Родители моих воспитанников

Чтобы хорошо узнать детей, надо хорошо знать семью — отца, мать, братьев, сестер, дедушек и бабушек. В микро­районе нашей школы был 31 ребенок 6-летнего возраста, 16 мальчиков и 15 девочек. Все родители согласились посылать детей в «Школу радости» — так через некоторое время отцы и матери назвали нашу группу дошкольников. Из 31 человека 11 ребят не имели отцов, у двоих не было ни отца, ни матери. Судьба обоих мальчиков — Вити и Сашка — была трагична. Отца Вити — партизана Великой Отечественной войны — убили фашисты, подвергнув жес­токим пыткам на глазах жены. Мать Вити не перенесла горя, лишилась рассудка. Мальчик родился через 6 меся­цев после этого трагического события. Мать умерла после родов, малютку с трудом удалось выходить. Отец Сашка по­гиб на фронте, мать была убита во время боев за освобождение села от фашистских захватчиков.

За несколько недель до открытия «Школы радости» я познакомился с каждой семьей. Меня тревожило, что в от­дельных семьях не было атмосферы дружбы между роди­телями и детьми, отцом и матерью, не было взаимного ува­жения, без которого невозможна счастливая жизнь ребенка.

Вот стоит черноглазый, смуглый, курносый Коля. У него настороженный взгляд. Я улыбаюсь мальчику, а он еще больше хмурится. В эти мгновения думаю о той ненор­мальной обстановке, которая сложилась в этой семье. Отец Коли до войны сидел в тюрьме, семья жила в Донбассе. Во время фашистской оккупации он вышел из заключения, и семья переехала в наше село. Мать и отец использовали горе людей в целях наживы, занимались темными делами: спекулировали, перепрятывали вещи, награбленные фа­шистскими прислужниками — полицейскими. В трудные годы мать воровала кур на колхозной птицеферме, научил Колю и его старшего брата ловить ворон. Дети убивали птиц, мать жарила их и продавала на рынке под видом ку­рятины... Я смотрю на мальчика, хочу, чтобы он улыбнул­ся, но в глазах вижу замкнутость, боязнь. Как пробудить в твоем сердце, Коля, добрые, человеческие чувства, что противопоставить уродливой атмосфере зла и презрения к людям, среди которых ты рос? Смотрю в равнодуш­ные, какие-то невидящие глаза матери, и мне становится не по себе от этого равнодушия.

Я долго думал, стоит ли писать об этих деталях в книге. Десятки раз зачеркивал и снова писал. Можно было, ко­нечно, дать обобщенную характеристику: отец и мать не были для ребенка примером нравственной чистоты... Но это было бы вредное приглаживание. Нет, нельзя закрывать глаза на то, что вокруг нас еще есть зло и мерзости. Ника­кой каменной стеной не оградить их от школы. Чтобы бороться и преодолевать это зло, очистить юные души от грязи, унаследованной от старого мира, надо смело смотреть правде в лицо.

Беловолосый, худенький, с синими, как весеннее небо, глазами Толя. Он стоит рядом с матерью, держит ее за руку, смотрит почему-то в землю и лишь изредка подни­мает глаза. Отец мальчика погиб геройской смертью в Кар­патах, матери прислали несколько орденов. Толя гордится папой, а о маме плохая слава в селе: ведет разгульную жизнь, совсем забросила ребенка... Что делать, чтобы сердце 6-летнего человека не искалечило это большое горе? Что предпринять, чтобы мать опомнилась, чтобы в ее сердце пробудилось чувство заботы о сыне?

Война оставила глубокие рубцы, не зажившие еще раны. Передо мной дети 1945, некоторые — 1944 года рождения, не один из ребят стал сиротой еще в утробе матери. Вот Юра, его отец погиб в предпоследний день войны на чеш­ской земле, мама без памяти любит сына, стремится удовле­творить малейший детский каприз. В семье есть дедушка, он тоже готов сделать все, лишь бы Юра жил беззаботно. Из того, что я узнал об этой семье, было ясно: 6-летний ребенок может превратиться в маленького тирана. Сле­пая материнская любовь так же опасна, как и равнодушие.

Петрика привели мать и дедушка. Я много слышал о нелегкой жизни матери мальчика. Первый ее муж оставил семью еще до войны. Женщина вышла замуж второй раз, во и это замужество не было счастливым: оказалось, что у отца Петрика где-то в Сибири есть семья; после войны он уехал. Гордой женщине пришло в голову убедить сына, что его отец погиб на фронте. Мальчик рассказывал детям о вымышленных подвигах своего отца. Сверстники не ве­рили ему, говорили, что у него отец — обманщик. Петрик плакал, шел со слезами к матери. По всему было видно, что недобрые люди заронили в душу ребенка зерна неве­рия в человека и ожесточенность. Что делать, чтобы ребе­нок поверил в добро?

Косте было уже 7 лет, но он еще не поступал в 1 класс. В школу мальчика привели отец, мачеха и дедушка. Смер­тоносный ветер войны опалил и этого ребенка. Через не­сколько недель после освобождения села от фашистских захватчиков беременная Костей мать (тогда она со дня на день ожидала родов) нашла где-то несколько металли­ческих предметов и дала поиграть первому, семилетнему, сыну. Среди предметов оказался запал мины. Произошел взрыв, ребенок погиб. Мать повесилась. Подоспевшие люди вынули ее из петли, и в предсмертной агонии женщина родила Костю. Мальчик выжил чудом: спасло его то, что соседка кормила в это время грудью своего ребенка. С фронта возвратился отец. Он души не чаял в сыне, берег и лелеял его, любили мальчика и мачеха — прекрасная женщина, и дедушка. Но не исполнилось Косте и 5 лет, как произошло новое несчастье: нашел мальчик в огороде блес­тящий металлический предмет, стал стучать железкой произошел взрыв: окровавленного ребенка отвезли в боль­ницу. Остался Костя на всю жизнь инвалидом: без левой руки и без левого глаза; в лицо навсегда въелись синие крупинки пороха...

Сколько надо отдать тебе, Костя, сердечной доброты и ласки, чтобы ты стал счастливым человеком? Как говорить с твоим отцом, доброй мачехой и дедушкой, чтобы их лю­бовь была мудрой и требовательной? Как ты будешь учить­ся? Родные говорят, что у тебя часто болит голова. Как облегчить твое учение, укрепить здоровье и рассеять угне­тенное настроение? Отец рассказывал: ты иногда плачешь в одиночестве, тебя не влекут детские игры сверстников...

Вот рядом с матерью сероглазый задумчивый мальчик — Слава. У его матери — нелегкая судьба одинокой жен­щины. Ей уже под пятьдесят. В молодости она была некра­сивой. Девушка мечтала о счастье, но никто не хотел стать ее мужем. Уходила молодость, а личного счастья не было. И вот вернулся с войны одинокий, как и она, человек, весь в рубцах от ран. Человек полюбил женщину, они пожени­лись. Но недолгим было счастье: муж вскоре умер. Всю силу своей любви к мужу женщина перенесла на сына, но воспитывала она его неправильно. Рассказывали, что Слава не любит людей, целыми днями сидит дома, стоит только спросить у него что-нибудь, в его глазах вспыхи­вает недобрый огонек. Вот и сейчас я посмотрел мальчику в глаза, и они сразу же стали колючими, настороженными.

Чем ближе я знакомился с будущими воспитанниками, тем больше убеждался, что одной из важных задач, кото­рые стоят передо мной, является возвращение детства тем, кто в семье лишен его.

За три года работы в школе я знал несколько десятков таких детей. Жизнь утвердила убеждение в том, что если маленькому ребенку не удается возвратить веру в добро и справедливость, он никогда не может почувствовать чело­века в самом себе, испытать чувство собственного достоин­ства. В подростковом возрасте такой воспитанник стано­вится озлобленным, для него нет в жизни ничего святого и возвышенного, слово учителя не доходит до глубины его сердца.

Выпрямить душу такого человека — одна из наиболее трудных задач воспитателя; в этом самом тонком, самом кропотливом труде происходит, по существу, главное испы­тание по человековедению. Быть человековедом — значит, не только видеть, чувствовать, как ребенок познает добро и зло, но и защищать нежное детское сердце от зла.

Всматриваясь в детские глаза — черные, синие, голубые — я думал: хватит ли во мне добра и теплоты, чтобы согреть их сердца? Я вспомнил слова Н. К. Крупской: «Для ребенка идея неотделима от личности. То, что говорит любимый учитель, воспринимается совсем по-другому, чем то, что говорит презираемый ими, чуждый им человек»[2]. Я буду воспитывать словом и личным примером. Дети должны читать в моих словах и поступках добро, правду, красоту. За каждым моим словом должна стоять теплота, сердечность, душевность.

Галю привел отец. Она и ее младшая сестра пережили большое горе: умерла мама. Через год после смерти матери в семью пришла чужая женщина — добрая, честная, чут­кая. Она понимала, что происходит в детских сердцах, была осторожна в излиянии своих чувств, надеялась расположить к себе девочек. Но шли недели, месяцы, а Галя и ее младшая сестренка Валя не хотели даже говорить с маче­хой. Они как будто не замечали ее. Женщина плакала, про­сила совета у мужа и у родственников — что ей делать? Намеревалась даже оставить семью, но потом у нее родил­ся мальчик. Думала, что появление ребенка согреет сердца девочек, но надежды не оправдались. Дети (особенно Галя) не хотели замечать маленького братика. Как прикоснуться к этому гордому сердцу? О чем говорить с отцом и маче­хой, что им советовать, ведь отец уже приходил в школу, изливал свое горе? Я сказал, что посоветовать что-нибудь смогу лишь тогда, когда хорошо узнаю Галю.

Кругленькая, сероглазая, улыбающаяся Лариса сидит рядом с матерью, держит в руках хризантему. Я знаю, что на сердце матери тяжелым камнем лежит горе. Ее оставил муж. Девочка не помнит отца. А мама говорит дочке: «Отец придет», И вот женщина вышла замуж за хорошего человека, рабочего машинно-тракторной станции. Она су­мела убедить девочку в том, что этот человек и есть ее отец. Лариса любит отца, а у матери болит сердце: вдруг чье-нибудь неосторожно брошенное слово раскроет ее обман. Девочка счастлива, но ее сердце надо очень зорко оберегать от грубых прикосновений недоброго слова. Су­меем ли мы это сделать вместе с хорошими родителями? Неродной отец... Каждому ребенку такого бы родного отца, как у Ларисы неродной. Чем больше я узнавал этого чело­века, тем глубже убеждался в том, что настоящий отец тот, кто воспитал ребенка. Я часто бывал в этой семье и уди­влялся одному интересному явлению: в глазах девочки была та же доброта, ласка, чуткость, что и у ее неродного отца. Детские глаза излучали то же восхищение, изумление перед красотой, что и глаза отчима. Даже движения, мимику, выражение чувств удивления, настороженности, строгости — все это Лариса переняла от него.

Федя... У него тоже пет отца, и мальчику уже не­сколько раз пришлось услышать колкое, оскорбительное слово, намекающее на то, что его мама вела себя далеко не безупречно. Детская душа пережила смятенье: как же это так, ведь мама говорит, что их отец погиб на фронте. Я с довоенных лет знаю маму Феди. Ее жизнь во время войны сложилась несчастливо. Как ввести мальчика в сложный мир человеческих взаимоотношений, чтобы ребенка не тревожили мучительные вопросы?

Часто мы, воспитатели, забываем, что познание мира начинается для маленьких детей с познания человека. Добро и зло открываются перед ребенком уже в том, каким тоном обращается отец к матери, какие чувства выражают его взгляды, движения. Я знал девочку, кото­рая уходила в глухой уголок сада и тихо плакала, когда отец приходил с работы угрюмый и неразговорчивый, а мать каждым словом пыталась угодить ему. Сердце ре­бенка разрывалось от обиды на отца и чувства сострада­ния к матери...

Но это лишь первые, поверхностные черточки человече­ских отношений, которые познает ребенок. А что происходит в детском сердце тогда, когда из случайно брошенного слова, из спора между матерью и отцом маленький чело­век узнает, что отец и мать не любят друг друга и разошлись бы, но их связывает ребенок?

Сестры-близнецы Нина и Саша. В школу их привел отец. В этой многодетной семье (кроме Нины и Саши — еще четверо) — свое горе: уже несколько лет мать прико­вана к постели тяжелой болезнью. Старшие сестры ведут хозяйство — отцу трудно. Нина и Саша знают, что такое труд. В семье у них очень мало радостей. Когда девочки увидели у одного мальчика зеленый резиновый мяч, в их глазах вспыхнул радостный огонек, но сразу же угас, и я увидел такую глубокую тоску, что ком подступил к гор­лу. Как дать этим малышам светлую, безмятежную ра­дость детства? Смогу ли я это сделать? Вот отец уже напо­минает мне: девочки будут приходить в школу не больше, чем на час, они должны помогать ему дома.

Мы сидим на лужайке в тени высокой ветвистой гру­ши. Я говорю родителям о том, как представляю себе вос­питание ребят, говорю то, что можно сказать при детях, а из головы не выходят беды и тревоги каждой семьи. У каждого свое горе, и выносить его на мир, давать советы присутствии других людей — это означало бы вывора­чивать наизнанку чужую душу, выставлять напоказ глубоко интимное. Нет, все это я должен только знать, но рассказывать об этом всем родителям нельзя. Если и придется прикоснуться к самым сокровенным уголкам сердец родителей, то делать это надо только в личной беседе, ты­сячу раз обдумав и взвесив каждое слово. Сердечные раны, невзгоды, обиды, печали, тревоги, страдания у отцов и матерей, о которых я рассказал (в подавляющем боль­шинстве родители моих воспитанников — прекрасные люди), настолько индивидуальны, что какого-то общего разговора не может быть. Когда передо мной раскрылось сложное переплетение хорошего и плохого в людях, сидя­щих рядом, я понял, что нет родителей, которые бы умышленно давали плохой пример своим детям.

Читателю, может быть, покажется слишком много горя и невзгод — ведь речь идет только об одном детском кол­лективе. Нельзя забывать, что все это раны войны. Далеко в прошлое отошли первые послевоенные годы, затянулись тяжелые душевные раны тех лет, выросли, стали матерями и отцами те, кто читал свое первое слово под сияние победных зарниц 1944—1945 годов, дети наших питомцев первых послевоенных лет давно учатся в школе, некоторые уже приближаются к юности. Казалось бы, в нынешних молодых семьях все должно быть озарено счастьем, но в жизни это далеко не так. Есть и сейчас еще горе, несчастье, трагедии... А о тех годах и говорить не­чего. Меня радовало, что среди родителей большинство отцов и матерей жили хорошей семейной жизнью, как говорится, в добре и согласии, хорошо воспитывали детей.

Вот отец 7-летнего крепыша Вани. Он большой труже­ник, агроном, горячо влюбленный в землю и труд для людей. Ежегодно на своем приусадебном участке выращи­вает десятки саженцев яблонь и винограда и раздает их людям. Его жена — звеньевая-шелковод, хороший мастер в труде и добрый, отзывчивый, сердечный человек, забот­ливая мать. В трудные дни 1933—1934 годов она взяла в семью четверых сирот, спасла их от голодной смерти, воспитала, как родных, и они называют ее матерью.

Отец Люси, девочки с удивительно пышными черными косами,— человек очень честный и правдивый. Есть люди, о которых говорят, что они душевно прекрасны. В подав­ляющем большинстве такие люди не совершают подвигов. Их духовная красота во взаимоотношениях с человеком. Вряд ли когда-нибудь отец говорил Люсе, что надо быть чуткой, отзывчивой. Чуткости и человечности он учит де­тей своим поведением, отношением к жене. У матери Люси больное сердце, и она работала на свекловодческой план­тации колхоза. Отец взял на себя всю работу по дому.

Отец, и мать Кати превратили свой плодовый сад в своеобразный клуб для малышей: здесь вместе с четырь­мя их детьми с ранней весны до поздней осени отдыхают, играют и купаются под душем ребята из соседних дворов. Отец Кати оборудовал во дворе маленькую спортивную площадку для малышей. Весь урожай фруктов в плодо­вом саду — это лакомство для детей.

Родители Сани — девочки с синими, всегда задумчи­выми глазами — добрые, сердечные люди. Из города к ним в гости на все лето приезжают три девочки — племянницы отца. Саня с нетерпением ожидает родственников. Отец Сани построил для малышей купальню на пруду. А сей­час мастерит моторную лодку, чтобы принести детям еще одну радость.

Из прекрасной семьи пришла к нам Лида. Ее отец, рабочий вагоностроительного завода, — музыкант и певец. Он учит детей петь и играть на скрипке, устраивает им­провизированные концерты: в саду собирается человек двадцать детворы; ребята слушают музыку, разучивают народные песни.

Дружная семья у Павла. Больше четырех лет была при­кована к постели мать мальчика. Отец сумел заменить ее; он не только трудился на производстве, но и выполнял всю домашнюю работу.

В семье Сережи — смуглого, черноглазого мальчика,— отец, мать, двое детей, и все очень дружны. Как только есть свободный день — всей семьей идут в лес. Там, на поляне, они посадили четыре маленькие липы. Дома ребя­та посадили по яблоньке — матери, отцу, дедушке и бабушке. Я часто задумывался: почему дети в этой семье любят отца, мать, дедушку, бабушку? Наверное, все доброе, вложенное в детское сердце, возвращается к матери и отцу во сто раз более сильной и чистой любовью.

Любу привели в школу мать, отец, бабушка, старшая сестра и младший братишка. У девочки пятеро сестер и братьев, две бабушки и дедушка. Дух беспрекословного повиновения старшим основывается в этой семье на взаимном доверии и уважении. Я много наслышался о том, старшие в семье умеют уважать детей, дорожить их чувствами.

Хорошие народные традиции живут в семье самого маленького мальчика Данька. Трое детей — 6, 8 и 9 лет — остаются на хозяйстве, когда мать и отец на работе. Малы­ши готовят обед и ужин, доят корову, ухаживают за рас­тениями на огороде. Когда в летний вечер мама и папа возвращаются с работы, им приготовлены душ, чистое белье, горячий ужин и... букет полевых цветов на столе.

В семье царит уважение к труду, можно сказать, культ труда и при этом нет никакой спешки, торопливости.

Отец Вали работает на машиностроительном заводе в Кременчуге, мать — в колхозе. В этой дружной семье все учатся: и родители, и трое детей. Дух уважения к зна­ниям, школе, учителю, царящий в доме, нас, учителей, очень интересует и радует. Когда Валя поступила в «Шко­лу радости», открылась замечательная черточка этой семьи: оказалось, что старушка, которую все считали род­ной бабушкой Вали, — это «чужая» женщина, у нее нет никого из родных, два ее сына погибли на фронте, семья Вали приютила ее, и старуха стала для детей родной. Валя даже не знала, что это «чужая» женщина.

Мать и отец маленькой сероглазой Люды работают в колхозе. Родители привили детям большое уважение к простому труду на земле. В семье царит чувство фамиль­ной чести. «Все, что мы делаем для людей, должно быть красивым», — учит отец детей. Летом старшие ребята работают вместе с отцом на полевом стане. Люда несколько раз в месяц ездит к ним с матерью, эти поездки для де­вочки — настоящий праздник.

У Тани отец и мать работают на животноводческой ферме колхоза. Две дочери летом часто бывают там, где трудятся родители. Отец и мать сумели привить детям любовь к труду. Учителя не раз любовались такой карти­ной: в уголке животноводческой фермы отец делает ма­ленькую загородку, помещая туда ягненка или теленка. Таня вместе со старшей сестрой заботливо ухаживают за животным. Это любимая игра детей; она тем более привле­кательна для них от того, что играют и мама, и папа.

Отец Шуры — мальчика с черными, пытливыми, ласко­выми глазами — работает на железной дороге, дома бывает раз в неделю. Приезды отца стали для Шуры, его брата и сестры событием, оставляющим в детской душе глубокий след. Дети с нетерпением ожидают отца: он всегда дарит им что-нибудь. Подарки его своеобразны: отец хорошо вы­резает из дерева фигурки животных, людей, фантастиче­ских существ. Каждому ребенку он привозит по деревян­ной фигурке. Большое удовольствие доставляют детям и рассказы отца. У него редкий дар находить хороших лю­дей. Рассказы о хороших людях как бы открывают детям окно в мир.

Отец Володи — строитель мостов. Мать работает в кол­хозе. Молодые родители горячо любят своего первенца. Но в этой любви мало мудрости. Слишком уж много они да­рят мальчику всяких безделушек, стараясь побыстрее удо­влетворить капризы сына. Вот и сейчас Володя сидит ря­дом с матерью и держит 2 резиновых шара. Он хочет что-то сказать матери, но она не замечает его, и сын надул губы, на глазах — слезы.

У Вари — смуглой, тоненькой, как нежный стебелек, черноглазой девочки с кудрявыми волосами — мама рабо­тает на маслозаводе уборщицей, отец после фронта тяжело болен, о нем заботится вся родня, но состояние здоровья отца пока не улучшается. Трое детей чувствуют, что на плечи матери судьба возложила нелегкий труд, и всеми силами стремятся облегчить ее жизнь. Заработок у матери скромный, вечерами она вышивает рубашки и полотенца, зарабатывая дополнительные средства, необходимые для лечения мужа. Старшая сестра Вари уже научилась выши­вать и помогает маме. Варя тоже учится народной вы­шивке.

Ребенок — это зеркало нравственной жизни родителей. Я задумывался над хорошим и плохим в каждой семье. Самая ценная нравственная черта хороших родителей, ко­торая передается детям без особых усилий, — это душевная доброта матери и отца, умение делать добро людям. В семьях, где отец и мать отдают частицу своей души дру­гим, принимают близко к сердцу радости и горести людей, дети вырастают добрыми, чуткими, сердечными. Самое большое зло — эгоизм, индивидуализм отдельных родите­лей. Иногда это зло выливается в слепую, инстинктивную любовь к своему ребенку, как у родителей Володи. Если отец и мать все силы своего сердца отдают детям, если за ними не видят других людей, — эта гипертрофированная любовь в конце концов оборачивается несчастьем.

Об этом я думал, рассказывая родителям о том, какой представлялась мне «Школа радости». Это был очень труд­ный разговор. Каждое слово, обращенное к родителям, Должно учитывать все и хорошее и плохое, что есть в семьях. Когда я говорил о духе честности, правдивости, взаимного доверия, который будет царить в «Школе ра­дости», не давала покоя мысль о семье Коли. Но о зле и неправдивости, пронизывающих жизнь этой семьи, нель­зя было говорить всем родителям: это могло оттолкнуть мать от школы, вряд ли она когда-нибудь больше при­шла бы. Здесь необходимо что-то другое, а что — я долго думал над этим и не мог найти правильный ответ на этот сложный вопрос.

Я нарисовал родителям перспективу воспитания детей. Сегодня ребята пришли в школу 6-летними малышами, через 12 лет они станут зрелыми людьми, будущими отца­ми и матерями. Школьный коллектив будет делать все, чтобы дети были патриотами своей Родины, горячо любящими родную землю и трудовой народ, честными, правди­выми, трудолюбивыми, добрыми и сердечными, отзывчи­выми и непримиримыми к злу и неправде, мужественными и настойчивыми в преодолении трудностей, скромными и нравственно красивыми, здоровыми и физически закален­ными. Дети должны стать людьми с ясным разумом, бла­городным сердцем, золотыми руками и возвышенными чув­ствами. Ребенок — зеркало семьи; как в капле воды отра­жается солнце, так в детях отражается нравственная чис­тота матери и отца. Задача школы и родителей — дать каждому ребенку счастье. Счастье многогранно. Оно и в том, чтобы человек раскрыл свои способности, полюбил труд и стал в нем творцом, и в том, чтобы наслаждаться красотой окружающего мира и создавать красоту для дру­гих, и в том, чтобы любить другого человека, быть люби­мым, растить детей настоящими людьми. Только вместе с родителями, общими усилиями, учителя могут дать детям большое человеческое счастье. Дети и родители идут до­мой, я напоминаю: «Завтра, тридцать первого августа, на­чинает жить наша «Школа радости».

Что принесет мне этот день? Сегодня ребята держатся за руку матери, а завтра придут одни. У каждого свои ра­дости. У каждого — солнечное утро, перед каждым — бес­конечная жизнь. Накануне этого дня меня больше всего волновало то, чтобы школа не лишала малышей детских радостей. Наоборот, надо так ввести их в школьный мир, чтобы перед ними открывались все новые и новые радости, чтобы познание не превращалось в скучное учение. И вме­сте с тем, чтобы школа не превратилась в бесконечную, внешне увлекательную, но пустую игру. Каждый день должен обогащать разум, чувства, волю детей.