погода, до середины октября не желтели листья на деревьях, несколько раз гремел гром, как будто возвращалось лето, по утрам на траве блестели капельки росы. Это создавало благоприят­ные условия для работы. Несколько раз мы приходили на свой курган и «путешествовали» по облакам. Эти часы оставили у детей незабываемые впечатления. Белые, пушистые облака были для них миром удивительных открытий. В их причудливых, быстро меняющихся очертаниях ребята видели зверей, сказочных великанов: детская фантазия быстрокрылой птицей устремлялась в заоблачные дали, за синие моря и леса, в далекие неизвестные страны. И в этом полете ярко раскрывался индивидуальный мир ребенка. Вот плывет по небу причудливое облако.

— Что вы видите в нем, дети?

— Старик-чабан в соломенной шляпе опирается на палку — говорит Варя. — Глядите, вот рядом с ним отара овец. Впереди баран с крутыми рогами, а за ним ягнята...! А у старика торба висит, и из торбы выглядывает что-то.

— Это не старик, — возражает Павло. — Это снеговая баба, такая, как мы лепили зимой. Смотрите, вот и метла у нее в руке. А на голове вовсе не соломенная шляпа, а ведро.

— Нет, это не снеговая баба, а стог сена, — говорит Юра. — На стоге два пастуха с вилами. Видите, бросают сено вниз, а внизу телега. Какой же это баран? Не баран, а телега. Это дуга, а не рожки...

— Это огромный-преогромный заяц. Я видел такого во сне. И внизу вовсе не телега, а хвост зайчика.

Хочется, чтобы фантазировали все, но Коля, Слава, Толя, Миша почему-то молчат. Мое сердце сжимает боль, когда я вижу на лице Коли снисходительную пренебрежительность, которую можно заметить у взрослых, считающих ниже своего достоинства детские забавы. В чем же дело, ведь я уже видел в глазах мальчика огонек восхище­ния красотой... Я тогда еще мало задумывался над этим, но чувство подсказывало: до тех пор, пока ребенка не уда­лось увлечь детскими радостями, пока в его глазах не про­будился неподдельный восторг, пока мальчик не увлекся детскими шалостями — я не имею права говорить о каком-то воспитательном влиянии на него. Ребенок должен быть ребенком... Если, слушая сказку, он не переживает борьбу добра и зла, если вместо радостных огоньков восхищения у него в глазах пренебрежение — это значит, что-то в детской душе надломлено, и много сил надо приложить, чтобы выпрямить детскую душу.

Вот на горизонте появилось облако с причудливыми очертаниями, оно похоже на чудесный дворец, окружен­ный высокими стенами и сторожевыми башнями. Детская фантазия восполняет неясности контуров дворца, и Юра уже рассказывает сказку о волшебном царстве, которое находится за тридевять земель, о злой Бабе-Яге и смелом богатыре, спасающем красавицу. А воображение Вити создало другую сказку. Где-то далеко, за рубежами нашей страны, в горах живет страшное существо, замышляющее войну. Крылья фантазии несут мальчика на воздушном корабле, способном в одно мгновенье оказаться над пеще­рой, где живет темная сила, уничтожить зло и утвердить на земле вечный мир.

Потом рассказываю о далеких тропических странах, о вечном лете и причудливых созвездиях, о лазурном океа­не и стройных пальмах. Здесь сказочное переплетается с реальным, я как бы приоткрываю окошко в далекий мир. Рассказываю о земле и народах, о морях и океанах, о бо­гатстве растительного и животного мира, о природных яв­лениях.

Начинаю рассказывать о мире, где человек порабощает человека. Яркие картины страданий трудящихся, особенно детей,пробуждают в сознании ребят тревожную мысль о том, что в мире происходит жестокая борьба добра и зла, наш народ является борцом за счастье, честь и свободу человека. Я стремился к тому, чтобы с малых лет каждый мой питомец чувствовал непримиримость к социальному злу — эксплуатации человека человеком, чтобы наша страна была безгранично дорога для него как первая в мире страна свободного труда. Одну из самых важных воспитательных задач я видел в том, чтобы зло в сознании ребенка было не какой-то абстракцией, а реальной силой, враждебной всем честным людям земли. Я рассказывал детям о странах, где богатства принадлежат кучке капиталистов и помещиков, а трудящийся человек лишен самого необходимого. Я не спешил с тем, чтобы дети осмыслили абстрактное понятие «империализм». Придет время — они его осмыслят. В том возрасте, о котором я рассказываю, решающее значение имеют яркие представления и их эмоциональная окраска. Когда я рассказал, что в Италии тысячи матерей, доведенные до отчаяния бедностью, вынуждены продавать своих детей американским богачам, дети почувствовали, что это зло, основанное на большой несправедливости: один владеет богатствами, не создавая их, другой создает богатство, но лишен куска хлеба, одежды, человеческого жилья.

Рассказы воспитателя, разделяющего с детьми все радости и горести, — обязательное условие полноценного умственного развития ребенка, его богатой духовной жизни. Воспитательное значение этих рассказов в том, что дети слушают их в обстановке, рождающей сказочные представления: в тихий вечер, когда на небе загораются первые звезды; в лесу, у костра, в уютной избушке, при свете тлеющих в печурке углей, когда за окном шумит осенний дождь и поет унылую песню холодный ветер. Рассказы должны быть яркими, образными, небольшими. Нельзя нагромождать множество фактов, давать детям массу впечатлений — чуткость к рассказам притупляется, и ребенка ничем уже не заинтересуешь.

Я советую воспитателям: воздействуйте на чувства, воображение, фантазию детей, открывайте окошко в безгра­ничный мир постепенно, не распахивайте его сразу во всю ширь, не превращайте в широкую дверь, через которую помимо вашего желания, увлеченные мыслями о предмете рассказа, устремятся малыши — выкатятся, как шарики... Они вначале растеряются перед множеством вещей, потом эти вещи, в сущности еще не знакомые, примелькаются, станут пустым звуком — не больше.

Школа под голубым небом учила меня, как открывать перед детьми окно в окружающий мир, и эту науку жизни и познания я стремился донести до всех учителей. Я советовал им: не обрушивайте на ребенка лавину знаний, не стремитесь рассказать на уроке о предмете изучения все, что вы знаете, — под лавиной знаний могут быть погребены пытливость и любознательность. Умейте открыть перед ребенком в окружающем мире что-то одно, но открыть так, чтобы кусочек жизни заиграл перед детьми всеми красками радуги. Оставляйте всегда что-то недосказанное, чтобы ребенку захотелось еще и еще раз возвратиться к тому, что он узнал.

Достижения человеческой мысли безграничны. Чело­век, например, создал множество книг. Покажите детям красоту мудрость, глубину мысли одной книги, но пока­жите так, чтобы каждый ребенок навсегда полюбил чтение, был готовым выйти в самостоятельное плавание по книж­ному морю. Я делился с учителями своими мыслями о «путешествиях» к истокам живого слова — так я назвал яркие, краткие, эмоционально насыщенные рассказы малышей о предметах и явлениях окружающего мира, которые они видят своими глазами. Учителя началь­ных классов по моему примеру стали совершать такие же «путешествия». Распахнулись двери классных ком­нат, дети стали выходить на зеленую травку, под свежий ветерок. Уроки чтения и арифметики, особенно в 1 и 2 классах, стали все чаще проводиться под голубым небом. Это не был отказ от урока или уход от книги, науки в мир природы. Наоборот, это обогащало урок, оживляло книгу, науку.

Часто в учительской, после уроков, собирались все учителя начальных классов и советовались, как добиться того, чтобы познание окружающего мира, усвоение зна­ний о природе и обществе никогда не превратилось для ребенка в скучное, надоедливое дело. В этом коллективном творчестве родилась новая мысль — о познании ребенком сельскохозяйственного труда и техники, о постепенном ознакомлении с творчеством лучших людей. Учителя на­чальных классов В. П. Новицкая, А. А. Нестеренко, М. Н. Верховинина, намечая «путешествия» своих учени­ков к истокам живого слова, по моему совету определили круг природных явлений и связанных с ними видов сель­скохозяйственного труда, которые наиболее целесообразно использовать для развития мышления и речи весной, ле­том, осенью, зимой.

Date: 2015-09-24; view: 292; Нарушение авторских прав